Kitobni o'qish: «На вершине бездны»

Глава 1

Омерзительный громкий смех разорвал полумрак трактира. Гаспар вздрогнул и открыл глаза. За соседним хорошо освещённым столом ударились кружками четверо оборванцев и тучного вида здоровяк.

«Какого дьявола? Где я?» – растерянно подумал Гаспар и ощупал ножны. Сердце застучало в горле. Ножны были пусты. Его рыцарский меч, подаренный отцом и служивший ему верой и правдой четверть века, исчез.

– Что будет заказывать, господин? – участливо склонившись над столом, произнёс полысевший хозяин трактира.

– Где моё оружие?! – грозно вонзив карие глаза в трактирщика и схватив его за воротник, прошипел Гаспар.

– П-п-п-п… позвольте. Я только что вас заметил, господин, – заикаясь от страха, выпалил побледневший трактирщик.

Гаспар перевёл разящий взгляд на пьяную компанию напротив.

– Как я сюда попал, старик? Что это за харчевня? – смягчив тон и отпустив смятый ворот трактирщика, обратился он к нему.

– Милостивый государь, я приметил вас тут минут пять тому назад. Должно быть, я был так занят, что не заметил, как вы вошли. Но уверяю вас, за это время к вашему столу никто не подходил, – взволнованно затеребив фартук, ответил хозяин. – А что до трактира, его именуют «Хмельной очаг».

– Принеси мне воды и чего-нибудь поесть, – сунув руку в карман и высыпав на стол горсть медных монет, расстроенно произнёс Гаспар.

– Сию минуту, – засуетился старик. – У нас есть отменное вино! Не желаете бутылочки?

– Нет, только воду, – хмуро ответил рыцарь.

В былые времена он ни за что бы не отказался от выпивки, однако происходившее с ним сейчас вовсе не настраивало на дурман.

Последним, что помнил Гаспар, была шумная пирушка под Иерусалимом. В кругу рыцарей он шумно праздновал взятие святого города.

Вот он говорит тост во имя короля… опрокидывает кубок анжуйского, вытирая рукавом обвисшие усы. А вот целует алый крест на запачканном кровью щите. И наконец, пошатываясь, идёт в амбар, грузно падая на сноп соломы. Его накрывает глухая тишина, неожиданно прервавшаяся мерзким хохотом посетителей этой дыры.

«Чья это дурацкая шутка? – блуждая тяжёлым взглядом по трактиру, подумал Гаспар. – И где всё же мой меч?»

В противоположном углу зала в полумраке двинулась тёмная фигура в накинутом на глаза глубоком капюшоне. В мерцании настенного канделябра из темноты вынырнул его искривлённый нос и пухлые, медленно жующие губы.

– Слышь ты, тебе остатки зубов выбить, падла?! – вдруг заорал здоровяк за соседним столом и, взяв за волосы одного из своих собутыльников, треснул его лицом об тарелку.

Гаспар перевёл взгляд с тёмной фигуры в углу на шумную неприятную компанию. Здоровяк явно отличался от остальных не только комплекцией, но и одеждой.

На нём были засаленные красные штаны, туго обтянувшие крепкие ноги. На массивных широких плечах плотно сидел чёрный кожаный френч. Огромную голову здоровяка прикрывала мятая кепка с глянцевым козырьком, небрежно накинутая поверх коротких светлых волос. Одежда, в которую он был одет, Гаспару показалась очень странной. Ранее он никогда не видел настолько искусно сшитой кожи и такого забавного головного убора. На бедре здоровяка болталась пустая кобура, которую рыцарь принял за ножны.

– Ваш ужин, господин, – аккуратно поставив на стол горячее мясо и воду, произнёс трактирщик.

– Благодарю, отец, – пододвигая к себе тарелку, сказал Гаспар.

– Ох. Опять дебоширит, – взглянув на здоровяка за соседним столом, произнёс трактирщик и нервно протёр платком лысину.

Гаспар, не обращая внимания, молча принялся разделывать мясо. Его сейчас куда больше волновал голод и провал в памяти, чем этот шут, перебравший браги.

– А ты чего там пялишься, чума?! – вновь нагло заорал здоровяк и, взяв со стола куриную кость, запустил её в угол трактира – туда, где в полумраке мирно сидел скрывающийся под капюшоном мужчина.

Кость ударилась о стол незнакомца и улетела во тьму. Мужчина, словно не заметив этого наглого выпада, спокойно продолжил пережёвывать пищу.

Здоровяк ещё пару мгновений посмотрел на безразличную фигуру в углу, а после повёл покачивающейся головой по залу, пытаясь отыскать помутневшим взглядом новую жертву. Однако Гаспар находился позади здоровяка, и тот, не найдя объекта для вымещения своей внутренней гнили, решил прикрикнуть на трактирщика.

– Эй ты, лысый! Лысый!!! Хе-хе! – облизывая губы и расплываясь в самодовольной улыбке, крикнул здоровяк.

– Что вам угодно, товарищ Кобылин? – собравшись с духом, произнёс трактирщик.

– Выпить неси! – откинувшись на спинку стула, невнятно прожевал тот.

– Я думаю, вам уже хватит, – неожиданно набравшись храбрости, ответил трактирщик.

– Ты чего, гнида? Я тебе ща тут разнесу всё на хрен! – шаркнув по столу кулачищем, произнёс здоровяк.

– Ради бога, товарищ Кобылин, – выставив вперёд ладони, засеменил трактирщик.

– Ради какого бога? – скривив губы, выдавил здоровяк. – Ссал я и на тебя, и на твоего бога!

Не успел Кобылин договорить, как позади него из-за перевернувшегося стола с рыком вскочил разъярённый крестоносец. Оскорблённый неслыханным богохульством двухметровый рыцарь, словно одержимый, ринулся к столу, за которым уже отодвигались стулья и готовились к драке.

Густые усы Гаспара задёргались. Плечи подались назад, а длинные мощные пальцы крепко сжались в тяжёлые кулаки.

– Забью! До смерти забью! – заревел крестоносец, двинувшись на негодяя.

Кобылин вмиг отрезвел и, поднявшись, потянулся к кобуре, затем чертыхнулся и, сжав кулачищи, выискивая поддержки, зыркнул на товарищей.

Снаружи трактира навострившие уши собаки вздрогнули и пустились наутёк, когда дубовая дверь «Хмельного очага» с грохотом сорвалась с петель и полетела в грязь вместе с Кобылиным. Из проёма показался волочащий на себе четверых оборванцев Гаспар.

Кобылин сплюнул кровью и поднялся. Крупные черты его лица приняли звериный вид. Ринувшись на крестоносца, он получил удар ногой в пузо, но, зарычав как раненый зверь, размашистым ударом превратил лицо Гаспара в кровавую маску.

– Во имя Господа моего Иисуса Христа, да не оставят силы верующего в него!!! – вскрикнул крестоносец и, с силой размотав вцепившихся в него оборванцев, сбросил их в грязь. Схватив за ворот Кобылина, Гаспар головой ударил его в переносицу. Здоровяка повело, ноги его загуляли, и, хватаясь за воздух, он грохнулся в лужу.

Один из оборванцев, вырвав из изгороди увесистый кол, сзади ударил рыцаря по голове. Гаспар пошатнулся и, повернувшись, двинулся к обидчику, однако ещё один удар сбоку едва не лишил его чувств, на мгновение погрузив во тьму. Едва удержав равновесие, крестоносец схватился за кол и вырвал из рук нападавшего. Ах, если бы это был его меч, эти пятеро еретиков давно бы уже лежали в сливной канаве…

Ещё двое мерзавцев, вооружившись теми же деревянными орудиями, бросились на Гаспара. Град тяжёлых ударов заставил отбивающегося рыцаря поскользнуться и упасть на колено. Ещё несколько ударов пришлись по голове, и крестоносец, потеряв сознание, упал лицом в грязь.

Оголтелые изверги стали насмерть забивать безоружного Гаспара. Причитающий трактирщик испуганно метался и просил их остановиться. Однако пьяные выродки, не знающие сострадания, лишь отталкивали лысого старика и продолжали добивать уже не сопротивляющегося противника.

Однако в тёмном дверном проёме трактира метнулась тень. Неожиданно на свет показался человек в капюшоне. Решительно направившись в гущу событий, незнакомец резкими, выверенными движениями в одно мгновение остановил эту дьявольскую вакханалию.

Четверо мерзавцев, не успев ничего понять, рухнули на землю. В груди последнего из убитых торчал старый кухонный нож.

Кобылин, придя в чувства, бросил взгляд на окровавленные тела товарищей и с перекошенным от ужаса лицом, перевалившись через изгородь, бросился в придорожный бурелом.

Человек в капюшоне, приложив пальцы к шее Гаспара, убедился, что тот жив, и перешагивая через трупы, бесшумно растворился в надвигающихся на город сумерках.

Гаспар почувствовал, как сознание впустило его обратно, ощутив немыслимую боль во всём теле. Рыцарь приоткрыл левый глаз. Правый же был настолько отёкшим, что отказывался повиноваться. Рыцарь лежал на кровати в уютной убранной комнате. Из занавешенного окна на него струился рассеянный свет.

Рядом раздались лёгкие шаги.

– Ох, слава богу, вы пришли в себя! – раздался знакомый голос трактирщика. – Я укрыл вас у себя… Скажу честно, я очень рискую, помогая вам. Вас теперь везде ищут люди коменданта.

– Ищут? Меня? – едва шевеля разбитыми губами, произнёс Гаспар. – Зачем ты мне помогаешь, старик?

– Вы хороший человек. А хороших людей в этом мире почти не осталось, – обтирая платком лысину, произнёс трактирщик. – Кругом одни подонки вроде коменданта и Кобылина.

– Кобылин… – тихо протянул Гаспар. – Кто он такой и почему ты в своём заведении так с ним осторожничаешь? – сглотнув комок боли, спросил Гаспар.

– Местные зовут его комиссаром… – присаживаясь на стул рядом с кроватью, начал трактирщик. – Откуда он взялся, не знаю, однажды, вот как вы, сидел в моём трактире. Появился как чёрт из табакерки, и что удивительно, тоже утверждал, что его обокрали… – задумчиво протянул трактирщик.

– Почему он одет как… как шут? – спросил Гаспар.

– Да бог его знает, в таком виде в первый раз и появился. У этого негодяя редкий дар: он легко ладит с прочими мерзавцами. Слыхано ли, с самим комендантом сдружился. Теперь вот делает здесь что хочет. Комендант всё ему спускает с рук. Уж не знаю, за какие такие заслуги он ему так приглянулся. Поэтому и осторожничаю с ним. Мне с властью неприятностей не нужно. На прошлой неделе этот выродок избил мою прислугу. Теперь некому разносить посетителям еду. Приходится самому.

– Появился из ниоткуда, говоришь? – потирая заплывший глаз, произнёс Гаспар. – Где мы сейчас? Медина? Иерусалим?

– Что, сударь? – словно не расслышав, переспросил трактирщик.

– Что это за город?

– Ох, простите, я прежде никогда не слышал таких названий. Мы в Ракше – это неподалёку от Скрибы.

– Что ещё за ерунда?! Прекрати нести этот вздор. Ракша, Скриба… Таких городов нет! Я прекрасно знаю карты этого региона, – стиснув зубы, простонал Гаспар.

– Не смею вас разуверять, господин, но мы в Ракше, здесь вам каждый встречный скажет об этом, – пожав плечами, произнёс трактирщик.

Гаспар молчал, в голове роились десятки мыслей, никак не вяжущихся с действительностью.

– Быть может, я умер и попал в ад? Или это козни дьявола, и за мою верную службу Христу он перенёс меня в неведомую часть Земли?

– Господин, не терзайтесь думами. Вам сейчас нужен покой и отдых. Люди коменданта расспрашивали меня, я описал вас моложе и другой внешности. Надеюсь, Кобылин был достаточно пьян, чтобы вас не запомнить. Думаю, всё сложится хорошо, – по-отечески, заботливо произнёс трактирщик.

– Этих мерзавцев было пятеро, уж будь уверен, меня запомнили, – закашлявшись, произнёс Гаспар.

– Четверо варятся в аду и уже ничего не расскажут, – со вздохом сказал трактирщик.

– Не помню, чтобы убил хотя бы одного, – повернув голову к трактирщику, произнёс Гаспар.

– Вы нет, а тот мужчина в сером плаще с капюшоном зарезал всех, – поёжившись, словно от холода, сказал трактирщик. – Вы ему обязаны жизнью, не мне. Жаль, вот Кобылин ушёл. Он и донёс коменданту о случившемся. Сказал, что вас было двое. Вы начали резню, а ему чудом удалось бежать.

– Где тот парень? Тот, в капюшоне…

– Да одному Богу известно. Как всё закончилось, его и след простыл… Опасный он человек, – заговорщически понизив тон, прошипел трактирщик. – Видели бы вы, как ловко он расправился с теми четверыми. Кровь в жилах стынет.

– Как зовут тебя, старик? – взглянув на лысого трактирщика, спросил рыцарь.

– Ах, милостивый государь, старая голова совсем дырявой становится. Забыл представиться. Массар Годо, господин, – словно очнувшись от морока, ответил трактирщик.

– Спасибо тебе, Массар Годо. Я твой должник. А о своих долгах я помню и плачу их сполна, – произнёс Гаспар.

– Поправляйтесь, господин. И знайте, мне от вас ничего не нужно, – добродушно улыбнувшись, сказал трактирщик.

Пододвинув к кровати Гаспара стул с подносом еды, Массар Годо попрощался и вышел, тихо притворив за собой дубовую дверь.

Глава 2

– Эй, шелудивый!!! – раздался грубый голос стражника. – А ну, вставай, скотина! – заорал он снова и пнул тяжёлым сапогом мужчину, лежащего на мостовой.

Продрав свой единственный глаз, мужчина лихорадочно осмотрелся.

– Чего развалился?! Сейчас живо в каталажку отправлю! – нарочито пренебрежительным тоном рявкнул солдат.

– Гальюнный червяк… Грот-мачту тебе в жопу… – зычно ворча, выругался одноглазый бородач и кряхтя поднялся с мостовой.

Солдат удивлённо осмотрел грязный наряд разбуженного им пьяницы и, высокомерно вздёрнув подбородок, не спеша отправился вверх по улице.

– Где я, дьявол меня дери?! – прохрипел бородач, потуже затянув на голове красную засаленную бандану. – Капитан меня скормит рыбам. Ты опять вляпался, Барт! – разговаривая сам с собой, недовольно буркнул бородач.

Отряхнув вымазанные в грязи штаны и поправив измятый жилет, Барт, пошатываясь, двинулся вниз по улице. От порыва ветра, задуваемого в распахнутый ворот, его белая холщовая рубаха надувалась на нём как парус.

На городской башне раздался бой часов. Бородач испуганно вскинул голову и посмотрел на огромный циферблат. Щурясь на солнце и смахнув ошмёток куриного помёта с глазной повязки, Барт вдруг оскалился и бросился бежать.

– Пошли вон! – заревел он, расталкивая лезущих под ноги горожан. – Чёрт! Чёрт! Чёрт! Они же отплывут без меня! Я не могу остаться на Ямайке! Меня здесь ищут! Надо было остаться на корабле, а не шляться по тавернам, блудливый олух! – ругал себя Барт и, спотыкаясь о торчащие из мостовой камни, бежал в сторону порта. Однако вместо него старый пират оказался на рыночной площади. – Проклятье! В какой стороне порт?! – схватив за ворот одного из покупателей фруктовой лавки, заорал ему в лицо Барт.

Шум галдящей вокруг толпы вдруг стих. В воздухе повисла напряжённая пауза, сменившаяся гомерическим хохотом торговцев и горожан. Люди тыкали в него пальцами и смеялись так, что у многих проступили слёзы.

Обезумевший Барт сжал кулаки, намереваясь уже крепко заехать кому-нибудь, как какой-то босоногий мальчишка, дёрнув его за полу жилета, сказал весело:

– Дяденька, у нас нет порта!

Пират зло посмотрел на мальчишку, затем на торговца, в солидарности пожимающего плечами, и, растолкав галдящую толпу, бросился к городской стене.

Взобравшись по лестнице на самый верх, Барт выглянул за бойницы. Взору старого морского разбойника предстала безжизненная пустошь в пыльной дымке, простиравшаяся до самого горизонта. Вместо кораблей по гребням барханов пустынный суховей гонял скачущее перекати-поле.

«Что за дерьмо?» – подумал пират, глядя себе под ноги совершенно опустошённым взглядом.

– Что это за город?! – схватив за ухо одного из полезших за ним мальчишек, спросил Барт.

– Ракша! – испуганно выпалил малец.

– Какая на хрен Ракша?! – зарычал Барт, отпуская сорванца. – Какая, к чертям собачьим, Ракша?!

Внизу из-под тенистого плетёного навеса показалась крепкая мужская фигура в начищенных металлических доспехах. Появившийся незнакомец явно заинтересовался незадачливым моряком. Постучав по своей нагрудной кирасе и присвистнув, мужчина с аккуратной конусной бородкой и подкрученными усами привлёк внимание Барта.

– Спускайтесь оттуда, сеньор! – добродушно махая рукой, крикнул моряку кирасир.

Барт, всё ещё ошеломлённый, настороженно взглянул на человека внизу.

– Чёрт побери! Испанец! Разрази меня гром! Это же чистый испанец, – скользя глазами по дублету, кирасе и двускатному шлему с пером, буркнул себе под нос пират.

– Спускайтесь же, сеньор! Стража не любит, когда кто-то влезает на стену, спускайтесь! – подходя ближе, произнёс испанец.

Барт не спеша слез и, щурясь на солнце, подошёл к человеку в латах.

– Ты ещё что за чёрт? – застёгивая пуговицу на рубахе, спросил Барт.

– Хуан. Хуан Веласкес, – протянув руку пирату, представился испанец. – Аделантадо, конкистадор.

Барт нехотя пожал руку.

– А как ваше имя, сеньор? – словоохотливо продолжал Веласкес.

– Бартоломью… Я… Я…

– Вы пират, – усмехнулся испанец, постучав себя по запястью.

Барт, неловко смутившись, поправил рукав, из-под которого красовалось клеймо.

– Какого дьявола тебе от меня нужно? – пристально глядя на испанца из-под густых чёрных бровей, спросил Барт.

– Да ничего мне от вас не нужно, сеньор. Я лишь предположил, что вы оказались здесь, как и я, оттого и чудите, – обтирая со лба градины пота, произнёс Веласкес.

– Что это за место? – окинув взглядом прохожих, спросил Барт.

– Думаю, мы где-то на востоке, возможно, неподалёку от Индии… – щурясь на солнце, произнёс испанец. – Ракша. Странное название. Никогда прежде не слышал об этом городе, – снимая шлем, добавил он.

– Давно ты здесь? – облокотившись на опору навеса, спросил пират.

– Четвёртый день, – погладив бородку, ответил испанец. – И мы здесь не одни такие. По крайней мере, поговаривают о странных незнакомцах, что устроили резню у трактира. Один по описанию не иначе как тамплиер, – ухмыльнулся Веласкес.

– Это вздор! – обтирая лицо, хрипло произнёс Барт. – Тамплиеров давно уже нет.

– Куда идут эти безумцы? – обратив внимание на столпотворение горожан в конце улицы, спросил Веласкес.

– Почём мне знать?! – угрюмо вскинув бровь и обернувшись, ответил пират. – Хм, их там собиралась целая свора, – почёсывая волосатую грудь, заметил он.

– Предлагаю прогуляться и посмотреть, – предложил Веласкес.

–Идея что надо. Может, в толпе сопру кошелёк. А то я уже жрать хочу, как чёртов кракен, – обтирая руки об рубаху, хрипло добавил пират.

Поднявшись по улице и слившись с шумной толпой, пират и конкистадор стали продвигаться к городской площади. В центре, неподалёку от театрального помоста, собирались люди. Протиснувшись сквозь толпу, Барт и Веласкес увидели вдали две колоритные фигуры, что, по всей видимости, и были причиной создавшейся давки. Толпу собрали темнокожий мускулистый мужчина и лысый парень, похожий на монаха, в коротких штанах и причудливом жёлтом халате с трепещущими на ветру широкими рукавами. На запястьях великана звонко бряцали металлические кандалы с перерубленной цепью. Оголённый торс гиганта был покрыт длинными и широкими шрамами. Многие из этих заживших борозд когда-то были глубокими ранами. Взгляд темнокожего пристально и недоверчиво скользил по толпе и мгновенно реагировал на каждый смех, крик или аплодисменты. Лысый же, напротив, был расслаблен и добродушен, и, по всей видимости, именно он и привлекал внимание публики.

Прислушавшись, Веласкес понял, что мужчина ведёт обыкновенную проповедь… Удивительно, но его негромкие, непринуждённые рассказы вызывали у публики неподдельный интерес.

Всякие упоминания о религии в городе были под запретом, а распространение знаний преследовалось и нещадно каралось по закону. На территории империи был провозглашён атеизм, хотя народ в большинстве был несогласен с политикой власти. Оттого устроенное этими двоими представление создало в обществе острый резонанс. Внимать подобному беспрецедентному преступлению закон никак не запрещал, и люди охотно просвещались.

Слухи о вопиющем злодеянии мгновенно донеслись до коменданта, и на площадь потянулись солдаты. Расталкивая горожан в стороны, орудуя деревянными палками, стражники ринулись к зачинщикам собрания.

– А ведь эти ребята определённо «наши», – склонившись над ухом Барта, сказал Веласкес.

– Похоже на то, – почёсывая спутанную бороду, ответил пират. – И, по всей видимости, им сейчас отшибут их безмозглые головешки, – глядя на стражников, добавил он.

Тем временем солдаты прорвали кольцо толпы, обступившей проповедника и его темнокожего товарища, и, набросившись на них, стали осыпать градом ударов. Однако монах и гремящий кандалами гигант неожиданно дали такой отпор стражникам, что толпа ухнула. Темнокожий великан необычайно ловко для своей громоздкой комплекции уходил от ударов и со свистом стегал солдат короткой, но тяжёлой цепью. Стражники, сражённые ударами темнокожего, навзничь падали на мостовую под визг обезумевшей толпы.

Монах тоже не остался в стороне, его широкие рукава хлопали, словно крылья птицы, движения были отточены, а удары точны и молниеносны. Проповедник так же, как и его спутник, с лёгкостью уходил от ударов, жёстко отвечая нападавшим длинной крепкой палкой, туго обмотанной тонкой верёвкой.

– Разрази меня гром! Что вытворяют эти черти?! – хлопнув Веласкеса по плечу, вскрикнул Барт.

Толпа, вдохновлённая зрелищем, заметалась и загудела. В ненавистных стражников полетели палки и камни. Сердце конкистадора вдруг полыхнуло нестерпимым желанием вмешаться, помочь этим незнакомцам, столь героически бьющимся с целым взводом вооружённых солдат. Поправив шлем, он бросил на Барта решительный взгляд. Однако пират не разделил пылкость испанца.

– Не глупи, Хуан! – покачивая головой, сказал пират. – Посмотри туда! – добавил он, указав на выходы с площади, откуда строем бежали десятки вооружённых латников.

– Дьявол! – с досадой выругался Веласкес.

– Этим двум конец! – спокойно подытожил Барт. – Один уже ранен, – указывая на хромающего темнокожего великана, добавил он. – Нужно выбираться отсюда!

Испанец тяжело выдохнул, заёрзал, лязгая латами, и, опустив голову, разжал кулаки.

Тем временем появившееся подкрепление уже разгоняло толпу. Люди с криками бросились бежать с площади.

Десятки вооружённых солдат, преследующие монаха и его темнокожего товарища, прижали беглецов к веренице домов. Это был тупик. Гигант угрожающе рычал, монах молча смотрел на обступающих их стражников.

Это последнее, что увидел Веласкес, прежде чем скрыться в охваченной паникой толпе. Сейчас ему было стыдно, однако Хуан пытался оправдать себя. Ведь несчастные не были ему друзьями. Однако что-то внутри него кричало и больно жгло, будто они были связаны чем-то большим, чем несчастие появиться в этом проклятом месте.