Kitobni o'qish: «Аврора и Сократ»

Анне-Катрине Вестли

Shrift:

Anne-Cath. Vestly

AURORA OG SOKRATES, 1969

AURORA I HOLLAND, 1970

Aurora og Sokrates and the following copyright notice:

Aurora i Holland and the following copyright notice:

Machaon®

* * *

Аврора и Сократ

Папа устроит всё

Аврора сидела в красных санках в гостиной на десятом этаже корпуса «Ц» в Тириллтопене.

Да, вдруг вы не знаете, где это – Тирриллтопен? Хорошо, я объясню вам. Тириллтопен – это пригород громадного города, да и сам он уже небольшой город. В нём стоят большие дома и магазины, хотя самое замечательное, что сразу за его высокими домами начинается лес. И если вы пойдёте по одной из лесных дорожек, вам непременно повстречается дом, который стоит здесь один. Кроме, конечно, сарая для дров, наружной уборной и хлева, в котором живут корова Роза, её сынок Бычок и пять куриц. В доме живут бабушка, взрослые – мать с отцом – и их дети: Марен, Мартин, Марта, Мадс, Мона, Милли, Мина и ещё Мортен. Мортена раньше звали Малышка Мортен, но теперь уже не зовут: он пошёл школу.

Вот общая картина.

Да, а те красные санки, в которых сидит Аврора. Откуда они взялись? Вы думаете, их купили в Тириллтопене?

Ничего подобного! Их купили в Бесбю ещё до того, как Аврора на Рождество гостила у бабушки, то есть у мамы отца – Аврора называла её папиной бабушкой, чтобы отличать от бабушки, которая жила со своей большой семьёй в лесном доме у Тириллтопена.

Красные санки Аврора считала самым дорогим, что у неё было, и она каталась на них не только на улице, но и дома.

Маленький брат Авроры, Сократ, тоже очень любил санки.

Правда, ещё больше он любил Лужицу, маленькую пожилую даму, которая жила у папиной бабушки. Ведь та была в своём доме совсем одна, и Лужица тоже была на целом свете совсем одна, и поэтому они решили, что Лужица будет жить у папиной бабушки и так будет лучше им обеим. Сократ считал то же самое: ведь с Лужицей так интересно играть. Единственное, что ему не нравилось, – её нельзя было взять домой в Тириллтопен, но всё-таки хорошо, что она у него была.

Санки Авроры привязывали на крышу маленькой синей машины и таким образом привозили в Тириллтопен. А вот Лужицу привязывать на крышу было нельзя. Она оставалась в Бесбю и жила у папиной бабушки.

Всё это Авроре не нравилось. Дела семьи Теге в Тириллтопене в то время складывались не очень хорошо. Сократ всё время болел, папа считал всё, что происходило в мире, ужасным, мама сильно уставала от своей работы в конторе, а Аврора боялась всего на свете, потому что её учили бояться всего на свете.

Аврора часто сидела с папой, когда он слушал по радио новости. Папа считал, что она рядом с ним играет, но на самом деле она тоже слушала радио и иногда до того пугалась, что убегала к Пуфику и утешала его.

Но потом они уезжали в Бесбю и оказывались в другом, старом папином мире. Аврора жила в старой папиной комнате, где он спал маленьким. В Бесбю она ещё подружилась с мальчиком, которого звали Малышом. Хотя он не был таким уж маленьким, а гораздо больше её и берёг обрезок от корня дерева, который называл Щепкиным.

Аврора тоже крепко подружилась с Щепкиным, хотя в отличие от Малыша не понимала того, что Щепкин ей говорил.

Так всё продолжалось какое-то время, пока семья Теге снова не переехала в Тириллтопен. Авроре казалось, что она никуда из него и не уезжала, а оставалась всегда, и всё, что происходило с ней в Бесбю, теперь считала сказкой, которую когда-то где-то и от кого-то слышала. Хотя она всё-таки в Бесбю какое-то время жила. Иначе откуда у неё санки, в которых она сидела и глядела на папу, получившего сегодня сразу два письма. Папа сидел и озабоченно их читал.

– Почему всё должно происходить в одно и то же время? – говорил он. – Вот в этом письме мне сообщают о дне, на который назначена защита моей диссертации, а в другом предлагают прочитать лекции по древней истории. Профессор, который должен был их прочитать, уезжает на полгода, и я, видите ли, должен его заменить. Я и так занят повыше крыши, хотя приглашение мне всё-таки нравится.

– Ты ведь знаешь о древней истории всё, – сказала Аврора.

– Ну, далеко не всё, – возразил папа, – и надеюсь, день, когда я это скажу, никогда не наступит. Чтобы прочитать лекции честно, придётся поработать. Хотя и деньги пришлись бы нам очень кстати.

– Да… – протянула мама задумчиво.

– Что такое? У тебя есть возражения? – спросил папа.

– Я вот сижу и думаю, как мы будем жить?

– Может, мама, ты будешь дома? – спросила Аврора.

– Я? А что ты думаешь, Эдвард? Проработать столько лет, чего-то добиться в своей профессии, а потом взять всё это и бросить!

– Понимаю, – сказал папа. – Но я всё устрою. Ведь есть же масса детских садов и яслей. Раньше я как-то об этом не думал, мы и так справлялись, и Сократик был ещё маленький, а теперь мы можем что-нибудь поискать, порасспрашивать.

– Я могу играть с Сократиком возле дома и ждать тебя, – предложила Аврора. – Он меня слушается.

– Нет, ничего из этого не получится, – сказал папа. – Возможно, ждать придётся слишком долго. Сократику надо менять одежду, а если он простудится, с ним вообще нельзя гулять подолгу. Не забивайте этим себе голову. Папа завтра же всё устроит. Утро вечера мудренее.

Он сказал это так небрежно, будто ничего легче на свете не было, и Аврора тут же обо всём этом забыла, но вечером, когда папа с мамой решили, что она уже спит, она услышала их разговор. Сначала они говорили друг с другом как обычно, тихо, но потом вдруг мамин голос зазвучал звонче, а папин – резче. Аврора лежала широко раскрыв глаза и слушала. Под конец они заговорили так громко, что она слышала каждое слово.

– Тебя, что же, в самом деле устраивает, чтобы она слонялась возле дома и ждала нас? Как раз это тревожит меня больше всего.

– А ты, ты серьёзно думаешь, что я откажусь от работы в университете?

– Ну конечно нет, – говорила мама. – Это же ясно как день, должна бросить работу я. После стольких лет, когда она становится по-настоящему увлекательной.

– Я не говорил ничего подобного. – Голос папы зазвучал раздражённо. – Я сказал только, что всё устрою и наши дети ни в чём нуждаться не будут. Вот что самое главное. Мы найдём решение, которое устроит нас всех. И нечего кривить лицо при каждом моём слове! У меня, естественно, возникает желание заняться чем-то иным, кроме стирки пелёнок.

– Ну, конечно, я вообще больше не скажу ни слова.

Так и случилось. Больше не прозвучало ни звука, что было ещё хуже. Казалось, злые слова заметались между стенками квартиры ещё быстрее оттого, что никто их не произносил. Они словно зависали в воздухе так густо, что стало трудно дышать. В конце концов Аврора всё же заснула, но проснулась она по-прежнему безрадостная.

У неё словно что-то сжалось внутри, словно она чего-то боялась. Она с замиранием сердца ждала, когда мама что-нибудь скажет. Но мама по-прежнему хранила молчание. Хотя по-особому. С Авророй и Сократом она разговаривала как обычно, но папе не говорила ничего; её взгляд всё время словно бы был устремлён вдаль. Пакет с бутербродами для себя она уложила сама и очень быстро ушла, захлопнув за собой дверь. Папа тоже очень торопился, убирая постели, и даже как следует не попрощался с мамой.

Аврора пошла к Сократу. Он в отличие от других вёл себя как обычно. Или всё-таки немножечко по-иному?

Он словно знал, что Авроре не по себе, потому что много раз похлопал её ручкой по голове, говоря:

– Соккат любит Ауоу, любит Ауоу.

– Мама с папой раздружились сегодня, – стала рассказывать ему Аврора, – и, наверное, из-за нас, Сократик. Ведь если бы у них нас не было, они бы друг с другом дружили, ездили бы в город, много работали и получали бы много денег. И тогда папа не стирал бы пелёнки, хотя и сейчас он не стирает их больше прежнего, ты ведь ведёшь себя очень прилично, если мы не гуляем слишком долго и ты не капризничаешь. А так-то ты ведёшь себя хорошо… Ты, Сократ, помнишь сказку о Гензеле и Гретель?

– Мммммммм, – замычал Сократ и сжал её голову ручками изо всей силы.

– Понимаешь, у них было так мало еды, что жена сказала мужу: хоть бы они ушли в лес и там бы, в лесу, остались…

Аврора прекрасно понимала, что у них в доме всё было по-другому, но она была так расстроена, что всё время думала об этой сказке, такой интересной и в то же время печальной.

Поэтому, когда папа спросил её, не хочет ли она погулять с Сократом, она тут же согласилась и кинулась одеваться. Папа одел Сократа.

– Ты будешь катать его в меховом мешке в коляске? – спросил он.

– Нет, мы поиграем с санками, – сказала Аврора.

– Ну хорошо, – согласился папа. Он надел на Сократа вязаные шерстяные штаны и укутал его в длинный шарф, так что Сократ стал походить на большой шар, который можно было бы в любой момент покатить.

Но Сократ не покатился, а поехал на лифте вместе с Авророй и с санками вниз.

Аврора очень хорошо знала, что ей делать. Они пойдут по лесной дорожке, как в сказке, далеко-далеко, и тогда мама с папой опечалятся из-за того, что Аврора с Сократом у них пропали.

Аврора поспешила усадить Сократа в санки. Надо ведь было уехать со двора до того, как папа съедет вниз, но тут Сократ шлёпнулся с санок на землю, так что ей пришлось действовать осторожнее.

– Ложись в санки и гляди перед собой на дорожку, – сказала Аврора, и, что было удивительно, Сократ её послушался. Ему, наверное, нравилось смотреть, как быстро под ним убегает назад земля.

Когда они прошли так какое-то время, им встретился школьник. Это был Мортен, тот самый из лесного дома, который бил в маленький барабан. Он знал Аврору, и Аврора знала его, но они друг другу ничего не сказали. Мортен был ужасно стеснительным и первым с маленькими девочками, когда встречал их на дороге, не заговаривал.

И они прошли мимо друг друга, не обменявшись ни словом.

Когда Мортен пропал из вида, Аврора убедилась, что зашла уже далеко. И Сократу надоело ехать в санках. Теперь он хотел идти пешком и двигался медленно. Он проходил один метр, потом поворачивался и поднимал с дорожки какую-нибудь льдинку.

Или он начинал толкать санки, из-за чего они всё время останавливались поперёк дорожки.

– Ох, как же трудно с тобой бежать из дома! – сказала Аврора. Она уже не видела позади свой корпус «Ц». Даже если вставала, чтобы стать выше, на цыпочки. Сзади видны были только деревья, и стояла страшная тишина. – Садись-ка обратно в санки, Сократ! – сказала она, чтобы заглушить своим голосом тишину.

Она всё тянула и тянула санки. К этому времени папа уже должен был обнаружить пропажу детей. Сократ тихо и смирно сидел в санках, но, когда Аврора кинула на него взгляд, она сразу увидела, что он потерял варежку. И её нигде не было видно. Маленькая ручка Сократа покраснела и стала холодной.

– Ах, Сократик, – сказала ему Аврора, – ты не должен так делать. Вот тебе моя варежка.

Варежка Авроры оказалась тёплая и сухая, и она Сократу очень понравилась. Аврора сунула одну свою руку в карман и тянула санки другой, что было нелегко: Сократ, хоть и маленький, вместе с санками весил немало. Пришлось Авроре спустить один из рукавов свитера на руку, чтобы тянуть санки обеими руками.

Они уже далеко зашли в лес, когда увидели впереди одинокий дом. Только бы бабушка была дома, тогда к ней можно было бы зайти и погреться, прежде чем продолжать путь.

Аврора осторожно приблизилась к дому. Может, там никого нет? Из печной трубы шёл дымок, и из-за изгороди послышался лай. Это сторожила дом Самоварная Труба, а вскоре на порог вышла и бабушка.

– Нет, что я вижу! Кто же это отпустил гулять маленьких одних? – сказала бабушка. – Пожалуйста, заходите! Скоро, наверное, вас догонит и Эдвард?

– Нет, – возразила Аврора. – Он не знает, что мы здесь. Мы сбежали из дома.

– Боже мой, – сказала бабушка и взглянула на Аврору. – Вы сбежали с Сократиком? Тогда вам здесь самое место. Я совершенно одна, мать семейства уехала в город, а вся молодежь сейчас в школе.

Бабушка усадила Сократа к себе на колени, прижала, согревая его, к себе и сняла с него верхний свитер. Сократ очень обрадовался. Он сидел и помахивал рукой Самоварной Трубе. Он точно считал, что бежать из дома очень забавно, да и Аврора, как кажется, думала то же самое. Единственное, что её тревожило, – папа наверняка ужасно огорчится при мысли, что никогда больше их не увидит.

Бабушка тут же стала готовить вафли, а Сократу дала поиграть старыми кубиками Мортена. Аврора сидела, разговаривала с Самоварной Трубой и глядела на бабушку.

– У вас ведь дома нет телефона? – спросила бабушка.

– Нет, – сказала Аврора.

– Не знаю, что делать, – пожаловалась бабушка. – Я не могу уйти из дома. Вот-вот Роза родит телёнка, и я не могу оставить её одну.

Конечно, она не могла уйти, и Аврора отлично её понимала. Когда они немного поели, из школы пришла Марта, и бабушка ей сказала:

– Я вот что тебе скажу. Будь послушной девочкой и проводи детей домой, но не бросай их, пока не убедишься, что у них дома кто-нибудь есть.

– Ну, конечно, конечно, – сказала Марта, большая, белокурая и очень умная девочка. Аврора не побоялась бы отправиться с ней куда угодно.

Бабушка тут же принесла толстое шерстяное одеяло, в которое завернули Сократа и посадили его в санки.

Впрочем, Марта недолго их провожала, очень скоро они встретили на дороге папу.

Он уже наигрался в детектива, побывал в магазине и вообще по Тириллтопену погулял. Наконец он вернулся к корпусу «Ц», везде расспрашивая ребят, не видели ли они где-нибудь Аврору. Наконец он обнаружил на снегу след от санок, ведущий к лесной дорожке. Пройдя по ней совсем немного, папа нашёл маленькую варежку и узнал в ней варежку Сократа. Тут он очень обрадовался, но, когда встретил детей, идущих по дорожке домой, рассердился ужасно. Во всяком случае, голос его звучал грозно.

– Где вы были? – спросил он.

– Мы решили уйти в лес и не возвращаться домой, – сказала Аврора, – но потом встретились с бабушкой, и она сказала, что ты будешь из-за нас очень расстраиваться, и отправила нас с Мартой домой.

– Огромное тебе, Марта, спасибо, – сказал папа. – Передавай от меня привет бабушке.

– Бабушка сказала, что она не может уйти из дома. Роза должна скоро принести телёнка, – сообщила Аврора.

– Вот как? – сказал папа. – Тогда я надеюсь, нам сообщат, когда он появится, и мы, Марта, непременно придём к вам и на него посмотрим.

– Ну, конечно, – сказала Марта. Она повернулась и пошла домой, а папа сказал:

– Как же, Аврора, ты меня напугала!

Но она ничего не стала объяснять папе. Она держала его за руку и рассказывала самой себе о том, как мама с папой поссорились… Может, они могли бы снова подружиться друг с другом, если бы Аврора с Сократом стали бы жить в лесу?

Правда, вслух она ничего не сказала, хотя папа будто её мысли подслушал.

– Мы с мамой найдём выход из положения, – сказал он. – Так что не бойся! Сейчас мы отправимся в детский сад и поговорим с его директрисой.

В детском саду они встретили множество детей, которые играли перед домом и внутри, лепили игрушки из глины и строили домики из картона.

– Сократик мог бы многому здесь поучиться, – сказал папа, – да и ты тоже, Аврора.

После недолгого разговора директриса детского сада смущённо сказала:

– Я бы с удовольствием приняла их, но свободных мест нет. И очередь из желающих записаться длинная. Мы не можем помочь всем, как бы этого ни хотели.

– Понятно, – ответил папа, – а какие у вас планы на следующий год?

– Ещё не ясно, но я не могу ничего обещать.

Папа заметно сник и задумчиво шёл рядом с Авророй.

– Ты расстроился? – спросила она.

– Ну, не так сильно. Главное, чтобы вы не убегали из дома, а с остальным мы справимся.

– Мы играли в Гензеля и Гретель из сказки братьев Гримм, – сказала Аврора, – но пришли не к ведьме, а к бабушке и полакомились у неё вафлями.

– Ага, – сказал папа. – Я представляю себе…

Аврора с волнением ждала, когда придёт мама. Неужели она опять будет молчать и разговаривать только с ней?

Но нет, мама вела себя как обычно и приветливо разговаривала со всеми.

Они с папой не заводили серьёзного разговора, пока не убедились, что Аврора заснула.

– Сколько раз в неделю ты будешь отлучаться в университет? – спросила мама.

– Три раза в неделю.

– Тогда нам понадобится постоянная помощь.

– Но не на каждый день, – сказал папа. – В те дни, когда я не буду ходить в университет, я буду делать бо́льшую часть домашней работы.

– Придётся искать человека, который бы понравился детям.

– Дай мне на поиски один день, и я что-нибудь придумаю.

– Может, меня отпустят с работы? – сказала мама. – Ты за день справишься?

– Думаю, что да.

На следующий день с утра папа уехал в город, а мама осталась дома. Аврора помогала ей во всём, и в квартире был наведен порядок в точности такой же, как при папе. Он долго не возвращался, а когда наконец приехал, надел тяжёлые рантовые сапоги и снова исчез из дома.

Но к обеду он всё же вернулся и сказал:

– Ну вот, кажется, мы нашли выход из положения. Два дня в неделю к нам будет приезжать дядя Бранде, а на третий день будет выручать бабушка. То есть в хорошую погоду малыши будут проводить весь день в доме у бабушки и оставаться у неё, пока мы их не заберём. Дяде Бранде очень пригодятся денежки, которые он будет у нас зарабатывать, но он может выделить нам только два дня.

– Да, конечно, – сказала мама, – но бабушка? Разве она не может заниматься детьми каждый день или все три дня?

– Увы, нет. Она занята ужасно, – сказал папа и улыбнулся. – Два раза в неделю она уезжает в город и чем-то там особенным занимается. Ну и потом, она ухаживает за своими животными.

– М-да, – сказала мама. – Во всяком случае, дети привыкли к ним.

– Правда, такой распорядок – только на лето. А потом на следующий год нам придётся как-то выкручиваться.

– Каждому году его забота, – мудро заметила мама.

– Согласен, – сказал папа и с лёгкостью подбросил маму в воздух.

– И нам с Сократиком не придётся убегать из дому, – добавила Аврора.

Бабушка в корпусе «Ц»

И вот наступил вторник, который для Авроры больше не был вторником, отныне он назывался для неё бабушкиным днём. Первый бабушкин день прошёл отлично. Погода стояла прекрасная, и папа, прежде чем отправиться в город, прошёл вместе с Авророй и Сократом на санках до самого лесного дома. Сократ путешествовал по двору, а Авроре на этот раз удалось взглянуть на тёлочку Розы. Но она также пообещала бабушке пообщаться с Бычком. «Он ведь привык быть единственным телёнком у своей мамочки, – говорила бабушка, – а тут вдруг у него появилась маленькая сестрёнка».

Бычок, как показалось Авроре, стал по сравнению с последним разом, когда она его видела, ещё громаднее. Но он, по мнению бабушки, по-прежнему вёл себя как телёнок, и Аврора бабушке верила. Аврора также кормила кур и ещё играла с Самоварной Трубой: Мортен ведь пошёл в школу, и в первую половину дня Самоварная Труба скучала.

В следующий бабушкин день Сократ простудился, и папе в Тириллтопене пришлось пройтись к красной телефонной будке и позвонить в лесной домик.

К счастью, телефонную будку на этот раз никто не обидел, и папа объяснил бабушке, что в этот день Сократ приехать не сможет.

– Я сей же час приду к вам, – сказала бабушка по телефону.

– Это хорошо, я могу немного подождать и успею поговорить с вами перед отъездом.

Отлично, это бабушку устроит. Она собралась и отправилась в Тириллтопен.

– А это неплохо – снова пойти на работу, – говорила она самой себе. Она ведь хоть и много занималась хозяйством в семье папы, мамы и восьмерых детей, но вот выходить из дома на работу в другое место ей не приходилось с тех самых пор, как она работала дояркой, то есть много-много лет назад. Пока она шла по лесу, бабушка чувствовала себя отлично и была в прекрасном настроении. Она знала на дороге почти каждое дерево, мимо которого шла, но, когда она вышла из лесу, миновала магазин и приблизилась к корпусам на Брусничной улице, она сразу же стала серьёзнее.

– Ну и что, – сказал она самой себе. – Чего мне бояться?

Она прошла побыстрее к корпусу «Ц», но, когда вступила в его подъезд, остановилась и немного подумала. Она увидела перед собой лифт и чуть поодаль лестницу. Аврора и Сократ жили на десятом этаже, и хотя бабушка двигалась довольно уверенно, взбираться по лестнице ей как-то не хотелось, она бы на ней наверняка запыхалась. А к лифту она не привыкла. Или, сказать по правде, она никогда ещё на лифте не ездила. Она стояла и долго смотрела на дверь лифта. И тут кто-то из неё вышел – ведь в корпусе жило много людей и многие из него выходили. Вот только бы кто-нибудь догадался войти в него. Папа Авроры уже наверняка стоял и ждал её. Ей надо было заранее договориться с ним, чтобы он ждал внизу, но она как-то, пока говорила с ним по телефону, об этом не подумала.

Бабушка несколько раз подходила к лифту, и один раз до того расхрабрилась, что даже его открыла, но войти внутрь побоялась. Вдруг он поехал бы, а она не успела бы убрать ногу? Бабушка сделала широкий шаг назад, лифт щёлкнул и умчался.

Немного погодя он снова спустился со множеством народу, торопящегося на работу. Потом снова взмыл вверх. А бабушка осталась внизу. Наконец через большую дверь в вестибюль вошла женщина. Она поспешила к лифту и быстро нажала кнопку вызова. Судя по всему, она очень спешила.

– Он что, долго не приходит сегодня? – спросила она. – Я сегодня совсем припозднилась.

– Нет, он уже приезжал несколько раз, – сказала бабушка.

– Понятно, вот он и пришёл. Поезжайте первая, пожалуйста, вы уже давно ждёте.

– Нет-нет. Я ещё не хочу…

– Понимаю вас, – сказала женщина и подтолкнула бабушку внутрь. А потом быстро вошла сама и спросила: – Какой вам этаж?

– Десятый, – ответила бабушка, – но я не тороплюсь, я могу подождать, а вы поезжайте одна.

– Мне всё равно на восьмой, – сказала женщина, – так что всё в порядке.

Она нажала кнопку с цифрой восемь, и лифт тронулся. Бабушка встала лицом в угол и закрыла глаза руками.

– Вам плохо? – спросила дама.

– Нет-нет, – сказала бабушка и замотала головой. – Я просто не привыкла ездить в лифте.

– Но это же просто, – сказала дама. – Нажмите на кнопку. Если вам нужен десятый этаж, нажмите кнопку с цифрой десять.

И тут лифт остановился, дама вышла на восьмом этаже, который был ей нужен, а бабушка осталась одна. Нет, она не шевельнётся ни за что на свете! Если она побежит по кабинке к тем кнопкам, лифт точно упадёт вниз. Так она на восьмом этаже и стояла. А это было высоко, и падать пришлось бы долго. Нет, ни за что! Она не двинется с места! Бабушка так и стояла в своём углу. Но вот дверь открылась, и внутрь вошли мужчина и дама. Они слегка кивнули бабушке, нажали кнопку, и лифт отправился вниз.

– Я так и думала, – сказала самой себе бабушка. – Мы сейчас упадём!

Лифт, однако, не упал, он спускался спокойно и плавно, и они снова оказались на первом этаже. Бабушка не двигалась с места. Её ноги отказывались идти. Они не выходили из лифта, хотя это было единственное, чего хотела бабушка.

А даме, с которой бабушка спускалась на лифте вниз, вдруг показалось странным, что бабушка по-прежнему стоит в своем углу. Она снова заглянула в лифт и спросила:

– А вы, случайно, не больны?

– Нет-нет, – ответила бабушка, – я просто не умею ездить на лифте, а доктор, у которого я лечусь в Тириллтопене, сказал мне, чтобы я не бегала по лестницам. Вообще-то мне нужно на десятый этаж.

– Я вас до него провожу, – сказала дама. – А ты иди, – сказала она своему мужу, – я тебя догоню.

Она довезла бабушку до десятого этажа, и бабушка пожала ей руку и поблагодарила её, как только могла.

– Я так вам обязана!

И она вышла из лифта. Ноги снова слушались её и передвигались, куда она хотела. В коридоре её уже ожидала Аврора и дежурила, папа сказал ей, чтобы она проводила бабушку, ведь та, наверное, не знала, в какую дверь ей идти.

– Вот я, здесь! – воскликнула Аврора. – Папа уже ждёт нас.

Папа стоял в пальто и ждал их, собираясь идти.

– Хорошо, бабушка, – сказал он. – Аврора знает, где стоит микстура от кашля, если Сократику она понадобится, а если будет нужно ещё что-нибудь, спрашивайте её, а я должен бежать, уже опаздываю.

Когда папа ушёл, бабушка уселась на кухонную табуретку.

– Вы не заболели? – спросила Аврора.

– Нет-нет, – сказала бабушка. – Но я перепугалась до смерти.

– На вас кто-то напал? – испуганно спросила Аврора.

– Нет-нет, – ответила бабушка. – Я проехалась в лифте, а до этого никогда в нём не была.

– Понятно, – сказала Аврора. – Но к лифту можно привыкнуть. Надо только проехать на нём много раз. Я сама так и сделала и теперь не боюсь ездить в нём совершенно одна.

– Ты думаешь, это поможет? – спросила бабушка.

– Поможет.

В это утро лифт корпуса «Ц» потрудился на славу. Он ездил вниз и вверх много раз, а в нём стояли Аврора с бабушкой, и никто из них не прятался по углам. Под конец Аврора предложила:

– А теперь, бабушка, поезжайте на нём самостоятельно!

– Нет-нет, я не смею.

– Вы сможете. Поезжайте на пятый этаж, а там впустите в лифт меня.

Бабушка опять осталась в лифте одна и испугалась, примерно как раньше. Она уже направилась в свой привычный угол, но на полпути выпрямилась и нажала кнопку. Она съехала вниз на первый этаж, а потом поднялась на пятый за Авророй.

– Ну вот, у вас получилось, – сказала Аврора. – Теперь вы самая ловкая из всех бабушек.

Когда они поднялись на десятый этаж, там уже стояли несколько человек и дожидались лифта.

– Как хорошо, что вы приехали, – сказали они. – Иначе мы бы никогда не поймали лифт. Мы ждали и дождаться его не могли.

– Вот как? – сказала бабушка. – А куда вам надо?

– Нам надо вниз.

– Сейчас я вас отвезу.

Люди немного удивились, но ничего не сказали. Бабушка стояла выпрямившись, как генерал на поле боя. Потом она нажала на нужную кнопку, и они съехали вниз.

– Большое вам спасибо, – поблагодарили её люди.

– Не стоит благодарности, – ответила бабушка и снова умчалась на десятый этаж.

– А сейчас пойдём к Сократику! – предложила Аврора.

– Пойдём, – со вздохом сказала бабушка, потому что в эту минуту ей больше всего хотелось стать лифтёром, а не детской нянькой. Но с этим она ничего поделать не могла.

– Вам бы лучше снять рантовые сапоги, – сказала Аврора, когда они вошли в квартиру.

– Да, пожалуй. Ваши полы не привыкли к такой грубой обуви.

– И ещё те люди, кто живут под нами, – добавила Аврора. – Они могут подумать, что кто-то ходит по их головам. Вы принесли тапочки?

– Нет, но я обойдусь и без них, – сказала бабушка. – Похожу в своих толстых носках.

Она сняла сапоги, поставила их в ванную комнату и заскользила по полам в своих толстых носках так тихо, что никто бы не подумал, что она вообще находится в квартире. Бабушка сняла с себя не только сапоги. В её доме в лесу сильно сквозило, дом был старый, и бабушка привыкла надевать на себя сразу две вязаные кофты, здесь же в квартире и без них было слишком жарко.

Но не успела она стянуть с себя одну кофту, как тут же заторопилась к двери на балкон и выглянула наружу.

– Вы что-то ищете, бабушка? – спросила Аврора.

– Нет-нет. – Я просто ещё не научилась у вас дышать.

Бабушка не привыкла к тёплому и сухому воздуху корпуса «Ц» и время от времени подходила подышать свежим воздухом у двери на балкон. Но на балкон она хотела заглянуть ещё по одной причине. Теперь, оказавшись на десятом этаже, ей было интересно попробовать взглянуть на Тириллтопен с такой высоты. В первый раз, оказавшись на балконе, она увидела только небо, но во второй ей удалось кинуть взгляд вниз на ель, которая отсюда казалась маленькой.

– Ой, какая она маленькая! – пробормотала про себя бабушка.

Она снова взглянула вниз и отшатнулась. И прошло какое-то время, прежде чем она осмелилась подойти к перилам. Она постояла немного, закрыла глаза и осторожно перегнулась за край. «Неужели я посмею», – сказала она, открыла глаза и посмотрела… Ей казалось, будто она летит – всё вниз и вниз.

– Ой как страшно! – воскликнула бабушка и заскочила обратно в комнату.

– Вы чего-то испугались? – спросила Аврора.

– Нет, – ответила бабушка, – но у меня появилось желание прыгнуть вниз, хотя я этого и не хотела.

– Тогда вам не стоит ходить туда. А если вам захочется подышать воздухом, зайдите в мою комнатку и немного приоткройте окно.

Вообще-то кроватка Сократа стояла в Аврориной комнатке, но теперь он болел и лежал в спальне мамы и папы, чтобы они могли быстро услышать, когда он заплачет.

Сократ сидел в своей кроватке и кричал:

– Соккат пить!

Бабушка была на кухне и налила апельсинового сока в бутылочку. Правда, она торопилась и забыла, что пол в квартире был намного более гладким, чем у неё в доме. Поэтому её носок заскользил, и она вмиг растянулась на полу. Хорошо ещё, что на бабушке было много одёжек и она почти не ударилась.

– Я, кажется, не сломала ни одной косточки, – сказала бабушка и стала ходить осторожнее, особенно на поворотах.

– Вы не будете против, если я пойду погуляю? – спросила Аврора. – Что-то мои санки заскучали.

– Иди сходи, милая, – сказала бабушка. – А я посмотрю за Сократиком.

– А можно я покажу вас Нюсси и Бритт-Карен, если увижу их.

– Почему бы и нет.

И Аврора выскочила на улицу, а бабушка немного поговорила с Сократом, а потом снова зашла в гостиную. Она хотела там кое-что испытать. И думала об этом с тех самых пор, как зашла в квартиру, но ничего не говорила Авроре. Её интересовало пианино. В лесном домике пианино не было. Бабушка долго стояла перед инструментом и смотрела на него. Крышка была откинута, и клавиши словно бы ждали, когда бабушка ударит по ним. Она наложила указательный палец на одну клавишу и медленно надавила на неё, так что пианино не отозвалось никак.

– Гм, – сказала бабушка, – что-то оно не хочет со мной разговаривать.

Как же роскошно выглядит пианист, который сидит и играет на своём инструменте обеими руками, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на свои пальцы, свободно перебирающие клавиши. Бабушка положила обе руки на клавиатуру, и пианино произвело сразу много различных звуков.

И тут в дверях появился маленький мальчик. Это был Сократ. Он вылез из своей кроватки, стоял голыми ножками на полу и смотрел на бабушку.

– Соккат игает… – сказал он.

– Ага, – сказала бабушка. – Мы с тобой сейчас будем играть, как они говорят, «в четыре руки».

Она посадила Сократа к себе на колени и сделала это не очень-то осторожно. Он словно бы лёг на клавиши, и тогда бабушка тоже набралась храбрости. Такого множества звуков в одно время пианино никогда ещё не издавало. К тому же Сократ запел заодно с пианино, и бабушка тоже стала выводить мелодию без слов. Оба музыканта сохраняли серьёзность на лицах и веселились вовсю. Поэтому они ничего, кроме себя самих, не слышали. Тут же послышался стук в стену, и в дверь зазвонили один раз, потом два раза и потом три, пока они не сделали в своей игре паузу и не услышали наконец звонок.