Kitobni o'qish: «Родери»

С любовью и уважением леди Агате

– Вы ни за что не угадаете, кого Корона назначила заместителем Лáверса! – едва завидев меня, гневно заявляет Вэ́йта.

Я не отвечаю. Во-первых, мне это глубоко безразлично, а во-вторых, в данную минуту меня занимают более насущные проблемы. Например, как раскрыть дело о неизвестном бродяге, напившемся и замёрзшем на улице этой ночью. А для этого придётся ползать по сугробам в поисках следов, опрашивать жителей Грошового квартала и брать показания у завсегдатаев кабачка «Весёлый некромант», на заднем дворе которого и обнаружили ранним утром окоченевшее тело.

– О́лли! – не унимается девица. – Вам не обидно, что какой-то столичный хмырь занял ваше место?

Наверно, когда Всевышний творил людей, он увлёкся и распределил Свои милости неравномерно. Иначе чем объяснить, что одним из нас не достаёт внешней привлекательности, другим – таланта, третьим – ума? Вэйта Сáумер потрясающе красива, так что с последним ей, увы, не повезло. В Службе она работает неделю, а простые вещи запомнить не в состоянии!

– Второе предупреждение, – меланхолично бросаю в сторону красотки.

– Оллиэ́йра, – торопливо поправляет себя Вэйта.

– Госпожа Ро́дери, – не меняю интонации я.

Месяц. Всего один месяц – и я не увижу ни этих людей, ни опостылевшего кабинета. Забуду о Службе Правопорядка Брэ́гворда как о страшном сне. Какая мне разница, кто будет пытаться командовать мной эти четыре недели?

– Госпожа Родери, – вмешивается в разговор Эрмéн, немолодой, степенный коренастый розыскник, – там бригада труп доставила, тот самый, из Грошового. В мертвецкой он, вас дожидается.

– Спасибо, господин Нáригер.

Небрежно швыряю перчатки поверх бумаг, успевших скопиться за ночь на моём столе, туда же летит форменная куртка. Первые дни мои подчинённые услужливо пытались убирать за мной разбрасываемые везде вещи, затем выучили, что раздражать мага себе дороже.

Забавно, правда? Я, Оллиэйра Родери, дипломированный маг высшей категории, из тех, что никогда, никоим образом, ни за какие деньги не прозябают в гнусных службишках захолустного города. Брэгворд – моё персональное наказание за дерзость.

– Молчун всех в десять созывает, – подаёт голос второй розыскник, Шéлман Глéвус, совсем юный мальчик, только что после училища, но парень неплохой, боевой и мозговитый. – Собирается нам начальника нового представить.

Сухо киваю, прикидывая, насколько растянется поток красноречия главы Службы. Хотелось бы разобраться с невезучим покойным пьяницей до того, как закончится недолгий зимний день. Ненавижу ездить в Ро́дерворд по темноте. Го́ррты не любят ночь.

– Госпожа Саумер, господин Наригер, прошу вас со мной! Надеюсь, мы успеем осмотреть тело. Господин Глевус, займитесь оформлением бумаг.

Покойник ждёт меня, отвратительно грязный и дурно пахнущий. Давно не мытые волосы на голове слиплись в отдельные сальные пряди, одутловатое лицо поражает нездоровым землистым оттенком и отёками под глазами. Привычно касаюсь ауры – и вздрагиваю.

Передо мной коллега. Маг, четвёртый уровень. На всякий случай проверяю ещё раз – нет, я не ошиблась. Ауры магов с человеческими перепутать невозможно. Убогий спившийся оборванец когда-то был мне подобным. Сейчас он выжжен дотла, и причину искать не приходится: отголоски запрещённой магии чувствуются сразу. Внутри разгорается злость. Такие, как этот жалкий пьяница, и порождают все гадкие слухи, порочащие магов. И как потом не пытайся объяснять людям, насколько созидательная сила магии противится применению её во вред, переубедить не получается.

На одно крохотное проклятие тратится количество энергии, которой хватило бы на десять исцелений. Порча первого уровня, мгновенно убивающая на месте, приводит к полному выгоранию, превращая мага в обыкновенного человека на несколько дней.

Но большинству людей на это плевать. Их не смущает, что язва, вскочившая на языке у соседа, выкачает у мага недельный запас силы. Они готовы платить золотыми за порчу и сглаз, за резко подурневшую соперницу, сдохнувшего горрта и преждевременно отправившуюся ко Всевышнему тёщу.

– Какой худой! – причитает Вэйта. – Наверно, давно ничего не ел, бедняжка! Так ужасно – замёрзнуть во сне!

Так и хочется высказать этой сердобольной, что маг, не практикующий запретных заклинаний, может спать при любом морозе и выдержать месяц полного поста без вреда для себя. А худоба – следствие постоянного опьянения, в котором организм нормальной пище предпочитал всё новые и новые дозы алкоголя. Притом никто умершего не неволил – маг не горрт, его не принудишь! И нищим он стал исключительно по собственной вине: даже со слабым даром маги зарабатывают столько, что любой выпускник средней школы может прокормить себя сам, так мы востребованы и редки.

Проверяю одежду на предмет чужеродного вмешательства. Рваные обноски вызывают брезгливость, но долг есть долг. Особое омерзение охватывает при снятии ботинок – запах бьёт в нос, а фильтры поставить нельзя: заклинания не только видят, но и чуют. Приворот, к примеру, пахнет клубникой и немного розами, сглаз выдаёт себя вонью тухлых яиц. Правда, от покойного так несёт вином и перегаром, что вряд ли я что-нибудь разберу в этом зловонии. Вещи забирает Эрмен для дальнейшего изучения, я же приступаю к главному – снимку ауры. По ней можно опознать заклятия, творимые покойным. Если повезёт, сегодня мы закроем множество мелких дел по незаконному применению магии. Выпивка стоит дорого.

– Госпожа Родери, – почтительно обращается ко мне Наригер, – обратите внимание: а бельё-то у покойничка хоть и драное, зато шёлковое. И вышивка тут по краю идёт.

Кошусь. А ведь точно! Я руками к тряпкам не прикасаюсь, отличить же замусоленную до такого состояния ткань можно разве что на ощупь.

– Посветите мне, госпожа Саумер.

Вэйта старательно подвигает направленный пучок света. Осторожно, боязливо, несмотря на все мои предыдущие разъяснения, что выделенная магия не причиняет вреда. Люди боятся магии – именно из-за таких, как этот погибший. Все наши жёсткие кодексы не удерживают отдельных представителей от гнуси. Так что я, простите, сострадать покойному не собираюсь.

Изношенные до дыр обноски действительно когда-то очень давно были качественными, расшитыми вручную вещами. Кем он был при жизни? Аура беспощадно выдаёт секреты, как бы хорошо их не прятали, особенно сразу после смерти. На третий день она ослабевает, на девятый от неё остаётся размытый след. Некроманты способны спустя годы улавливать ауры даже у полностью разложившегося тела.

Мне напрягаться не приходится. Умерший охотно делится со мной подробностями о себе, вот только эти данные не сообщат мне ни имени, ни что он делал ночью на заднем дворе кабачка беднейшего в Брэгворде квартала. Сто сорок восемь лет, половину из которых он злоупотреблял спиртным, истощённый до крайности организм. Слепок ауры я фиксирую и приобщаю к материалам.

– Вэл, Эр! – вырывает меня из сосредоточенности оклик Глевуса. – Госпожа Родери! Одиннадцатый час! Пора идти знакомиться с новым начальством!

Раздражённо повожу плечом. И дело не в том, что, руководя Службой три года (негласно, разумеется), я нисколько не сомневалась, что так оно и останется. Досадно, когда от работы отвлекают по пустякам, коими являются старания Лаверса выслужиться перед представителем Короны. Тем не менее я приглушаю свет и следую за остальными.

Молчун собирает всех сотрудников в общем зале. До сегодняшнего дня я и не подозревала, что у нас служит такое количество народу. Похоже, сюда стеклись даже Проверяющие и Чистильщики с улиц, настолько помещение переполнено. Мои спутники еле втискиваются в битком набитую комнату и прижимаются к стенке, я же спокойно направляюсь дальше. Толпа послушно расступается передо мной, пока я не оказываюсь в первом ряду.

Абéкром Лаверс, он же Молчун, он же Глава Службы Правопорядка Брэгворда, стоит, покачиваясь с пятки на носок щегольских туфель, теребя в пальцах листок с заранее заготовленной речью, причём длина листа повергает в уныние. Надеюсь, ждёт он не меня. Во всяком случае, моё появление Лаверс отмечает уважительным кивком. Я слегка склоняю голову, и тут сбоку от нас с тихим хлопком раскрывается портал и из него шагает мужчина.

Чуть выше среднего роста, рядом с толстеньким коротышкой Лаверсом он выглядит худым и высоким. Впечатление ещё больше усиливает строгий тёмный наряд, подчёркивающий поджарую, подтянутую фигуру. Вряд ли он настроился сразу по прибытии столкнуться с подобной оравой, но, нужно отдать ему должное, не теряется. Коротко кланяется присутствующим, разворачивается к Молчуну.

– Какая тёплая встреча! Я, признаться, рассчитывал на более скромный приём. Вы представите меня, господин Глава, или мне проще назваться самому?

В этот миг на него нацелены сотни глаз, одни из которых – мои. С любопытством рассматриваю тёмно-русые, слегка вьющиеся волосы, сухое, худощавое, волевое лицо, острый нос, упрямый подбородок. Тонкие брови идеальной формы заставляют меня приглядеться внимательнее – неужели выщипывает? Заметив мой пристальный взгляд, мужчина насмешливо приподнимает одну из них, но от комментариев воздерживается.

– Позвольте мне, – пищит Лаверс и обращается уже ко всем: – Уважаемые коллеги и друзья! В этот знаменательный день с нескрываемой радостью и большим облегчением спешу сообщить вам, что мои неоднократные просьбы направить в Службу Правопорядка Брэгворда достойного представителя Короны наконец-то были удовлетворены! Я несказанно горд оказанной именно нашему отделению честью, которую мы, несомненно, заслужили, поскольку успех трёх последних лет…

По мере того как бурный поток торжественной речи исторгается из вдохновлённого Молчуна, лицо прибывшего мужчины, и так немного удлинённое, вытягивается всё сильнее. Переступив с ноги на ногу, он вдруг решительно подаётся вперёд.

– Простите, господин Лаверс. Наверно, я всё-таки лично… Господа, моё имя – Кэлэ́йн Дáллор, я маг второго уровня и с сегодняшнего дня назначен к вам в Брэгворд заместителем Главы Службы. А теперь прошу вас расходиться, рабочий день в самом разгаре, не стоит тратить его впустую.

Обиженный до глубины души, Молчун, которому не дали блеснуть ораторскими талантами и отвлечь нас от дел в течение как минимум четверти часа, поджимает губы. «Друзья и коллеги», не веря своему счастью и не желая искушать судьбу, валом валят прочь. Зал стремительно пустеет. Не желая толкаться в дверях, я чуть отстаю.

– Э-э… Госпожа!

Надо было бежать вместе со всеми… Недовольно оборачиваюсь – и утыкаюсь в ехидную ухмылочку.

– Да, господин Даллор? – язвительно улыбаться я умею не хуже.

– Мы с вами уже встречались раньше? Вы смотрели столь… предвзято.

Ледяная усмешка трогает уголки моих губ. Неужели он решил, что хоть сколько-то заинтересовал меня?

– Не имела такой чести.

– Вас зовут?..

– Оллиэйра Родери, к вашим услугам.

В больших тёмных глазах мелькает изумление.

– Двойная «эл»? Вы маг высшего уровня?

– Так написано в моём дипломе.

Господин Даллор подходит ближе.

– Что вы делаете в этой глухомани?!

– То же, что и вы: работаю.

Мой ответ ему не нравится. Кончик носа угрожающе дёргается. Я с безмятежным видом стою, умудряясь глядеть ему в глаза и одновременно сквозь него – искусство, оттачиваемое годами успешных тренировок.

– Вы не слишком-то любезны, госпожа Оллиэйра.

– Родери, – поправляю я.

Тонкие выразительные брови ползут вверх.

– Что, простите?

– Ко мне обращаются – госпожа Родери, – повторяю я чуть резче, для разнообразия сфокусировав взгляд на расширившихся зрачках, почти закрывших радужку. Мой жених утверждает, что в эти моменты чувствует себя словно под прицельно наведённым заклятием.

– Я запомнил ваше имя, – прищуривается Даллор.

Вот и славно.

– Значит, я могу идти? – не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и направляюсь к двери. Злить новое начальство сверх меры безрассудно, но и лебезить перед ним у меня причин нет.

– Можете, госпожа Оллиэйра, – звучит мне вслед.

Ах так?! Надменно расправляю плечи, делая вид, что не услышала. Что ж, господин Даллор…

Первое предупреждение.

***

Обедать я забегаю в ресторанчик на центральной площади, пользующийся заслуженной популярностью среди жителей Брэгворда. В «Плюще» уютно, душевно, тихо и недурственно кормят. Не то чтобы я проголодалась, но меня здесь ждёт друг.

Сарьэ́н приветливо машет мне рукой, приглашая разделить с ним трапезу. Окидывая зал, я соглашаюсь с его выбором: угловой столик у окна меня устраивает – и не на проходе, и вид на улицу отличный.

– Родери, – сверкает всеми тридцатью двумя белоснежными зубами молодой человек, – я позволил себе заказать на двоих… Садись скорее и рассказывай – что за столичную штучку вам прислали?!

Его осведомлённости я не удивляюсь. Фáйбэр Сарьэн благодаря усердию, целеустремлённости, смекалке, а большей частью – лёгкому, общительному характеру, в свои сорок с хвостиком успел дослужиться до личного помощника градоправителя. Ещё Файбэр – красавчик, голубоглазый шатен, к которому неравнодушны все женщины Брэгворда, от смазливых секретарш в ратуше до скучных почтенных матерей семейств. Все городские слухи и сплетни стекаются к нему быстрее, чем их публикуют в газетах.

– Ничего особенного, – пожимаю я плечами. – Мужчина как мужчина. Маг второго уровня. Эффектно явился и не дал Молчуну отвести душу получасовой приветственной речью. Затем вихрем пронёсся по всем этажам, заглянул во все щели и обменялся парой фраз с каждым сотрудником, не исключая уборщиков и охрану на входе.

– И с тобой? – понимающе хмыкает Файбэр.

– Я же его подчинённая, – зловеще скалюсь я. – Одна из трёх сотен.

– Ты должна была занять это место, – зло бросает Сарьэн. – Фактически ты руководила Службой вместо тюфяка Абекрома с момента своего появления в городе. Да, я помню, что ты здесь временно, – быстро добавляет он, заметив мой протестующий жест. – Но Корона должна была признать твои заслуги формально!

– Чихала я на Корону, на Службу, на Брэгворд и на господина Кэлэйна Даллора, – мой смех искренен. – Файбэр, я не честолюбива. И это просто прекрасно, что Далáйн подсуетился и прислал человека, благодаря которому мой уход не оставит зияющую брешь в охране правопорядка города. Маг второго уровня – грозная сила. Даже если он станет прикладывать половину своих способностей, преступность может распроститься с мечтой расправить крылья в моё отсутствие.

Нашу беседу прерывает хорошенькая девушка, принёсшая нам обед. Суп и салат – для меня, жаркое – для моего спутника и знаменитый брусничный морс – для нас обоих. Сарьэн одобрительно провожает глазами ладную фигурку и вновь поворачивается ко мне.

– Родери, зовя короля по имени, ты опять разжигаешь моё любопытство.

– А я в который раз не собираюсь отрицать моё с ним знакомство. И точка.

Преувеличенно уныло вздохнув, Файбэр принимается за еду. Я следую его примеру. Неизвестно, когда мне удастся поужинать.

– Вот что ты за человек такой? – не выдерживает и начинает ворчать Сарьэн. – Сплошные секреты! Вроде бы мы друзья – ан нет, ты по-прежнему мне не доверяешь!

– Существуют границы, за которые не пускают даже друзей, – подозвав официантку, я прошу счёт. – К тому же я не человек. Я маг со всеми вытекающими заморочками.

– Позволь мне хоть однажды заплатить за тебя, – недовольно хмурится Файбэр.

– Вот ещё! – фыркаю я. – Тебе мало прелестных девиц, ухаживание за которыми стоит недёшево? Ты и так небогат.

А если называть вещи своими именами, Сарьэн сравнительно беден. Все деньги в их семье принадлежат его деду, тот же скуп, словно последний лавочник. Но при этом Файбэр горд и щедр со своими пассиями. Наши же отношения – чисто дружеские, так что тратиться на меня я ему не позволю.

– Ты вечером в Родерворд? – спрашивает на прощание Сарьэн.

– Надеюсь. Если до конца дня закрою дело.

– Закроешь, – уверенно говорит мой друг.

У меня же такой уверенности нет.

***

Грошовый квартал – прибежище неудачников. Такой существует в каждом городе, даже в славной столице Эрно́се есть знаменитый Пёстрый район. В Брэгворде сейчас обстановка получше, чем в столице. За последние три года преступность тут сократилась в десятки раз, маги не рискуют головой ради сомнительной прибыли, воры и убийцы предпочли более терпимые к ним города. Льщу себе сознанием, что без меня здесь не обошлось. Вот ведь ирония жизни – что для одних наказание и ссылка, для других благо и процветание.

Все, кто по каким-то причинам не смог или не захотел приспособиться к изменившимся условиям, стеклись, сползлись и съехались в один-единственный район. Домишки здесь убогие, одноэтажные, улицы состоят из сплошных ям в дорожном покрытии, фонари газовые – это при двух веках повсеместного магического освещения! Говорят, здесь ещё сохранились механические системы водопровода и отопления, но, наверно, это всё же просто страшилки для обывателей.

В «Весёлом некроманте» обстановка поприличнее. Свет над вывеской, переливающийся радугой, явно создавал профессионал своего дела. Сама вывеска немало меня позабавила тем, что на ней был изображён не специалист по покойникам, а скорее объект его профессиональной деятельности. Ну где вы видели тощих, бледных, лысоватых некромантов? В подавляющем большинстве это крепкие жизнерадостные люди с пышной шевелюрой и здоровым румянцем во всю щёку, поскольку энергии, необходимой для общения с мёртвыми, у них гораздо больше, чем у среднестатистического мага.

Я стою и размышляю. Опрос жителей района ничего не дал. Никто умершего не знал. Впервые заметили вчера вечером – мальчик, убирающий двор, и помощник хозяина, присматривающий за разгрузкой товара. Первый шарахнулся, испугавшись, второй обругал и велел убираться. По свидетельству обоих, покойный толком не говорил, лишь мычал и бормотал себе под нос что-то неразборчивое. Подобное поведение указывает на полное иссушение дара, когда маг практически умирает.

Однажды мне довелось выжечь себя дотла. Крайне неприятное состояние. Учитывая, что я молода и не изнуряю организм вредными привычками, восстановилась я достаточно быстро и без последствий. Зато прочувствовала на себе все прелести существования обычного человека. Когда одежда необходима, чтобы греться, без часов не узнать время, а мир превращается в глухую, непробиваемую стену, безразличную к твоим просьбам. Одним словом, жуть.

Хозяин «Некроманта» порадовал чуть больше. Мрачный и битый жизнью мужик с проницательным и подозрительным взглядом заверил меня, что умерший был пришлым. Тех магов, что осели и потихоньку трудились в Грошовом квартале, он знал как облупленных. Разумеется, он заверил меня: они к запретной магии ни-ни! Никогда и ни за какие деньги!

Усмехаюсь. Конечно же, я поверила. Прямо так сразу и убедилась в добропорядочности означенных господ. А то, что неделю назад снимала порчу с одной языкастой бабёнки, – так это ветром надуло.

Аура «пришлого», кстати, не совпала ни с одной из тех, что считывала с мест нераскрытых преступлений – не оправдались мои надежды. Хмыкнув, иду на неожиданно чистый задний двор. Баки под мусор накрыты крышками, снег аккуратно сметён к забору. Это я отмечаю, фиксируя следы. Их немного – сюда маг притащился своими ногами, поболтался перед служебным выходом, нарвавшись на помощника, и забился в щель между домом и сараем. Там он и замёрз. Обнаружил его ранним утром всё тот же мальчишка-уборщик, перепугался и переполошил всех вокруг. Не спалось мальцу в шесть утра. Подозрительно? А вот и нет. С восьми вихрастый подросток шёл прислуживать на кухню, так что времени убирать снег днём у него не оставалось.

У щели, где несчастный умер, присаживаюсь на корточки. Как взрослый мужчина, пусть и худющий, умудрился сюда залезть? Тут же собака не поместится! Снег внутри превратился в лёд, растаял от тепла человеческого тела. В голову приходит дикая идея. Поднимаюсь, встаю боком, втягиваю живот и…

– Не получится. Хоть у вас и великолепная фигура, сюда вы не просочитесь.

Великолепная у меня не только фигура – нервы тоже выше всяких похвал. Я не радую нежданного зрителя ни испуганным визгом, ни дрожью. Спокойно поворачиваюсь.

– При желании маг расплющится и не так, господин Даллор. И вопрос даже не в том, «как» он это проделал, а «зачем». Двор небольшой, забор высокий, стены глухие, без окон. Рядом сарай с воротами на одной хлипкой щеколде, открыть которую не составляет никакого труда – ночуй, не хочу. Но человек предпочитает занять именно эту весьма неудобную позицию.

Даллор удивлённо вздёргивает бровь.

– Вы ожидали меня здесь увидеть?

– Нет, – я продолжаю медленно заползать в щель. Куртка жалобно трещит, но ей вместе с остальной формой и так через месяц предстоит путь в мусорную корзину. Потихоньку я занимаю то же положение, что и покойный. Припоминаю, как было повёрнуто его лицо.

– Будьте так любезны, господин Даллор, отойдите на пару шагов.

Ага! Теперь понятно. В поле зрения попадает дверь служебного входа в увеселительное заведение. Маг ждал кого-то? Того, ради которого он выжег последние крохи дара?

Обратный путь намного сложнее. Мысли о том, как я при этом выгляжу, я отметаю за ненадобностью.

– Давайте руку, помогу!

Презрительно фыркаю и через секунду самостоятельно выбираюсь на свободу. Отряхиваюсь под насмешливым взглядом.

– Господин Даллор удовлетворён бесплатным представлением?

– Мне непонятно, ради чего вы всё это проделали. Спившийся маг на последнем издыхании забрался в тёмный угол и замёрз во сне. Вы же ищете смысл в поступках создания, практически лишённого разума.

Я задумчиво оглядываю подтянутую фигуру своего нового начальника.

– Увы, я, к сожалению, привыкла искать смысл в действиях любых живых существ. Даже тех из них, что не хотят пользоваться своим разумом.

Секунду он переваривает услышанное. Затем вспыхивает.

– Госпожа Оллиэйра, вы изволите издеваться надо мной?!

– Что вы, как можно! Только ко мне обращаются «Родери».

– Я помню!

– Сомневаюсь.

Он сверлит меня гневным взглядом. Я невозмутимо разглядываю его глаза, когда сузившиеся зрачки позволяют рассмотреть радужки. Теперь, при ярком свете солнца, видно, что они не чёрные, как казалось вначале, а карие, насыщенного каштанового цвета. В сочетании с волосами точно такого же, но более тёмного оттенка это выглядит весьма привлекательно.

– Признайтесь, – на полтона ниже продолжает Даллор, – вы затаили ненависть ко мне за то, что меня назначили в Брэгворд вместо вас? Вы возглавляли Службу три года, используя Лаверса разве что для подписи на распоряжениях, и тут явился я и всё отнял…

Я не выдерживаю – усмехаюсь.

– Типично мужской взгляд на вещи: мир вращается вокруг них… Господин Даллор, – настал мой черёд прицельного взгляда, – мне нет до вас никакого дела. Возглавлять Службу Короны в крошечном городишке на задворках королевства – не моя заветная мечта. Не знаю, кто успел просветить вас по поводу расстановки сил в Брэгворде, но я не собираюсь ни завидовать вам, ни тем более препятствовать.

Он несколько теряется.

– Тогда в чём дело?..

– В том, что я не «госпожа Оллиэйра», «Оллиэйра» или, упаси вас Всевышний, «Олли». Прошу вас обращаться ко мне исключительно «госпожа Родери», в крайнем случае просто «Родери». Подобную фамильярность я стерплю.

Мне удаётся его поразить.

– Смею ли я спросить о причинах подобной избирательности?

– Нет.

– По крайней мере, честно, – он ёжится, как от ветра. – Госпожа Родери, позвольте тогда узнать, что в моих рассуждениях показалось вам неразумным?

Не забыл…

– Видите ли, господин Даллор, – я снисхожу до объяснений, – случай с покойным не вызвал бы у меня вопросов, будь маг местный. Опустившийся, обнищавший пропойца замёрз ночью – история не рядовая, но возможная. Подвох в том, что умерший – не здешний. До вчерашнего вечера его никто не видел, это в один голос твердят и свидетели, и завсегдатаи «Весёлого некроманта». Вспомните расположение Брэгворда: на недели пути вокруг нет ни хуторов, ни любого другого жилья. В город попадают порталами. Вы читали мой отчёт об осмотре тела? Очень хорошо. Тогда понимаете, что в подобном истощённом состоянии маг не мог идти пешком через лес зимой. Значит, он перенёсся порталом и на тот момент сохранял остатки дара. Затем бедолага сотворил очередное запретное заклятие и выжег себя окончательно. Вряд ли он сделал это по доброте душевной, скорее, его наняли – за выпивку или деньги, без разницы. Важно то, что в кабачок он пришёл за полагающейся ему оплатой, причём не в зал, что выглядело бы естественней, если бы он хотел погреться, а сразу на задний двор. Помощник хозяина погнал его, вот он и вынужден был спрятаться, да так, чтобы следить за дверью – не идёт ли его наниматель… Вам ясен ход моих рассуждений?

По мере того, как я излагаю, лицо Даллора приобретает признаки живого интереса. В конце он выпаливает:

– В этом есть один скользкий момент. Магу необязательно строить портал самому, его могли переправить в нужное место. Или подвезти на горрте.

– Тогда история ещё занятнее, поскольку появляется элемент планирования. Случайно подвернувшийся маг – удачное стечение обстоятельств, подобранный заранее – преступный замысел.

И, как бы мне ни хотелось унестись вечером в Родерворд, похоже, там обойдутся без меня.

Карие глаза скользят по мне задумчиво.

– Госпожа Родери, а где вы учились?

– Копия моего диплома об окончании Королевской Академии магии в Эрносе приложена к личному делу, – заученно отвечаю я.

– О, её я видел… – И когда успел?! – Но выпускник Академии ещё не следователь.

– Тогда считайте это благотворным влиянием господина Лаверса.

Теперь я слышу, как он смеётся – звонко и от души.

– А вы не так просты, да, госпожа Родери?

Если б он ещё знал насколько!

– Вы лично решили посетить место преступления из желания проконтролировать мои действия или помочь поскорее закрыть дело?

Созна́юсь, мой вопрос невежлив. Но как долго он собирается стоять, разглядывая мою физиономию? Я ему не пейзаж, не картина и не праздничный ужин, чтобы любоваться. Средний рост, брюнетка, сине-зелёные глаза и прилипшая ехидная усмешка. Ничего выдающегося.

– Мне стало любопытно, почему вы не побрезговали лично ползать по снегу и опрашивать свидетелей. Прочтя ваш отчёт, я не нашёл в нём тех мыслей, что вы только что так убедительно мне изложили.

– Не считаю полезными преждевременные заключения, – пожимаю плечами. – К тому же идея о том, что маг оказался в этой щели неслучайно, пришла мне на месте. Вообще я не рекомендую вам искать в моём поведении глубокий смысл, – заметит или не заметит издёвку? – Женщины, как известно, существа живые, но нелогичные.

Наконец-то на его лице появляется выражение, которое я давно ждала, – желание не задевать меня дальше. Рядом беззвучно раскрывается портал.

– Предлагаю вернуться в здание Службы, госпожа Родери.

Отлично! Сухой, официальный тон. Пожалуй, четыре недели я выдержу.

***

Я выхожу из портала с чётким планом в голове. Сделать изображение покойного, по ауре восстановив его облик до того, как он окончательно превратился в развалину. Разослать во все отделения Службы в других городах. С таким длительным применением запретных заклинаний должен же был он где-то отметиться. Отправить группы розыскников порасспрашивать о пришлом маге в гостиницах поскромнее и кабачках на окраинах – вряд ли столь непрезентабельно выглядящий господин осмелился сунуться в центр.

Но все мои благие намерения разбиваются об оплывшую грудь господина Лаверса, который неожиданно выскакивает нам навстречу.

– Госпожа Родери! – всплеск пухлых рук. – Господин Даллор! Чудесно, что вы вдвоём! Такая досада… Я хотел сказать, такое несчастье! Господин Ви́нкер Сарьэн скончался в своём особняке, во сне, слава Всевышнему… Сто восемьдесят лет, ещё жить и жить! Теперь родня начнёт грызть друг другу глотки… то есть оспаривать волю покойного! Пойдут слухи, домыслы, кляузы…

– Что вы от нас хотите? – недоумевает Даллор.

– Осмотреть тело и выдать заключение, что смерть произошла от естественных причин, – я перевожу эмоциональную речь Лаверса на нормальный язык. – Винкер Сарьэ́н владел миллионами. У него под каблуком три сына и семь внуков, все они годами терпели крайнюю стеснённость в средствах и жили в кредит, причём кредиторы их не особенно донимали, не сомневаясь, что рано или поздно своё получат.

Молчун одобрительно кивает.

– Иными словами, Брэгворд ждёт чреда громких скандалов, когда наследнички примутся обвинять друг друга? – прозревает Даллор.

– Мягко сказано. Службу просто завалят всевозможными доносами, начиная с того, что горничная, приставленная старшим сыном, подлила яд в суп, и до заявления, что нанятый младшим сыночком служащий при горртах натёр их специальной мазью, и это повлекло за собой смерть господина Сарьэна.

– Горртов – мазью? – теряется мой новый начальник.

– Было такое, – бесстрастно поясняю я. – Некий умелец регулярно подмешивал отраву в бальзам для ухода за шерстью. Звери медленно умирали и невольно убивали владельца. Вы же знаете, у хозяина и привязанного к нему горрта устанавливается общая эмоциональная связь. Три года – и никаких следов преступления.

– Однако! – присвистывает Даллор. – Какие искусники водятся в Брэгворде!

– Госпожа Родери, – заискивающе тянет Лаверс, – прошу вас, помогите господину Кэлэйну оформить всё должным образом… Чтоб ни одна сволочь не придралась … ни один уважаемый наследник не усомнился!

Благосклонно киваю. Две подписи магов высшего уровня на свидетельстве о смерти заткнут рты любым клеветникам.

Молчун расцветает.

– Идёмте, – поворачиваюсь я к Даллору, одновременно строя портал, – раньше приступим – раньше освободимся.

Особняк рода Сарьэн в центре Брэгворда больше напоминает дворец. Высоченный и помпезный, он выстроен прямо напротив ратуши. Я искренне сочувствую градоначальнику, вынужденному каждый день лицезреть этот чудовищный образец дурного вкуса, облепленный позолоченными завитушками, словно торт в кондитерской.

Навстречу нам высыпает толпа скорбящих родственников, все как один в траурных одеяниях. Заранее готовили, что ли? Нас с Даллором под общие причитания, в которых нет-нет, да и промелькнёт ликование, провожают в спальню покойного. Господин Винкер, даром что держал семейство в чёрном теле, себе в удобствах не отказывал. Комната в три окна, тяжёлые портьеры с ламбрекенами, кровать под пышным балдахином (Далайн, ругаясь на чём свет стоит, повыбрасывал такие из королевского дворца три года назад, заменив современной мебелью). На столике рядом с окном – букет живых цветов в хрустальной вазе изумительной красоты. И не роз с хризантемами, что и в этих суровых краях прекрасно растут зимой в оранжереях, а трепетных фиалок, за которыми приходится ходить порталом через полмира. Фиалки, правда, приложенных усилий не оценили и безнадёжно завяли.