Kitobni o'qish: «Дорогой, я стала ведьмой в эту пятницу!», sahifa 2

Глава 2

Спустя неделю Варя поправилась на три килограмма, разучилась читать, думать и говорить и решила остаться здесь навечно.

«Как там у тебя?» – прочитала она Лизину SMS-ку.

«Лучше не бывает. Ем, сплю, иногда шевелю пальцами рук. Это счастье. Выхожу замуж за тайца и остаюсь здесь», – ответила Варя и бросила телефон в сумку.

Связь с миром раздражала: так хотелось верить, что ни сериалов, ни телевидения, ни баров, в которых полно зазнавшихся, холеных, самоуверенных и снисходительных мужчин, не существует. Варя наконец чувствовала себя самой собой, а не автором популярных сериалов, которому следует держать марку; не модной циничной девицей, которой якобы все равно, с кем уйдет домой красавец из рекламы жвачки – с ней или с моделью; не преуспевающей женщиной на хорошей машине в дорогой шубе, на которую не без зависти пялятся девицы в пуховиках и синтетических брюках. Она была просто Варей, девушкой, которая обожает часами валяться с детективом или женским романом, может тоннами лопать креветки с фруктовым салатом, подолгу разглядывает фотографии Мадонны в журнале «Хэлло», млеет и дуреет от Робби Уильямса и считает, что манекенщицам весь целлюлит убирают с помощью компьютера, а на самом деле они толстые и страшные…

Жизнь казалась простой и понятной.

Дома ее грызло недовольство: платят хорошо, но другие получают больше; ее уважают как сценариста, но до Татьяны Устиновой ей далеко; гардероб забит тряпками, а надеть нечего; все приличные люди ходят в последнем «Маккуине», а она все еще закупается в «Мотиви»; квартира в центре, но однокомнатная – приличные люди не обедают в спальне, она же кабинет и гостиная…

Здесь, на острове, Варя просыпалась рано – оттого, что не хотелось зря тратить секунды и минуты жизни, полной удовольствий. Открыла глаза, увидела море – отлично. Потянулась, сварила кофе, налила его в большую голубую чашку, разбавила молоком – уже кайф. Вышла с чашкой на пляж: каждый шаг, каждый луч солнца, каждое прикосновение ноги к теплому сухому песку, дуновение ветра, движение волны – все это отзывалось в ее душе таким восторгом, что внутри живота щекотало, тихо ныло под ложечкой и хотелось смаковать каждое мгновение.

* * *

В десять утра Варя валялась в шезлонге, разомлев под ласковым утренним солнцем, как вдруг увидела, что по ее пляжу шлепает незнакомый мужчина. Формально пляж был общий, но гости отеля ходили на цивилизованный пляж с баром, рестораном, прокатом скутеров, а обитатели бунгало ревностно относились к уединению и за невидимую границу, отделяющую территорию одних постояльцев от других, не заходили.

Появление незнакомца Варю возмутило: «Ничего себе! – бурчала она про себя. – Ходит здесь, как по тротуару! Деликатности никакой».

Но тут незнакомец подошел ближе, и Варины мысли потекли в другом направлении.

Это был очень красивый мужчина. Высокий, спортивный, с золотистой кожей, с плоским мускулистым животом – он был так сексуален, что Варя сглотнула и отвела глаза. Смутившись и разозлившись на то, что смутилась, Варя нахально уставилась на нелегала, от чего совершенно разволновалась. Короткие русые волосы, светло-карие глаза, впалые скулы, волевой подбородок, широкая челюсть, выгоревшие брови, полные капризные мальчишеские губы… «Уф! – выдохнула Варя. – Да по сравнения с ним Брэд Питт – щенок».

Он остановился рядом и поздоровался по-английски:

– Привет.

– Привет, – буркнула Варя.

Он посмотрел на книжку, перевернутую обложкой.

– Вы русская? – спросил он все еще по-английски.

– Вроде бы, – ответила Варя, глядя на книжку.

– Здорово! – на чистом русском языке воскликнул тот. – Из Москвы?

– Это что, так заметно? – нагло поинтересовалась Варя.

– Да, – серьезно ответил он. – Меня всегда удивляет, почему москвичи так не любят, когда за границей встречают русских. Им кажется, что они какие-то особенные, культурные, европейские русские, а остальные – деревня, нувориши и азиаты. Странно.

Варе стало стыдно. Она чуть было не принялась извиняться, подробно распространяясь на тему того, что она просто предпочитает одиночество, но вовремя передумала и решила, что пусть уж лучше он считает ее хамкой и снобкой, чем у них начнется совершенно лишний, ненужный, глупый курортный разговор и еще более глупый курортный флирт, переходящий в бездарный роман.

Других романов ни у Вари, ни у Маши, ни у Лизы никогда не было.

А некоторые девушки уезжали в Италию, надевали элегантные платья и сидели там на террасах при свечах, загадочно улыбаясь остроумным мужчинам. А потом незаметно выскальзывали из кружевного белья за триста долларов комплект и томно вздыхали в крепких мужских объятиях…

Мало того, что Варя в магазинах дорогого белья впадала в ступор и уходила без покупок, озадаченная тем, что такая вот фигня, которая половину жизни проводит под одеждой, а другую половину валяется на полу, зачем-то стоит таких бешеных денег, так она еще и не видела в своей жизни мужчину, ряди которого готова была на короткий миг предстать в кружевах ручной работы.

Вот, например, кульминацией самых романтических Машиных отношений была поездка в Париж на выходные. Она надела элегантное платье, посидела при свечах, прониклась атмосферой, слегка перепила, в номере налила красного вина, поставила два высоких фужера на тумбочку, скользнула под простыню, взмахнула шелковым покрывалом – стаканы полетели в кровать, вино пропитало матрас, а остаток ночи они пытались уничтожить следы преступления с помощью мыла, шампуня и фена.

Лиза же после ужина за городом с идеальным мужчиной, в идеальном костюме, на идеальной машине так возбудилась, что забыла выключить сигнализацию – в самый ответственный момент нагрянула милиция, молодой человек скис – он был известной в деловом мире личностью, а в паспорте, который у него потребовали вредные милиционеры, пока забывчивая Лиза искала свой (который оказался в косметичке, которая лежала в чемодане, который уже месяц спокойно лежал в кладовке после того, как Лиза приехала из Нормандии), оказалась пометка о браке… Милиционер так запросто и поинтересовался, не она ли Марина Якушина, расписавшаяся с Антоном Якушиным в 1993 году… Пока счастливый муж и, как выяснилось, отец рассказывал Лизе, что не живет с женой уже три года, мстительная Лиза заявила милиционерам, что знать его не знает, что он затолкал ее в машину и пытался изнасиловать. Опытные милиционеры не поверили Лизе, зато идеальный мужчина разуверился в их отношениях и минут десять орал, что она склочница и сука.

Варя год ухаживала за актером, с которым познакомилась на съемках сериала «Место свободно», вытянула его на свидание, надела полупрозрачное белое платье из шифона, а в ресторане у нее начались критические дни, и она лихо убегала от кавалера, прикрыв задницу ладонями.

Поэтому от курортного флирта с загорелым незнакомцем Варя ничего хорошего не ждала – она знала, что на пути к счастью в личной жизни ее подстерегают разочарования, приступы самобичевания, позор и унижение. А всего этого она желала избежать – хотя бы на три недели в году, отчего хмуро посмотрела на красавца, пожала плечами и потянулась за книжкой.

Красавец ухмыльнулся и пошел дальше по берегу.

Открыв рот, Варя смотрела ему вслед. Ей хотелось крикнуть:

– Эй, постой! Как же так? Это все? А кто же будет меня уговаривать, клеить, настаивать и приглашать на ужин, несмотря на мое отчаянное сопротивление? Назад!

Но молодой человек удалялся, не оглядываясь, а Варя пялилась на его великолепную мускулистую спину, на мощные руки и упругие ягодицы, которые даже в просторных боксерах выглядели так соблазнительно, что ей стало стыдно за свои порочные мысли.

– Какой мужчина!.. – простонала Варя.

Но, решив, что любить и страдать с удвоенным энтузиазмом начнет в городе, Варя попробовала выкинуть молодого человека из головы (не вышло) и пошла купаться.

Вечером Варя, чтобы вконец не одичать, отправилась в кафе на пляже, заказала «лонг айленд», устроилась в плетеном шезлонге и занялась любимым делом – созерцанием горизонта.

– Здрасте, – услышала она сзади.

Обернувшись, встретилась глазами с красавцем с пляжа. Он был в светло-голубых брюках и трикотажной темно-серой рубашке в оранжевую полоску с короткими рукавами.

– Я вас не обидел утром? – вежливо поинтересовался он.

– Да нет, в общем-то… – промямлила Варя. – С какой стати…

– Я на работе не привык церемониться, поэтому иногда меня заносит, – пояснил красавец. – Простите. Не хотел быть грубым.

– Вы, наверное, большой начальник, – догадалась Варя. Произнесла она это так ехидно и так при этом глупо ухмыльнулась, что чуть не заплакала от стыда.

– Я очень большой начальник, – улыбнулся тот. – Просто огромный.

Повисла пауза.

– Ну, ладно. – Он пожал плечами. – Приятного вечера.

Он развернулся и пошел к столику, за которым его ждала роскошная блондинка – настолько роскошная, что Варя почувствовала себя хромой, одноглазой карлицей. У девушки были длинные платиновые волосы, огромные глаза, аппетитный бюст упакован в умопомрачительное платье из летней коллекции Роберто Ковали – такое Варя видела в последнем «Космополитен». Варя хорошо глотнула коктейля и уставилась на прекрасного незнакомца, который улыбался и прикасался к Мисс Сверхсексуальность.

Варя погрузилась в уныние. «Конечно, она нежная и чувственная, она три часа утром приводит себя в порядок, она не знает о том, что можно проснуться за десять минут до выхода, нацепить майку наизнанку и в таком виде завалиться на собеседование с английскими инвесторами, – зловредничала она. – А он так привык ко всему первоклассному, что даже и не подозревает, что на свете есть женщины, которые одеваются на распродажах и неделями не выметают из-под кровати рассыпавшиеся из пепельницы окурки. Идеальная пара. Ой-ей-ей… – застонала она. – Неужели все мои мужчины меня достойны? Неужели даже тот алкоголик, который год жил за мой счет, а потом выяснилось, что он гомосексуалист? То есть я только его и достойна?..»

Пока Варя не без содрогания вспоминала все свои самые сомнительные интрижки, небожители расплатились, поднялись с места и прошествовали мимо нее. Варя подняла голову, попробовала состроить на лице отрешенное выражение, но красавец мужчина посмотрел на нее с пониманием и подмигнул, отчего она почувствовала, как краснеют, просто полыхают уши.

«Козел…» – с презрением подумала Варя и приняла мечтательный вид.

* * *

В час ночи Варя так близко подружилась с бутылкой рома «Малибу», что валялась с той в обнимку у костра, который развела в честь «Пиратов Карибского моря».

– Сегодня ты пья-аан, а завтра бога-ат… – распевала Варя, не смущаясь тем, что отчаянно фальшивит.

– Я смотрю, вечеринка идет полным ходом, – послышался мужской голос.

Варя лениво обернулась и уставилась на небожителя, который по непонятной причине избавился от небожительницы и очутился здесь – на ее пляже.

– Вход на вечеринку… – Варя попробовала установить, заплетается ли у нее язык, не установила и приподнялась на локтях, – через фэйс-контроль.

– А я его, наверное, не прохожу? – расхохотался он.

– Я лучше, чем это кажется с первого взгляда, – обиделась Варя. – Садитесь. Будете нашим… – она встряхнула бутылкой, – гостем. Хотите?

– Давайте. – Он взял ром, сделал глоток и зажмурился. – Хорошо.

– А где ваша… – Варя чуть было не сказала «цыпа», но осеклась, – подруга?

Небожитель наклонился к ней и доверительно прошептал:

– Подруга – жена моего старшего экономиста. Я проявляю корпоративную поддержку – развлекаю жену сотрудника, пока тот мучается от ожогов.

Секунду Варя чувствовала подвох. Внутренний голос возмущался: «Так не бывает! Роскошные блондинки в умопомрачительных тряпках не оказываются женами старших экономистов! Не случается таких замечательных совпадений!»

Но все это длилось ровно секунду, а в следующую Варя уже глупо улыбалась прекрасному незнакомцу, говорила, что она – Варя, восхищалась тем, что его зовут Богдан, и пыталась так устроиться на песке, чтобы были видны соблазнительные бедра, тонкая талия и тонкая щиколотка, которой Варя особенно гордилась.

* * *

Она не знала, что так бывает. Или забыла. Или всю жизнь она была скованная, зажатая и робкая, а сейчас вдруг что-то прорвалось.

Они сразу потянулись друг к другу, и Варя ощущала такую легкость, такой всплеск сексуальной энергии, такую гармонию своего тела с горячим, нежным, большим и мускулистым мужским телом, что по рукам, губам, бедрам неслись мурашки, кожа горела, а в голове пульсировала мысль: «Как хорошо… Боже мой, как хорошо!»

Теоретически Варя очень любила секс. Но при этом она тайно любила женские романы, в которых все заканчивается сексом на пятнадцать страниц и нигде нет предупреждений, что в реальной жизни у любовника может вскочить прыщ на спине, он может не почистить зубы на ночь, а на его «мужском достоинстве» может образоваться раздражение от твоей неудачной эпиляции линии бикини.

Конечно, Варя смирилась с тем, что зимой иногда невозможно заниматься любовью без носков, что приходится вступать в переговоры: «Сейчас, дочитаю до конца главы» – «Ну, ладно, я пока белье постираю», но в душе она осталась пятнадцатилетней девицей, которая уверена, что любовь – это фейерверк, импровизация, романтика… Она каждый раз напрягалась, когда очередной мужчина говорил: «Ты не могла бы подвинуться, а то мне неудобно» или: «Подожди, мне надо в туалет»… Варя считала, что глупо обращать внимание на такие естественные вещи, но все же каждый раз приходила в уныние.

Но с Богданом она не чувствовала, что это – секс. Варя ощущала близость, пронзительную, глубокую… Она жадно прижималась к нему, гладила его бедра, кусала губы – то яростно, то, одумавшись, нежно, гладила его затылок, который отчего-то сводил ее с ума, целовала в ключицу, впивалась в шею и так отзывалась на его ласки, что соседи могли бы подумать, что в ее бунгало совершают ритуальное убийство… Вдыхала запах его кожи – запах солнца, соленой воды, пота, духов… Она, уткнувшись носом в его плечо, дышала им, пока он не находил ее губы своими – крепкими, горячими и сухими. Ей казалось – если прямо сейчас все это не закончится, она не выдержит, но в то же время не могла представить, что у всего того, что происходит, должна быть развязка, что есть финал. Но когда он немного затих, она готова была его задушить:

– Давай… – простонала она. – Сейчас…

И тут же почувствовала, как мир теряет границы, – не существовало ни кровати, ни бунгало, ни Таиланда, ни планеты Земля, – они парили в невесомости, их несло в сторону каких-то новых галактик, где нет ни конца, ни начала. Варя вцепилась в Богдана и не отпускала, несмотря на то что все закончилось, и уже страшно хотелось пить, и даже курить, и вытереться простыней. Она лежала с закрытыми глазами, в которых мелькали вспышки, и ощущала, что время остановилось.

Варя почувствовала – он на нее смотрит. Открыла глаза и совсем близко увидела его – такого понятного, с капельками пота на смуглой, гладкой коже, с яркими, словно нарисованными губами, с карими глубокими глазами, которые смотрели на нее удивленно и томно.

– Ой, дева-ачки, – произнес он мечтательно, – я, кажется, влюбилась…

– Смотри, аккуратней… – строго ответила Варя. – Я совершенно бессердечна.

– Ах, какое это имеет значение, – отмахнулся он. – Делай со мной что хочешь. Я лишен силы воли и трезвого разума.

Варя хихикнула, а он предложил:

– Пойдем, искупаемся?

– Пойдем… – согласилась Варя.

Не одеваясь, они вышли на улицу, с радостью приняли на грудь теплый ночной ветерок, бросились в воду, а потом еще долго качались на двухместном матрасе, пили ром и наслаждались друг другом до полного бессилия.

Глава 3

– Девочки, – коричневая от загара Варя закатила глаза, вдохнула и выдержала паузу, – это был самый настоящий секс-марафон! Мы два дня не выходили из бунгало!

– И?.. – спросила Маша.

– Никакого такого «и». – Варя пожала плечами. – Он уехал, я еще неделю провела в неземном блаженстве, вот и все.

– Он что, даже не позвонил? – нахмурилась Лиза.

– Вы забыли, что я вчера прилетела? – всплеснула руками Варя.

– Ну… – Маша подняла брови. – Неужели тебе не хочется продолжения?

– Не знаю… – Варя задумалась. – Все было так идеально, что в жизни он просто обязан оказаться занудой, педантом и латентным гомосексуалистом.

– Но мой Федор ведь не оказался, – с гордостью заявила Лиза.

– Значит, теперь он «твой» Федор? – хихикнула Варя.

– Конечно. Я мечу свою территорию, – призналась Лиза. – Ставлю на мужчинах клеймо.

– Это уже не та Лиза, которую мы знали и любили. – Маша склонилась к Варе. – Это типичная патриархальная домохозяйка, готовая пожертвовать вечеринкой с обнаженными голливудскими знаменитостями ради того, чтобы приготовить мужу сациви и хачапури.

– А ты, Маша, говоришь сейчас, как типичная старая дева, которая даже не представляет себе, что с таким страшным, грубым и похотливым животным, как мужчина, может быть хорошо. И что это животное хочется накормить сациви и создать ему домашний уют! – вспылила Лиза.

– Де-воч-ки! – прикрикнула Варя. – Вы тут без меня что, распустились совсем? Что вы вообще привязались к этому сациви? Мужчина – это бог секса, еда тут ни при чем.

– Ну вот, и ты туда же! – разозлилась Маша. – Я просто не могу больше выслушивать, как ОН спит, как ОН смотрит в окно, как ОН трогает ей грудь и гладит по волосам! Для всего есть мера! Извините. – Она встала. – Раз у вас столько общего, то я, пожалуй, посмотрю телевизор – сегодня отличная передача по «Культуре», а вы оставайтесь – вам ведь нужно обсудить, стоит ли гладить носки или можно растянуть их на сушке!

Она схватила сумку и бросилась к двери, оставив подруг сидеть с открытыми ртами.

– Что это с ней? – ахнула Варя.

– Что-то с ней происходит в последнее время, – мрачно сказала Лиза. – Может, у нее кризис среднего возраста?

– Он обычно в сорок, – сообщила Варя.

– Может, это ранний кризис среднего возраста. Или женский, – выдвинула гипотезу Лиза. – Она уже неделю не в себе. Стоит мне заговорить о Феде – начинается скандал, а когда я позавчера отказалась идти в «Гараж», потому что мы с ним запланировали ужин в «Павильоне», она меня чуть не растерзала.

– Вы тут без меня что, без конца пререкались? – нахмурилась Варя.

Лиза вздохнула:

– Ну… В общем, да.

– Понятно, – буркнула Варя. – Может, в кино сходим?

– Давай! – оживилась Лиза.

Но тут Варе на трубку пришел звонок.

– Алло, – сухо ответила Варя, предполагая, что звонят с работы.

– Варя, привет, – трубка заговорила приятным мужским голосом. – Это Богдан. Ты меня помнишь?

– Нет, извините, – разволновавшись, ответила Варя и жестом показала Лизе, чтобы та прикурила ей сигарету. – Мы встречались на СТВ?

– Э-ээ… – расстроился голос. – Ну, мы познакомились в Таиланде…

– Богдан, конечно, я все помню! – расхохоталась Варя. – Причем в подробностях.

Лиза заинтересовалась и энергично затрясла головой, словно спрашивая: «Он?» Варя ответила кивком и погрузилась в беседу.

– Ну, здорово, – ответил Богдан. – Тогда, может, поужинаем?

– Отлично, у меня как раз свободный вечер, – согласилась Варя.

Лиза выпучила глаза.

– Куда за тобой заехать? – спросил он.

Едва Варя закончила разговор, Лиза набросилась на нее:

– Мы же в кино собирались!

– Лизочка, милая, любимая моя подруга, – умасливала ее Варя. – Пойми, это самый красивый и умный мужчина за всю мою жизнь! Ну, разве могла я ему отказать?

– Ну, ладно, – смилостивилась Лиза. – Но только я все равно чувствую себя обманутой… – Она задумалась. – Позвоню я Машке, наверное, она не успела еще далеко отъехать.

– Ну вот, – надулась Варя. – Группируетесь у меня за спиной.

– Ну что ты, – улыбнулась Лиза. – Я так рада, что у тебя есть мужчина, с которым тебе хорошо…

Варе показалось, что и в улыбочке, и в самом замечании проскользнуло нечто фальшивое, но ей некогда было уточнять.

– Лиз, я оставлю денег, а ты расплатись потом, ладно? – попросила она. – Ой, что это? – Из кошелька потянулась золотая цепочка. – Ах, крестик! – обрадовалась Варя. – А я-то думала, куда его дела! Снимала, перед тем как в море купаться, – пояснила она. – А то вдруг потеряется.

– Если потеряется, можно другой купить. – Лиза пожала плечами.

Варя с ужасом посмотрела на нее:

– Ты что, не понимаешь? Меня в нем крестили, я его всю жизнь ношу, он же намоленный!

– Ты же вроде не религиозная? – Лиза подняла брови.

– Религиозная, не религиозная… – произнесла Варя, надевая пальто. – Есть вещи, в которые надо верить…

Она наскоро расцеловала подругу и побежала к Грибоедову. Почему-то Варя решила, что лучше назначить встречу здесь – она не стремилась показывать Богдана подругам, пока еще ничего не ясно. Не то чтобы она не была уверена в подругах… Просто не хотелось.

«Может, это любовь?» – очень серьезно задумалась Варя, подходя к памятнику.

* * *

– Ты что, собираешься перехватить у меня сто тысяч долларов до зарплаты? – спросил Богдан.

– Что за вопрос? – вздрогнула Варя.

– Ну… – Богдан прищурился и внимательно ее осмотрел. – Ты выглядишь так, словно сидишь на гвоздях…

Варя нервно захихикала. Она намеревалась сказать что-нибудь непринужденное и остроумное, но ничего – совершенно ничего – не приходило в голову.

– Я сейчас. – Она схватила сумку и поднялась с места. – Что-то в глаз попало… Где здесь туалет? – Варя бросилась к официантке, которая, испугавшись резкого броска, едва не выронила поднос с коктейлями.

– Что за хренота?.. – В туалете Варя швырнула сумку на умывальник и уставилась на себя в зеркало.

Еще там, у Грибоедова, она поймала себя на подозрительном желании сбежать.

«Курортный роман! – в отчаянии размышляла она, нарезая круги вокруг памятника. – Сейчас он припрется в костюме с пузырящимися коленками, в галстуке с трахающимися свинками, и мы поедем в грузинский ресторан с фальшивым киндзмараули! Зачем я во все это ввязалась?!»

Но не только возможное разочарование при виде того, как курортный красавец превращается в нелепого, незаметного в городской толпе увальня, пугало Варю. Она не могла понять причину необычайного возбуждения и беспокойства, и причина эта была не в том, что она рисковала пару часов провести в обществе глупого пижона и ловеласа. Пижона можно было затащить в кино и там посидеть в темноте, без разговоров. Было что-то еще – странное и незнакомое, вроде страха или клаустрофобии, когда все внутри сжимается, сжимается, и ты вдруг становишься маленькой, как точка, а весь мир – большим и тяжелым…

– Привет. – Он подошел сзади.

Варя так резко обернулась, что даже подпрыгнула.

На нем был стильный кожаный плащ чуть выше колен (потом Варя подсмотрела, что от Берберри), из ворота плаща выглядывал ярко-голубой свитер.

– Ты меня в одежде узнаешь? – спросил он, наблюдая за тем, как Варя, забыв о приличиях, разглядывает его.

– Нет… – призналась Варя.

– Раздеться? – предложил Богдан.

– Да, – согласилась Варя.

Он обнял ее за плечи и потянул за собой.

– Варь, ты что, напилась? – мягко спросил он.

– Нет, что ты, – жеманно ответила Варя и сама испугалась своего тона.

Ей хотелось провалиться сквозь землю. Она чувствовала себя идиоткой в кубе, но ничего не могла сделать – ей казалось, что ее вытолкали из-за кулис на сцену играть главную роль, а она не знает слов и вообще случайно сюда попала…

Богдан подошел к синему внедорожнику «Мицубиси», усадил Варю на сиденье, отвез в итальянский ресторан на Краснопресненской набережной, заказал что-то аппетитное… А она все никак не могла расслабиться, и ей нечего было сказать, и кусок не лез в горло…

– Что за хренота? – повторила она.

Самый красивый, элегантный, соблазнительный и обаятельный мужчина привез ее ужинать в дорогущий ресторан, а она ведет себя, как школьница, которую подозрительный армянин угощает кофе глясе и намекает, что лучший кофе – у него дома!

Ужин прошел мучительно, и, когда они с Богданом вышли на улицу, Варя вздохнула с облегчением, представляя, что скоро окажется дома, заползет в ванну и смоет с себя весь этот позор.

– Я только что переехал в пентхауз, не хочешь посмотреть на город с высоты восьмидесяти метров?

– Я… – Варя хотела сказать, что устала, но почему-то не сказала, – с удовольствием.

Богдан обнял ее и поцеловал в щеку – от этого поцелуя девушку бросило в жар, но не в жар страсти, а как-то странно залихорадило, как будто от высокой температуры, когда ломит все тело и опухает гортань.

Он привез ее в Строгино, к знаменитым новым домам на набережной Москвы-реки. Они прошли через огромный холл, поднялись на самый верх, и тут Варя хоть на секунду, но забыла о дурном настроении. С террасы пентхауза перед ней расстилался город. По лиловому весеннему небу мчались синие облака, а Варе, которая стояла, облокотившись о перила, казалось, что это не облака плывут, а дом и она сама.

– Чувствуешь? – прошептал Богдан.

– А? – встрепенулась она.

– Кажется, что летишь… – тихо продолжил он. – Свобода. Простор. Ветер. И ты.

– Да-а… – протянула Варя, которая глаз не могла отвести от реки, от бесконечного леса, на который будто накинули прозрачный шифон – распускалась молодая листва, и от отблесков города – сверкающих окон домов, фонарей и шоссе, мерцающего красными и желтыми огнями.

Богдан обнял ее сзади, и они постояли так некоторое время. Потом они оказались на широком диване, и он обнимал ее так же, как тогда, на острове, и его руки опять были сухие и горячие, от губ пахло карамелью, и она все восхищалась, какой же он красивый… Но на этот раз отчего-то было тяжело в груди – словно застрял ком и голова стала свинцовая…

Богдан запутался в золотой цепочке с золотым крестиком.

– Сними, – попросил он.

Варя покорно сняла, положила на тумбочку. А Богдан взял ее голову в ладони, приподнял и поцеловал – так жарко и нежно, что ком, наконец, растаял. Тяжесть отпустила, тело стало легким и послушным, она раскрылась – устремилась ему навстречу, и движения вновь стали непринужденными, страстными, и ей опять, как тогда, до судорог захотелось его, захотелось принять его тело, двигаться навстречу, любить его, обнимать, надеяться, что это навсегда, что этот мужчина станет родным и понятным…

Когда он был сверху, когда она чувствовала, что их кожа слипается и что он уже не чужой, не другой, не отдельный, а что они вместе – одно целое, что их нельзя разделить, Варя открыла глаза и едва все не испортила. Тени, огни, луна – все причудливые отблески большого города словно превратили его лицо в маску, сделали страшным, черным, острым и злым – он стал похож на демона, на призрака… Но Варя встряхнулась, догадалась, что все дело в светотени, закрыла глаза, снова почувствовала его и свои движения, забыла о секундном ужасе, от которого все внутри заледенело…

Но все же, о чем она и сама не знала, где-то в душе осталось смутное подозрение, ощущение беспокойства, и это чувство, как она поняла уже потом, тикало в ней, как часы.

* * *

Лиза ехала на свидание с несвойственным ей волнением. Она так разволновалась, что минут пять не могла припарковать машину. А умением ловко втиснуть свой мини-«Ровер» в сантиметре от соседних машин Лиза гордилась особенно – подруги решались на парковку лишь тогда, когда до соседних авто было не меньше полутора метров, а она ни разу не поцарапала бампер! Но вот сейчас ее как будто подменили: Лиза вертелась, потела, пыхтела, а ее «малышка» никак не желала устраиваться на ночь. Наконец, кое-как пристроив «Ровер» на тротуаре, Лиза промокнула лоб влажной салфеткой, схватила сигарету, сделала несколько затяжек, разозлилась на себя, раскрошила окурок в пепельнице, взяла сумку (красную «Биркин» от Гермес – утешительный приз после второго развода) и, задрав нос, пошла к подъезду четырехэтажного нового дома в Гагаринском переулке. Толкнула стеклянную дверь и очутилась в холле, отделанном деревянными панелями. Посреди холла лежал ковер, стояли диваны, горел камин, а за красивой, из настоящего дуба стойкой сидел портье. За спиной портье маячил охранник.

– Добрый вечер, я к Федору Лифанову, – надменно сообщила Лиза. – Он вас предупреждал.

По ее тону портье должен был понять, что не предупредить о ее визите Федор Лифанов не мог. Но вся глупость была в том, что Лиза очень боялась, что не предупредил Федор о поздней гостье, что сейчас портье вежливо, но высокомерно предложит ей подождать на этих самых диванах, что рядом с камином, и она, сгорая от стыда, не будет знать, что делать – ползти домой или покориться и ждать.

«Я веду себя, как идиотка! – злилась Лиза. – Я же не родственница из деревни, в конце концов!»

– Я провожу вас, – сказал портье и вышел из-за стойки.

Лиза едва сдержала вздох облегчения.

Федя сказал, что освободится поздно, но закажет ужин из ресторана и даст ей ключ. «Ключ – это почти кольцо», – внезапно подумала Лиза и покраснела от собственной глупости. Она никогда – никогда! – не вела себя как «глупая баба», а тут вдруг разобрало. Просто любовник дает ей ключ от квартиры, чтобы она там его ждала – желательно уже без трусов…

Но тут опять ниоткуда возникло это нелепое кольцо – на этот раз с бриллиантом, в платиновой оправе, и Лиза даже задумалась: от Гарри Уинстона или от Тиффани? Продается у нас вообще этот Гарри Уинстон?

Лиза чуть было не выругалась вслух, но сзади кашлянул портье, и она взяла себя в руки.

Они поднялись на четвертый этаж, вышли из лифта и оказались в просторном холле с двумя квартирами. Портье подвел ее к дверям с латунной табличкой «Лифанов», пожелал спокойной ночи и спустился не на лифте, а по лестнице.

Замок открылся бесшумно, дверные петли даже и не подумали скрипеть, и отчего-то Лиза тоже бесшумно, на цыпочках, вошла в квартиру и, воровато озираясь, прикрыла дверь. Из открытых дверей по правую и левую сторону в прихожую проникал лунный свет – в нем все казалось зловещим и мрачным. Лиза сняла туфли, чтобы не топать каблуками, и тут же пожалела – громкое цоканье могло бы оживить эту странную, безжизненную тишину. Но обратно влезать в туфли было лень – слишком много ремешков, да и глупо, поэтому она принялась ощупывать стены в поисках выключателя.

Наконец, вспыхнули лампочки и осветили большую квадратную прихожую со старинной мебелью, бронзовой люстрой и старомодным восточным ковром.

«Прямо Агата Кристи», – подумала Лиза, разглядывая обстановку, напоминающую интерьеры в фильмах о «настоящем английском убийстве».

Сначала она пошла в комнату по правую руку – это была гостиная. Камин, кожаные диваны, все те же старомодные ковры, шкура тигра – это Лизу впечатлило, она с опаской покосилась на страшные белые клыки, старинные мрачные картины на стенах. Одна ее особенно удивила: краски так потемнели от времени, что изображение сливалось в сплошную буро-черную массу.