Kitobni o'qish: «Дело рук человеческих»

Первые ракеты, несущие ядерный заряд, защитные системы сбили задолго до границ Государства. Пока обломки и продукты синтеза урана падали на территории других стран, Государство направило свои снаряды в ответ. Следом, десятки бомбардировщиков, подобно стервятникам, исчертили чистое голубое небо, рассыпая железные яйца на города Старого Мира. Среди них вырастали огромные тёмно-серые грибы клубящегося дыма.

Взрывная волна не столько вышибала окна, сколько укладывала дома целиком. Люди испарялись, не успевая ни молить, ни проклинать. Грохот наполнил собой весенний полдень, непроглядный чад заслонил Солнце.

Первую неделю после взаимного уничтожения связи не было вообще. Люди в военной форме днями и ночами крутили разные ручки, тыкали в кнопки, кричали в раструбы. Однажды сквозь оглушительный треск помех прорвался голос, вопивший что-то в эфир. Обработав и прослушав запись несколько раз, командиры пришли в ярость – генералитет противника был жив!

Обмен проклятиями продолжался около полугода.

Тогда же, получив сигнал от метеоштаба об улучшении ситуации на поверхности, из Главного Бункера на разведку вышел отряд бойцов.

Спустя сутки появилось экстренное сообщение ни в коем случае не покидать убежищ – вчерашняя экспедиция умерла в муках от лучевой болезни.

Сменилось несколько поколений, проживших от рождения до смерти в бетонных стенах. Нет, – конечно! – Бункеры были большими, рассчитанными на тысячи человек, но… Спустя каких-то двадцать пять лет провизия кончилась, фильтры систем очистки воды и воздуха забились, а новых не было. Некоторые отсеки Бункеров были задраены намертво, чтобы не тратить драгоценный кислород.

Из остатков зерна и нескольких пар хрюшек во многих убежищах смогли развить полноценные фермы – благо, в кладовых обнаружилось множество мешков с грунтом.

Все силы женщин были отданы хозяйству, в том числе содержанию в чистоте фильтров. Мужчины же, придя в себя, организовали кадетские корпуса, чтобы воспитать себе достойную смену, которая раздавит остатки выживших врагов!

*      *      *

Двенадцатилетний мальчик резко проснулся, слепо щурясь в сумраке бетонной комнаты Бункера, освещённой дежурными лампами. Сон о прошлом часто приходил к нему. Грудная клетка с проступающими рёбрами тяжело двигалась под серой кожей, пытаясь наполнить чахлые лёгкие кислородом.

Он сам не видел той войны, но, благодаря урокам в кадетском корпусе и рассказам прадеда, многое о ней знал. Дед являлся сыном генерала, оказавшемся в этом Бункере, прозванном Генуэзским Штабом.

Умывшись затхлой водой в санузле, мальчик вернулся в постель, пропитанную пóтом. С тоской поглядев на спящих по соседству детей, он, содрогаясь от сырого холода, закутался в тонкое одеяло.