Kitobni o'qish: «Лэйла-стероид»

Пролог

Врач щелкал зажигалкой. Это безумно раздражало бы, но в другое время и в другом состоянии души. Сейчас хотелось просто сидеть и смотреть на маленький огонек, то появляющийся, то исчезающий под звонкие щелчки. Как долго сохранится такое благодушное настроение, предугадать было невозможно, как невозможно угадать, сколько пройдет времени до того момента, когда тебя начнет, к примеру, раздражать любимый человек.

– Раздражение, это такая вещь, которая рождается в секунду и из ничего, как огонек из вашей зажигалки.

Врач неопределенно пожал плечами. На некоторые реплики реагировать не стоило и эта была как раз из их числа. Маятник неуклюже сымитированных под старину ходиков наполнил тишину уютно-мягким тиканьем.

– Вы по-прежнему не хотите рассказать, как это произошло? – мягко и почти без вопросительной интонации произнес врач.

Лицо собеседника терялось в тени. Свет от зажигалки выхватывал из темноты лишь какие-то фрагменты, составить из которых общую картину не представлялось возможным.

– Рассказать можно, но кончится это тем, что вы положите меня у себя в палате.

Хриплый простуженный голос также ни о чем не говорил. Если бы врач не знал, с кем разговаривает, то до сих пор гадал бы, женщина перед ним или мужчина.

– Как вы думаете, – спросил тем временем его невидимый гость, – почему мы встречаемся с вами в темноте?

Врач пожал плечами.

– У вас есть причины не показывать мне свое лицо, а у меня есть много ваших денег, чтобы не задавать лишних вопросов.

– В принципе все правильно, но причина гораздо более простая. Дело в том, что на свету у меня чертовски болят глаза, а к темным очкам так и не удалось привыкнуть, вы понимаете…

Врач недоуменно приподнял бровь.

– Не щелкайте больше вашей проклятой зажигалкой, если уж до вас до сих пор не дошло.

Врач с трудом подавил ухмылку.

– Простите. Эта привычка у меня со школы. Кажется вот уже лет пять, она не всплывала, а вот сегодня… в общем прошу прощения еще раз.

Он убрал зажигалку в карман и стал ждать. Упомянутая как бы вскользь школа была закинутой удочкой, на которую обычно клевали 90 % его собеседников. Иногда это была не школа, а детский сад, а вместо зажигалки появлялся обкусанный карандаш. Также человека можно спросить о детских игрушках, о том, в какой пижаме он спит и так далее, что-нибудь из раннего возраста и совершенно невинное. После этого, сведения, в большинстве случаев, текли рекой. Человек всегда хочет рассказать о себе, но для того, чтобы он это сделал, его обязательно нужно подтолкнуть или прямо спросить, это уж для кого как. Правила игры, ничего не поделаешь.

– Школа, говорите.

Клюнуло.

– Наверное там все и началось. Иной раз мне кажется, что нас тогда свели, как карты перед тасовкой. Почти все персонажи этой истории учились в одной школе. Самой обычной, если не считать того, что позволить себе обучать свое чадо в ней, могли только очень богатые родители.

– Ну и как там было?

– Паршиво. Худший вариант школы. Она была первой платной и имела все признаки первого блина из пословицы. Учителя стелились перед нами вместо того, чтобы требовать. И от этого становилось невыносимо скучно. Если бы не наша команда КИВИ, было бы совсем противно.

– Как это расшифровывалось?

– "Клуб интересующихся всем исключительным". Мы объединились под этим названием, чтобы отделиться от всей этой массы сытых и довольных жизнью болванов, которые тихо мирно ждали, пока папы приткнут их в очередное теплое местечко. Мы интересовались всем тем, что выходило за рамки нормы. Не гнушались даже такими избитыми темами как НЛО и Атлантида. Собирались, беседовали, записывали на диктофон… Как показала сама жизнь, это была плохая идея. Не записывать на диктофон, конечно, а вообще лезть во всю эту мистику. Или нам просто не повезло…

– Почему вы решили, что вам не повезло?

– Из 8 членов нашей команды, осталось только двое. Один перед вами, второй там, в вашей палате для безнадежно свихнувшихся.

– Я бы не стал называть ее…

– …остальные уже гниют в земле. Статистика говорит сама за себя.

Врачу внезапно снова захотелось щелкнуть зажигалкой. С легким удивлением он подавил в себе это желание.

– К последнему собранию КИВИ, помимо стандартных тем, устроили нечто вроде профориентации. Мы собрались последний раз 16 июля, перед выпускным, чтобы поделиться планами. Кажется, именно тогда началась эта паскудная история, только в финале которой, мы и получили ответ на вопрос, какого черта именно нас затянуло в эту проклятую паутину.

16 июля

– Спокойствие, дети, спокойствие, – кричал Женька Скалин, колотя старинным аукционным молотком по кожаной подушечке, лежащей на столе. – Все, кто хочет начать делиться, подымайте руки, ноги или другие части тела.

Слегка, что называется, подогретая молодежь дружно рассмеялась. Вовка Смирнов громко засвистел и затопал ногами. Сидевшая у него на коленях Леночка Нилина опасно закачалась и с размаху шлепнула его по рыжей макушке.

Пол класса, в котором они собрались, заливали мягкие лучи летнего солнца, уже почти коснувшегося горизонта. Разбившаяся на парочки молодежь, с удовольствием окуналась в теплые волны света.

– В принципе, я с ним согласен, – категорично высказался Васька Мальцев, высвобождая руку из цепкого захвата Карины Зайцевой и указывая на Смирнова. – Я бы тоже сейчас засвистел, если бы научился. Какого черта мы тут сидим, когда все остальные уже гуляют?

На мгновение взгляды Мальцева и Скалина скрестились, как две рапиры. Их вечная борьба за лидерство сегодня должна была подойти к концу, но от этого не потеряла своей остроты.

– Сегодня последнее заседание нашего клуба КИВИ, – отрезал Женька, упрямо отбрасывая со лба свои роскошные черные волосы и кося глазами в сторону невозмутимо покачивающейся на стуле Риты Славиной. – Но, помимо этого, если кто-то и забыл, то напоминаю, что сегодня еще и выпускной, так что приличия требуют, чтобы хоть сегодня мы поговорили на общепринятую тему: «че ваще делать дальше».

Все снова расхохотались и удостоили председателя аплодисментами. Когда все более-менее стихло, Макс Кретов – тихий парнишка с вечно сползающим на бок галстуком лениво и как бы нехотя поднял руку. Женька слегка поклонился в его сторону и указал на него молотком.

– Я иду в армию, – тихо сказал Макс.

Взгляды присутствующих девушек тут же сфокусировались на нем. Чувствуя, что сейчас покраснеет, Макс, словно ища спасения, нащупал руку Илоны Ленс – стройной зеленоглазой красавицы, которая пару лет назад поразила всех, и в первую очередь самого Макса, став с ним встречаться. Поражаться он, кстати, не перестал до сих пор, когда все остальные уже, кажется, и привыкли.

– Ну ты даешь, Максик, – Вовка Смирнов расхохотался. – Это же крест на твоей карьере. Как будут выглядеть твои эпичные музыкальные лапы после двух лет казармы?

– Это мое дело, – холодно сказал Кретов, в голосе которого неожиданно появились металлические нотки. – Разве не в том была одна из целей нашего клуба, чтобы помочь всем тем, кто хочет научиться самостоятельно мыслить? Польза КИВИ для меня лично как раз в том, что я наконец-то понял, что с самого детства тащусь как раз таки по тщательно вытоптанному для меня тракту.

– Польза или вред? – спросила Илона, возмущенно отстранившись от него. – Тебе не кажется, что это как в рассказе Джерома про девочку, которой велели быть оригинальной и из-за этого она стала кушать за обедом почки только потому, что ее сестра выбрала себе ее любимую копченую рыбу?

– Не в бровь, а в глаз, Илонка, – Васька Мальцев – широкоплечий спортсмен, с внешностью старорусского добра молодца послал ей воздушный поцелуй. Карина зашипела и ткнула его в бок.

Кретов молча пожал плечами, сохраняя прежний упрямый вид.

– Я, например, – продолжал Васька, потирая ребра. – После военно-медицинского буду работать у отца в клинике. И попрошу не орать, – повысил он голос, перекрывая поднявшийся шум. – Не вижу в этом ничего плохого или не соответствующего духу нашего общества. Уж поверьте мне, чтобы попасть туда, где главенствует мой папаша, никакая «волосатая лапа» не поможет. Если я сам из себя ничего не буду представлять, то меня туда на пушечный выстрел не подпустят. Так что не вижу причин отказываться от своей цели только потому, что где-то поблизости от нее ошивается мой предок.

– Ну а мне иной раз, так вообще кажется, – вставила Карина, взъерошивая свою буйную шевелюру, – что мы поступаем как зажравшиеся снобы. Нет ничего плохого, чтобы воспользоваться папиными денежками, скажем, чтобы получить нужное образование. Вспомните, сколько великих открытий сделали бы те талантливые ученые, которым не приходилось бы вместо занятий наукой бороться с собственной бедностью? Мир построен на деньгах, и если уж пытаться его изменить, то надо постараться сделать это максимально эффективно и с минимальными затратами, а значит при помощи тех же денег. Тем более, если они уже валяются под ногами.

После недолгого обсуждения правота Мальцева была признана всеми присутствующими. Что же касается Карины, ее подход был признан эгоистично-циничным, но здравым. Карина в ответ на вердикт махнула рукой, с видом «плевало я».

– Ну так что, Макс, – Женька Скалин приподнял бровь. – Твое решение не переменилось?

– Нет, – коротко и упрямо произнес Кретов. – То, что решено, то решено.

Илона что-то яростно зашептала ему на ухо, но вдруг умолкла, встретившись взглядом с мальчишкой, который взрослел у нее на глазах, прямо в эту секунду. Рядом с ней сидел если еще не мужчина, то уже точно не подросток. Неизвестно почему, какая-то глухая боль заворочалась в груди. Макс отвел взгляд, Илона полуприкрыла глаза, пытаясь понять, что сейчас чувствует. Разумеется, когда дело касается рожденных в юном сердце чувств, разобраться в них совершенно невозможно.

Тем временем слово взял Вовка Смирнов – рыжий, вечно смеющийся клоун, своими замашками очень похожий за затерявшегося во времени гусара.

– Частное сыскное агентство, – провозгласил он, триумфально поглядывая на присутствующих. – Вот то, чем мы займемся.

– Кто это мы? – спросило подряд несколько голосов.

– Я, Женька и Леночка.

Скалин сверкнул своей ослепительной улыбкой в сторону Риты. Леночка Нилина – невероятно элегантная в облегающем черном платье помахала одноклассникам, улыбаясь не менее обворожительно.

– Осталось дело за малым, – продолжал Смирнов. – Нам с Женькой приобрести необходимые навыки в МВД, а Леночке закончить медицинский. Из нас получится отличная команда.

Все поаплодировали, после чего слово взяла Рита Славина – девочка с самой заурядной внешностью и совершенно незаурядной судьбой.

– Вообще-то, мне говорить особо не о чем, – сказала она тихим грудным голосом, от которого все мальчишки сходили с ума, а девчонки тайно или открыто скрипели зубами. – Все вы знаете, к чему я стремилась и чего достигла. Буду работать в этом направлении и дальше.

– Молодец, Рита, – искренне сказал Смирнов. – Уважаю, без комментариев.

Присутствующие шумно поддержали его, юноши вполне естественно, девушки скрепя сердце.

– Ну а теперь, – Скалин хищно потер руки, – что скажет наша ведьма?

Карина пожала плечами и выходя на середину комнаты показала ему средний палец. Женька показал ей язык и жадно уставился на нее, как, впрочем, и вся аудитория.

– Этот номер я запланировала как раз для нашей последней встречи, – провозгласила Зайцева, гордо оглядываясь вокруг. – Я всегда, без ложной скромности, удивляла вас в одиночку, но сегодня…

Она повернулась, и пристальный взгляд ее темных глаз встретился со спокойным взглядом Илоны.

– Сегодня мне понадобится помощница.

– Балаган, – шепнула Илона уголком рта.

– Но потехи ты портить не будешь, – ухмыльнулся Макс.

– Точно.

– Сегодня будет предсказание, – провозгласила Карина, ехидно глядя на подходящую Илону. – Для всех для нас или для кого-то одного. Как вы понимаете, в таких вещах меню не предусмотрено.

Подняв руки, в наступившей тишине, они пошли навстречу друг другу. Немигающие глаза Илоны отражались в глазах Карины. Мгновение спустя их пальцы сплелись в крепком захвате.

– Начинаем, – прошептала Карина, закрывая глаза. Хотя один ее глаз внезапно ехидно сверкнул из-под полуопущеного века. В ту же секунду ее длинные ногти вонзились в руки Илоны. Довольно сильная боль скакнула к сердцу и вернулась обратно, усиленная злостью. Илона слегка зашипела и яростно уставилась на нахалку.

В ту же скунду, Карину словно ударило током. Тело выгнулось дугой из полуоткрытых губ вырвался хриплый стон. На лбу Илоны выступил пот. Ее ладони словно срослись с руками Зайцевой. Каким-то краем сознания, она точно знала, что стоит ей отпустить Карину, и та навсегда останется в этом состоянии полной отключки от всего на свете. На мгновение мелькнула яростная мысль, именно так и сделать, но тут же она исчезла без следа, и Илона усилила захват, передавая всю свою энергию сквозь правую ладонь. Спустя несколько секунд она четко представила себе невидимый поток, идущий из правой, излучающей руки, в левую, принимающую. На своем пути, эти невидимые волны пересекали сердце покачивающейся Карины. Илона больше не испытывала боли. Она полностью сосредоточилась на ощущениях и мыслях, пришедших словно откуда-то извне.

В то же мгновение Карина заговорила. От ее голоса по коже всех присутствующих холодными струями потек страх. Голос был ледяным и таким же мертвым, как засыпанный снегом камень.

– Приблизилась Тень, пока все еще скрытая прочно запертыми дверьми, открыть которые не под силу таким как она. Я стояла на горе и смотрела на нее не видя, но предчувствуя весь тот ужас, что накопился во мне за долгие годы. И снова, как это уже случалось во всех уголках обитаемой вселенной, яркие ядовитые слезы стекли со звезд зелеными каплями. Волны паники затопили мою душу и прорвались из глаз, когда сквозь паутину трещин просочилась и исчезла надежда, а осталось лишь понимание. Горы вздрогнули и люди от полюса до полюса проснулись от грохота взрыва, которому не суждено будет найти объяснения. И я упала вниз, сраженная пониманием того, что случилось. Кот Проксима открывает двери. Пожиратели душ просыпаются.

Едва лишь прозвучало последнее слово, девушек словно какая-то невидимая сила отбросила друг от друга. Карина покатилась по полу, сбив по дороге одиноко стоявший стул. Илона отлетела к стене и с зубодробительной силой впечаталась в нее спиной. С неожиданным проворством Макс бросился к ней и подхватил, не дав упасть на пол. Из уголка рта на руку ему стекла теплая красная струйка.

– Какого черта? – ошеломленно пробормотал Женька Скалин, растерянно глядя на поднимающуюся с пола Карину. – Если это прикол, то мне не смешно.

– В чем дело? – утомленно спросила Карина, оглядывая застывших односклассников. – Я что-нибудь говорила?

Часть первая
Фигуры расставлены

1

Из бесед на заседаниях клуба "КИВИ"

Потенциал человеческого тела следует признать если не бесконечным, то весьма близким к этому. Вспомните шаолиньских монахов. Это реальный факт, что, сконцентрировавшись, такой же человек, как и мы с вами, может висеть животом на острой пике, которая по всем законам физики, должна была бы проткнуть его насквозь. Хотя дело, конечно, не только в концентрации, нужна еще и вера, я думаю. Даже в Библии написано, что если человек скажет горе подняться и упасть в море и при это ни на йоту не усомнится, что это желание исполнится, то гора действительно поднимется и упадет. Богу, который обладает стопроцентной верой, достаточно было сказать Слово и появился мир. Мы же… Адам, сожрав яблоко, обрек нас на постоянные сомнения. Теперь как бы сильно мы ни верили, все равно в каком-то уголке мозга шевелится червячок сомнения, который позволяет нам творить только мелкие фокусы, подчас очень страшные или завораживающие, но остающиеся просто балаганным представлением, по сравнению с настоящими чудесами.

Маргарита

Блестящий металлический шарик раскачивался перед глазами. Она безропотно следила за его движением, стараясь не моргать, послушно и сосредоточенно.

– Ты слышишь только мой голос. Только голос.

Это было именно то, чего ей хотелось бы. То милое дремотное состояние, в которое она проваливалась практически мгновенно сразу же после этих слов нравилось ей больше всего на свете. Это были сказки наяву. Другим детям сказки читают и все что остается – это представлять, как все происходило на самом деле. Ей же папа показывал, как выглядят Алиса и белый кролик, Карлсон и Малыш. Багира и Маугли. Именно поэтому было очень непонятно, когда вчера мама страшно кричала на папу, а он, бедный, стыдливо моргал и что-то бормотал невнятно. Она пыталась объяснить, что все в порядке, что ей нравится смотреть сказки, но мама не слушала. Вернее слушала, но не слышала. В свои пять лет Рита уже понимала, что это такое.

Профессор Славин щелкнул пальцами. Дочь вышла из транса и широко улыбнулась, глядя ему в лицо своими огромными кукольными глазами.

– Пройдет всего каких-нибудь 10–12 лет и сколько мальчиков в них утонут, – тихо сказал профессор, гладя Риту по волосам. – Надеюсь ты будешь хотя бы иногда просто брать пленных.

Дочь наморщила лобик. Вместо того, чтобы задать вопрос, она просто прижалась к нему, зарывшись под пиджак.

– Эй, – улыбнулся Славин, – ты раздавишь своего старого папку.

– Не раздавлю, – глухо донеслось откуда-то из-под руки. – И ты вовсе не старый. Старая у нас бабушка.

Профессор засмеялся. Как же это он забыл. Несмотря на свои пять, Рита уже четко знала, кто есть кто в семье и вообще на свете.

– А я буду барелиной, – сообщила дочь мгновенье спустя, выныривая на свет. – Точно, точно.

– Балериной, – профессор улыбнулся.

– Я и говорю, барелиной.

Недавно по телевизору показывали "Лебединое озеро". До этого Рита уже решала быть врачом, президентом, художником и черепашкой-ниндзя.

– Ну что ж, любой другой девочке я не поверил бы, тебе верю.

– Ритусик, иди кушать, – голос жены еще хранил металлический отзвук вчерашней ссоры. Профессор знал, что его имя не прозвучит. Он заговорщически переглянулся с дочерью, и она тут же помчалась на кухню.

Маму злить нельзя, этот урок был усвоен давно и прочно.

Профессор машинально убрал в стол металлический шарик, но ящик закрывать не стал, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылась дочь. Гипноз ей явно не вредил и все же какое-то чувство вины он испытывал. В конце концов, мозг маленькой дочери, не самое обычное место для хранения информации. Однако, ничего лучшего придумать было нельзя. Время утекало, как река сквозь трещину в камне.

– Балериной, – пробормотал Славин, задумчиво улыбаясь. – Хотелось бы мне вернуться к этому разговору лет через пятнадцать, когда ты станешь тем, кем тебе действительно суждено быть.

– Дорогой, иди обедать, мы уже заждались.

Он широко улыбнулся. Кажется его простили. За окном кабинета кружились первые снежинки, необычайно большие. Жизнь снова налаживалась.

Профессор Славин откинулся на спинку кресла, крепко стиснул зубами ствол пистолета и с силой надавил на курок.

И хотя прошло уже пятнадцать лет, балерина Большого театра Маргарита Славина, все еще продолжала просыпаться по ночам от этого грохота, с которым развалилось ее детство.

2

Из бесед на заседании клуба "КИВИ"

Меня всегда смешили эти истории о хакерах, умудрившихся взломать какие-то там секретные файлы. По-моему, вся эта громогласная охота на неведомых компьютерных гениев – банальная показуха, которая призвана показать миру благородное лицо власти. Дескать мы ловим и наказываем преступников по закону, сажая их в тюрьму. Полная ерунда. Может и попадают в тюрьму те, кто влазит в список счетов за туалетную бумагу, расходуемую, скажем, в ЦРУ, но вот те, кто раскопает что-нибудь посерьезнее, до тюрьмы просто не доживут.

Ди Маршан

Недавно назначенный шеф ЦРУ Ди Маршан, еще не успевший насладиться ощущением триумфа, уже вторые сутки чувствовал лишь медленно нагревающуюся сковородку, на которой уж никак нельзя было устроиться поудобнее. Триумфом было достижение долгожданного поста главы Центрального разведывательного управления, а на сковородку генерала посадили сотрудники группы “Мальта”, упустившие на днях одного паразита, умудрившегося залезть в секретные файлы Пентагона. Умника захомутали китайцы и теперь все шишки из знаменитого американского здания с пятью углами:

– Чувствуют себя так, словно кто-то заставил их наесться пороха, а затем вставил им фитиль в задницу, – сказала Мейделин Хикокс – старая приятельница Ди Маршана и вдобавок к тому президент США. – Эта гребаная ситуация не устраивает никого, ты меня понял, болван?

Из дальнейшего приятного разговора стало ясно, что ЦРУ должно вышеупомянутый фитиль вынуть, а Ди Маршан проследить, чтобы эта операция прошла максимально нежно.

Мэйделин всегда отличалась совершенно уникальным свойством. Как только дела в ее епархии шли, что называется, как надо, вежливее и культурнее человека было не сыскать на обоих американских континентах. Но стоило кому бы то ни было из ее подчиненных хоть в чем-нибудь напартачить, речь госпожи президента становилась похожа на беседу двух портовых грузчиков, не поделивших кружку с пивом.

– И вот еще что, Пухлик Ди, – без обиняков прибавила президент, завершая разговор, – если в этом деле твои парни облажаются, следующей американской задницей, из которой придется вынимать фитиль, будет твоя. Правда сомневаюсь, что хоть у какого-нибудь, даже самого полного идиота, возникнет желание этим заняться.

Генерал яростно стиснул край бокала с виски своими идеально сохраненными зубами, вызывавшими зависть всех его престарелых друзей по колледжу.

Ди Маршан предавался воспоминаниям.

– Там шифровка, – мямлил вызванный консультант отдела информации, нечесаный парень неопределенного возраста, когда-то пойманный за компьютерные махинации и теперь смывающий грехи, – как мне сказали ничего важного…

"Не соврали, – подумал Ди Маршан. – Рутинное донесение."

– …записанное кодом «Фенрис». Код сейчас в активном использовании, но на то он и код, чтобы его нельзя было взломать до тех пор, пока ему не найдут замену.

"Если его взломают, вся наша агентурная сеть, скажем, в Китае, будет как на ладони."

– Так в чем проблема? – спокойно спросил Ди Маршан, стискивая под столом пальцы. – Сменим код. «Фенрис» так просто не взломать. Помнится, кто-то из наших спецов уверял, что это вообще невозможно.

– В украденных файлах была и расшифровка этого сообщения, – пролепетал консультант.

Генерал застыл. Нечесаный нервно обернулся, словно ища пути к отступлению.

– Их стерли, – поспешно заговорил он, глядя на мертвеющее лицо Ди Маршана, – как… положено по инструкции. Но этот паразит проник в систему незадолго до этого и…

– Короче.

– Вместо стирания компьютер выполнил копирование и переслал файлы. Это в принципе невозможно… Мы долго думали, что это просто какой-то сбой в системе, пока…

– Сколько у нас времени? – оборвал его генерал. – Как долго он провозится? Текст то хотя бы был защищен от копирования и прочтения, умники хре…

Консультант провел рукавом пиджака по стеклам очков.

– За… защиту от копирования он уже обошел, очень хитро… я имею в виду… а пароль для прочтения…

Генерал грохнул кулаком по столу. Заточенные карандаши подскочили в стакане. Нечесаный втянул голову в плечи.

– С остальными системами защиты он справится за считанные дни.

На этом приятная беседа была закончена.

Метроном отщелкивал секунды, но вместо успокоения и концентрации вносил в голову генерала только волны паники.

– Интересно, – не слишком внятно процедил Ди Маршан, брызгая на экран стоящего перед ним монитора, – почему любая должность рано или поздно сводится к разгребанию чужих отходов?

Этот вопрос он задавал себе с того самого момента, как из Праги, где китайцы держали паразита, вернулась спецгруппа “Мальта”.

И не вся.

Ди Маршан выслушал доклад своего заместителя: глава группы и еще трое коммандос убиты, паразит вовсю работает. Причем после нападения его перевезли неизвестно куда.

И вот теперь генерал пил, чего не делал со студенческих лет. Он сидел у себя в кабинете, сбежав от жены и сына, от коллег, отключил телефон и заливал в себя виски со всей возможной скоростью. Устроил поминки по самому себе, как он это называл в те периоды, когда находил в себе остатки черного юмора.

Когда закончилась вторая бутылка, Ди Маршан почувствовал некоторое облегчение. Протянув руку сквозь розовый туман, покрывший стол несколько минут назад, генерал с третьей попытки попал пальцем в кнопку и включил монитор.

Пустой стакан упал на пол и покатился к двери.

– Пухлик Ди, твою мать! – сумрачно пробормотал генерал, провожая его тупым взглядом. – Нет чтобы разбиться… на счастье…

Компьютер тихо пискнул. Ди Маршан с трудом перевел взгляд на экран и тихо хмыкнул. Горел индикатор электронной почты. Читать чьи-либо послания в этот момент казалось не просто глупым, а самым глупым делом, которое только в состоянии придумать гибкий человеческий мозг. Как раз именно полная глупость и нужна была сейчас генералу. Во всяком случае так ему показалось.

Ди Маршан потряс головой, стараясь вникнуть в суть появляющихся на экране строк.

From

“Capella”

to

D Marshan.

Предлагаем решить проблему с ID-22. Стоимость контракта – 8 миллионов долларов. Два часа на перевод денег”.

Дальше шли цифры банковского счета.

Генерал протер глаза, твердо уверенный, что по окончании этой процедуры надпись на экране исчезнет. Однако она была там даже после того, как Ди Маршан вылил себе на голову литр ледяной содовой.

После этого он снова взглянул на экран и тихо засмеялся. Спустя несколько секунд, Ди Маршан свесился из кресла, давясь абсолютно неконтролируемым хохотом. Минуту спустя, ощущая себя заново родившимся, генерал снова и снова перечитывал e-mail с тем же чувством, с каким приговоренный к смерти читает пришедшее в последнюю минуту помилование.

"Капелла", пресловутая, чертова, вездесущая ее величество «Капелла» наконец-то снова посетила США, после своего вояжа практически по всему цивилизованному миру, чтобы спасти задницу Пухлика Ди.

Ровно через полчаса спецфонд Центрального разведывательного управления обеднел на 8 миллионов.

* * *

From

“Capella”

to

Phoenix

Алиса прыгает в нору. Немедленно.

* * *

Тот же день. Вечер.

Сообщений из Праги ждали все. Ждал шеф ЦРУ, ждал его возможный преемник.

К десяти часам вечера генерал мысленно перебрал все ему известные ругательства. Злоба на себя пинками гоняла Ди Маршана по кабинету из угла в угол. Он не жалел, что связался с этой чертовой организацией, проявляющей непонятную осведомленность в абсолютно секретных вещах и не впервые предложившую помощь на американском континенте. Обо всем этом он будет думать потом, если эти ребята сделают то, за что им заплатили. В этом случае генерал, как победитель, получит совершенную свободу действий и уже тогда всерьез поинтересуется этой “Капеллой”. Однако если окажется, что он просто спустил деньги в унитаз, да еще после провала операции…

В 23.00 Ди Маршан глупо захихикал, чувствуя, как нервное напряжение медленно цементирует мозг.

За полчаса до этого, где-то в другом городе разбилось окно и стеклянный дождь пролился на землю.

В 23.15. в дверь постучали.

В 23.26. генерал распечатал официальное донесение, полученное от пражского филиала разведсети США.

“Сегодня в 22.35. ID-22 выбросился из окна, расположенного на 12 этаже. Похищенные файлы уничтожены. По предварительным данным, копий тоже не осталось. Продолжаем наблюдение."

Взглянув на себя в зеркало, Ди Маршан увидел серебристую прядь, прорезавшую его густую генеральскую шевелюру словно изогнутый турецкий кинжал.

Тогда еще генерал не знал, что все его неприятности только начинаются. Ни Ди Маршан, ни кто другой не могли даже подумать, что ровно через год, пути американских спецслужб и «Капеллы» снова пересекутся, и уж точно никто не мог предположить, что это случится как раз после того, как поступит сообщение из России.