Исповедь священника перед Церковью

Очень искренняя исповедь верующего человека перед Богом. Архимандрита Спиридона можно назвать фанатиком, поскольку он не приемлет полумер и соглашательства. Он прошёл очень большой путь, в прямом и переносном смысле. География его странничества располагается от Сибири до горы Афон, а началась его «христианская» биография в славном городе Киеве. Он активно участвовал в первой мировой войне в качестве военного священника, но это означает, что он проводил службы и утешал, а не призывал к убийствам и стрелял. Он всей своей огромной душой ненавидел войну, а увидевши бомбы, вылетающие из германского самолёта, на котором был нарисован крест, Спиридон получил тяжелейшую духовную травму. О своём опыте он попытался написать в своих заметках о Боге и о войне, которые он смог издать в 1918 году. Книга очень тяжёлая. Но такие книги также нужно читать, и знать о подвижниках земли Русской…

Исповедь действительно искренняя. Читать и грустно, и больно, и радостно, и страшно. Страшно за свою душу. Радостно от истинной веры и чего-то непостижимого умом, но близкого сердцу.

Вся книга (существенная часть которой – это автобиографические очерки) написана надрывно и экзальтированно, читать ее непросто. Через этот специфический язык рубежа веков (причем язык, скажем так, церковно-ориентированный) местами приходится в буквальном смысле продираться. Сделаем скидку на то, что автор непрофессиональный и даже не очень талантливый (ну что есть – то есть) писатель: он очень многословен, очень велеречив и прочие аналогичные «очень» и, наоборот, ни легкости языка, ни изобразительной силы, ни парадоксальности мышления, ни тем более сюжетных поворотов вы здесь не найдете. Исключения: главы про страшный сон, когда Христос является к человечеству второй раз – и его отвергают именно служители церкви и князья мира сего, избивая иконами, кадилами и распятиями – это написано вполне себе в стиле Федора Михайловича на минималках, и военные очерки – когда война описана настолько физиологично, отвратительно и в то же время просто, что это невыносимо читать без пауз, просто не хватает внутреннего эмоционального ресурса.

Главная черта и главное достоинство «Исповеди» - искренность. Уровень искренности здесь буквально исповедальный – и в этом смысле название полностью оправдано. Но как и любая «чужая» исповедь – эта может оттолкнуть, потому что слушать ее – это не то что не развлечение, а травмирующий тебя опыт.

Самое больше разочарование – это то, что ни один из вопросов, вынесенных на обложку книги, толком не получает развития. Вернее – получает, но совершенно радикальное: понятно, что можно и чего нельзя, а вот как – ответа на этот вопрос автор не дает. Стратегия без тактики, одним словом. На каком-то этапе вообще начинает казаться, что это книга не сколько про религию, про веру и про поиск Бога, и даже не про христианскую антивоенную позицию, сколько про естественный приход каждого мыслящего человека к идее порочности любой мирской власти и – через это – к анархизму. Который тоже представляется прекрасным – но недостижимым – идеалом. Недостижимым – и от этого страшно болезненным. Война представляется единственно следствием человеческого властолюбия, что и позволяет автору поставить один из проклятых вопросов христианства: чего в нем должно быть больше – любви, о которой говорил Христос, или послушания – о котором нам говорят на любой проповеди.

С книгой можно не соглашаться, можно и нужно спорить, опыт переживаний автора едва ли выглядит универсальным и едва ли дает ответы на больные вопросы (и с этим утверждением, кстати, тоже можно спорить). Одно понятно: если у вас хватит искренности перед собой – в первую очередь перед собой – в поиске ответов на страшные вопросы – вы эти ответы найдете. Хотя бы и только для самих себя. И как пример именно такого поиска «Исповедь» безусловно ценна.

В книге много личного мистического опыта автора и это сбивает с толку. А авторская оценка состояния дореволюционной церкви очень интересна.

Исповедью священника это назвать нельзя. Так как священство это тоже церковное таинство. В Апостольской Церкви священниками не рождаются, а становятся после Таинства хиротонии (рукоположения). И никакого другого христианского священства не существует и быть не может. Сам же автор пишет "как сама церковь, так и все ее таинства и соборы являются для меня на втором месте, как нечто производное, придаточное". Ну и зачем тогда называться священником? "Исповедь бывшего священника..." это было бы честно сказано.

А так ни два ни полтора - исповедь вторичного, производного, придаточного священника, перед вторичной, производной придаточной церковью. Не честно получается.

И нельзя в этом случае возразить словами из послания апостола Петра, что вот же: "вы - род избранный, царственное священство, народ святой". Потому что эти слова относятся не ко всем вообще людям, а к "избранным, по предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа". Это избранничество становится действительным только при участии человека в таинствах Крещения, Миропомазания после крещения (это первое христианское рукоположение, совершенно необходимое для христианина) и Причащения. Все эти таинства автор называет чем-то вторичным и это не правда, потому что на самом деле именно участие в этих таинствах является началом богообщения и познания Бога.