Hajm 570 sahifalar
1924 yil
Россия, кровью умытая (сборник)
Kitob haqida
Роман Артема Веселого (1899–1938) «Россия, кровью умытая» запечатлел облик революционной России, охваченной огнем Гражданской войны, в экспрессивно-орнаментальном стиле. Незабываемый образ России писателю удалось воплотить благодаря бескомпромиссной смелости, но ценою собственной жизни. После гибели писателя роман был запрещен к изданию на долгих 20 лет, «убран с библиотечных полок: какие-то экземпляры уничтожены, а какие-то уцелели и попали в так называемый спецхран». В настоящее время включен в школьную программу. В XXI веке роман издается впервые.
Janrlar va teglar
Артём Весёлый (Николай Иванович Кочку́ров) десять лет писал уникальный труд. Нет, не роман – где начало, единый сюжет, развязка? Это искренние зарисовки о человеческих судьбах, перемолотых в жерновах Революции и Гражданской войны. Это Быль и Сказ о чудовищной катастрофе, постигшей русский народ. Это Плач Весёлого – очевидца жестоких событий.
В их фрагментах не даётся оценка политическим явлениям. Они о насилии со стороны и белых, и красных. Они об обречённо бредущей женщине с младенцем на руках, сипящим из-за надрывного крика. Они о тревожном безлюдье в кубанских станицах. И солдат вопрошает: «За что же нам друг на друга злобу калить и зачем неповинную крову лить?».
Местный говор усиливает ценность книги «Россия, кровью умытая» как непредвзятого первоисточника тех времён.
Одна из эпохальнейших книг русской литературы первой трети XX века. Поистине, тогда творили титаны! Пусть они были очень разными, иногда просто враждебными друг другу, но писали, что называется, на века.
Артём Весёлый создал в своей прозе образы кинематографической зримости. Новатор, открывал новые пути в литературе. Но понятен и так называемому неподготовленному читателю. В отличие от многих других.
И, хотя сам был беззаветно предан революции, её безжалостный каток прокатился и по нему.
Всему верить нехорошо, а не верить ничему ещё хуже: вера, сынок, неоценимое сокровище.
«Бог ты наш, бог солдатский, нечесаный, немытый… И куда ты, бог, твою непорочную, некачанную, неворочанную, куда ты подевался и бросил нас, как плохой пастух овец своих? Зачем ты спокинул нас на растерзанье злой судьбине и зачем ты, вшивый солдатский бог, не жалеешь нашей горькой солдатской жизни?»
Ваньку мне стало жалко, себя жалко, жалко всю нашу сиротскую мужичью жизнь… Родился – виноват, живешь – всех боишься, умрешь – опять виноват…
«Бесценная моя супруженица! Низко тебе кланяюсь и всем сродникам кланяюсь. Я пока, слава богу, жив-здрав. Василий Рязанцев убит под турецкой крепостью Бейбурт. Иван Прохорович тяжело ранен, разнесло всю челюсть, вряд ли живым останется. Шмарога убит. Илюшка Костычев убит, сходи на хутор, скажи его матери Феоне. Со свояком Григорием Савельичем вместе ходили в бой, вырвало ему из ляжки фунта два мяса, мы ему завидуем, направили его на леченье в глубокий тыл, а к севу, глядишь, и в станицу заявится. Один Поликашка у нас пляшет, получил новый крест и нашивки фельдфебеля, говорит: «Еще сто лет воевать буду». Ну, до первого боя, а то мы его, суку, укоротим. Гляди, Марфинька, не вольничай там без меня, блюди честь мужнину и содержи себя в аккурате. Письмо твое я читаю каждый час и каждую минуту. Уберу лошадь, приду в землянку, лягу – читаю. Ночью растоскуется сердце, выну письмо из кармана – читаю. Не слышно ли у вас на Кубани чего-нибудь о мире? Солдаты с горькой тоскою спрашивают друг друга: «За что мы теряем свою кровь, портим здоровье и складываем головы молодецкие в какой-то проклятой Туречине? Все это напрасно…» К сему подписуюсь Максим Кужель».
В вокзальном садике три толпы. В одной - играли в орлянку, в другой - убивали начальника станции и в третьей, самой большой толпе, китайчонок показывал фокусы.
Izohlar, 2 izohlar2