Kitobni o'qish: «Шкаф времени, или Новые приключения Д'Артаньяна»

Глава 1. Кто живет в моем шкафу?

Эта удивительная история произошла в наши дни в самой обыкновенной семье, живущей в самой обыкновенной городской квартире. И хотя место, где она произошла, ничем выдающимся от других не отличалось, тем не менее, история эта была самая необыкновенная.

Впрочем, мнения по поводу этого в семье разные. Если спросить Любу, то она абсолютно уверена в том, что эта история была на самом деле, ее братец Гога при расспросах хитро улыбается, а их мама и папа просто пожимают плечами.

Всё началось в Любин и Гогин совместный день рождения. Четырнадцать лет это, конечно, не круглая дата, но все же…

Поначалу ничто не предвещало чего-то необычного. Разве только сон.

Ярко-изумрудный лес, из которого по залитому солнцем лугу бежит извилистая дорога, перебирающаяся через старинный каменный мостик над прозрачным ручьем. А дальше дорога ведет к волшебному саду с необыкновенно яркими разноцветными цветами. А за садом видны башни чудесного сказочного замка.

Люба стоит на мостике и смотрит на свое отражение в воде. Тут из изумрудного леса на белоснежном коне в золотой сбруе выезжает необыкновенно, отчаянно красивый юноша в старинного кроя одежде, подъезжает к Любе, нагибается к ней с раззолоченного седла, протягивает ей алую розу и говорит приятнейшим тихим голосом:

– Скажи мне, чего бы ты хотела, мой ангел?

И только-только Люба приняла протянутую ей розу и открыла рот, чтобы ответить юноше, как кто-то издалека произнес знакомым голосом:

– Эй, просыпайся! Просыпайся, тебе говорят!

Люба из всех сил попыталась уцепиться за изумрудный лес с мостиком и юношу на белоснежном коне в золотой сбруе, как все тот же голос, но теперь уже более явственный и громкий, сказал ворчливо:

– Опять всю ночь просидела в своем Интернете.

Люба с трудом разлепила глаза и увидела, что все так же сидит за компьютером. Ночной чат был прикольным, она и не заметила, как уснула после того, как все свалили, и трепаться стало не с кем.

Рядом стояла мама в переднике и теребила ее за плечо.

– С днем рождения, соня-полуночница! – проговорила мама и поцеловала Любу в голову.

– Ну что вы за люди такие – поспать человеку не даете! – Люба с трудом проснулась, потянулась, зевнула и пробурчала недовольно: – Эх, такой сон не дали досмотреть! И надо же будить человека в такую рань.

– Ничего себе рань! – усмехнулась мама. – Ты на часы лучше посмотри.

– Что, уже двенадцать? – удивленно воскликнула Люба, глядя как на стоящих на ее столе часах минутная стрелка подползает к задравшейся вверх большой.

– Вот именно, что уже, – заметила мама. – Как сказал Лермонтов «Уж полдень. Измаил слабеет. Пылает солнце высоко…»

– И слон никак не похудеет, и просыпаться не легко… – закончила фразу Люба и снова зевнула. – Ой, как кушать хоцца! Пойду-ка я учиться есть левой рукой.

– Это еще зачем? – удивилась мама.

– Чтобы не отрываться от компьютера, когда печатаешь правой, – пояснила Люба. – И что у нас, интересно, сегодня на завтрак?

– Завтрак уже весь съели, а обеда еще нет, – пояснила мама.

– Как это нет? – удивилась Люба.

– Да вот так. Пока в комнате не приберешься – обеда не будет.

– На принцип пошла, да?

– Да, на принцип. Смотри, какой у тебя кавардак везде, – мама сделала рукой полукруг. – Ты тут когда прибиралась в последний раз, а? Небось, в тот день, когда мы сюда въехали?

– А вот я не въезжаю – почему ты меня все время грузишь, – проворчала Люба.

– Боже мой, не могу слышать этот ваш жаргон! – с раздражением в голосе произнесла мама.

– Не можешь – не слушай, – парировала Люба.

Мама махнула на Любу рукой:

– Ааа, что с тобой разговаривать… Сколько волка не корми…

– А он всё равно плохо доится, а яиц вообще не несет, – прикольнулась Люба.

– Ладно, – примирительно сказала мама. – Не будем ссориться в такой день. Вот что, предлагаю честную сделку: ты убираешься как следует в комнате, а я что-нибудь быстро приготовлю поесть.

– А, может, потом как-нибудь уберусь? Завтра, ладно? – попытала отмазаться от скучной перспективы уборки в комнате Люба.

– Ага, завтра, – проворчала мама. – Волшебное слово «завтра». Завтра я уберусь, завтра я буду хорошо себя вести, завтра я начну новую жизнь…

– Начну! – заверила ее Люба.

– Ну да? – не поверила ей мама.

– Век компа не видать! – подтвердила свои недавние слова Люба.

– Ага, как же! – сказала мама. – Так я тебе и поверила. Завтра опять будет завтра. А на следующее завтра снова завтра. И так каждый день. Всё, хватит меня завтраками кормить! Или ты сейчас же принимаешься за уборку комнаты, или я скажу отцу, и он отключит этот твой проклятый Интернет. Надо бы вообще забрать у тебя компьютер. Эта железка тебе скоро всю жизнь заменит.

– Точно. Особенно когда никакой жизни нет.

– Вот что – пора с этим со всем кончать. В общем, мы с отцом решили…

– Прелесть какая, они решили! – произнесла Люба с иронией в голосе. – А меня кто-нибудь спросил?

– Да, решили, – твердо проговорила мама и добавила уже более мягко: – Ладно, я сама тут приберусь, а ты иди на кухню приготовь себе что-нибудь поесть.

– Да, было детство и раз – и нет его, – вздохнула Люба.

– И как же ты это заметила? – спросила мама.

– А так: детство кончается тогда, когда зовут не кушать, а готовить.

– А ты думала, что я всю жизнь буду вокруг тебя прыгать как лошадь?

– Я не говорила, что ты лошадь.

– Ну, да, твоя мама, конечно же, не лошадь. Лошадь устает, а мама нет.

– Тебе надо написать книгу «Как достать свою дочь по самое не хочу за полчаса», – проворчала Люба. – Пилишь меня, пилишь как будто я маленькая.

– Ты маленькая, когда тебя просят помочь на кухне или убраться по квартире, а как шляться всю ночь напролет да деньги транжирить – так ты ужас какая взрослая и самостоятельная, – сказала мама. – Как все-таки с вами сложно!

– Знаешь, на самом деле в отношениях с детьми всё не так сложно – хотите хороших детей, будьте хорошими родителями, – парировала Люба.

– То есть давайте побольше денег и свободы и катитесь куда подальше? Так, что ли?

– Я этого не говорила. И вообще – тратить деньги – право каждого человека.

– А зарабатывать их – обязанность родителей.

– У каждого родителя есть свои плюсы и минусы, чего тут скрывать. Впрочем, как и у любого другого источника питания.

– Ага, источника бесперебойного питания. Ладно. Давай не будем выяснять отношения. Ведь как-никак, а у тебя сегодня день рождения.

– Вот именно! Так что лучше одарите бедную сироту денежкой, а советы я потом послушаю, – предложила свой вариант Люба.

– И кто же тут у нас бедная сирота? – поинтересовался папа, появляясь в комнате.

– Да кто ж как не я? – отозвалась Люба.

– Что ж, поздравляю сироту с днем рождения, – сказал папа.

– Благодарствую. А подарки будут?

– Для начала дарю стишок. Вот послушай.

Рваные сапожки,

Драная дублёнка,

Воротник из кошки

И джинса-варёнка.

Угадай с трех раз – кто это?

– Это я, бедная сиротка без модных шмоток, – предложила свой вариант Люба.

– А, что б ты понимала! – махнул рукой папа. – Это панк. Кстати, судя по твоему виду и прическе – тебе совсем немного до панка осталось.

– А что? – Люба посмотрела на себя в зеркало. – Видок что ни на есть клевый.

Из зеркала на нее смотрела вихрастая девчонка с заспанной рожицей.

– Шикарная краля, – заключила Люба, довольная своим видом в зеркале. – Цепь со своего велосипеда сниму, ошейник у соседской собаки стырю, останется только волосы на голове в зеленый цвет покрасить – и готово.

– И будешь что твой Врубель да и только, – улыбнулся папа.

– Что-то не врублюсь что за Врубель такой, – проговорила Люба и снова зевнула.

– Темнота ты беспросветная! – сказал папа. – Художник такой был. Он первый зеленым цветом волосы выкрасил.

– Зачем это?

– Чтобы выделиться из толпы.

– Ну и правильно сделал, – заметила Люба. – Не ходить же как все. В жизни и так все серо и примитивно. Потому я за индивидуальность.

– Которая выражается только цветными волосами? – усмехнулся папа.

– А хотя бы и ими. Пусть все лупятся, а кому не нравится – пусть куда-нибудь отправится. Вот лично мне пофигу чужое мнение, главное – я сама! – заявила Люба убежденно.

– То-то я смотрю, что теперь целые толпы зеленоголовых кругом, – съязвил папа. – И каждый думает, что выделяется из толпы. Смех да и только! Были бы умные – выделялись бы тем, что ПОД черепной коробкой, а не НАД ней.

– Вот именно – если были бы умными, – вставила мама. – Кстати, Люб, причешись, наконец.

– И вправду, – поддержал маму папа. – А то ходишь с прической «Я упала с самосвала, тормозила головой».

– И чем вам моя причесуха не нравится? – удивилась Люба и снова поглядела на себя в зеркало. – Самое оно. Называется хипповый хипстер.

– Вы кем угодно готовы быть, лишь бы не людьми! – заметила мама, которая все это время прибиралась в Любиной комнате.

– Люди это которые из семейства гоминид в отряде приматов? – поинтересовалась Люба.

– Господи, когда уже ты, наконец, повзрослеешь? – вздохнула мама, взбивая подушку на Любиной кровати.

– А я и так уже взрослая, – заявила Люба. – Мне сегодня четырнадцать стукнуло? Стукнуло. Осталось только паспорт получить. А паспорт получу – буду взрослой по полной программе.

– Взрослая и умная это не одно и тоже, – заметил папа. – Эх, видели бы нас далекие предки…

– Ага, предки, – ухмыльнулась Люба. – Вас послушаешь, так предки наши – все сплошь ангелы небесные, только мы одни – черти. Но как же тогда от ангелов родились черти, а?! Вот вы знаете, зачем ребенку целых два родителя? Что, одного ворчалы мало?

– Думаю затем, что пока мама психует, папа – нормальный, когда папа психует – мама в себя приходит, – предположил папа.

Люба хихикнула и ничего не ответила. Папа всегда мог подколоть ее необидно, поэтому ей с ним было куда как легче, чем с мамой – та всегда была серьезной, поэтому ее в общем-то верные замечания казались Любе слишком скучными, чтобы к ним прислушиваться. Была бы мама поприкольнее – цены бы ей не было. Но вслух она этого, конечно, никогда не говорила, а то мама бы обиделась и перестала баловать ее вкусненьким.

– Послушай моего совета, – сказал папа, – улыбайся почаще, как сейчас, и все будет хорошо.

– А вот и не стану улыбаться, – сказала Люба и специально нахмурилась.

– Да улыбнись же, не стесняйся! – предложил папа.

– Не станет она улыбаться, – сказала мама. – Из принципа не станет.

– И правильно, в общем-то, сделает, – заметил пап. – Если она сейчас улыбнется, то выйдет неискренне.

– Искренне она может только дерзить старшим, – укоризненно произнесла мама, поправляя покрывало на Любиной кровати.

– А я и младшим тоже могу дерзить, – съязвила Люба.

– Кто бы сомневался, – вздохнула мама.

– Да, в интеллектуальном плане вы недалеко ушли от табуретки, – заметил папа.

– Ладно вам, родители-производители, – сказала Люба. – Не парьтесь – дуракам жить проще.

– Всё, не могу больше это слушать! – раздраженно произнесла мама и направилась к двери. – Разбирайтесь без меня!

– И зачем только родители дают жизнь детям… – проговорила Люба едва мама вышла.

– Наверное, для того, чтобы потом дети дали жизни родителям, – заметил папа. – Ну, чего вы никак не угомонитесь с матерью, а? Чего не поделите? То она на тебя жалуется, то ты на нее. Ну что там у вас за очередная битва морских гигантов?

– Да поцапались как всегда, – отозвалась Люба. – В общем, сcора прошла без наездов, сухо, стандартно и как-то даже скучно.

– А ты бы предпочла, чтобы была кровавая бойня? И вообще учти – нервы трепать друг другу это легче всего, сложнее друг друга понять. А для этого надо уметь сдерживаться. Под горячую руку ничего путного сделать нельзя.

– Что делать, пап, если у меня такая нервная система: заводится с пол-оборота. А вообще-то хорошо, что мои нервные клетки не восстанавливаются, уж больно они нервные. Вот вчера утром я составила умные планы, а потом весь день все равно делала глупости. Отчего это так, а?

– Слушай, а, может, тебе куда съездить, а? В лагерь какой молодежный. А то сидишь в четырех стенах и куксишься.

– Стены, батя, не снаружи, а внутри.

– Нет, тебе определенно надо встряхнуться. Я тебе, дочура, вот что скажу: твой ангел-хранитель все видит и когда нужно – придет на помощь. Надо просто уметь быть терпеливой, вот и все. А то вы хотите все разом здесь и сейчас. Но так не бывает.

– Ангел-хранитель, ангел-хранитель… Да виделись мы с ним, только проку от этого никакого не было.

– Виделись? И когда же это?

– Да недавно. Прилетел, помолчал, вздохнул, плюнул с досады, развернулся, несколько раз взмахнул крыльями и полетел прочь, оставив несколько перьев. Вот и все. Никаких откровений.

– Эх, фантазерка ты, фантазерка, тебе бы романы писать.

– Да почему фантазерка-то? – Люба нагибается и поднимает с пола перо. – Вот как раз одно перо от него валяется. А поискать хорошенько – еще найдутся.

– Тут у тебя скоро от грязи вообще новые формы жизни создадутся. И вытеснят нас всех из квартиры.

– Да ладно, пап, не ворчи, – примирительно сказала Люба. – Ну, возраст у меня такой сейчас, понимаешь? Переходный называется.

– Возраст, возраст. Самый лучший возраст у вас тогда, когда мы уже не водим вас за руку, а вы еще не водите нас за нос. Эх, молодежь, молодежь…

– А что молодежь-то?

– Вот взять поступки ваши. Не видно в них что-то взрослости. И цели жизни никакой толковой не видно. Вот что меня беспокоит больше всего. Жизнь нужно прожить так, чтобы… – проговорил папа.

– В аду тебе сказали: «Извините, но у нас тут приличные люди», – закончила папину фразу Люба. – Или чтобы депрессия была у других.

– Да уж, это вы можете, – вздохнул папа. – По-моему у всех детей одна цель – довести окружающих до… до чего угодно довести, но главное – довести. Как ни крути, бездуховные вы какие-то стали.

– Бездуховность – это когда старые духи кончились, а новые еще не куплены? – прикольнулась Люба.

– Уж в чем в чем, а в остроумии тебе не откажешь. За словом в карман не лезешь.

– Слово, слово… Знаешь, слова, описывающие наши чувства, мне кажется насквозь фальшивыми

– Почему?

– Потому что ими ничего нельзя описать точно. Вот взять счастье. Разве его можно описать словами?

– Счастье?.. Да уж, тонкая это субстанция, плохо поддается объяснению.

– А знаешь, а я вчера была счастлива.

– Во как!

– Точно. Хочешь, предъявлю доказательство? – Люба достала из кармана бумажный проездной билетик и протянула его папе. – На, убедись сам.

Папа взял билетик, внимательно на него посмотрел, а потом сказал:

– Ага, понятно. Сумма первых трех цифр равна сумме трех последних.

– Вот видишь – оказывается, я вчера была счастлива, – сказала Люба. – Жаль, что я не успела это вовремя заметить и как следует им насладиться. Упустила свой шанс. А он, может быть, был последний.

– Ничего, ничего, – улыбнулся папа. – Если ты упустила свой шанс, никогда не думай, что он последний, будут ещё и другие шансы, которые ты упустишь.

– Веселенькая перспектива жизни! – усмехнулась Люба.

– Ничего, все твои цели осуществлятся, если ты только захочешь как следует. Конечно, если твои цели – лежать на диване или тупить в инстаграме, то это будет просто, а если что поинтереснее – придется, конечно, повкалывать. Вот говорят, что человек на 70 % состоит из воды. Так вот без цели в жизни ты просто лужа. Посмотри на себя – целыми днями балбесничаешь…

– А это оттого, что не о ком заботиться, – пояснила Люба. – Слушай, пап, а давай собаку заведем, а? Буду о ней заботиться, то, се…

– А гулять ты с ней сама будешь или кого нанимать придется?

– Не знаю. Зато я буду дама с собачкой. А то у меня кроме моего дурацкого характера и нет никого.

– А ты вроде говорила, что за тобой кто-то ухаживает.

– Есть один такой, – призналась Люба.

– И кто же это? Если, конечно, не секрет.

– Да ты его знаешь – это Димка из нашего класса, он иногда за мной заходит.

– Видел его, хороший паренек. И как он тебе?

– Нормально. Только он застенчивый какой-то.

– А ты хотела бы, чтобы он был нахалом и хамом?

– Да нет. Но смелости бы ему не помешало. Да и меткости тоже.

– В каком смысле?

– Да были с ним как-то в тире. Я сразу поняла, что охотой ему не прожить.

– Слушай, а может тебе завести свинью? – неожиданно предложил папа.

– Почему свинью? – удивилась Люба.

– Будете жить вместе душа в душу и также дружно свинячить. Будет потом на кого свое свинство свалить.

– Знаешь, иногда мне и вправду хочется крикнуть самой себе: «Эй, подруга, проснись! Ищи чего-то стоящего, какую-то цель». Но лень всегда побеждает. Слушай, пап, а может загадать, что ли, желание Деду Морозу – чтобы он обязательно его выполнил? Весело, правда? А главное – выполнимо.

– Кстати, раз уж речь зашла о подарках, – сказал папа, – Ты что хочешь, чтобы тебе подарили: один большой подарок или много маленьких?

– Много маленьких!

– Тогда подарю-ка я тебе килограмм семечек, – улыбнулся папа.

– Неее, – такая перспектива Любу не воодушевила. – Тогда уж лучше один большой.

– Исчезнуть с матерью на год? – усмехнулся папа.

– Чего это?

– А что, это идея: ведь современные дети ждут не когда придет Дед Мороз, а когда уйдут родители. И чем дальше и надольше родители уйдут – тем лучше.

– Паап…

– Ась?

– У меня ведь сегодня день рождения, да?

– Определенно.

– Эээ… а если я приглашу друзей, то финансовое благосостояние нашей семьи не будет сильно поколеблено?

– Это уж как у вас получится. И как она деликатно подъехала к теме финансирования гулянки, а? – папа улыбнулся и поцеловал Любу в макушку.

– Ну не могу же я подойти к тебе и сразу в лоб «дай денег, дай денег…», – пояснила Люба. – Это было бы не прикольно.

– Так, что б с тебя такого запросить за это… – папа почесал в затылке.

– Как насчет пятерки по поведению в школе? – предложила Люба самый завлекательный вариант.

– Эко тебе приспичило, чтоб на такое подписаться! – усмехнулся папа. – Как говорится, если ваш ребенок просит сделать ему подарок на День рождения деньгами, не сомневайтесь, он точно уже вырос, – он достал из кармана брюк деньги и протянул их Любе: – Ладно, бедная сирота, вот тебе от щедрот моих.

Люба быстро пересчитала вполне приличную сумму и обрадованная такой щедростью радостно проговорила:

– Ой, папочка, спасибки преогромные! – она обняла папу и пообещала: – Целый день век тебя помнить буду.

– Неужто хватит? – усомнился папа.

– Еще как хватит! Даже с запасом… – заверила его Люба

– Что-то я сомневаюсь, – папа вздохнул и добавил: – Ладно, не буду читать нотаций по поводу того, что надо эти деньги потратить разумно – все равно растранжиришь на ерунду. Хотя и жаль, сумма вполне приличная. И как думаешь распорядиться сим сокровищем, если, конечно, не секрет…

– Ну, как, как… Друзей приглашу.

– Импортируешь из Фэйсбука или из Скайпа? – усмехнулся папа.

– Можно и реальных.

– Понятно. Зарулите всей компашкой куда-нибудь на танцульки, накупите дешевого паленого пойла и станете круче всех. Но учти: если человек козел, то алкоголь не делает его круче. Он делает его пьяным козлом!

– Ну, ты даешь!

– А что, не так будет? – усмехнулся папа.

– Клянусь, – заверила его Люба.

– Ну, как же! Клянусь не есть черного хлеба, если можно есть белый и не пить слабого пива, если можно пить крепкое.

– Пап, а пап?

– Что, дитя мое несмышленое?

– А вот ты как бы поприкольнее развлекся, а?

Папа был большой выдумщик, поэтому Любе было очень интересно – что бы такого предложил он.

– Как бы я поприкольнее развлекся? – папа на мгновение задумался. – Да нашел бы как, У меня лично есть пара-тройка подходящих вариантов.

– И что за варианты? – полюбопытствовала Люба.

– А ты свои мозги включи, – посоветовал папа. – Но только смотри – после всего завтра в школу всё равно идти придется. И никакие отмазки не помогут. «Она зачем-то училась на курсах, довольно редко посещала их, но посещала».

– Ты че, я школу вообще не прогуливаю! – заверила папу Люба, а сама подумала: «Интересно, откуда он это узнал? Настучали, голубчики!» Вслух же она произнесла:

– Пап, а ты про какие курсы-то говорил?

– Это Бунин говорил, а не я. Слышала про такого?

– Конечно слышала, – соврала Люба.

– Да куда уж тебе! – не поверил ей папа. – Вам ведь как проще? Прикинь, типа, вообще, короче, по ходу, конкретно, оки, чмоки, поки… универсальная «смазка» для речи, особенно когда сказать друг дружке нечего. Я все-таки поражаюсь: вы полчаса можете трепаться друг с другом без остановки, а информации нуль. Говоря по-вашему – тупизна, жесткач и полный отстой.

«Видит как-то гражданин,

Что сарай пылает,

Он звонит по 01,

Срочно сообщает:

– Я не знаю как начать,

Но, как говорится,

Я звоню вам, так сказать,

Чтобы поделиться,

В общем, значит, стало быть,

Тут такое дело…

Можно трубку положить,

Всё уже сгорело!»

– Риспект, – похвалила папу Люба.

– Ага, ржунимагу.

– Сам сочинил?

– «Радионяня», – пояснил папа.

– А это че такое?

– Так, проехали. Даже этого ты не знаешь… – папа вздохнул. – Слушай, а ты книжки читать не пробовала? Или ниасилила патамушта многа букоф? Даа… Грустное вы, нынешние молодые, представляете зрелище.

– Ну, конечно. Типа «наша молодежь любит роскошь, она дурно воспитана, она нисколько не уважает стариков. Наши нынешние дети стали тиранами, они перечат своим родителям. Попросту говоря, они очень плохие». Так что ли?

– Истинная правда, – согласился папа. – Готов подписаться здесь под каждым словом. Наконец-то ты сказала что-то умное.

– Это не я сказала – это Сократ сказал давным давно, – проговорила Люба с видом победительницы. – Как видишь, родители всегда ворчали на детей. Книжки читать не пробовал, красавчег? – торжествующе закончила она.

– Ну, ёшкин-матрёшкин! Уела папашу так уела, – папа поднял руки. – Счет один один. Боевая ничья.

«Люблю я в мире скрип всемирных осей,

Крик коршуна на сумрачном откосе,

Дорог житейских рытвины и гать.

На всем своя – для взора – позолота.

Но мерзок сердцу облик идиота,

И глупости я не могу понять!»

– Идиотка, разумеется, я, – предположила Люба.

– А это уж от тебя самой зависит, – отозвался папа. – Вот что. Можешь приглашать своих друзей сюда, а мы с мамой сходим куда-нибудь вечером. Но помни… – папа поднял указательный палец вверх, а голос его стал нарочито грозным: – Как только часы пробьют двенадцать…

– Надо будет всем смываться, – продолжила Люба.

– Карета снова станет тыквой, лошади – мышами… – продолжил сам за себя папа все тем же нарочито грозным голосом.

– Знаю, знаю, – отозвалась Люба. – Кучер по ходу станет толстой крысой. Я «Золушку» читала.

– Какая начитанная барышня! – с иронией в голосе произнес папа. – Неужто ты и «Колобка» осилила?

– Представь себе. И даже «Муху-цокотуху».

– Аццкий Сотона! – воскликнул папа и направился к двери, напевая. – Что-то меня штырит не по детски, тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля…

Люба достала и снова пересчитала подаренные папой деньги:

– Ладно, бабки есть – ума не надо. Эх, и оттянусь же я по полной! Так, пока суд да дело не худо досмотреть сон.

Она снова села за стол, положила голову на руки и уже было опять заснула, намереваясь досмотреть прерванный сон, как в комнату ввалился Дима, ее закадычный школьный приятель.