Kitobni o'qish: «Проклятье Айвиэна»

“Каждый из нас делает выбор, изначально не зная, к чему это в конце концов приведёт.” (Хеннигер Эклз)

ПРОЛОГ

После проходившего накануне вечером дождя лес блестел от влаги, словно был усыпан бесчисленным множеством маленьких алмазов. Ветер, который с утра был слегка прохладным, постепенно начал приносить все больше и больше тепла. Небесное светило покинуло объятья далекого горизонта и неумолимо двигалось к зениту. Вскоре полуденный яркий свет заливал округу, и ни одно облако, даже самое маленькое, не осмеливалось этому помешать.

В полный жизни лес монументальной громадой врезалась каменная стена, на которой несли вахту несколько полусонных стражников. Внизу же, неподалеку от массивной ограды, весело играли и смеялись несколько ребятишек. Они сбивали капли воды с листьев ладошками, скользили по траве, забирались на невысокие деревья или на крепкие ветки более старых. Не смотря на то, что дети отдалялись от городской черты, их радостные крики и смешки разносились далеко. Звонкие голоса удивительным образом дополняли пение лесного хора, состоявшего из щебета многочисленных птиц. Большинство лесных обитателей лишь с интересом наблюдали за человеческими детьми. Но, как это иногда бывало, находилась и парочка более смелых зверей. Сорвавшись с мест, они присоединялись к радостной группе и пытались по-своему поучаствовать в людских забавах.

Внезапно среди деревьев неподалеку мелькнул странный силуэт. Дети были слишком увлечены своими играми, и, само собой, не сразу заметили его. Однако обитатели леса, напротив, насторожились и начали внимательно наблюдать за пришельцем. Те, что находились ближе всех к его пути, спешили удалиться от странного человека. Птицы начинали постепенно умолкать, чего дети также совершенно не заметили. Даже немногочисленные хищники, случайно проходившие мимо, отступали назад и готовились защищаться.

Но вот, спустя несколько минут, незнакомый человек подошел достаточно близко, чтобы привлечь внимание даже увлеченной своими играми ребятни. Бегавшие друг за другом ребятишки тут же остановились и посмотрели на этого человека. Тот, в свою очередь, застыл на месте. Совершенно не двигаясь, он поочередно одарил каждого из них необычайно пристальным взглядом.

Один из мальчишек заинтересовался незнакомцем сильнее своих друзей. И не без причин: Стоявший перед ними мужчина выглядел крайне необычно. Мышцы на крепко сложенном теле бугрились при каждом, даже самом незначительном движении. По росту незнакомец превосходил всех, кого доводилось видеть ребенку. Одежда, если ее можно было так назвать, больше напоминала беспорядочно сшитые или перевязанные друг с другом шкуры и обмотки ткани. Торс и руки были полностью обнажены. Борода и волосы были длинными, спутанными и, судя по их внешнему виду, немытыми на протяжении довольно долгого времени. Кожа была бледной, словно пепел. Но больше всего внимания привлекал к себе огромный топор. Его массивное острое лезвие, прикрепленное к грубой толстой рукояти, угрожающе блестело в пробивающемся сквозь кроны деревьев свете. И, не смотря на очевидную тяжесть оружия, незнакомец легко удерживал его одной рукой, словно это был тоненькая ветка иссохшего куста.

С минуту дети и мужчина просто стояли и смотрели друг на друга. Наконец, словно насмотревшись, незнакомец отвел глаза в сторону и решительно зашагал дальше, в направлении городской стены.

– Кто это такой? – шепнул один из ребятишек.

– Может, лесоруб? – ответил другой. – Я слышал от тети, они бывают большие и сильные, как великаны.

– Серьезно?

– Быть не может!

– Давайте догоним его и спросим,– громко предложил кто-то еще и бросился вслед за мужчиной.

Любопытство, овладевшее одним ребенком, почти мгновенно передалось всем остальным. Сорвавшись со своих мест, они быстро догнали незнакомого мужчину, равномерным твердым шагом пересекавшего лес.

– Дядя, Вы кто?

– Вы и правда лесоруб?

– А зачем Вам такая борода?

– Можно потрогать топор? А он тяжелый?

– Вы из другого города? Или живете в соседней деревне?

Дети наперебой засыпали незнакомца вопросами. Мужчина же, казалось, совершенно не обращал на них внимания на их существование, упрямо двигаясь в сторону города. Странный человек не только не реагировал на вопросы и не удостаивал их малейшего взгляда – он не пытался и накричать или прогнать, что на его месте непременно сделал бы другой взрослый.

Вскоре безразличие незнакомца принесло плоды. Один за другим, шедшие за ним дети начали терять интерес и откалываться от любопытствующей процессии. Немного пошептались, они бросили последний взгляд на странного мужчину и вернулись к прерванной игре. Теперь единственным, кто все еще следовал за незнакомцем, стал мальчик, который наиболее пристально рассматривал его при встрече.

Спустя несколько минут человек с топором миновал опушку и вышел к дороге. Шедший следом за ним мальчик внутренне обрадовался этому: теперь станет легче поспевать за заинтересовавшим его мужчиной и его широкими стремительными шагами. То, что незнакомец не ускорил шаг на открытой местности, лишь больше помогло пареньку.

И вот, спустя почти десять минут пути неизвестный и следовавший за ним ребенок оказались перед городскими вратами.

Как и следовало ожидать, здесь появление странно выглядящего человека с огромным топором в руках произвело куда более сильное впечатление. По меньшей мере три десятка человек сразу же обратили внимание на необычного пришельца. Довольно быстро к ним присоединились все остальные горожане, находившиеся неподалеку от входа в город.

Почти сразу же на площади воцарилась звенящая тишина. Жители города смотрели на незнакомца так же, как до этого делали дети. Однако в их глазах вместо невинного любопытства были настороженность и страх. Незнакомец в свою очередь одаривал их все тем же пристальным взглядом.

Внезапно тишину нарушили тяжелые шаги и звон металла. Один стражников, стоявших ближе всех к незваному гостю, положил ладонь на рукоять своего меча и начал медленно приближаться к незнакомцу. Все без исключения следили за тем, как расстояние между потенциальными противниками сокращается. Каждый их шаг эхом отдававшимся от крепостной стены. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, они несколько долгих секунд просто смотрели друг на друга: стражник угрожающе, а незнакомец со странным интересом.

– Кто такой? И чего надобно в нашем городе? – спросил уроженец города, придавая своему голосу твердости.

Человек с топором никак не среагировал на его слова. Почти сразу же он повернул голову в другую сторону. Теперь внимание незваного гостя было обращено еще к одному мужчине, который как раз подходил к стоящим рядом потенциальным соперникам. Судя по богато расшитой одежде и слегка выдающемуся вперед животу, это был либо купец, либо один из членов городского совета.

Все это время мальчик, следовавший за незнакомцем, стоял возле ограды конюшни и продолжал наблюдать за происходящим. На его глазах, все еще полных невинности и любопытства, бородатый мужчина резко повернулся к подошедшему человеку всем телом. Богатей приподнял руку, останавливая стражника и пытаясь подавить конфликт в зародыше. Под пристальным взглядом незнакомца, что был на несколько головы выше его, горожанин повторил вопрос одетого в доспех мужчины, облачив его в более вежливые слова.

Не смотря на предостережения богача, стать все же сверкнула.

Но то не был меч. Массивное лезвие топора блеснуло в полуденном свете, словно молния на ночном небе. Движение незнакомца было столь стремительным и неуловимым, что никто не успел ни вздохнуть, ни среагировать. Несколькими мгновениями позже каменную кладку площади, покрытую высохшей грязью, щедро окропил темный багрянец крови.

А затем на город и всех его жителей обрушились хаос, страх и смерть…

Часть первая. АВАНТЮРА

Полдень. 57-й день Времени Цветения

¹

Ина́урейм.

Небольшой мир, купающийся в лучах небесного светила, что жители именуют Светлейшей. С самого начала существования он является вечным спутником Забытого – другого мира, с незапамятных времен полностью укрытого непроницаемой пеленой серых, словно пепел, облаков. То, что таиться за этой мистической густой завесой, многие годы оставалось непостижимой загадкой для учёных мужей и женщин. И эту тайну вряд ли суждено когда-нибудь разгадать.

Одно полушарие Инаурейма занимают небольшие полюсные материки, между которыми находятся бесчисленные острова и рифы, скрытые густым туманом. Морские путешественники, видевшие этот край воочию, прозвали это место Туманным Ободом. Немногие смельчаки пробовали пересечь его и раскрыть тайну бледного покрова. Однако никому из них так и не удалось вернуться домой. И навсегда останется загадкой, нашлось ли для путешествовавших сквозь этот бледный полумрак хоть что-то кроме отчаяния и гибели.

В противоположной же части мир от полюса до полюса пересекал единый огромный континент, с обеих сторон омываемый океанами. По центру его раскинулась усеянная оазисами пустыня, прозванная Великим Топазом – дом расы орцинтаев, а также многих необычных и опасных существ. С севера и юга к Топазу примыкали два края, где с большим удовольствием росли травы и леса. В Южных Садах обитали закаленные в боях люди, которые уюту и комфорту предпочитали кочевой образ жизни. Их быт уже давно стал тайной даже для живших по другую сторону пустыни родичей. Жители Северного Королевства несколько уступали южанам в росте и физической силе. Но они с лихвой компенсировали это доспехами, лучшим оружием, городами, защищенными высокими стенами крепостей, а также ремеслами и множеством других полезных умений.

Именно на севере, в городе под названием То́лбас, родился и прожил все годы своей недолгой жизни один юноша. Он ничем не отличался от других своих соседей. Так же, как и они, он вел размеренную повседневную жизнь и взирал на Инаурейм через призму собственных забот и неурядиц.

Его звали Айвиэ́н.

Сейчас, в самый обычный день четыреста двадцать восьмого года Третьей Эпохи, он стоял у таверны и осматривал до боли знакомый ему окружающий пейзаж. Улицы Толбаса уже наполняла многогранная симфония жизни, состоящая из звуков и запахов. Шум доносился отовсюду, но юноша давно знал: в музыке этого нет ничего хоть сколь-нибудь зачаровывающего или успокаивающего.

Звон битого стекла где-то за спиной – явный признак драки. Прерывистое мычание, сливающиеся с натужным кряхтением – какая-то компания закончила пьянствовать. Кого-то из них даже пришлось вытаскивать из таверны, о чем говорили неравномерные шаги. Крики, издаваемые незнакомым голосом – одного из приезжих только что обокрали. Айвиэн даже мог, с определенной вероятностью, назвать имя карманника. Если хорошенько прислушаться, то можно было даже услышать, как в одном из соседних переулков какой-нибудь пьяница успешно расстается с содержимым желудка. Или как несколько человек, решивших устроить драку, отвешивают друг другу зуботычины, не особо задумываясь о последствиях. А порой до острого слуха доносился женский стон, который мог быть как полон страсти, так и искажен страхом.

Именно такой и была «музыка» Толбаса. Наступление ночи делало ее немного тише. Однако у этого была цена – в темное время суток мелодия приобретала намного более мрачные оттенки. И для города не было ничего странного в том, что иногда участников этого «концерта» наутро могли найти мертвым, а то и не найти вовсе.

Так было всегда, сколько Айвиэн себя помнил. И порядок этот установился задолго до того, как он появился на свет. Стражникам уже давно не было дела почти ни до чего. Многие из них так или иначе стали частью круговорота взяток или даже тайно состояли в одной из городских шаек. Толбас буквально «дышал» самыми разными злодеяниями: от мелкого воровства и угроз до контрабанды, убийств и подкупов на всех возможных уровнях жизни и власти. Воры, спекулянты, взяточники, мародеры и личности куда хуже двигались по его улицам, словно отравленная кровь по гниющему телу.

И все же, даже в таких условиях находились люди, смотрящие на жизнь с надеждой и верой в лучшее завтра. В большинстве своем это были дети, которым все еще счастливилось не сталкиваться с порочной стороной родного города. Из более зрелых людей ярче всего выделялись служители из Башен-близнецов Латаэ́льз. Причиной тому было то, что они время от времени сменяли друг друга. Наверное, именно поэтому они много рассказывали о радостях жизни, добродетелях и о том, сколь прекрасен и чудесен Инаурейм.

Айвиэн не раз слышал слова этих людей, облаченных в багрово-бежевые рясы. В детстве именно они побуждали его много мечтать, не замечая творящегося вокруг. Теперь же их рассказы просто помогали успокоиться. Но каждый раз ему сильно хотелось не столько поправить их, сколько добавить: «Каким бы прекрасным ни был наш мир, Толбас – это, без сомнения, самое худшее, злачное и мерзкое место в нем».

Но юноша просто стоял с другой стороны улицы и наблюдал. Наблюдал потому, что знал: в стенах города порок – это естественный ход вещей. И вряд ли что-то, даже личное вмешательство короля, сможет изменить положение дел. А стоял потому, что отчасти и сам являлся частью этого жестокого круговорота.

Все, кто рождался и рос в Толбас, знали: здесь нельзя дожить до совершеннолетия и при этом никак не запачкаться. И Айвиэн не был чудесным исключением из этого правила. Он слишком рано осиротел. Родители оказались в опале одного из вельмож. Заплатить за это им пришлось жизнями. Мальчик, оставшийся один, понятия не имел о том, что произошло: мать и отец просто не вернулись домой.

Одинокая жизнь оказалась хорошим учителем, хоть и жестоким. Оказавшись на улице, Айвиэн быстро понял законы Толбаса. Чтобы есть, придется воровать. Чтобы спать, придется прятаться. Чтобы остаться живым и свободным, придется постоянно быть начеку. Эти три правила всегда спасали его и позволили не умереть раньше времени.

Эти законы касались не только Айвиэна. Но парень все же не позволил им полностью поглотить себя. Не смотря на жестокое начало своего жизненного пути, еще ребенком он проявлял определенное благородство и сумел сохранить его до возраста, когда большинство подростков легко забывали о нем в пользу выгоды. Юноша делил добычу с теми, с кем рос бок о бок после потери родителей. Не отказывал ни в чем, будь то еда, питье или те немногие гроши, которыми изредка удавалось разжиться.

И все же изнанка Толбаса не могла совсем не затронуть парня. Поэтому к пятнадцати годам Айвиэн уже был известен в подпольном мире. Еще молодым пареньком его знали, как отличного специалиста по разного рода замка́м и неплохого вора. «Честный Вор» – так его однажды прозвали, пытаясь оскорбить. Однако это прозвище вскоре не просто прижилось, но и обросло уважением к его обладателю.

Причина была проста. В отличие от коллег по промыслу, Айвиэн следовал своему «кодексу чести». Он никогда не разорял могилы и склепы, не вламывался к тем, кто жил честно или едва сводил концы с концами, не покушался на имущество приезжих или путников на дороге – словом, не брался за ту работу, которую считал подлой, нечестной и отвратительной. Поговаривали даже, что иногда он наоборот, отдавал свою добычу другим или проникал в жилища бедняков, чтобы незаметно помочь им. Подтвердить или опровергнуть эти слухи мог только Айвиэн, а тот никогда не распространялся о своих делах. Он даже старался предельно спокойно относиться к коллегам по промыслу – даже к тем, кто на дух не переносил. К счастью, юноше нечасто приходилось сталкиваться с другими ворами.

Сегодняшний день был редким исключением.

В данную минуту «Честный Вор» стоял у стены таверны, напротив которой, по другую сторону шумной рыночной площади, находилась, словно контраст, скола² служителей из Башен-близнецов. Каждый раз оказываясь в этом месте, молодой человек словно чувствовал незримую борьбу противоположностей – сдержанности и разума с пороком и эгоизмом. И от этих мыслей становилось немного не по себе.

Однако в этот раз выбирать не приходилось. Место встречи было указано в записке, которую накануне вечером ему принес один из мальчишек, с которыми юноша время от времени делился едой. Особого желания связываться с тем, кто решился послать эту весточку, не было. Но нынешнее денежное положение было не самым приятным. Выручка же, которая, если верить записке, стояла на кону, могла бы обеспечить Айвиэна достатком на весьма долгое время.

Увы, но куш был лишь одним из немногих причин взяться за предстоящее дело. И, не смотря на соблазн и необходимость, он с большим трудом перевешивал все отрицательные стороны предстоящего предприятия.

Юноша слегка потрепал свои короткие волосы цвета мокрой глины и испустил тяжелый вздох. Звук потонул в шуме перебранок и возгласов, доносившихся с расположенной чуть ниже площади. Иногда по голосам можно было узнать не только исход той или иной сделка – «маленькой битвы», как любили называть это купцы – но и личности «победителей». Однако Айвиэн стоял здесь уже почти час. Время с каждой минутой тянулось все медленнее. Одежда, видавшая лучшие времена, успела нагреться в лучах Светлейшей, что вызывало лёгкое неудобство. Сам парень уже не мог сказать наверняка, что ему больше надоедает: долгое ожидание или нескончаемый шум.

Наконец, спустя еще несколько минут, раздался очередной один потонувший в шуме вздох. Он вполне красноречиво обозначал, что для «Честного Вора» ожидание подошло к концу. Слегка худощавое, но крепко сложенное тело легко оттолкнулось от деревянной стены, на которую опиралось все это время. Айвиэн поправил сорочку, слегка отряхнулся и бегло осмотрелся вокруг – не раз выручавшая его на протяжении жизни привычка.

То, что увидел юноша, подтвердило решение юноши. Ожидание и правда подошло к концу. Но отнюдь не по той причине, что секунду назад.

Со стороны улицы, которая спускалась вниз от входа в средний район города³, к таверне медленно шел мужчина. Помятый сюртук на голое тело, столь же мятые штаны, а также растрепанные волосы создавали впечатление, что этот человек вышел – и, возможно, далеко не по своей воле – из какого-то питейного заведения и теперь с надеждой искал другое. Но твердая походка, чистый взгляд и отсутствие на лице ухмылки, присущей большинству пьянчуг города, быстро развеивали этот ошибочный образ.

Разумеется, Айвиэн даже на мгновение не поддался на уловку, каковой был внешний вид приближавшегося человека. Юноша хорошо знал мужчину. Несколько раз они пересекались на «работе» и даже успели провернуть пару дел исключительно вдвоем. Несмотря на шестилетнюю разницу в возрасте, они неплохо ладили. С некоторыми условностями их даже можно было назвать лучшими друзьями, что было редкостью в Толбасе и ещё реже встречалось среди коллег по воровскому ремеслу.

– Извиняй, Айви, – произнес мужчина, подходя ближе и пожимая ожидавшему его юноше руку. – Дела… как всегда, дела задержали.

– Судя по твоему виду, Сахи́л, – ответил Айвиэн, не сумев сдержать улыбки, – дела были бурными, страстными и знойными.

Мужчина слегка покраснел, что случалось крайне редко.

– Можно сказать и так… Давай-ка об этом потом. Он ждет.

При последних словах улыбка моментально покинула лицо юноши, сменившись легким раздражением и недовольством. Серо-зеленые глаза брезгливо сузились.

– Да-да, знаю, – успокаивающе похлопал партнера по плечу Сахил. – Ты терпеть его не можешь. И половина Толбаса, если не Королевства, с тобой полностью согласна. Но признай: если он прав – овчинка стоит выделки.

– И это одна из двух причина, по которой я простоял здесь целый час. Второй была твоя подпись на записке. Если бы парнишка не подтверил, что она поставлена твоей рукой – ноги бы моей не было сегодня возле этой дыры, – слегка переведя дух и умерив негодование, Айвиэн добавил, – Ну да ладно, не будем зря тратить время. А-то кто знает: может этот идиот от скуки решит развлечься и сделать из чьего-то лица кашу.

– Или наоборот, – теперь легкая улыбка скользнула уже по лицу недавно пришедшего мужчины. Еще раз осмотревшись, товарищи открыли находившуюся рядом дверь и вошли внутрь.

Оказавшись внутри, Айвиэн и Сахил отошли в сторону от входа и на несколько секунд остановились. День выдался довольно ясным, и улицы Толбаса буквально купались в ярких лучах Светлейшей. Внутри же таверны свет давали лишь десяток свечей да пара небольших окон, завешенных полупрозрачными занавесками. Контраст освещения больно ударил по глазам. И все же, понадобилось не так много времени, чтобы зрение привыкло к полумраку посещения. Спустя несколько секунд окружение всё же приобрело чёткие очертания, и воры смогли осмотреться.

Посетителей в такой час было не так много, что довольно сильно контрастировало с шумом, царившим в помещении. Впрочем, у этого различия была вполне очевидная и простая причина. Почти все, кто был в таверне, сбились в одну большую компанию, чей веселый и временами непристойный гам сопровождался стуком кружек о стол, а прерывался лишь во время поглощения пива. Единственными, кто не принимал участника в празднике, были хозяин заведения, помогавшая ему женщина и одинокий стражник, который так и норовил уткнуться носом в стоявшую перед ним кружку и заснуть.

– Видишь его? – спросил Айвиэн, тщетно пытаясь отыскать среди посетителей того, по чьему приглашению – или, скорее, по чьей вине – воры пришли в эту таверну.

– Да, – ответил после недолгой паузы Сахил, осторожно дотронувшись до плеча друга и едва заметно указывая в один из более темных углов зала. Увидев искомое, юноша кивнул, и вместе с мужчиной зашагали в нужную часть помещения.

Столик, к которому подходили двое друзей, занимал человек, бывший вторым малозаметным исключением из «шумящего общества». Это был весьма крепко сложенный мужчина с начисто выбритой головой и суровым лицом, покрытым многодневной щетиной. Он был одет в простую накидку с капюшоном, под которым обычно скрывался пересеченный шрамом лоб.

Ходило множество разных слухов о том, как появилась эта отметина. Самой популярной было «дельце в Локвосе». Те, кто в нее верил, рассказывали, что в тот день герой этой байки решил обокрасть стражников, что везли золото из приисков на монетный двор. Поговаривали даже, что в итоге все-таки украсть целый мешок чистого необработанного золота. Однако большинство не верило в эти россказни и склонялось к тому, что шрам остался после неосторожного падения или пьяной драки, в которые бритоголовый делец так любил ввязываться.

– И́зар, – протянул руку Сахил, когда двое друзей подошли к столику, за которым сидел их потенциальный работодатель.

Айвиэн лишь молча кивнул и, как и его спутник, сел на стул. В знак приветствия ему достался пристальный, полный неприязни и вынужденного терпения взгляд. С минуту над столиком висело напряженное молчание, за время которого бритоголовый опустошил кружку. «Честный Вор» подозревал, что далеко не первую.

– Ну, рассказывай, – прервал молчание Сахил, когда виновник встречи наконец поставил кружку на стол.

– А чего рассказывать? Я же все написал. Большой куш подвернулся. Если резво, тихо и правильно подойдем к вопросу – можно будет до-олго жить припеваючи и…

– Изар, сделай одолжение нам всем и говори сугубо по делу – перебил мужчину Айвиэн. – Если снова какой-то храм или подстава, как в начале Цветения – на меня можешь не рассчитывать.

Раздраженный взгляд юноши слегка дрогнул от неприятных воспоминаний. Случившееся в начале сезона до сих пор не давало покоя его совести. Поддавшись на уговоры Изара, Айвиэн и несколько других воров проникли в дом богатого аристократа, жившего на берегу озера Мерц. Уже начали собирать напророченный куш. Но, обнаружив за некоторыми дверьми спящих детей, воры с удивлением обнаружили, что грабят не зажиточного богатея, а приют. Как позже узнал Айвиэн, кроме тугого кошелька у аристократа оказалось большое сердце. Он давал кров, пищу и дорогу в жизнь детям, лишившимся родителей. С несколькими воспитанниками этого приюта юноша даже был знаком лично. Участники налета разделились надвое. Большая часть покинула особняк, не желая жить с таким клеймом на душе. Двоих из трех оставшихся вскоре поймали, и их участь была незавидна. Изар же, хоть и остался ни с чем, смог неведомым образом унести ноги.

С тех пор и без того натянутые отношения Изара и Айвиэна в буквальном смысле слова висели на волоске, к тому же весьма натянутом.

– Не поднимай пыль, Айви-и, – протянул мужчина. Юноша со скрежетом сжал зубы. Он не был против такого сокращения своего имени, но из уст Изара это всегда звучало как самое грязное оскорбление. – На этот раз все будет тихо и гладко даже для таких неженок, как ты. Ни владельцев, ни соседей, ни свидетелей – никого рядом не будет. Ни-ко-го.

Последнее слово бритоголовый произнес с нескрываемым самодовольством.

– И где, скажи на милость, ты нашел такой «подарочек»?

– Ста́серн, – коротко ответил делец и вновь поднес кружку к губам. Вспомнив, что та опустела еще минуту назад, Изар разочарованно поставил ее обратно. Вновь посмотрев на собеседников, он не без удовольствия наблюдал за тем, как друзья непонимающе переглянулись. Реакция показалась забавной.

– И кого ты собрался обнести в Стасерне? – спросил Айвиэн.

Лицо Изара при этом вопросе тронула довольная улыбка.

– Парни, – пояснил делец, наслаждаясь каждой секундой происходящего, – я не сказал «в Стасерне». Я сказал просто «Стасерн».

– Скажи еще, что собрался обчистить весь город одним махом, – саркастично улыбнулся юноша, уже собираясь вставать со своего стула.

– А почему бы и нет? Городишка-то тю-тю, – махнул ладонью Изар, после чего добавил, – Опустел.

Ошарашенный новостью, молодой вор резко опустился на табурет.

– В каком смысле «опустел»?

– Разве это не просто слухи? – поинтересовался Сахил.

– Мой контакт говорит, что нет, – покачал головой Изар. – Представьте: целый город без своих жителей. Дома, трактиры, таверны. Даже крепость и дворец градоправителя. И все это лишено своих владельцев! – уверившись, что должное внимание к его предложению привлечено, мужчина встал со своего места и недвусмысленно повертел в руке опустевшую кружку. – Вы пока перетрите, а я схожу-ка еще возьму.

Изар удалился. Собеседники провожали его взглядами до тех пор, пока он не заговорил с хозяином таверны. Наконец, когда он облокотился о деревянную стойку, Айвиэн повернулся к товарищу.

– В чем дело, Сах? Что за бред он несет? Или он просто второй день не просыхает и несет все, чем может разродиться его больная голова?

Сахил вздохнул.

– Я так и знал – ты не в курсе. Вот какое дело. На днях прошел слушок, что какая-то толпа оборванцев напала на Стасерн. Подробностей не знаю, но ясно одно – вышло у них неплохо. Выжил ли кто-то из горожан или они смогли выбраться из города – неясно. Но говорят, что город теперь необитаем.

– Как можно верить слухам? Да еще таким нелепым? И, тем более, тем, что пересказал он?

– Айви, – успокоил друга мужчина. – Изар, несомненно, одним из самых отъявленных и неприятных козлов в Королевстве. Но он не дурак. Имеет дела с контрабандистами, браконьерами и купленными стражниками. Уверен, кто-то из них недавно был проездом в нашей клоаке и донес, что на Стасерн напали. А может даже своими глазами видел результат.

– То есть, ты доверяешь Изару? – спросил Айвиэн.

Мужчина ненадолго задумался, выбирая слова.

– Его сведениям – да. Ему самому… как когда. Но попробовать стоит. Если выгорит… – мужчина тихо присвистнул и картинно закатил глаза.

– А если нет? Или если нарвемся на кого-то?

– Ну, повернуть назад мы всегда успеем, верно? – вновь пожал плечами мужчина.

Едва Сахил закончил говорить, как послышались тяжелые нетвердые шаги Изара. Обойдя стол, он со скрипом отодвинул свой стул, уселся и одарил переговаривавшихся пристальным взглядом.

– Ну? – непринужденно спросил он. – Что решили?

Собеседники переглянулись. Задуманное бритоголовым предприятия на словах звучало слишком идеально. Именно поэтому оно и казалось ненадежным. Улов, который пророчили слухи, был сказочным – только это слово подходило для описания открывавшихся возможностей. Но не менее разнообразными и даже угрожающими были возможные риски. Взвесив все «за» и «против», Айвиэн вздохнул. Понадеявшись на лучшее, он едва заметно кивнул лучшему другу.

– Мы в деле, – ответил Сахил, и юноша уловил в его голосе легкие нотки сомнений. – Но если что-то пойдет не так, или ты снова чего-то недосказал… В общем, сам понимаешь. И не держи потом зла.

Изар едва заметно прищурился. Видимо, названное условие его не слишком обрадовало. Но мужчине хватило ума и сдержанности, чтобы промолчать.

– Прекрасно! Рад слышать, – улыбнулся он. – Тогда собирайтесь. Не забудьте ничего, что может пригодиться, и возьмите побольше вьюков для добычи. Встретимся возле конюшни на рассвете. Если все будет хорошо, то не пройдет и недели, как мы будем несказанно богаты.

Утро. 2-й день Времени Тепла

Благодаря предусмотрительности, выработанной за годы жизни в Толбасе, сборы нужного снаряжения не заняли много времени. Айвиэн всегда был готов срочно брать все необходимое и быстро выдвигаться. Отчасти так было потому, что хорошее дельце могло подвернуться в любое время. Но не меньшую роль играло и то, что за любым вором могли прийти в самый неожиданный и неудобный для него момент. И хотя Айвиэн крайне редко ввязывался в дела, которые могли перейти дорогу кому-то слишком мстительному и влиятельному, он понимал: страховка ещё никогда никому не вредила.

Вернувшись домой с успешных – хоть и довольно странных – переговоров, молодой человек достал сверток и проверил его содержимое. Два набора отмычек – на случай, если один сломается или случайно выпадет. Небольшой набор метательных ножей и парочка для разделки дичи. Пара коротких мечей и лук, а также небольшой колчан стрел. Все было на месте и готово к использованию. То же касалось и сделанных из плотной кожи наручей, наголенников и нагрудника, что лежали под ветошью в дальнем конце воровской лачуги. Оставалось только одеться да взять мешки для охотничьей и воровской добычи. Но этим он решил заняться перед самым отъездом.

Все важные дела для Айвиэна в тот день закочились на уже состоявшейся встрече в таверне. Так что следом за проверкой снаряжения юноша растянулся на соломенной лежанке. Сон пришел быстро, однако был на редкость беспокойным. Вор не придал значения хаотическим образам и списал их на раздражение, вызванное встречей с Изаром. Последние пару часов, остававшихся до начала авантюры, он просто лежал, глядя сквозь окно на начинающее светлеть небо. Затем, в спокойном темпе собрав все необходимое, парень покинул жилище и направился к условленному месту.