Икар Де Мон. Что скрывают замки и замки?

I.

Нотариус не любил дальних поездок, но в этот раз она сулила ему кое-что интересное. Нет, не деньги, в которых он совершенно не нуждается, не власть, которая ему безразлична и даже противна. Выгода его совершенно иного порядка – новые впечатления.

Год назад Икар жил скучно, составляя завещания и заверяя бумаги изо дня в день. Да, порой он становился свидетелем настоящих драм, особенно когда зачитывал последнюю волю почивших. Родственники негодовали, плакали и угрожали, пытались подкупить его в надежде, что он зачитает так, как нужно им. Однако Икар Де Мон – профессионал и дорожит репутацией. В конце концов, долгое время работая в своей сфере, он уже перестал удивляться причудам своих клиентов и их родственников. Рутина.

Дошло до того, что до мужчины дошло нервное истощение. Он стал плохо спать, забывать обедать и читать свежие газеты. Взгляд его потускнел и все чаще устремлялся в окно, как на единственную связь с целым миром. Поэтому было решено устроить себе отдых.

Череду серых будней было решено прервать поездкой в Баден. Там Икар Де Мон остановился в отеле-пансионате “Купальни Великого Карла”, тихом и уютном месте, вдали от клетки своего кабинета. Там и произошло знакомство с мелким немецким промышленником Тиллем Швайнфройндом, который получил нервный срыв из-за неудач на своей фабрике искусственных красителей. Жили они в соседних номерах, оказались примерно одного возраста, переступив отметку в сорок лет, и их совершенно сломала обыденность. На том и сошлись.

Они часто ходили завтракать вместе, посещали одинаковые процедуры, разговаривали о насущных проблемах мира: марксизме, повсеместной электрификации, женщинах и их правах. Постепенно оба осознали, что могут быть неплохими приятелями и даже друзьями. По завершение отдыха в отеле-пансионате мужчины продолжили общение по переписке, в ходе которой сдружились еще больше.

И вот год спустя Икар получил письмо от своего дорогого друга Тилля. Он предлагал увидеться в Швейцарии, чтобы нотариус смог открыть для себя новые горизонты и стать частью чего-то большего. Сказать прямо, вначале Икар думал отказаться. Какая Швейцария? Какие горизонты? Немец не утруждал себя конкретикой, оставив в конце письма туманное: “Большего не могу сказать, дорогой мой друг, но если ты откажешься, то второго шанса не будет. Приезжай.” На раздумья отводилось немного времени. Последней каплей стало завещание пожилой мадам Крюпи.

Старушка обладала несносным характером и внешностью старой ведьмы. Она вела переписку со всеми известными родственниками, до некоторых могла даже дотянуться и посетить лично. Наследнички её терпели, в глаза бросая столько учтивости, сколько могли из себя выжать. А за глаза плевали на скрюченную спину богатой родственницы.

Она же переписывала завещание стабильно каждую неделю, то вычеркивая родственников, с которыми успела разругаться, то добавляя их обратно после примирения. Таким образом ее имущество на бумаге побывало уже ни в одной паре рук. Это очень сильно раздражало нотариуса, но профессионализм, природная скромность, хорошее воспитание и солидное вознаграждение не позволяли Де Мону отказаться от такого клиента.

– Дорогой Икар, мой троюродный племянник Пьер совсем выжил из ума! – возмущалась старушка, обращаясь к нотариусу тонким, слабым, скрипучим голоском. – Он сообщил мне, что женится на этой тарантелльщице Агате! А я не выношу итальяшек, поэтому она не будет владеть моей коллекцией фарфоровых статуэток святого семейства и волхвов ни-ко-гда!

Заявление это было сильным. Когда они только сели составлять завещание, лишь три пункта были неизменны. Первый – домик на улице Пелаг она завещала соседке и близкой подруге Марте Руше. Та же завещала свой дом мадам Крюпи. Это была не только шутка над оравой родственников, но и пари пожилых дам: кто позже помрет, тот и победил.

Второй неизменный пункт. Половину ее состояния следовало передать одному из детских приютов Франции. Старушка не славилась сентиментальностью, при этом почему-то поступила так. Нотариус не стал вдаваться в подробности, сохраняя такт, однако решил, что это плата за какие-то грехи далекой молодости. Остальные деньги и имущество получали ее родственники, родственники почившего мужа, друзья и знакомые.

Третьим неизменным пунктом был Пьер, который хоть и являлся троюродным племянником, все же был самым близким ее родственником, как в плане нахождения, так и в плане родства. По ее рассказам, он ухаживал и заботился о ней, поэтому и получал очень ценные фарфоровые мейсенские статуэтки Божьей матери, Иосифа, младенца Иисуса и волхвов тысяча семьсот тридцать первого года производства.