Kitobni o'qish: «Семя Хаоса. Мать Милосердия»

Пролог

Последний день Эпохи Одина

Сидя в темной уединенной комнате, Корал размышляла. Она любила сидеть так, в тишине и темноте, чтобы никто и ничто не мешало ее мыслям. Дверь слегка скрипнула, открывшись и пустив из коридора неровный свет масляной лампы. На стене задрожала тень человека. Корал тихонько вздохнула и повернулась к вошедшему. В дверях стоял среднего роста красивый мужчина, вычурно одетый в короткий камзол с модным шелковым галстуком бирюзового цвета. Альмерин. Его красивый сильный голос разнесся по шестиугольной комнате, порождая в полной тишине едва заметные отголоски эха:

– Корал, пора. Сегодняшний день войдет в историю…

– Хватит, – резко оборвала его Корал. Если не остановить Альмерина, он готов говорить часами, наслаждаясь собственным голосом. – Я не наивная послушница первой ступени. Оставь свои ядовитые речи для них.

После его голоса ее казался чуть ли не карканьем. Из-за формы комнаты слова всегда порождали легкое эхо. Именно потому Корал любила говорить с Альмерином здесь. Тут его голос имел меньше власти над ней. К сожалению, даже зная теорию ораторского искусства и понимая его игру в манипуляции, сложно было противостоять обаянию и убедительности речей этого опасного человека.

– Корал…

– Я сказала, хватит. Меня не нужно ни в чем убеждать. Для себя я уже давно все решила. У нас разные мотивы, но я тоже считаю, что правление Владыки начинает идти во вред Империи и науке.

На сей раз ее собеседник промолчал, за что она была ему благодарна.

– Я не предаюсь здесь сомнениям. Я раздумывала еще раз о способе, который ты предложил. Ты глупец, Альмерин. Знаешь, как очаровать толпу или собеседника, но в науке ты полный профан и не представляешь даже в малейшей степени, как управлять Семенем Хаоса. Это тебя часто и подводит. Я считаю, ты зря привлек других. Хватит меня и Нургрима.

– Нургрим может передумать, он слишком дружен с твоим дядей. Любит его…

– Ты хочешь сказать, что я не люблю дядюшку Лингмара? Или что я совсем не способна любить?

На Альмерина в упор смотрели два голубых, очень светлых, почти прозрачных, глаза. Про Корал часто говорили, что она может убить любую беседу взглядом. Поэтому с ней не часто рисковали спорить. Альмерин был исключением.

– Корал. Я не считаю тебя бесчувственной. Более того, я не считаю, что ты колеблешься. Доверяю тебе. Но, согласись, поведение, твое и Нургрима, порой говорит о том, что вы не поддерживаете идеи нашего Общества.

– И потому с нами пойдет стайка твоих верных псов, которые глупее пробки от выпитого вина? Альмерин, мои опыты показали, что чем чаще человек обращается к Семени, чем плотнее работает с ним, чем больше знает о Семени, а Семя знает о нем, тем проще ему контролировать чужую связь с Семенем через синхронизацию. Твои псы бесполезны. Боюсь, даже наши с Нургримом попытки Владыка не заметит. Если бы не его Воля, которую, по твоим источникам, он огласит завтра, я бы вообще отложила операцию.

– Но Корал, это невозможно…

Девушка резко подняла руку с растопыренными пальцами, прерывая голос мужчины.

– Альмерин, я уже сказала. Тебе нет нужды меня уговаривать. Владыка сходит с ума. Это очевидно. Его приказы день ото дня меняются, противоречат друг другу. Уже несколько лет он не столько учит, сколько ограничивает нас. Я могу понять некоторые ограничения, эксперименты части наших ученых очень опасны, но Владыка мог бы раньше рассказать нам о возможности синхронизации, это понизило бы число несчастных случаев.

– Ты думаешь, Один знал о том, что Семя можно забрать?

Корал хмыкнула.

– Альмерин, про это я и говорю. Не думаю, что есть хоть одна вещь, о которой знаем мы, но не знает Владыка.

– Один не всеведущ! Это его религиозная пропаганда! Нет существа выше Человека! – Альмерин почти завопил. Видимо, Корал задела его за живое.

– Оставь свои проповеди для базаров! Я и не говорила, что Владыка всеведущ, я сказала, что он знает больше нас. Владыка сам говорит нам, приближенным ученым, связанным с Семенем, что он не бог, а человек. Что мы, работая с Семенем Хаоса, сможем когда-нибудь достичь его уровня. В тебе говорит зависть, что ты сам не можешь освоить Семя!

– Ваш Владыка сам не дает вам развиться! – вновь вспылил Альмерин. Корал получала странное удовольствие злить его так, заставляя срывать маску мудрого наставника тайного Общества.

– Да. Я не понимаю, что происходит с Владыкой. Иногда он смотрит на нас с Нургримом так, будто хочет чем-то поделиться. Но боится. – Голос Корал стал задумчивым. – Я знаю одно. Если мы не сделаем ничего сейчас, то мы станем заложниками безумия Владыки. Если бы был способ не убивать его… Но, похоже, синхронизация Семени наша единственная надежда. Вот только все, кроме Нургрима, будут мне только мешать.

– Вы пойдете вместе или не пойдете совсем. – Лицо Альмерина стало жестким.

– Оставь это. Я не играю в твою революцию, твой заговор и твои интриги. Я делаю то, что считаю нужным и логичным, даже если это чудовищно.

Альмерин замолчал.

– Когда мы идем? – уточнила девушка.

– Как только ты будешь готова.

Она кивнула, подхватила мантию с единственного в комнате стула и направилась к выходу.

– Мы сделаем это. Сегодня или уйдет Владыка, или уйдем мы.

* * *

Они почти дошли до комнат Владыки, когда столкнулись с девятью людьми в темных плащах, один из них тут же откинул капюшон, которыми были скрыты лица ожидающих, открыв круглое темное лицо с жесткими курчавыми волосами. Нургрим был полукровкой, его мать была дочерью посла южного континента.

– Корал! Я уже боялся, что ты передумаешь!

– Я обдумывала варианты. Этот план кажется мне сомнительным.

Остальные люди в капюшонах переглянулись, явно считая ее слова странными. Люди крайностей, те, кем Альмерину было проще всего управлять. Девушка скупо улыбнулась им, зная, что в сочетании с вечно холодными, почти прозрачными глазами ее улыбка нервирует. Альмерин вышел вперед:

– Корал, позволь представить, это Тремор, а это…

– Оставь. Мне неинтересно знать имена твоих шавок, Альмерин.

Нургрим тяжело вздохнул. Бедный, он так не любил конфликты. А ведь ее в этот заговор завлек именно темнокожий полукровка. Они дружили с детства, с первых ступеней Академии Одина. Оба молодые, умные, любопытные и дисциплинированные в обучении, они быстро сдружились и дружили всю свою дальнейшую карьеру, несмотря на несхожие характеры. Корал сама отдавала себе отчет, что часто бывала слишком жесткой, логичной, хладнокровной, почти бесчувственной. Нургрим, напротив, отличался общительным, легким нравом, никогда не спорил и не любил конфликтов, предпочитая сбегать при любой напряженности.

Вот только именно на него сначала вышел Альмерин. Нельзя сказать, что Нургрим попал под обаяние этого властного человека, но любопытство и вежливость сыграли свою роль, и скоро юноша по уши завяз в делах Общества Прогресса. Пока речь в Обществе не зашла о том, чтобы свергнуть Одина. Тогда Нургрим, как это с ним часто бывает, испугался и сбежал к Корал, надеясь, что она разрешит ситуацию. Это был не первый раз, когда ей приходилось вместо друга говорить кому-либо категорическое «нет».

Правда, поговорив с Альмерином, Корал поняла, что он прав. Это было чудовищно и несправедливо, но до ужаса логично. Владыка и правда терял контроль над ситуацией, перестал делиться знаниями, начал принимать все более и более странные решения. Корал не была согласна ни с одним доводом Альмерина, несмотря на все его красноречие, но она задумалась и пришла к однозначному выводу: нельзя допустить дальнейшего правления Одина. Так они с Нургримом и остались в Обществе Прогресса. Просто Альмерин искал свою выгоду, а они действительно заботились о будущем Империи.

– Нургрим, против Владыки будем мы с тобой. Эти, – она кивнула подбородком на собравшихся носителей Семени, – новички, и толку от них не будет. Единственная наша возможность – это неожиданность. Я уверена, что Владыка знает все о синхронизации Семени Хаоса и он сильнее нас. Мы должны вырвать из него Семя в первое же мгновение. Идем.

Она, не оборачиваясь, пошла по коридору.

– Корал, надень плащ, – влез Альмерин, протягивая ей одеяние как у остальных. Но девушка только отмахнулась.

– Мне незачем скрывать лицо, я не делаю ничего неправильного, за что мне было бы стыдно.

Услышав ее, Нургрим, взявшийся было за край капюшона, оставил лицо открытым. Он и остальные носители Семени Хаоса пошли за ней. Альмерин остался в коридоре.

Когда все было кончено, Корал рухнула на колени. О Владыка! Он ушел сам! Она чего-то явно не понимала. Но чувствовала, Один ушел сам, по своей воле. Ее трясло мелкой дрожью. Кто-то обнял ее за плечи, и стало теплее и легче. Нургрим. Он всегда был там, где нужен, даже если сперва сбегал. Она благодарно улыбнулась ему.

Мимо проходили люди. Альмерин и еще какие-то члены Общества Прогресса, из тех, кто не имел связи с Семенем. Все, кто имел в себе Семя Хаоса, сейчас лежали на полу, хватая ртом воздух. Корал прислушалась к своим ощущениям энергий вокруг и поняла, что чувства обострились. Наверное, Владыка был столь силен, что оттягивал на себя всегда часть Семени, даже не подозревая об этом. Корал буквально чувствовала всем своим естеством новые горизонты силы.

– Император, мы нашли их!

Один из людей вынес Альмерину исписанные листы, кое-как сшитые в книгу. Корал сразу поняла, что это такое, и с большим трудом поднялась на ноги.

– Ты затеял все это ради записей Владыки?

– О нет, дорогая Корал. Все это я затеял для прогресса общества. А вот для того, чтобы дать обществу этот прогресс, нужны знания! Тебе ли этого не знать.

Нургрим встал рядом с Корал.

– А где дядя Лингмар, Альмерин?

Тот немного стушевался.

– Он сопротивлялся, и…

Корал почувствовала не характерный для нее клубок ярости, поднимающийся из глубин ее души. Глаза ее резко потемнели, став весенним влажным льдом вместо бледного зимнего. Радужка чуть светилась красным.

– Сопротивлялся?! Старик сопротивлялся твоим амбалам?! Альмерин!

Тот отступил, но недостаточно быстро. Звонкая пощечина разорвала тишину коридора.

– Никогда больше… Никогда больше ты не получишь моей поддержки. Император…

Последнее слово Корал буквально выплюнула.

– И скажи спасибо, что я не сожгла вас всех.

Один из носителей Семени, которого Альмерин успел представить как Тремора, попытался подняться с пола. Корал почувствовала, как он начинает использовать Семя, собирая энергию. И тут же пустила себе за спину слабенькую молнию, слегка впитав тепло пола под ногами. Не убить, а напугать. Маг затрясся, снова рухнув на пол.

– Записи сначала изучу я, – уже успокоившись, сказала Корал Альмерину.

И, забрав их из рук застывшего человека, пошла по коридору. Спустя три поворота ее догнал Нургрим.

– Кор, ты специально выторговала записи, используя смерть дяди?

Девушка обернулась, встретившись с темно-карими, почти черными, глазами друга. Глазами, в которых плескался страх. Он один знал, как Корал любила свою семью. Особенно Рози, пусть ее хранит Владыка, где бы она ни была теперь. Он не мог поверить, что она столь хладнокровно использовала смерть дяди. Она и сама не могла в это поверить. Уткнувшись в широкую грудь друга, Корал разрыдалась. Впервые за двенадцать лет, прошедших со смерти ее старшей сестры.

Часть первая. Конец лета

Глава 1. Кари. Единорог и пегас

Кари задумчиво жевала булочку, сидя у большого валуна. Рядом свой кусочек, лежащий на плоском камне, аккуратно ела Шайли. Кари погладила свою любимицу. Маленькая, чуть больше откормленной крысы, четвероногая красавица с короткой шерстью цвета розового жемчуга откликнулась на ласку легким пощелкиванием. Кари откинулась на камень.

Внизу, в долине, контрабандисты, которых она вела в глубь Пустоши, сворачивали лагерь. Неприятные люди. Кари понимала, почему отец с ними никогда не работал. Вот только у нее выбора не было. Оставшись одна, решив уехать подальше отсюда, она очень нуждалась в дополнительных деньгах, и пришлось соглашаться работать с любыми клиентами. Шайли потерлась о ее колено, напоминая, что Кари не одна. Девушка благодарно ей улыбнулась, и миниатюрная лошадка побежала вдаль, прыгая по камням. Шайли с утра часто любила резвиться.

Сзади раздался скрип камешков. Значит, ее питомец сбежал не просто так. Рядом с девушкой на слегка нагретый восходящим солнцем камень присел Килан. Его бирюзовый шарфик был развязан. Этот человек, в отличие от других контрабандистов, всегда отличался превосходной воспитанностью, но почему-то пугал Кари больше, чем любой головорез в его шайке.

– Апельсинчик?

В руке контрабандиста как по волшебству возникла долька. Кари отрицательно покачала головой.

– Сколько нам еще идти до Капитула?

Девушка показала три пальца, потом разжала еще один.

– Я думал, осталось пару дней.

– Придется обогнуть плохое место, – пришлось ответить Кари. Она не любила говорить с чужаками, то есть со всеми, кроме отца и Шайли. Ну еще тети и ее детей.

Килан нахмурился.

– Может быть, лучше сэкономить время?

Кари покачала головой. Потом, видя, что контрабандист собирается сказать еще что-то, добавила:

– Место очень плохое. Обратно твои люди могут не дойти. Склад металла.

– Склад металла? Ну и что?

Девушка тихонько вздохнула. Этот человек не знал главных опасностей Пустоши.

– Металлы очень сильно вбирают яд Пустоши. Половина твоих людей выкашляет легкие уже через неделю.

Килан хмыкнул и съел свой апельсин.

– Когда ты его чистил? Если больше двух часов назад, лучше выплюнь и выкинь. Держи продукты только в свертках из плотной промасленной ткани. Воду только в деревянных флягах. Металл тут опасен! Я же предупреждала об этом перед выходом.

Контрабандист скривился и выплюнул полупрожеванную мякоть.

– Больше я сюда не пойду!

Кари согласно кивнула. Спустя две минуты молчания контрабандист ушел. А еще спустя минуту Кари услышала легкие щелчки Шайли. Та звала ее. Девушка поднялась и направилась в сторону звуков. Чуть в стороне от всех стоял один из компании Килана. Самый молодой из его команды, высокий, худой юноша, чуть старше Кари. Ей он показался странным, так как двигался не так, как другие контрабандисты. Более резко, дергано, без скрытой угрозы. Парень подкидывал камешки, аккуратно жонглируя тремя. Вот только он делал это без помощи рук. Камни просто летали перед ним в воздухе. Кари тихонько скрылась за камнями.

Отойдя от мага на несколько десятков шагов, Кари наклонилась и почесала маленький рог Шайли.

– Спасибо, милая. – Миниатюрный единорог с крылышками нежно защелкала в ответ.

* * *

Шайли была с Кари, сколько она себя помнила. Сначала в виде тряпочной кукольной лошадки, которую девочке сделала мама. Затем девочка захотела научиться летать, так у Шайли появились крылья. А потом девочка услышала от других детей легенду о чудесных лошадках-единорогах, и мама не отказала дочке, пришив пегасу еще и маленький рог.

Кари росла, а игрушка не менялась, только слегка выцвела и обтрепалась. Она даже пережила маму девочки. Именно тогда отец Кари начал брать ее с собой в Пустошь. Когда он водил по негостеприимной равнине караваны, то попутно объяснял дочке и ее игрушке все, что знал об этом суровом крае сам. Какие места лучше обходить стороной, как прятаться в камнях от ветра, если он дует со стороны бывшей столицы Империи, как хранить воду и еду. Множество всяких мелочей. Девочка это запоминала, а вечером еще и пересказывала Шайли у походного костра. Она вообще много разговаривала с куклой, как до того говорила с мамой.

Отец Кари смеялся, что скоро игрушка будет знать все тропы лучше него! А потом Шайли потерялась. То ли игрушку забрал кто-то из очередного каравана, посчитав тряпкой, то ли Кари была невнимательна и потеряла ее во время перехода. Но в один день девочка свою куклу не нашла. Она долго плакала, пока ее папа не сказал, что мама и Шайли всегда будут с ними, всегда будут смотреть из их сердец. А однажды и он умрет, однако всегда будет оставаться с ней.

Несколько дней спустя Кари впервые заметила крылышки, выглядывающие из-за небольшого камня. Это были крылышки Шайли. Маленький крылатый единорог с тех пор всегда сопровождал девочку в их походах по Пустоши. Кари не стала говорить о Шайли отцу, да и сама видела только отдельные части игрушки, ведь та постоянно пряталась от девочки. Но вот когда отца не стало и Кари ночью, сидя у огня, плакала навзрыд, она почувствовала робкое касание руки. И услышала тихий щелкающий звук, совсем такой же, как тот, что издавала ее мама, когда успокаивала плачущую дочку в далеком детстве.

С того дня миниатюрный единорог с крылышками больше не прятался от Кари, сопровождая ее везде и помогая самостоятельно водить первые караваны по Пустоши. Те из наставлений отца, что забыла девочка, помнила ее маленькая спутница, всегда вовремя подсказывая щелчками. Если бы не Шайли, Кари скорее всего не пережила бы свой первый год в одиночестве.

* * *

К следующему дню они вышли к северо-восточному концу паровой дороги. Она заканчивалась в небольшом городке, от которого до столицы было уже меньше двух дней пути. Кари вздохнула с облегчением, теперь можно идти просто вдоль двух металлических линий, которые ранее служили дорогой для страшных машин, созданных Одином. Раньше равнина Пустоши хоть и была пыльной и пустой, но иногда попадались небольшие островки деревьев и травы. Тут же не было ничего. Голая песчаная равнина, насколько хватало глаз.

По ее подсказке контрабандисты обошли городок, ныне ставший безымянным, по широкой дуге, выйдя к паровой дороге с юга. И, скрывшись в каменных голых холмах, устроили привал. Понимая, что контрабандист от нее не отстанет, она решила сразу разжевать все подробно. С обычными караванами паломников и торговцев, срезающих путь, чтобы не делать петлю на север, было проще. Они беспрекословно слушались проводников.

– Лучше сейчас отдохнуть, а потом быстро пройти участок до Капитула. Так близко к столице яд появляется всюду. Тут мы почти в безопасности, и можно передохнуть. А вот дальше будем двигаться очень быстро вдоль паровой дороги, – объясняла она Килану.

– Это не опасно? – уточнил лидер контрабандистов.

– Немного, зато для паровой дороги все участки спрямлялись, как и для имперских дорог того времени, поэтому можно много времени выиграть из-за отсутствия спусков и подъемов. Сегодня вечером и завтра утром лучше отдохнуть. Выходим в полдень.

Остальные, кряхтя и жалуясь, начали разбивать стоянку. Килан хмурясь осматривал горизонт, жуя свой апельсин. На сей раз тот был порезан, а не почищен. Кари, как всегда, уложила свои вещи чуть в отдалении. Ей не нравились эти мрачные люди.

Ближе к вечеру к ее костру подошли двое широкоплечих контрабандистов.

– Девочка, не хочешь развлечься, по-свойски? – У этого здоровяка не хватало пары зубов.

Кари только молча покачала головой. Здоровяк ругнулся и ушел сразу, а вот второй сперва улыбнулся. Это очень не понравилось девушке.

– Шайли, милая, последи сегодня за моим огоньком, пожалуйста, – тихонько прошептала Кари.

Ночью это и правда случилось. Кари разбудили легкие, едва слышные, щелчки Шайли. Она проснулась и сразу почувствовала, что за спиной кто-то есть. Широкая ладонь легла ей на лицо, закрыв рот и частично нос. Вторая бесцеремонно полезла под плотную блузку.

– Зря отказываешься, девочка, со мной тебе будет очень хорошо. – Голос был другой, слишком высокий, почти женский, значит, пришел тот, что улыбался. Шайли расслабилась, позволив руке контрабандиста скользнуть глубже под одежду, а затем сжалась в комок и резко выпрямилась. Затылок попал насильнику точно в нос. Раздалось сдавленное ругательство, и хватка ослабла.

Кари тут же вскочила рассерженной кошкой с торчащими во все стороны волосами, косички она на ночь расплетала. Контрабандист пытался встать, и девушка пнула его в открытое горло. Тот булькнул и затих. Кари наступила на гортань и принялась считать. На счете «двадцать» она наконец вздохнула сама. Потом взялась за пару своих верных керамбитов, с которыми никогда не расставалась. Металл, конечно опасен, но ходить безоружной тоже неразумно. Вот они и пригодились. Кари сегодня ночью предстояла кровавая, но нужная работа.

Отмыв руки от крови неудавшегося насильника, Кари перенесла свои вещи в другое место, поблагодарила Шайли и снова легла спать.

Наутро контрабандисты не досчитались одного из своих, зато над их костром на треноге для котелка висела удивительная композиция из окровавленных частей мужского достоинства. Больше к ней никто не приставал. Хоронить своего компаньона контрабандисты не стали, просто отнесли подальше от стоянки. А Килан, спокойно и меланхолично жующий цедру очередного апельсина, только сказал:

– Вот поэтому к девочке больше не лезть.

Следующее утро прошло спокойно, а дальше началась гонка. Как Кари объяснила еще раз, ветер вблизи столицы почти всегда дует от нее, защиты от яда Пустоши тут почти нет. Поэтому единственный способ хоть как-то себя обезопасить – идти максимально быстро. О ночном происшествии никто не заговаривал. Девушка понимала, в чем дело – головорезов Килан в любой канаве найдет сколько угодно, а вот опытного проводника через Пустошь ему сейчас взять больше негде. Впрочем, когда они будут расставаться на границе заброшенного края, лучше проявить большую осторожность. Если не сам Килан, то дружок насильника может попробовать отомстить.

Отряд, не останавливаясь, шел до глубокой ночи, жуя сухие пайки на ходу и запивая их водой из тяжелых толстых деревянных фляг. Два раза налетал сильный юго-западный ветер, несущий заразу от Капитула. Но Кари оба раза только приказала натянуть платки на лица и идти быстрее. Другой защиты тут на равнине не было. Лагерь разбили, отойдя с паровой дороги и миновав огромную деревянную повозку с маленькими железными колесами. Подходить к ней Кари строго запретила, ведь без особой необходимости к металлическим вещам так близко от древней столицы лучше не подходить. Один из контрабандистов с удивлением вытащил из-под только что расстеленного одеяла деревянную куклу с плохо нарисованным лицом.

– Рядом есть город или деревня?

Кари покачала головой.

– Скорее всего, прилетело из Капитула. Тут по всей Пустоши валяются всякие штуки из столицы.

– Но до нее идти километров тридцать? – удивился контрабандист.

– Скорее двадцать. Но это неважно, говорят, взрывом разнесло полгорода, – заметила девушка.

Тут подошел и заинтересовавшийся Килан:

– Если город, как ты говоришь, снесло напрочь, то зачем мы туда идем?

Кари посмотрела на него с удивлением. Также удивленно посмотрели на него некоторые из его людей, которые, видимо, ранее были в сердце Пустоши.

– Ты ни разу не ходил к столице.

Это был не вопрос. Однако контрабандист покачал головой. К его чести, он не выглядел смущенным, выставив свое незнание перед собственными подчиненными.

– Во-первых, часть строений неплохо уцелела, хоть и не очень много. В основном в юго-западных районах города. Во-вторых, под Капитулом была разветвленная сеть тоннелей. Уж не знаю, зачем они были нужны, но сохранились все подземные комнаты и коридоры отлично. Так же как и все подземные хранилища.

Килан задумчиво кивнул.

– Хорошо, нам нужно хранилище библиотеки Академии Одина. Была там?

Кари покачала головой.

– Я была в столице всего два раза с отцом. В основном караваны, идущие через Пустошь, обходят Капитул южнее. Там сохранился приличный каменный мост через Меридиан. Но Академию мы найдем без труда, отец как-то говорил, что она была вместо дворца у Одина и находилась прямо в центре города.

После этого Кари, как всегда, устроилась подальше от остальных, разведя маленький костерок. Разделив небольшой ужин с Шайли, девушка легла спать. Ей снились родители, которые смотрели на нее и улыбались. Мама Кари ласково пощелкала языком, и девочка, которой проводница стала во сне, радостно рассмеялась. Щелчки повторились, став тревожнее, и девушка проснулась. Шайли сразу же скрылась за камнями, а Кари заметила идущего к ней Килана. Было еще темно.

– Ты уже встала? Предлагаю выйти раньше, мы не хотим задерживаться в такой близости от Капитула после того, что ты рассказала о столице.

Девушка посмотрела на звезды, оценивая время, и кивнула. Показала два пальца, сообщая, что ей нужна пара минут на сборы, и начала быстро заплетать себе десять косичек, которые носила всегда, сколько себя помнила.

Через четыре часа они, идя вдоль паровой дороги, дошли до ее конца. Металл был покорежен, и стальные толстые пруты, по которым раньше двигались жуткие самоходные телеги, смотрели в небо, а рядом лежало огромное металлическое чудовище. Длиной более пятнадцати метров, выше Кари почти в три раза и широкое как дом. Темный металл слегка проржавел, напоминая запекшуюся кровь. Чудище лежало в десятках метров от дороги, смотря в небо огромной трубой, которую не смог бы обнять даже самый большой из громил Килана. Однажды, когда отец вел один караван вдоль побережья, они нашли на берегу выбросившегося кита. Еще живого, слабо шевелящего плавниками, но обреченного на гибель. Почему-то металлическое чудище Одина, которое раньше таскало за собой телеги, вызывало у Кари похожие эмоции былой мощи и неминуемой гибели. Маг, следующий инкогнито с контрабандистами, хотел было подойти ближе, но Кари схватила его за руку и покачала головой, напоминая, что к большим залежам металла лучше не приближаться без лишней нужды. Маг пожал плечами и отошел в сторону.

– Это неописуемо, – сказал Килан, не удержавшись и достав из сумки апельсин. Одну дольку он протянул Кари. – Последний.

Она кивнула и взяла дольку кисло-сладкого фрукта, выращенного на южном континенте. Ей тоже хотелось чем-то отвлечься от зрелища поверженного чудовища Одина.

– Город будет виден с этого холма, – она кивнула на довольно высокий гребень впереди.

– Я думал, паровые дороги ровняли, – удивился маг, все еще стоявший неподалеку. Кари кивнула ему и поманила всех за собой.

Когда они поднялись на вершину, стало понятно, из-за чего произошел разрыв дороги. Это был не холм, это был край огромного, но неглубокого кратера. Он простирался насколько хватало обзора, скрываясь за линией горизонта. А в середине кратера были видны порушенные постройки. Даже отсюда было видно, что город впереди основательно разрушен. Кари сказала те же слова, которые всегда говорил отец путникам, что прибыли впервые к краю этого кратера:

– Добро пожаловать в Капитул, столицу и жемчужину нашей Империи. Город бога-императора, хранилище его Воли и Знания.

Девушка криво ухмыльнулась, заметив круглые глаза Килана. Ей все-таки удалось удивить опытного главаря контрабандистов.