Kitobni o'qish: «Легенды Лиса»

Осколки разных миров, которые Лис собрал в одну книгу. Грустные и смешные, детские и взрослые, они пробуждают воображение, и в этом их главная цель.

Ученик Короля ворон

Повесть про день из жизни мальчика – ученика жестокого и капризного Бога.

Жанр: эпическое фэнтези

Мир: Раненый мир

✦

Огненный зал утопал в безмолвии и темноте. Волны пламени, целые полотнища огня, когда-то бушевавшего здесь, были пойманы в магическую ловушку – да так и застыли, взметнувшись к небу, став стенами и куполом зала. Замерший огонь не горел, не светился красным, а был прозрачен, как хрусталь. Только когда солнечный свет пронизывал стены, пойманное в плен пламя будто оживало, разгоралось морем алых и рыжих всполохов, бросая отсветы на черный мраморный пол. А ночью, когда восходили Луны, и их свет пульсировал в стенах и потолке, огонь казался то бледно-синим, то зеленоватым, слабо мерцал, как северное сияние.

Когда же мир вокруг замка тускнел – например, в сумрачный грозовой день или после заката, пока Луны еще как следует не проступили на небе – то очертания зала терялись в прозрачной пустоте. Казалось, что стоишь на вершине высокой горы, а вокруг вздымаются еще более величественные горы, покрытые густым сосновым лесом. Сейчас здесь почти воцарилась ночь, тучи укутали небо, не пропуская свет Лун или звезд. Поэтому огненным залом владела мгла – и сквозь прозрачные стены бесцветного огня виднелись огромные мрачные склоны.

Резкий белый росчерк нарушил темноту и тишину; белые отсветы отразились в прозрачных стенах и угасли. Это был переход, но не портальный, а сквозной, судорожный и быстрый. Прыжок из одной точки мира в другую, поспешный, испуганный, сделанный неправильно. И потому очень опасный. Одно неверное движение, один спазм изломанной арки – и проходящего сквозь нее разорвет на части. Из трещины в пространстве выкатилась девочка в лохмотьях, ее плечи дымились, волосы были обожжены, на разодранной одежде краснели тлеющие лоскуты. Излом тут же сомкнулся, срезав крупную прядь ее волос – мгновение раньше, и…

Девочка мучительно застонала, в ее голосе было столько отчаяния, что если бы кто-то мог услышать, то против воли бросился бы ей на помощь. Даже не зная, что с ней и как ей помочь.

Одиннадцать лет, худая, сильные плечи выдаются над напряженно согнутой спиной. Она всем весом навалилась на нечто маленькое, стиснув обеими руками, прижимая к полу, пыталась не дать ему освободиться и сбежать. Из-под стиснутых на черном мраморе ладоней вырвался яростный свет, девочка вскрикнула от боли, но держала, хотя в ее руках явно бушевал сгусток огня! Он просвечивал сквозь худенькие пальцы, жег их, девочка скулила от боли, но не сдавалась.

– Воды, – протяжно звала она, – воды!

– Вода тебе не поможет, Клара, – раздался приветливый, мелодичный голос. – Водой не потушить звезду.

Король Ворон возник из ниоткуда, шагнул из едва заметных отсветов и теней, и возвышался над жмущейся к полу, с любопытством разглядывая ее. Девочка всхлипнула, из последних сил пытаясь удержать огненный осколок, который злобно бился в обожженных руках.

– Ты зря вернулась в замок, – терпеливо, рассудительно покачал головой Левран.

Сегодня волосы смеющегося бога были белыми, как снег, ниспадая на правое плечо россыпью небрежных, заостренных локонов-нитей. Лицо пересекала золотая цепочка с затейливым витьем, на лбу мерцал голубой опал в изящной резной окантовке, украшенной жемчугом. Маска в виде головы ворона с застывшими, мертвыми глазами была сдвинута налево; вороний плащ из черных перьев стекал по плечам к полу, сливаясь с мрамором, словно растворяясь в нем.

Как и в любом своем облике, Король Ворон был пугающе красив; несчастный, увидевший его впервые, терял дар речи от осознания, что встретил настолько совершенную красоту. Что после встречи с ним уже ничего не будет как прежде. Клара не раз видела Короля прежде, но даже сейчас, в переломный момент безжалостного боя, у нее перехватило дыхание от его голоса и взгляда.

– Я говорил, дикие звезды сюда приносить нельзя. Они нестабильны, чуют места силы и могут прорваться в одно из них – тогда… Нельзя, ты же знала. Нельзя.

Клара знала.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста, учитель!

Залитое слезами лицо запрокинулось, расширенные глаза смотрели на него снизу-вверх, но на дне зрачков, полных мольбы, темнела безнадежность. Клара понимала, что безжалостный бог не поможет ей.

Всё в девочке дрожало, ей трижды казалось, что больше не стерпеть, сейчас она выпустит звезду и навлечет беду на себя, остальных, на весь замок. Ей не простят этого, Король не дает вторых шансов, сейчас она проиграет, нарушит приказ – еще чуть-чуть, и все будет кончено, она не может!.. Но и за третьей чертой отыскалось, наскреблось еще немножко воли и сил. Ужас перед гневом Короля Ворон опять пересилил слабость и боль.

«Сдайся, пожалуйста, сдайся», шептали пересохшие губы, «смирись, остановись, перестань…»

Магия Клары была сильна. Но не настолько, чтобы одним лишь заклятием усмирить нечто настолько могущественное, как осколок неба. Однако ритм ее шепота и натянутая струна души бередили своевольную вещь. Жажда, осмысленность и воля к жизни девочки смиряли потоки безумия внутри звезды.

«Поддайся моей воле, проклятая», всхлипнула Клара, «Как же я ненавижу тебя. Проиграй!»

Осколок завыл, вырвался из-под сомкнутых рук и взлетел вверх, рассыпая огненные искры, которые дробились и множились в прозрачных стенах. Тело девочки моментально изогнулось, она прыгнула вслед, словно пружина, в прыжке обратилась в хищную светлую рысь с бурыми подпалинами на шкуре – и с мешаниной уродливых выжженных полос на животе и боках.

Рысь каталась по полу, остервенело рыча, но и в зверином обличье не могла удержать палящую звезду, передние лапы лесной кошки были страшно обожжены, теперь ревущий огнем осколок сжигал задние. Рычание зверя сменилось скулящим, молящим визгом; звезда загудела, сильно вбирая воздух; а стены из застывшего огня едва слышно зазвенели в ответ, словно и правда хрустальные. Палящий осколок взорвался силой и светом, ослепил рысь и отбросил ее в сторону. Скакнул вперед, сбегая от Клары – и разразился нервным, безумным и дисгармоничным перезвоном, заметался по залу, забился о стены огня. Но они были куда крепче, чем казались.

Рысь бросилась за звездой, прыжок, другой, схватила в полете, приземлилась уже ребенком, прижав сгусток огня к груди. В глазах девочки, на ее залитом слезами и потом лице отразилось полное отчаяние. Она не могла удержать осколок, ей не удалось смирить его. Стены замка не придали Кларе сил, как она надеялась, совершая самый рискованный переход в своей жизни. Учитель не пришел к ней на помощь. Девочка не знала, что еще можно сделать.

– Если не можешь победить, – сказал безумный бог, поморщившись, – то хотя бы не проиграй. Не подведи своих братьев и сестер, Клара.

Левран поглаживал ворону, которая высунулась из плаща. То ли бесцеремонные твари были его частью, то ли прятались в гуще черных перьев, но вслед за первой вороньей головой оттуда вынырнули еще несколько. Их насмешливые глаза следили за смертной битвой осколка и ловца.

– Кар! – сказала одна из ворон. Другие хрипло засмеялись, соглашаясь с ней:

– Кар… Кар!.. Кар…

Клара уже не стонала, а прерывисто всхлипывала при каждом вдохе. Звезда бешено рвалась из мертвеющих рук. Но даже теперь, обожженная, истерзанная и израненная, девочка не могла отпустить ее и проиграть. Страх не оправдать ожидания Короля был сильнее.

Нечто новое проступило на ее лице. Растерянное, обреченное смирение. Смертельная усталость. И тогда Клара проглотила звезду. Та полыхающей огненной искрой прошла по ее горлу, озарив его изнутри, пульсирующе вспыхнула в груди, высветив ребра – и канула внутрь.

– О, – сказал Левран, глядя на девочку неотрывно. Рука его, с красивыми, хищными когтями, оставила ворона и потянулась в сторону ученицы.

А Клара упала на пол, скрючилась, хрипя и царапая солнечное сплетение, где разгорался огонь. Она проиграла. Ей не усмирить звезду, и оставалось только перенести последнее испытание. Вытерпеть все до конца, испить полную чашу, а после станет не больно и не страшно. Может, она уничтожит звезду, переполнит ее своей кровью и мукой, и осколок погаснет, раскрошится в пыль – тогда Клара спасет замок, братьев и сестер. Ведь если не спасет, то и смерть не станет ей избавлением, Король Ворон отыщет ее и в царстве мертвых, и на самом краю миров.

Левран смотрел, как она корчится, и легкая улыбка озарила совершенное лицо. Он видел каждый обрывок мысли в ее голове, каждый разряд боли и каждый всполох рвущихся чувств. Девочка не ненавидела его. Ведь дети всего лишь люди, а он часть Мира, выше их желаний и надежд. Нищенка из трущоб знала: людской удел – жизнь, полная испытаний, а удел мира – обрушивать их на людей. Клара помнила грязное и убогое детство, из которого смеющийся бог забрал ее; понимала, что, если бы не его милость, она умерла бы уже давно. Знала, что принадлежит ему вся без остатка.

Но даже понимая это, она еще ждала чуда, еще надеялась, что Король Ворон нарушит правила. Ради нее. Глаза умоляли о помощи, детское сердце не могло поверить, что она, Клара, прервется так просто…

Левран внимательно смотрел на затихающую девочку, но вдруг отвлекся от нее и повернулся назад.

В воздухе высветился рваный белый узор, пространство расслоилось, как раскрываются лепестки цветка. Неровные линии сомкнулись в фигурный проход – в окантовке белых росчерков возник лис. Словно картина, повисшая в облегающей узорной раме. Он выверенным движением спрыгнул на пол, оставив пустой лисий контур смыкаться и таять за спиной. Рыжая тень скользнула к Леврану, глянула снизу-вверх, глаза осторожно блеснули в полумраке.

Лис был явно измучен, встопорщенные бока вздымало тихое, осторожное дыхание – он старался не бередить сломанные ребра на правой стороне. Передняя лапа подгибалась, узкий вытянутый нос пересекли две тонких ссадины, а царапина пострашнее прошла от лба через глаз, но недостаточно глубоко, чтобы повредить его.

Моргнув, зверь настороженно замер. Он не видел умирающую Клару, но услышал и почуял близкую смерть. Усталая расслабленность его позы сменилась молниеносной собранностью: лис скакнул вперед, пролетел сквозь капризного бога – уйдя в сумрак на долю секунды, ровно так, чтобы провалиться из материального мира перед Королем и вынырнуть у него за спиной – и мягко приземлился рядом с девочкой. Глаза, блестящие и темные, как два колодца с искрами в глубине, заглянули в ее угасающие зрачки. Взгляд лиса метнулся к сомкнутым обожженным рукам Клары, из-под которых спазматически мерцала, захлебываясь в крови, дикая звезда.

Секунда тишины и осознания; ее гаснущий взгляд отразился в его заполненных ужасом глазах, и лис встряхнулся всем телом, превратился в мальчика: потрепанного, очень подвижного и складного, лет десяти, с упрямо торчащим вихром. Он перевернул ее, с усилием поднял, перехватив руками, так, чтобы голова Клары свесилась вниз.

– Выплюнь ее! – шикнул прямо в ухо названной сестре. – Выплюнь!

Но она умирала. Опаленные губы прошептали что-то бессвязное. Мальчик-лис метнул взгляд в сторону Короля Ворон, который стоял, склонив голову, наблюдая за его борьбой. Ученик не сказал ни слова, не воззвал к помощи бога, а зашептал что-то быстрое, напевное, странное – не девочке, а звезде.

Горло его издало нечеловечески-переливчатую песнь, от которой завибрировали застывшие прозрачные стены. «Приди, звезда», звучало в ней, «Вспомни, кто ты». «Лети на свободу, в бездонный простор».

Клара изогнулась в спазме, изо рта ее изверглась загустевшая кровь. Тело пыталось отторгнуть звезду, а та очнулась и рвалась наружу, к спасению.

«Лети».

Звезда с шипением выкатилась на пол, липкая, полупрозрачная и угасшая. Но пламя и свет разгорались в ней с каждым мгновением, и с каждой долей секунды она откатывалась все дальше, а дрожала и подпрыгивала все сильнее.

Мальчик бережно отпустил Клару и бросился за осколком, который прыгал, разбрасывая огненные искры, все выше и выше. Звезда почуяла, что ловец настигает, и испустила волну огня, но ученик Леврана перекатился под пылающей плетью, словно знал заранее, как она пройдет. Он ухватил осколок, но не пытался удержать его, а наоборот, изо всех сил метнул с разворота вверх.

Воющая звезда врезалась в свод потолка, огненным росчерком отскочила в стену, от стены в пол, снова вверх – рикошет нес ее дальше и дальше, и с каждым новым ударом ревущий огнем осколок набирал обороты! Секунду спустя он метался из стороны в сторону с умопомрачительной скоростью, и уже не мог свернуть с предопределенного пути, на который швырнул его мальчик-лис.

Смеющийся бог приподнял бровь и сдвинулся чуть левее, огненный сгусток мазнул мимо.

Ловец помчался по кругу, обратившись в размытую рыжую тень; он скакал так быстро, что глаз не мог уследить за его движениями, вновь и вновь уворачиваясь от осколка, с воем и звоном носящегося повсюду, усыпая черный мрамор мириадами искр. Но лис не просто метался по залу, а искривлял пространство, проходя сквозь него, как игла пронзает шелк и тянет за собою нить: скукоживал, стягивал его.

Натянутая до предела, реальность треснула, портал расколол воздух наверху под прозрачным куполом. Он был нечеткий, дрожащий, стремительно срастался – а траектория звезды вела мимо. У Лиса была секунда, чтобы успеть – он взвился в прыжке, превращаясь в мальчика, дотянулся и ударил ладонью невыносимо-быструю пылающую искру. И резанув его по руке, она отклонилась и канула в сомкнувшийся разрыв.

Резкий звон прокатился по всему замку, мальчик рухнул на пол, упал сильно и неловко, прокатился по мрамору и замер. Застонал. И опять воцарились тишина и темнота.

– Ты освободил звезду, – довольно кивнул капризный бог, поправляя подвеску с неограненным алмазом, затуманенным, как будущее маленького ловца. – И верно сделал. Угасший осколок, раскрошившийся в пыль, мне совершенно не нужен. Вот усмиренный – другое дело. Но с усмирением вышла незадача…

– Клара, – прошептал мальчик. Он держался за руку, порезанную осколком, кровь стекала узкой полосой к ладони, раздваиваясь на грязном запястье, как линия жизни и линия судьбы. Со стоном поднявшись, израненный ловец снова обратился в зверя, легко и естественно, как вдох-выдох, мальчик-лис. Подбежал, припадая на лапу, к девочке, неподвижно лежащей в темноте. Остановился над нею, замер, касаясь носом ее шеи. Опустил голову, ноги задрожали. Сел.

– Пока ты не явился, решение Клары убить звезду было… приемлемо. Не усмирить, так хотя бы не дать ей учинить здесь бедлам, – широко развел руками Король. – Но когда ты пришел, ее маленький замысел превратился в убыток и потерю, ведь ты мог спасти звезду! Зашвырнуть ее подальше, чтоб потом найти и усмирить. Ты превзошел себя и сделал это, спас замок, так что нам удалось избежать потерь. Ну, почти, – он повел пальцами, выказав утонченное сожаление, глядя на тело ученицы, распростертое в темноте.

– Она умерла, – глухо сказал мальчик, будто не верил в это. – Клара умерла.

– Конечно, – поднял бровь Левран. – А что еще можно сделать, когда проглотил звезду? Отделаться несварением как-то не получится. И когда у тебя выжигает дыру изнутри живота, тут никто в здравом уме не выживет.

– За что она умерла? – спросил мальчик с вызовом, вставая. – Чем заслужила?

– Сначала слабостью, потом глупостью, – не промедлив, ответил Король.

– Не сладила с осколком? Что ж не бросила его, не бежала сюда укрыться? Зачем притащила его с собой?!.. – мальчик пытался понять, и понял. – Не хотела подвести тебя, учитель. И рискнула. Думала, родные стены помогут. Думала, ты поможешь.

– Плохо подумала. Слабость, помноженная на глупость, всегда разрушительна. Вот ты – другое дело. Ты принес мне то, за чем охотился. Ты преуспел.

Ловец вытащил из поясного кармана небольшой предмет, завернутый в тряпку, и вытряхнул к ногам учителя. Мерцающий желтоватый осколок покатился по полу с холодным перестуком. Усмиренная звезда. Король поманил ее к себе, и та послушно подплыла, осветив его лицо, словно лучами уставшего солнца.

– Ты же мог помочь Кларе, учитель! Мог спасти, – мальчик наконец справился с голосом и почти выкрикнул это. Он умудрился одновременно хлестнуть сжатым, полным боли тоном, и в то же время остаться бесстрастным. Ученик бога замотал порез тряпкой, затянул зубами и наконец отпустил окровавленную ладонь, но руки у него тряслись.

– Сегодня мог, завтра не смог, – фыркнул Левран. – Кто бы спас её завтра?

– Она научилась чему-то с этой звездой, – упрямо мотнул головой мальчик. – Поумнела. Спас бы сейчас, завтра она была бы лучше. А теперь у неё нет завтра. Ничему не научится.

– Зато у тебя есть. Ты научился. Без Клары, как бы ты вспыхнул изнутри?

– Вспыхнул?.. Изнутри?

– Ты предвидел отскоки звезды и в долю секунды понял, как её швырнуть, чтобы она по восходящей траектории пошла вверх, – пожал плечами Король. – Ты сумел открыть портал на бегу, уворачиваясь от звезды и вывернуть мир наизнанку за пять ударов сердца.

– Это я уже умел.

– Из места в место в пределах мира, – качнул головой смеющийся бог. – Не в грань мглы, не в четвертый слой сумрака сразу. Туда, где, хоть вся изгорись, она не причинит никому вреда.

– Только пока не выберется.

– Это будет позже. А сейчас ты превзошел себя. Ты вспыхнул и сам стал звездой. Благодаря Кларе. Благодаря тому, что я не помог.

Мальчик опустил голову.

– Сколько раз звезда отскочила от стен, когда ты её бросил? – спросил Левран.

– Тридцать два.

– Верно. Ты потянулся в будущее и заглянул на тридцать два шага вперед. Победил её, когда она еще не знала, что побеждена. Но ты уже знал.

Король вертел в руке маленькую медную штучку, зеленоватую от времени, плоский диск, испещренный тысячью крошечных косых прорезей. То ли пластина с надписью, то ли талисман.

– Всё равно ошибся, – ловец повел порезанной осколком рукой.

– Ошибся. Но не так, как Клара. Не смертельно.

– Сегодня нет. Завтра будет смертельно, – мальчик поднял грязное лицо и посмотрел темными глазами на Короля Ворон. – Что будет тогда?

– Тогда мы увидим, как ты умрешь, – ответил Левран.

Звезда в руках бога разгорелась ярче, осветив изысканно-бледное лицо. Мальчик отвернулся. Он смотрел на Клару, лежащую в темноте, но всё его внимание сосредоточилось на другом.

Главной силой истерзанного лисенка была вовсе не запредельная ловкость и быстрота. Не магия, настолько естественная, что он не слагал заклинаний, а просто говорил с миром на любых языках, и мир отвечал ему. И не умение прыгать по граням и измерениям, пересекая полконтинента за раз. А то, как он видел и слышал, осязал и ощущал. Гораздо лучше других учеников.

Мальчик-лис был настолько открыт и внимателен ко всему вокруг, что умел почувствовать и понять истинную природу вещей. Он с самого детства мало думал о себе и много смотрел по сторонам. Рано научился слушать не громкий хор своих желаний, а мерный такт причин и последствий происходящего вокруг. Обучение у смеющегося бога обострило его чувства во много раз. До предела усилило связь с миром. Глядя по сторонам, он всегда знал, куда движутся события, и что окажется важным.

Круглая бронзовая штука в руках у бога бередила мальчика. В ней было что-то, от чего сжималось сердце.

– Что это?

– Сито смерти, артефакт эпохи Триумвирата. Давно развенчан, не представляет практической ценности, лишь память времен, – цепким взглядом коллекционера Левран любовался узором отверстий странного талисмана. – Эта маленькая вещь когда-то была великой. С её помощью Король-некромант принес в жертву тысячу и одного пленника и разделил силу бездны на тысячу и одну нить, чтобы поднять величайшую армию невоплощенных. Армию неумирающих воинов для победы в кровавой войне. Каждому из них предстояло вернуться на родину, предать огню и мечу тех, ради кого он отправился воевать и умирать. Каждый солдат помнил, кем был при жизни, но не мог воспротивиться приказам мастера. Или мог? Вот это была бы история. Но артефакт не выдержал такой силы, и… – смеющийся бог театрально повел рукой.

И всё это было важным почти четыре столетия назад. Ученик вздохнул. Король Ворон полон загадок, тайны оплетают его тело вместе с десятками извилистых украшений. Это лишь малая из них.

– Я устал, – тяжело сказал ловец.

– О, конечно, ты заслужил отдых, – легкий жест, и перед ними соткался стол, полный немыслимых яств. Он благоухал так, что поставь посередине площади, нищие сбежались бы со всех концов Навиннира. – Можешь присесть и расслабиться, отведать блюда, от которых потекли бы слюнки у шахов, залить саднящие раны драгоценным вином.

Мальчик не двигался, ожидая, пока насмешливой бог закончит мысль.

– Только вот незадача, – расстроенно скривил губы Король Ворон, – звезда рвется из мира мглы на свободу. Она уже на третьем слое сумрака, и скоро прорвется на второй. Ты знаешь, попади она обратно в мир, найти дикую огневицу будет ах, как сложно. Клара охотилась за ней целый лунн. Так что жаль, но…

Мальчик метнулся к столу, и принялся жадно набивать рот булочками с алой сахрой, перемежая их горстями паштета из печени и сердец безднокрылых соколят. Рубиновое вино из Хароссы потекло по его подбородку и груди, он чавкал так, что напугал ворон, выглядывающих из плаща Леврана; они взволнованно шебуршались и каркали, с завистью глядя на стол, полный прекрасных блюд и блестящих столовых приборов.

– Уже на втором! – повел бровью безумный бог. – Упустишь её?

– Она не моя звезда, – прочавкал в ответ ловец. – Клары. Причем тут я.

Он ухватил тяжелую гроздь пурпурных виноградин, каждая размером с голубиное яйцо, поднял их, разглядывая с недоверчивым изумлением.

– Но я могу приказать тебе отыскать её, – возмутился Король. – В конце концов, ты ловец звезд. Мой ловец звезд!

– Я повинуюсь, учитель, и поймаю её. Но не скоро. А ты хочешь сейчас. Прямо сейчас.

Капризный бог обиженно сжал губы.

– И чего же ты просишь за то, чтобы усмирить ее для меня? Сию же минуту?

– Руну времени.

– Оо, кто-то собрался прыгнуть в прошлое и изменить его, чтобы спасти девчонку! – обрадовался Король Ворон.

– А что, нельзя? – ученик побледнел.

– Ещё как можно. Я готов преподнести ценный урок дважды за день. Кстати, как ты собрался поймать и усмирить огненную звезду, которая уже на первом слое сумрака?

– Превзойду себя. Дважды за один день, – буркнул мальчик. Он бросил наполовину ободранную виноградную гроздь, шмыгнул носом и утер лицо, вскочил на стол, в прыжке превращаясь в лиса, промчался по нему, громыхая посудой и мстительно раскидывая прекрасные яства и блюда во все стороны, те с жалобным звоном сыпались на пол. Рыжий зверь взмыл в воздух, крутнулся и прыжком сотворил портал – симметрично закрученный, четкий. Он вёл прямо в первый слой мира мглы, и рвущаяся наверх звезда, истерично пылая и дымясь, влетела сквозь него, ударилась о потолок и рикошетом нырнула прямо в заботливо подставленный кувшин с драгоценным рубиновым вином.

Мальчик опустил его на пол и отскочил. Звезда пробила серебряный бок кувшина и запрыгала по залу, резко замерла… и недовольно зазвенела, осознав, что снова попала в проклятое место, где стены из застывшего огня.

Шрррр! Жадно рванувшись к источнику своих неприятностей, осколок сверкнул перед тем, как вонзиться ловцу в грудь – но тот на мгновение ушел в сумрак, стал бледной прозрачной тенью, и звезда пролетела насквозь. Врезалась в прозрачную стену, но сумела справиться с отскоком и снова замерла, нервно подрагивая. Мальчик не двигался и ждал. Новый рывок, тот же результат.

– Так может продолжаться довольно долго, – зевнул Король Ворон, ленивым движением руки соткал из искр и отблесков алый бархатный трон и небрежно присел на краешек. – Ну и как ты собираешься её усмирить, если Клара не смогла? У Клары-то магия была посильнее.

– Клара её не одолела, потому что сражалась, верно? – спросил мальчик, отрешенно глядя на звезду. – А в битве огонь только разгорается ярче. Когда с ней бьешься, она становится сильнее. Пусть выгорит от бессилия.

Дикарка метнулась к нему, ловец отклонился, пощекотав ее пальцем в полете. Зло взорвавшись ворохом искр, звезда подпрыгнула и обрушилась сверху, но мальчик увернулся и плюнул в нее, плевок угодил в осколок и зашипел, испарившись. Секунда, и они заметались по залу, звезда в бешенстве мчалась за дразнящим лисьим хвостом. Её полыхание становилось все ярче и ярче, вой все громче и сильнее – но как не рвалась, как не прыгала, она не могла поймать ускользающего врага. За считанные секунды он дважды макнул её в грязь вершком: сначала загнал в желе, а потом утопил в соусе из прыгучих креветок и императорских угрей.

Король мелодично засмеялся и встопорщил перья вороне, послушно сидящей у него в руках.

Осколок полыхал уже столь ярко, что больше напоминал маленький огненный шар. Пламенные отсветы причудливо колыхались в стенах и танцевали под куполом, высвечивая мрачные горы, нависшие вокруг. Мальчик швырнул в пламенеющий сгусток резной серебряный бокал, затем с разбегу врезал большим и тяжелым блюдом, которое звезда пробила со стоном, вихляясь в воздухе. Шипя от злости, она метнулась к обидчику, и внезапно тот не уклонился.

Осколок врезался ему прямо в грудь, ловец закружился, словно пытаясь стряхнуть его – но пылавшая яростью звезда уже знала, как невероятно-ловок может быть ее враг. И ударила его изо всех сил, пока не сбежал. Взорвалась яростным каскадом, густой россыпью огненных сгустков, взвившихся во все стороны сразу – не уйдешь, длиннохвост!

Мальчик-лис ждал этого. Ждал, когда она ударит изо всех сил, выпустит всё, что осталось. Метавшийся по залу наперегонки с разгневанной звездой, он незаметно, по чуть-чуть исказил пространство, соткал легкий, невидимый шов, ведущий в Океан. Приняв яростный удар и закружив звезду, он за мгновение до взрыва вскинул руку – и сверху рухнули бурлящие потоки вод.

Они окружили ловца искрящимся волнами, смыли пламя и отбросили звезду. Омытый водой, он стоял неподвижно, более светлый и чистый, чем раньше. Выпустившая свое пламя, звезда билась в гуще волн, угасая, захлебываясь в них. Она словно выдохнула, и теперь не могла вдохнуть.

«Стань водой» дрогнувшим голосом пропел мальчик, держась за обожженную грудь. «Тогда не умрешь». «Прекрати сражаться». «Плыви». И добавил: «Ты прекрасна, ты должна жить».

Осколок дрожал в потоке, красные и оранжевые всполохи вымылись из него, как краски, смытые с лицедея, и стал виден другой его цвет, прозрачно-голубой, задумчивый и тихий. Ловец повел руками, и волны свободно расплескались по мраморному полу. Он повернулся к учителю, опаленный, измученный борьбой, тяжело дыша.

Левран встал. Всё лишнее исчезло из зала: еда, вода, блюда, стол и трон. Усмиренная звезда оказалась в его ладони, смеющийся бог заглянул в ее мерцающую глубину и кивнул. Передал в цепкие лапы ворон, и она навеки исчезла в недрах плаща.

Он подошел к ожидающему мальчику, коснулся когтистой рукой его покрытого ссадинами лица, нежно провел когтем по виску и щеке.

– Сэн, – сказал безумный бог. – Ты превзошел себя снова. Ты выполнил свою часть сделки. Вот моя.

Он взял перетянутую тряпкой ладонь ученика в обе руки и стиснул, мальчик скривился от боли, но за болью был звенящий, бесконечный провал, ведущий в неизбывные дали, невмещаемые просторы, безграничные пути.

Руна времени, невидимая, тяжело осязалась в руке. Сэн с открытым ртом смотрел на свои пальцы, в которых сосредоточилась мировая мощь.

– Сэн, – сказал Король Ворон, отступая. – В твоих руках власть, близкая к божественной. Ты можешь ворваться в прошлое и изменить его. Изменить весь мир. Но только один раз.

В глазах бога сверкнула плутовская искра:

– Какого короля свергнем? Судьбу какого народа изменим? Наши друзья андары, ну не зарвались ли они?! Когда эти обезьяны в нелепых латах пришли на север, им пришлось выиграть войну у старых рас. Я знаю решающий, фокальный момент той войны, если изменить его, их победа пошатнется, и андары перестанут быть сильнейшим народом. Вся история перепишется причудливым образом! Такого крупного узла вероятностей из доступных смертным, больше нет.

– Клара. Я хочу оживить Клару.

– Ну конечно, – Левран с насмешкой закатил глаза. – И как ты собрался это сделать?

Сэн смутился. Ученик двух богов, он уже прыгал во времени, но не сам, а по следам Лиса. Древнейший вел за собой, они промчались по эпохам, как два призрачных беглеца. Сердце мальчишки едва не лопнуло от счастья, это было самое, самое невероятное из всего, что он пережил. Но приемыш Лиса и Ворона еще не умел прыгать в прошлое или будущее сам. Он чувствовал нити судеб и течения вероятностей, умел перебирать их, пропуская сквозь себя – но не мог войти в реку времени. С руной это было возможно. Только он совсем не знал, как это работает…

– Я прыгну в то место, откуда пришла Клара, – запинаясь, вымолвил Сэн. – В то время, когда она поймала звезду. Приду на помощь, и ей не придется бежать в замок. Вместе мы справимся со звездой и принесем сразу обе. Так получится?

Мальчик смотрел с надежной.

– Безусловно получится, – медленно кивнул Левран, – хоть и не совсем то, на что ты рассчитываешь, мой рассеянный ученик. Но почему бы разок не попробовать.

Сэн медленно поднял руку. В центре ладони начал проявляться переливчатый, убийственно-яркий и тяжелый отсвет звездчатой фиолетовой бездны. Но тут ловца прошиб озноб понимания.

– Рассеянный на множество мелких кусочков? – воскликнул он, вспотев. – Как тот многорукий, который прыгнул за мной в расколотый портал на плато жалящих ветров?

– Ещё мельче, – старательно разглядывая отточенный коготь своего совершенного мизинца, ответил безумный бог. – Рассеянный на все протяжение времен.

– Почему?!

– Кому, как не тебе, мой маленький бегун по реальностям, понимать логику порталов и прыжков? Так происходит, когда ты возникаешь в месте, которое уже занято, – повел плечами Король. – Телепорт сбился, и тебя воплотило в центре горы? Тело материализуется вперемешку с камнем, его размажет в породе. Попал в раздвоенную арку – будь добр, разорвись надвое, иначе как бедный портал сможет выполнить свою функцию и доставить тебя в две точки сразу? Время же – состоит из мириада реальностей, переходящих одна в другую, или вернее, из одной реальности, растянутой на мириад мгновений. Мгновение так же материально, как гора. Прыжок в массив свершившегося – тебя рассеет по всему мирозданию. И хорошо, а то каждый идиот с руной времени менял бы историю на завтрак. Весело бы мы тогда жили. Но недолго.