Kitobni o'qish: «Третья смена»

Богдан не любил третью смену. Она выпадала на лето, а это значило, что отпуск снова придется на зиму. А зимы в последние годы стояли такие, что парень завидовал медведям. Он бы тоже зарылся в какую-нибудь нору до самой весны. С отоплением и безлимитным интернетом. Первое нынче стоило гораздо дороже последнего. Он еще застал времена, когда тепло шло по трубам, пронизывающим дома. Батареи. Теперь-то такие раритеты можно увидеть разве что в Музее энергетики. А термопластины греют слабо, с перебоями. Еще и стоимостью, как половина зарплаты простого складского супервайзера.

На объекте тоже было холодно. Круглый год. От стеллажей веяло чувством безысходности и вечной мерзлотой. Богдан поморщился и потер едва согревшийся кончик носа – тонкий браслет на руке засиял синим. Пора. Последний раз на сегодня – потом сменит Макс. Он надел утепленный комбинезон и куртку – фирменную заслоновскую, красную с черным – и вышел из комнаты отдыха. За порогом ожидал верный конь – пневмолет. Последней модели. Парень втайне гордился тем, что ему довелось испытать его на себе в числе первых, еще до того, как тот поступил в продажу. Для склада «пнев» подходил как нельзя лучше: быстрый, компактный, бесшумный и послушный в управлении. Он мог подниматься до десяти метров в высоту и выдерживать вес до двух центнеров. Золото, а не погрузчик!

Богдан установил стандартный маршрут и неспешно двинулся вперед. Хотелось прокатиться с ветерком, но он здесь не за этим: каждый час парню приходилось осматривать стеллажи. На предмет утечки хладагента, поломок и иных непредвиденных ситуаций. На отдых оставалось всего пятнадцать минут, а потом – обратно на обход. И так почти до самого вечера. А там уже выходил на дежурство Макс. После полуночи– Евгений. Странный типчик, себе на уме. Богдан побаивался его слегка, но виду не подавал. Между собой они с напарником прозвали его «Упырь».

Так они и куковали втроем на объекте. Три месяца, пока не завезут следующую смену. Наверху еще было несколько человек обслуживающего и медицинского персонала, начальник, охрана да ремонтники, правда, общались они редко, по делу разве что. Но Богдан не жаловался. Кормили хорошо, платили по нынешним меркам тоже неплохо, а что до одиночества… Так он привык уже за эти шесть лет.

Пневмолет плыл над землей ровно – сплошное удовольствие. Еще бы не приходилось глазеть по сторонам… Однако, Богдан особо и не старался: поломки случались крайне редко, как и утечка – «Заслон» собирал качественные «морозилки», лучшие в своей категории. Поэтому парень чуть было не пролетел мимо. Лишь в последний момент взгляд его зацепился за что-то, не вписывающееся в привычную картину, приевшуюся уже за все эти годы – мокрые следы на полу.

Сначала Богдан решил, что ему показалось. Глаз «замылился», и все такое… Тогда он на лету обернулся и пригляделся получше. Крохотные лужицы цепочкой шли от одной из «морозилок». Открытой! Ошарашенный находкой, парень едва вписался в поворот, а потом и вовсе остановился. Он развернул пневм и направился в предыдущий ряд стеллажей. Так и есть, глаза не обманули его: криоконсервирующая установка стояла нараспашку, обнажив свое нутро, полное проводов и датчиков. Пустое нутро. В «морозилке» никого не было.

Внутренности сжались в тугой комок нервов, в ушах зашумело, в висках запульсировало. Неужели это он, Богдан, недосмотрел? Где теперь искать размороженного беглеца? И, кто его знает, что тому взбредет в голову?

Замораживаться люди стали уже давно, лет двадцать как. Сначала богачи, испугавшиеся неизлечимых болезней и старости, в надежде на бессмертие. Наука ведь, как известно, не стоит на месте, но до долгожданного открытия можно и не дожить. А когда процесс криоконсервации поставили на поток, то за толстосумами потянулись и остальные. Кое-кого уже даже успели разморозить – срок подошел к концу. И, если поначалу Богдан тоже мечтал о том, чтобы подсобрать деньжат и лечь в установку лет так на десять пока молодой – тем более сотрудникам «Заслона» полагалась скидка, то теперь, поработав на объекте, он стал сомневаться. После разморозки что-то безвозвратно терялось. Что-то особенное, глубинное. То, что нельзя было подтвердить научными изысканиями.

И сейчас по складу где-то бродит свежеразмороженный, пропустивший месячный этап предварительной медицинской подготовки и психологического постнаблюдения. Холодок пробежался по коже Богдана, сосредоточившись где-то в районе затылка. Звонить начальству? А если это его вина? Что, если непредвиденного побега из установки можно было избежать?

Решив, что стоит поискать беглеца самому, не поднимая пока паники, парень двинулся в том направлении, куда уходила цепочка следов, потихоньку уже начинавшая подсыхать. Однако вскоре оборвалась и она – последняя ниточка: жалкие капли, а потом и вовсе ничего. Пол, обыкновенный пол без каких-либо следов «беглеца». Пока Богдан рассеяно крутился на месте, Макс, видимо, не заставший напарника в комнате отдыха, отправился на его поиски.