Kitobni o'qish: «Звездный Патруль. Книга XIV. Неравный поединок»

Пролог

В сущности Звездный Патруль – это организация, в основе которой лежит неудержимое стремление к идеалу. Идеалу не в чем ином, как в чести, законе и порядке. Каждый выпускник Академии принимает присягу, где клянется блюсти Конвенцию, даже ценой собственной жизни. Эта жертвенность, воспитанная с самого юного возраста, предопределяет его путь, как истинного офицера Патруля. Он всегда готов бросить вызов и принять его, если таким образом хоть на миллиметр приблизит исполнение своей клятвы. Прошу вас всех не забывать об этом и с честью нести знамя Звёздного Патруля невзирая ни на какие трудности и препятствия.

(Из выступления Адриана Фьюри перед офицерами 1-го выпуска Высшей Академии на Фомальгаутах)

За тысячи лет человеческой истории ничего ровным счетом не изменилось. Когда политические разногласия заводили в тупик, в дело вступали военные. Человечество уже ни раз оказывалось на грани существования. В те далекие времена, когда люди населяли лишь одну единственную планету, выживание могло вообще показаться неким чудом. Только пережив по настоящему ужасную Войну Цивилизаций 90 лет тому назад люди словно внезапно и по-настоящему что-то такое осознали. Результатом этого «озарения» явилась Конвенция, которая прямым текстом запрещала любые космические схватки в звездных системах с обитаемыми колониями или станциями. Уже 90 лет нарушителей жестко и нещадно карали за преступления этих норм. Случались конечно и проколы. Подобный произошел на Альхене совсем недавно, где гарант соблюдения Конвенции Звездный Патруль самолично нарушил ее, эскалировав ситуация до прямого космического противостояния. Результатом же стало вмешательство синтов из самого Арктура. Совет Сектора Ориона был отстранен на время разбирательств, которые закончились по сути заметанием проблемы под ковер, чтоб глаза не мозолила. Однако прилет огромного по габаритам и мощности крейсера-ганшипа класса «Меридиан» быстро остудил горячие головы враждующих сторон. Благодаря этому удалось нормализовать ситуацию в самом густозаселенном Секторе освоенной части Галактики. Зато случившаяся позже трагедия, произошедшая в Туманности Розетка с крейсером Патруля «Горизонт», грозила перерасти в самую настоящую звездную войну. Тогда присутствие синтов с Арктура и внезапное цивилизованное предложение представителей Терра-Новы провести поединок чести вывели ситуацию из, казалось, очередного безвыходного тупика. Как правило для капитана, решившегося на столь смелый и отважный шаг, это открывало двери к славе и почету, собственно так же как и для принявшего вызов. Вот только дальше хорошие новости для смельчаков заканчивались, потому что один из них или умрет за не совсем свои личные интересы и амбиции, или же сдастся победителю, покрыв навеки свое имя позором.

Впервые за почти 40 лет жители и гости Аламаха могли наблюдать удивительную картину. Покоившийся будто на привязи большой 200-тысячетонный звездный крейсер Патруля пришёл в движение. Его обтекаемый подобный некой мифической 6-крылой птице силуэт на некоторое время закрыл собой такую далекую физически и, вместе с тем, такую близкую зрительно Туманность, которая по привычке радовала глаз жителям станции-столицы. Глядя на медленно плывущего в док для известных уже всей Галактике приготовлений этот исполин производил то самое горькое чувство, как от уходящей в прошлое эпохи мира и стабильности. Никогда за все 40 лет своего дежурства крейсер «Нео» ни разу не приближался к Аламаху так близко для того, чтоб улететь вскоре так далеко. Что ждало его впереди: слава или позор? Ответ на этот вопрос могло дать только время.

Шейна Стил с грустью наблюдала за плывущим за окном исполином. Ее карьера хронографа после той злосчастной экспедиции уверенно шла под откос. Максимум, на что она могла рассчитывать, это озвучка на пару с ИИ в каком-нибудь музее или картинной галерее. Однако от одной мысли об этом ей становилось больно. Шейна выживала. Барахольщик оптом скупил все ее ультрамодные наряды, которые не вернули ей и трети за них в свое время уплаченного. На очереди был ее хроно-дрон и серебристый круглый предмет, похожий на гранату эм-ку.

В гости Шейна никого не ждала, однако проектор внезапно ожил, и на экране возникло неизвестное ей доселе лицо.

– Мэм… Шейна? Шейна Стил? … Меня зовут Танкройт. Я представляю интересы семей Юнгли и би-Скалтонов… У меня для вас есть кое-что. Разрешите войти.

Шейна удивилась этому раннему визитеру, но немного подумав решила впустить. Тем более, что семью Юнгли, как собственно и самого Романо, она очень хорошо знала.

Вошедший мужчина был статен, строен, высок и очень модно одет. Его вьющиеся волосы были красиво уложены на бок, а голубые глаза излучали благорасположение и позитив. Да, и его голос Шейне показался весьма приятным даже немного бархатистым. Она предложила ему сесть за столик в гостиной комнате. Из ниши выехал графин с каким-то оранжевым напитком и пару бокалов.

– Танк… Танкройт… – пыталась Шен вслух перебирать знакомые ей имена, но никто с похожим даже близко ей на ум не приходил.

– Мэм… Можно просто «Тэнк» … Вы меня не знаете. Зато я знаю вас… И у меня есть некоторая информация, которой я с вами поделюсь в обмен за кое-какую откровенность с вашей стороны… Я готов, если потребуется, вам заплатить – начал было гость, посматривая на Шейну, как бы немного снизу вверх, будто заискивая.

– Хм… Хорошо – сухо ответила она, решив воспользоваться столь заманчивым предложением.

– Некто Романо Юнгли исчез с той самой экспедиции, в который вы принимали непосредственное участие. Представители Патруля опубликовали на инфо-портале предварительные результаты. Так вот никто в числе погибших там не значится.

Тэнк сделал паузу и отпил из бокала, который наполнила Шен, чтоб угостить его.

– Эреми би-Скалтон, пара-биолог, так же участвовавший в экспедиции, не вышел на связь. Его родители, как и он сам, носители весьма именитой фамилии. Они уже на уши весь Сектор поставили. Однако, как и в случае Романо, Звездный Патруль молчит.

Шейна ничего этого не знала, потому что с Романо с тех пор ни разу и не общалась. Ей было стыдно даже вспоминать ту экспедицию. Тэнк же глянул ей в лицо и поймал этот ее задумчивый взгляд.

– Мэм, может вы что-то помните?

Шейна слегка замялась, хотя по сути она ничего особо и не помнила. В памяти были какие-то нарезки, будто слайд-шоу: на корабле, разрез, в номере, разрез, в постели у Романо, разрез, забирает спасательный корабль. Кое-что из разговора с бывшим она конечно помнила. Тот, вроде как, замириться с ней хотел. А, вот, как потом очутилась у него в постели да еще и голая, уже не помнила. От тех событий, похоронивших ее карьеру, в воспоминаниях у нее остался лишь стыд. Зато она вспомнила о необычной гранате, которую нашла в хроно-дроне. «Хм… А не продать ли ему дрона и эту штуковину. Барахольщик обдерет, как липку, а этот Тэнк вроде состоятельный».

– Я помню мало, к сожалению… Последствия гиберниоза – начала она. – Последнее, что сохранилось в памяти – это голос ИИ некоего спасательного судна, то ли «Вегер», то ли «Венер» … Там еще какой-то номер был… На «01» начинался… Сейчас вспомню…

– 011? – спросил Тэнк, весьма просияв в лице.

Шейна от удивления широко открыла глаза и кивнула головой:

– Да. Точно… Откуда знаете?

Гость тут же пояснил:

– По моим добытым данным именно 011-ый совершил экстренный полет на Стелла-Нера через неделю после старта экспедиции… «010», «011», «012», «013» и так далее – это спасательные беспилотные корабли Патруля класса «Вегер». Первых два символа «01» – это внутренний код КСП «Аламах». Их основное назначение – зачистка опасной зоны и спасение выживших в случае ЧП… Шейна, вспомните, кто еще кроме вас был на спасательном шаттле?

Однако для нее вспомнить хоть что-то, кроме этого давящего на мозг голоса ИИ, было делом весьма затруднительным. Она отрицательно покачала головой. Тэнк словно ничему и не удивился. Зато кое-что решила для себя прояснить сама Шен:

– Тэнк, а зачем вам это все? Вы сыщик?

Он утвердительно кивнул головой

– Один из лучших, мэм… Меня наняли, чтоб найти Романо и Эреми любой ценой, живыми или мертвыми. Есть и другие инструкции, но я о них пожалуй умолчу, да и вам спокойнее будет – на последней фразе Тэнк весьма мило улыбнулся, словно сказал какую-то легкую шутку.

Шейна же весьма быстро догадалась, что за сфера деятельности у ее гостя. «И имя твое не настоящее».

– Возможно вас заинтересует это – она встала и повернулась в сторону подплывшего хроно-дрона, который все это время прятался и снимал.

– И это тоже меня заинтересует, мэм. Ведь он нас записывал? – улыбнулся Тэнк и тоже привстал.

Шейна замерла на мгновение. Она хотела показать серебристый шар, который совершенно не помнила, как у нее оказался и для чего был нужен.

– Хм… Хроно-дрона тоже вам… продам, если хотите – немного неуверенно и даже с опаской произнесла Шен.

Тэнк принял из ее рук круглый шарообразный полимерный предмет и тут же сел на свое место, будто все остальное для него было совсем не важно. Это благотворно подействовало и на саму Шейну. Она успокоилась и так же присела. Тэнк с изучения предмета переключился на саму хронографа.

– Вы, мэм, в эфире совершенно другая. Я люблю шоу с вашим участием… Я на нем отдыхаю… Однако в реальности вы гораздо более скованная, замкнутая и спокойная, что весьма неожиданно.

Шейна отвела взгляд в сторону и грустно вздохнула:

– Это не так… Просто сейчас у меня черная полоса в жизни. Нету причин для радости.

Танкройт понимающе закивал головой. Шен вскользь заглянула ему в глаза. Она немного боялась этого человека, хотя он ни словом ни действием никак не потревожил ее. Просто Шейна именно по его недомолвкам поняла, что он крайне опасный тип, если его потревожить. Тэнк же сделал вид, что ничего не заметил и вернулся к круглому серебристому предмету.

– Очень интересно. Это самоделка весьма хорошего качества. Штука не фатальная, но оглушить на несколько минут вполне может – разглядывал с интересом вещицу Тэнк.

– Да. Я отчего-то знаю, что это граната – сухо прокомментировала Шен.

– Это «резонатор», мэм – улыбнулся Танкройт. – К тому же многоразовый, что особенно ценно.

– Пусть будет так – отмахнулась Шейна.

– Я ее у вас куплю вместе с дроном. Просто назовите цену – все с такой же милой улыбкой посмотрел на нее Тэнк.

Сказать, что Шен удивилась – ничего не сказать. Она на мгновение потеряла дар речи. За время своей жизни в «позоре» она уже привыкла, что каждый барахольщик выкручивал ей руки, чтоб сбросить с цены максимум и выкупить за бесценок то, что доставалось за большие деньги.

– А разве вы не хотите что-то еще узнать? – зачем-то спросила Шен, пребывая все еще в легком приятном шоке и не веря в происходящее.

– А я уже все узнал… 011-ый среагировал на СОС сигнал «Откровения», значит во время экспедиции произошло ЧП… Раз вы прибыли на нем, значит он произвел поиск и сбор всех с экипажа, включая останки и трупы. Выживших должен был доставить в мед-центр, но высший уровень биологической опасности внес свои коррективы…

Тэнк прервался, не договорив. Он смотрел прямо в глаза хронографу и о чем-то думал. Шен отчетливо видела это по его мимике.

– По моему скромному мнению вас отправили на Фобию для коррекции. Видимо торопились, поэтому сделали все быстро и грубо… Поэтому в голове слайд-шоу… Гибернизация тут не причём. Слишком мало времени вы пробыли в ней, чтобы ощутить последствия… Хотя, к сожалению, ни доказать, ни опровергнуть мои слова практически невозможно… Считайте, что это небольшой бонус к моей финансовой благодарности вам, мисс Стил.

Шейна побледнела от услышанного. Жутко было даже думать о таком.

– А как же Романо и этот… Эреми? … Они выжили? – спросила Шейна.

Тэнк вздохнул, похлопал себя по коленям и встал.

– Мое дело еще не окончено, но я знаю теперь совершенно точно, за кем или чем следовать… Вам большое спасибо!

Гость очень быстро покинул ее, забрав с собой хроно-дрона и гранату. Шен же в итоге получила даже немного больше, чем хотела.

На перепутье

Тогда на рубеже XXI и XXII веков людям казалось, что они совершили огромный скачок в медицине, научившись выращивать органы и части тел из стволовых клеток в промышленных масштабах. Казалось проблема всех калек и инвалидов решена раз и на всегда. Однако дорога оказалось ложной. Путь привел в никуда. Несмотря на все удачные клинические испытания с течением времени эти ново-выращенные органы быстро старели, отторгались, вызывали сильнейшие боли у пациентов со смертельными исходами. Та ошибка ученым дорого обошлась всем. По сути человечество потеряло почти сотню лет из-за войн и катаклизмов, чтоб наконец найти правильный путь уже на рубеже XXII и XXIII веков. Однако новый путь оказался тернист и невероятно сложен. Потребовались годы кропотливых исследований на умирающей Земле, на первых колониях Луны и Марса с внеземными материалами, чтоб прийти к тому с чего все начиналось – к стволовым клеткам. Лишь только благодаря тому, что ученые тогда не опустили руки, но продолжили исследования в, казалось, так же тупиковом направлении все же нашли единственно верный способ лечения почти всего и вся. Инкубаторами для роста органов и частей тела стали сами пациенты. Именно внутри них, подобно ящерицам и змеям, благодаря новейшим технологиям пробуждались спящие силы клеток для репродукции того, что утрачивал организм.

Сейчас в середине XXVI века я со все ответственностью заявляю, что те исследования еще не окончательны. Они имеют продолжение. Организм человека может и должен не только репродуцировать отмершее или пораженное, но и производить все, что ему нужно для жизни в агрессивном космическом пространстве и взаимодействовать со своим неживым технологическим окружением посредством собственно выращенных живых имплантов.

(Из исследовательской работы. Саохин Мо. Аламах. 2550`)

Разговор по душам

ИИ клиники Патруля на Аламахе сообщил об окончании расчетов как-то слишком буднично, для тех анализов и материалов, что он вложил в сам отчет для оценки. Саохин Мо, пробежав по выводу глазами, от удивления даже присел в кресло-ковш в своем кабинете, так и не покинув его, чтобы выпить утренний кофе в столовой мед-центра и поздороваться с остальными сотрудниками. Желание зарядиться тонизирующим напитком ушло на второй, а то и третий план. Перед его глазами, словно эдемский рассвет после красной ночи, рисовалась удивительная картина предстоящего открытия. Впервые фактически у него в комплексе пациент-симбионт не просто регенерировал себя, как и другие ему подобные, но вырастил и вживил имплант.

– Ох! Ну, ничего себе! – выдохнул Саохин, ухватившись обоими руками за голову. – Это ж прорыв в медицине! Нужно срочно приготовить доклад Совету! … Возможно этот пациент из той группы, что проходили спец-программу. Регенерация, нейро-способности – это ладно… Но выращивание имплантов прям внутри тела – это что-то новенькое!

Все еще не веря тому, что он видел своими глазами, Саохин поднял архивы и вывел на проекцию записи журнала излечения пациента «Бродерика Новена» за каждый день. На глаза тут же попались первые ласточки в виде тончайших нано-нитей, которые появились из ладони пациента и подключились к общей системе мед-центра.

– Потрясающе! Это не мы к нему подключились, а он к нам! … Ох! Боюсь, то что я тут вижу, немного не мой уровень! Как бы проблем потом не поиметь… Надо бы вначале Фандору рассказать.

Саохин попросил ИИ приготовить выжимку из полного отчета с конкретными фактами произошедшего и их последствиями. Сам он переключил связь на «Раму» и, наложив гриф «секретно», закодировал и отправил доклад на «Эпсилон 4» по квантовой связи. Однако быстрого ответа он не получил. Саохин слегка вздохнул. «Может все это для них уже не ново?». Он встал с места и без особой радости отправился пить кофе.

Ответ от Фандора Гезье пришел намного позже и был ожидаемо куда более приземистым и без-радужным. Однако дочитать Саохин его не успел, потому что был потревожен входящим запросом на соединение. Он принял его незамедлительно. На экране появилось лицо самого Фандора. Тот сидел в кресле, подобно и самому Саохину.

– Привет Саох… Извини, что сразу не ответил… У нас тут реально просто грандиозные вещи сейчас… Не могу тебе рассказать всего по понятным причинам… Я бегло пробежался по твоей докладной и не нашел ничего эдакого… Симбиоз может иметь побочку в виде странностей при регенерации органов и конечностей… Мы такое не раз наблюдали. Сложность тут в управляемости и контролируемости процессов, понимаешь?

Саохин смотрел на Фандора, не отрывая глаз. Он, несмотря на такое «грустное» начало, все еще надеялся, что тот его порадует.

– Вот эти твои нано-нити… Это очень похоже на сбой в регенеративной программе самого симбионта… Уверен, что сам пациент вообще не в курсе, что его симбионт вытворяет такое. Тебе как именитому ученому-парабиологу должно быть это все известно не хуже меня.

Теперь уже молчавший Саохин совсем загрустил. «Эх, Фандор, ты даже мой короткий отчет до конца не посмотрел».

– Нано-нити – это далеко не все… Посмотри, что он вырастил в левой руке… Та полость и такие же точно нано-нити, но в виде обмотки лучевой кости… Это ж ЭМИ-катушка в чистом виде! … Классический имплант для аккумуляции энергии! Как у технов! – возмутился он невнимательности своего «патрона».

Лицо того на экране даже не дрогнуло, не поменялось в выражении, словно Саохин не приоткрывал завесу чего-то нового доселе мало-изученного. Фандор терпеливо дослушал его, но в конце лишь покачал головой, якобы входя в положение собеседника, и подытожил:

– Послушай Саох. Поверь мне мы на Эпсилоне с подобным провозились не один год… Эти симбы на столько индивидуальны у каждого человека-симбионта, что запустить нужную нам реакцию, подкорректировать или остановить ее – нереально… Эти Черви, они себе на уме! …Ты как ученый должен понимать, что с таким материалом плодотворно работать просто невозможно.

– Но ведь у меня был пациент, который все это смог сам! Он ведь сделал такое не по прихоти, а по причине некой внутренней нужды или необходимости! – не терял надежды Саохин достучаться.

Правая ладонь легла на лицо Фандора. Голова чуть опустилась и медленно покачалась из стороны в сторону. Он снисходительно улыбнулся, вздохнул и снова высказался:

– Выращивание имплантов внутри тела, как органы – это замечательно и восхитительно! … Я рад, что ты получил столь внезапный и весьма интересный результат так легко и неожиданно, но…

Фандор многозначительно умолк и снова вздохнул.

– Тот пациент… Это артефакт-ренегат… Свои таланты он уже направил во вред. Его должны были аннигилировать, но из-за какого-то там упущения, приговорили к Фобии… Ему выпилят мозги и отпустят… Ну, если хочешь с ним повозиться после всего, что я тебе озвучил, забирай себе и ковыряйся… Тебе нужна моя резолюция? Дам ее… Но не потому, что вижу перспективу… Ее-то как раз я совсем не вижу, потому что ее там нет, поверь… Ты получишь зеленый свет, как мой старый добрый друг… Возможно ты совершишь какое-то открытие и удивишь меня. Кто знает.

– Да, но для такого рода полноценных исследований нужно будет оснащение новой чистой комнаты, лаборатории, возможно дополнительных палат – перешел Саохин на более «чувствительную» тему.

На это Фандор лишь развел руками:

– С этим помочь не могу, извини… Мне на куда более масштабный и перспективный проект нужны средства, которых нет… Сам буду просить у Совета.

Саохин молчал. Он был подавлен и «разбит». Утро, начавшееся с предвкушений и перспектив, закончилось вечером разбитых планов и надежд.

– Не унывай… Я запрошу у Совета допуск для тебя к нашим исследованиям на «Эпсилоне» по симбиозу. Это сэкономит тебе время и нервы. Ты сам увидишь, что мы подобное уже наблюдали – улыбнулся Фандор, да бы приободрить совсем упавшего духом приятеля.

Саохин лишь кивнул головой. Его все еще не отпускал этот пациент и его симбионт. «Ладно. Вернут его с коррекции, возьму себе на опыты».

Лайтон би-Моль

Новость о вызове на дуэль самим Вагулом Серпински застала Лайтона би-Моля, когда он выступал перед курсантами-выпускниками Высшей Академии на Аламахе. Сказать, что его это шокировало, ничего не сказать. На время он даже потерял дар речи и был вынужден взять паузу. Но после передышки, не смог продолжить в нормальном режиме и перешел на общение через нейро-канал и усилитель. Благо, что имидж Лайтона, как «легендарного» капитана самого большого крейсера «Нео», был на высоте, и курсанты не обратили на странности особого внимания. Ирония заключалась в том, что именно сейчас он объяснял вчерашним курсантам особенности и нюансы Конвенции, выгоды и пользы от поединков для разрешения дипломатически неразрешимых проблем. Закончить свое выступление перед аудиторией он планировал раньше, но прилетевшие вопросы от выпускников, примет ли он вызов, существенно нарушили его планы. По сути Лайтон стал заложником собственной популярности. Свое «конечно» он выпустил на выдохе, сопровождая это широкой белозубой улыбкой, хотя внутри у него все кричало и стенало. «Какой из меня дуэлянт!? Я лет 100 бластера в руках не держал!». Однако уже спустя пару циклов он не мог нарадоваться, что все так удачно обернулось для него. Ведь Совет Патруля выдвинул свои условия поединка – бой на крейсерах. Вот тут-то Лайтон и «расцвел». Его крейсеру «Нео» во всей Галактике на данный момент не было равных по дальнобойности. Парные тяжелые рубиновые пульсары могли запросто сжечь любой существующий крейсер до того, как тот полностью идентифицируется на радаре. Для этого даже не нужно было каких-то особых навыков, опыта или знаний. Однако и этот «радужный» период продлился не долго.

Никогда в жизни ему не было так страшно, как в тот день, когда он узнал о месте поединка. Туманность Розетка своими плотными газовыми образованиями сводила на нет все основные преимущества сверхдальних рубиновых пульсаров «Нео». А ведь он, Лайтон, бахвалился, поднимал шутливые тосты в кругу своих друзей и подруг, в окружении своего уважаемого семейства би-Молей. Все это было для него неким смешным и веселым эпизодом из приятной жизни главного столичного звездного капитана. Еще 2 недельных цикла тому он выступал в Высшей Военной Академии среди курсантов-выпускников, будущих капитанов. Рассказывал о том, что такое честь, мужество, братство. У него в уме после всего этого «стресса» пережитого прошлой ночью все еще крутились собственные слова о том, каким образом обеспечивается безопасность самого главного Сектора освоенной части Галактики. Лайтон би-Моль был тем самым капитаном-счастливчиком, кто не запятнал честь своего комбинезона с гравировками Звездного Патруля неудачной авантюрой в системе «Альхена». Тогда, благодаря умелому пиару и деньгам семьи би-Молей, он раздул свой рейтинг до невиданных высот. Не только курсантам казалось, что Лайтон – самый опытный капитан-стратег, капитан-тактик и капитан-удача. Многие представители других колоний искренне завидовали Аламаху, что станция-столица под такой «железо-бетонной» защитой. О чем говорить, если многие независимые колонии копировали подобное у себя, стараясь держать на привязи, на орбите, подобный «Нео» мощный, быстрый и опасный для возможных врагов военный корабль. Теперь Лайтон медленно и верно просыпался от собственных радужных грез и фантазий. Пробуждение, подобное похмелью от фобирита, было тяжелым и безрадостным. Лайтону предстояло сразиться один-на-один с самим Вагулом Серпински на его «Улье» в совершенно неподходящих для этого условиях Туманности Розетка. Кто был этот Вагул, на Аламахе толком никто и не знал. Зато знали о разбойничьем прошлом почти всех капитанов Терра-Новы. Вагул вроде бы даже не имел никакого капитанского диплома или «корочки» об окончании какого-нибудь высшего командного училища. Это был терранововский пират и разбойник. Еще в молодости он отличился тем, что брал суда на абордаж, угонял их и грабил. Это были те самые молодые годы, когда блестящий выпускник Аламахской космо-академии Патруля Лайтон би-Моль заступал на свое дежурство на ультра-новом супер-продвинутом тяжелом крейсере «Нео». Казалось бы, вот он шанс проявить себя и доказать слова делами, раз и навсегда положив конец этим безродным выскочкам из Терра-Новы, но не все было так гладко и красиво в биографии и у самого Лайтона. Он, по сути, ничего не умел на практике. Он это прекрасно знал и, поэтому так сильно боялся. Семья тогда поучаствовала финансово, чтоб Лайтон получил высшую награду Академии. Нет, он не был бездарностью или бездельником. Лайтону легко давались теоретические дисциплины, ораторство, этика, а вот тактические навыки управления крейсером, нюансы, маневры ему совсем не шли, ну, никак. Зато своими пламенными речами Лайтон мог зажечь сердца юных курсантов и других слушателей. Его приглашали с выступлениями и в Эдемскую Высшую Академию, где он всегда срывал овации. Даже рейтинг Лайтона в общей таблицы капитанов Патруля оказался выше, чем у молодого амбициозного главкома Карлеона Фьюри, несмотря на то, что он ни разу нигде не участвовал. На бывалых офицеров Патруля «магия» и обаяние говорливого Лайтона по понятным причинам не работала. Такой «перекос» в теорию в сравнении с практикой сложно было утаить. Семья самих би-Молей была в курсе. Только их все вполне устраивало. Влияние Лайтона на неокрепшие умы, коих все равно на Аламахе было большинство, и предприимчивость Арнольда сказочно обогатили именитое семейство. По сути весь коммерческий Аламах так или иначе был связан с этой «августейшей» фамилией, происходившей из знатного рода, одного из сотен тех самых первооткрывателей и покорителей Би-Проксимы.

– «За все рано или поздно придется платить по счетам».

Именно с такой мыслью 62-летний голубоглазый светловолосый белокурый красавец-капитан по имени Лайтон би-Моль, внешней не выглядящий даже на 40, встречал это суровое, как ему казалось, «утро» на Аламахе. Он был неисправимым романтиком и в то же время фаталистом. При этом, если романтиком он был всегда, то непреодолимая тяга к фатализму открылась в нем совсем недавно по понятной причине. Словно назло и без того упавшему настроению, ему на память пришло именно то последнее выступление перед курсантами-выпускниками, где он так ярко и самоотверженно хвалил Конвенцию, за выход из тупика войны посредством поединков. «Вот, и договорился! … Эх! А как мне тогда аплодировали!». Самого Лайтона будущие капитаны сравнивали с Беккетом Фейтнолом, который был так же популярен среди курсантов-штурмовиков. Лайтон вспомнил, как кривил носом от этого нелестного, как ему казалось, в его адрес сравнения. Теперь же он завидовал «дедуле Бэку», потому что тому не нужно было на делах защищать то, что казалось так легко сделать на словах. В тот роковой вечер Лайтон еще искренне верил в свою легкую победу. На радостях он даже назначил банкет в честь этого сразу после поединка. И вот внезапно пришедшая новость о месте и времени будущей схватки сразила Лайтона наповал. Время для него остановилось, разрезав жизненный путь на «до» и «после». Теперь он был бы и рад отказаться от поединка, но принял вызов тогда, под влиянием окружения, которое превозносило его до небес. Сейчас же распиаренному капитану нужно было готовиться к тому самому «дню-Д», который неумолимо приближался. Все перевернулось с ног на голову. Никто уже в высших эшелонах власти не верил в элегантную победу Лайтона в Туманности Розетка. Представители Терра-Новы их переиграли и теперь предстояло лишь готовиться к неотвратимому жалкому и позорному финалу.

– «Картонный капитан встречает свою настоящую судьбу».

Лайтон боялся смерти до нестерпимой дрожи. А отказ или сдача уже после принятия означали покрыть позором не только себя, но и весь Звездный Патруль. Однако, выбирая между собственной смертью и репутацией организации, к которой он принадлежал, он весьма быстро и безапелляционно склонился в единственно верную для себя сторону. Что в итоге и подтолкнуло его составить и послать весьма эмоциональное заявление в Совет.