Kitobni o'qish: «Сезон водоворотов»

… Год прошел как в тумане. Иногда меня накрывало так, что казалось – не выплыву. Пандемия пожирала с косточками и не таких, как я. Но наступил перелом в схватке, тень банкротства стала бледнеть.

До полной победы еще было далеко, и я укатила на море, чтобы проветриться перед следующим рывком и хоть немного прийти в себя.

Прикрывшись очками, я сидела в открытом кафе на пляже, наслаждалась покоем, морским пейзажем и шепотом волн. Налоговые и аудиторские проверки, текучесть кадров, кризис, непогашенные кредиты – все отдалилось, как в перевернутом бинокле.

Незаметно в голову стали забредать обрывки романсов и стихов. Откуда-то даже всплыл «синий берсез океана». Насколько я помнила, берсез – это колыбельная. В общем, в меня потихоньку вливалась жизнь.

Заказ сделала соответствующий настроению: бокал Пино Гриджио, филе судака под ореховым соусом и мороженое – гулять так гулять!

Сойер – мелкий трехлетний пинчер, зловредный пес, мой компаньон, спал на соседнем стуле.

Собаку я завела по совету давней и единственной подруги Инги. Это она произнесла пророческие слова: «Хоть кто-то тебя будет встречать с работы». Уж что-что, а встречать Сойер умел: с визгом выкатывался мне под ноги каждый вечер, падал на спину и требовал почесать пузо.

Собака и мое рекламное агентство «Эксклюзив» – это и есть моя жизнь, моя любовь и крест.

Утомленная чужим праздником, официантка принесла вино, я отпила из бокала, перешла в другое измерение и не сразу поняла, что звонит мой телефон.

– Ася, – кричала в трубку моя помощница Валюшка, – Ася, нас выселяют! Эта стерва пришла и как ни в чем не бывало заявила, что расторгает договор с нами, она, видите ли, выставляет офис на продажу!

Я поморщилась от резкого голоса своей помощницы и нехотя вернулась в реальность.

Валюшка имела в виду нашего арендодателя, Наталью Павловну Ухватову.

Надо сказать, Наталья Павловна вредностью могла соперничать с моим псом. Она отравляла людям жизнь без всякой необходимости, что называется из любви к искусству.

Одна из наших общих приятельниц на какой-то вечеринке разболтала мне историю трех удачных замужеств Натальи и еще более удачных разводов. С помощью хорошего адвоката Ухватова отсуживала у супругов недвижимость, и теперь сдавала ее в аренду.

Два года назад мы договорились с ней об аренде офиса с последующим выкупом.

Выкупить помещение мне никак не удавалось, потому что каждые полгода цена на него росла. Я оказалась в роли пловца, который на середине реки понял, что не рассчитал силы.

Отказываться от помещения, за которое я уже выплатила большую часть суммы, я не могла, выкупить – не получалось, но и терпеть выходки Натальи тоже не было больше никаких сил. Нужно было что-то предпринять, что-то, что поставило бы точку в этой истории. Бессонными ночами я с ужасом гнала от себя желание убить эту змею.

– Валюша, не заходись, – попросила я в трубку. – В первый раз, что ли? Я перезвоню.

Состояние блаженного покоя испарилось без остатка. Сделав несколько глубоких вдохов, я набрала Ухватову.

Есть такой жанр народного творчества – страдания. Так вот Наталья была профессионалом в этом жанре.

Услышав мой голос, она сразу заныла, что управление недвижимостью совсем подорвало ей здоровье, что ей предстоит операция и реабилитация.

Развесистая клюква! После перенесенного вируса Ухватова превратилась в то, чем являлась на самом деле – потрепанную немолодую стерву. Так вот из достоверных источников я знала, что операция ей предстояла косметологическая, деньги ей нужны на блефаропластику и круговую подтяжку.

При этом Натальины страдания всегда заканчивались совершенно в другом жанре, в жанре выкручивания рук:

– Ася, мне так жаль вас, я почти не спала этой ночью, все думала, как же вы теперь… Но у меня просто выхода нет. Если вы никак не можете рассчитаться со мной за офис, то придется продать его чужим людям. Это ужасно!

– Наталья Павловна, дайте мне неделю, – пересилив себя, попросила я.

– Хорошо, неделю, но только ради нашей с вами дружбы.

Наталья виртуозно сделала меня крайней, а я при этом испытывала едва ли не благодарность к ней.

– Чтоб тебя, – произнесла я, услышав сигнал отбоя.

Конечно, можно было начать судебный процесс, оспорить договор с Ухватовой. У меня хранились копии платежек, из которых ясно следовало, сколько мне осталось выплатить собственнику.

Но в этом случае, к бабке не ходи, Наталья назло отказала бы мне в продаже офиса, и все мои планы псу под хвост. «Так умирают замыслы с размахом, когда-то обещавшие успех»,– говорил Шекспир. Очень тонко подмечено.

Я видела Ухватову насквозь: она знала, что я в отпуске и получала удовольствие, срывая мне его.

Неожиданно Сойер поднял уши и забеспокоился.

Я скосила глаза и увидела надвигающуюся на нас фигуру.

Это был крепкий, невысокий мужчина средних лет, без волос на круглой как шар голове, которая располагалась прямо на плечах. Лысину прикрывал клетчатый носовой платок с узелками на концах. На обгоревшие плечи было накинуто полотенце.

– Здравствуйте, – улыбнулся мужчина и показал на Сойера. – Ваш волкодав кусается?

– Теоретически – да, но практического опыта у него еще не было. Хотите стать первой жертвой?

– Может, обойдется?

– Идите себе с миром, и обойдется.

Я отвернулась, занятая собственными мыслями, но незнакомцу, видимо, терять было нечего. Он протянул руку к Сойеру и погладил его. Моя собака не только не возразила, но и успела лизнуть смельчака. Я подавилась вином и закашлялась.

– Сойер? Это что такое?

– Не расстраивайтесь, я умею ладить с собаками. Можно я буду третьим? – Незнакомец показал на пустующий стул.

Предложение выглядело странным, если не сказать подозрительным: больше половины столиков под тентом пустовали.

Я переместила очки на макушку и окатила субъекта взглядом, призванным смутить самого отчаянного смельчака:

– Я жду друга.

Но этот экземпляр и не подумал ретироваться.

– Я помню, прошлым летом вы мне ответили то же самое, но к вам никто так и не присоединился.

Я моргнула и прощупала собеседника внимательным взглядом. Обычное, незапоминающееся лицо, улыбка какая-то просительная, заискивающий взгляд. Все это плохо сочеталось с развитыми плечами, мощными руками и грудной клеткой, переходящей в брюшко. Однако мне этот малосимпатичный незнакомец никого не напомнил, я ничего не вспомнила. Незнакомец понял мой взгляд по-своему.

– Аркадий. Можете не представляться, я знаю, вы – Ася.

Это было уже слишком. «Может, попросить у него денег, чтоб отстал?» – мелькнула шальная мысль.

Между тем Аркадий уселся напротив и подозвал официантку.

Здравый смысл диктовал мне: поднимись и уйди. Но за границей тента меня поджидало палящее солнце, и тащиться по жаре в гостиничный номер у меня не было ни желания, ни сил. И я выбрала соглашательскую тактику, решила быть дружелюбной, если уж отделаться от нахала не получилось.

– Вы заснули на солнце?

– Ничего подобного, – с готовность отозвался он. – Я ловил рыбу и увлекся.

– И где же ваша рыба?

– Сейчас подадут.

– Какая экономия! – похвалила я Аркадия.

– Я старался.

Подоспевшая официантка положила перед моим навязчивым визави меню и замерла, всем своим видом выражая готовность услужить. Ни намека на усталость.

Аркадий полистал альбом, посмотрел картинки и вернул меню официантке:

– Мне то же, что даме, только без судака. И поторопи Виктора.

Могу поклясться, что девица сделала книксен.

– Кстати, у нас с вами много общего, – окончательно обнаглел Аркадий.

Я иронично хмыкнула.

– Не думаю.

– У нас с вами есть общие знакомые. Ухватова, например.

«Ах, вот оно что! – мысленно ахнула я, – казачек заслан!»

Плотность атмосферы за столом начала меняться, я физически ощутила смещение энергетических потоков. Вокруг меня образовался вакуум, будто ангел-хранитель отошел в сторону, предоставив мне выбор. Выбор чего?

Что-то мне подсказывало, что жизнь моя после встречи с этим деятелем уже не вернется в прежнюю колею.

Я откинулась на спинку плетеного стула и проницательно сощурилась.

На алкаша не похож. Альфонс?

Голый торс путал карты, не давал определить социальную нишу, где обитают подобные типы.

– Я ее доверенное лицо, – продолжал между тем деятель. – Это я составлял договор найма помещения. Я не был знаком с вами, когда работал над документом. Надеюсь, это меня извиняет?

Извиняет? Ну уж нет!

Проблемы у меня образовались не сегодня, а два года назад, когда я подписала тот самый договор с Ухватовой.

«Так вот он, тот человек, которому я придумываю какую-нибудь экзотическую казнь», – буквально прозрела я.

Не исключено, что этот крючкотвор стал причиной моего развода. Косвенно. Во всяком случае, на аудиенции у судьи мой муж заявил, что я сама толкнула его на скользкую дорожку измены – не уделяла ему внимания, уклонялась от исполнения супружеского долга и все в этом духе.

«Пожалуй, он заслуживает медленной смерти», – кровожадно подумала я и представила Аркадия в угрюмом лесу, намертво привязанного к дереву. Из одежды я оставила на жертве те же шорты, в которых он сидел за столом, и платок в клетку, прикрывающий лысину. В моем воображении оплывшую жирком фигуру и лицо Аркадия густо облепили комары. Где-то я читала, у китайцев был распространен такой экономичный вид казни.

– Стесняюсь спросить, а сколько стоят ваши услуги? Например, этот гениальный договор аренды с последующим выкупом, который никак не наступит?

Аркадий скромно потупился:

– Грех жаловаться.

Злость подступила так внезапно, что я едва не выплеснула в лицо этому типу содержимое бокала.

– На жизнь-то хватает? Или у вас в связи с кризисом материальные трудности? Тогда скажите, что вам заказать? Не стесняйтесь! Шашлык? Отбивная?

– Не стоит беспокоиться. Я сам способен оплатить свой заказ.

Мой собеседник надулся, став похожим на Мальчиша-Плохиша.

Напрасно я надеялась, что оскорбленное достоинство заставит его покинуть мою кампанию. Аркадий даже с места не сдвинулся.

Я прикончила остатки Пино Гриджио и огляделась.

Морская гладь уходила за горизонт. Ветер хлопал краями тента, заигрывал с краями белоснежной скатерти. Пляж заметно опустел, мамаши уводили детишек на обед и послеобеденный сон.

– Дорогие отдыхающие, – прохрипела радиорубка, – имейте в виду, мы вас всех пересчитали, так что огромная просьба, не заплывайте за буйки!

Черт! Неужели я позволю Ухватовой и ее прихвостню испортить такой день?

Пока я боролась с приступом злости, появилась официантка с блюдом жареной барабульки, которой не было в меню, и двумя бокалами вина.

– Приятного аппетита, Аркадий Степанович, – составив все с подноса на стол, пожелала она.

Хм. Аркадий Степанович.

Интригующее начало, ничего не скажешь. Брачный аферист? Работает в паре? Наверняка все продумал, паршивец.

– Угощайтесь, – пригласил Аркадий и придвинул ко мне блюдо.

Аромат жареной барабульки отвлекал, мешал работе мозга. Я сглотнула слюну. В конце концов, почему бы не устроить праздник живота?

– Пусть это будет небольшой компенсацией за неудобства, которые я вам причинил. – Аркадий пытался быть галантным.

– Надеюсь, вы имеете в виду мой обед? Потому что компенсировать миллионы, которые я уже выплатила за офис, и потраченные нервы вы не сможете никогда.

Я подцепила вилкой и отправила в рот деликатесное мясо. Вкус был неповторимый, и я почти простила Аркадию его нахальное вторжение в мое личное пространство.

Рыбка хрустела и таяла во рту, я с аппетитом уплетала, запивала вином и украдкой присматривалась к Аркадию.

Мой новый знакомый как-то неуловимо изменился. Обнаружился спокойный голос, уверенный взгляд и даже некоторый шарм. Он как-то расслабился и почувствовал себя хозяином положения. С каких пряников? Я что, выгляжу такой беззаботной дурой? Дурой меня никто никогда не числил, а по собственному опыту я знала, что мужчины стараются держаться от умных женщин подальше.

К тому же мужчины не выносят женщин с проблемами. А умная женщина с проблемами – это не для слабонервных.

Блюдо заметно опустело, Аркадий отвалился от стола и посмотрел маслеными глазками.

– Приглашаю вас на морскую прогулку.

– У меня морская болезнь. Я думала, вы знаете. – Язвила я через силу: сытая, я не агрессивна.

– Отлично помню, как вы катались на морском велосипеде, – снова ударился в воспоминания Аркадий Степанович.

Мне с трудом удалось сдержать себя, чтобы не нахамить этому субъекту.

Как интересно! А что еще он знает или помнит обо мне? Очевидно, все эти мысли отразились на моей физиономии, потому что Аркадий опять стал бесцветным.

– Продолжайте, – попросила я.

– Могу только повторить приглашение.

Он поднял бокал, мы выпили, глядя в глаза друг другу. Аркадий Степанович отвел взгляд первым.

Как большинство женщин, я страдала от чрезмерного любопытства, а теперь прямо умирала от его передозировки.

И я решила сказать «да», потому что: а) мне хотелось хотя бы до конца этого восхитительного летнего дня побыть легкомысленной; б) я была абсолютно уверена, что с Аркадием мы видимся первый и последний раз. Ведь до этого дня мы как-то умудрялись с ним разминуться, хотя ходили одними тропами; и в) Аркадию Степановичу удалось-таки меня заинтриговать.

– Хорошо, – подзывая официантку, благосклонно ответила я, – покатаемся.

Бокал хорошего вина, легкая закуска, а на десерт – глубокий поцелуй. Почему бы нет?

Завтра все встанет на свои места, наступит послевкусье со слабым винным перегаром, завтра все будет другим, трезвым и жестким.

На мой призыв официантка кивнула, вложила в папку счет и вихлястой походкой направилась к нашему столику.

Аркадий поднялся ей навстречу и что-то шепнул, после чего деваха вороватым жестом спрятала за спину папку с чеком.

– Але, девушка, рассчитайте меня, – напомнила о себе я.

Девица покосилась на меня, улыбнулась дежурной улыбкой, но счет я так и не увидела.

– Зачем это? – строго спросила я Аркадия.

Он пропустил мой вопрос мимо ушей, попросил у официантки с собой бутылку шампанского, виноград и посуду.

Через минуту девушка поставила на наш столик корзину, из которой торчало горлышко бутылки и прямо сошедшие с полотен Брюллова гроздья винограда – пропитанные солнцем, желто-зеленые, с розовинкой и матовым налетом.

– Вперед! – скомандовал рыболов-любитель.

Сойер тут же спрыгнул со стула и завилял хвостом. Меня, свою хозяйку, этот вредоносный пес никогда с одного слова не слушал.

Чувствуя себя преданной, я устремилась за случайным спутником к станции проката.

На станции нам подали не катамаран, как я ожидала, а весьма солидное плавсредство – прогулочный катер с ярко-синей надписью «Flipper» на борту. Аркадий устроил на нем Сойера и мою сумку и подал мне руку. Всему виной два бокала Пино Гриджио – я вложила свою ладонь в его квадратную лапу и взошла на посудину.

По моим наблюдениям все морские суда издали кажутся красивыми, а при ближайшем рассмотрении оказываются обшарпанными посудинами. «Flipper» был исключением. Нигде ни царапины, будто только сошел со стапелей.

Пока я осматривалась, смахивающий на пирата служащий станции снял швартовочный канат с кнехта, Аркадий Степанович «забрал» его и закрепил.

Почему-то я ожидала, что парень с проката поведет лодку, и очень удивилась, когда Аркадий Степанович сам снял с якоря ««Flipper» и сел за штурвал.

– У вас есть права? – на всякий случай спросила я.

– А как же! – ответил Аркадий. – Это моя яхта. На ней я и ходил на рыбалку.

После этого признания я надолго замолчала. Кто он, этот казачок, и что ему от меня нужно?

«Flipper» сыто заурчал, и капитан твердой рукой направил в открытое море.

Только теперь мне стало не по себе. Что, если доверенное лицо Ухватовой по совместительству маньяк-душегуб? И специализируется на разведенных доверчивых представительницах малого и среднего бизнеса?

На огромной скорости мы проскочили буйки, берег стремительно удалялся, и я уже приготовилась прыгнуть за борт, пока мы еще не вышли из территориальных вод РФ.

Страхи мои оказались напрасными: кэп заглушил двигатель, положил катер в дрейф и бросил якорь (не знаю, почему это называется «бросить», если якорная цепь плавно опускается на лебедке). После чего с улыбкой, открывающей тридцать три зуба, пересел ко мне за столик и достал из корзины бутылку.

Едва Аркадий снял уздечку с горлышка, раздался хлопок, пробка вылетела, газ рванул из бутылки с такой силой, что струя, шипя, несколько секунд била мне прямо в лицо. Пробка чудом не угодила мне в глаз. Сойеру тоже досталось, он соскочил с сиденья, стал отряхиваться и облизываться.

– Странный способ утопить жертву, – заметила я.

Улыбка съехала с лица Аркадия.

– Честное слово, я не специально. Я только хотел поухаживать, – оправдывался любитель рыбалки в открытом море.

– Тогда у тебя серьезные проблемы. – Отбросив церемонии, я перешла на «ты».

– Может, обойдется? – не поверил мне этот шут гороховый и протянул влажные салфетки.

Стараясь сохранить достоинство, я поднялась, прошла к карме и рыбкой нырнула в воду. Пока я под непрерывное тявканье Сойера кружила вокруг катера, Аркадий устроил из дивана купальную площадку и спустил трап. Поднявшись на лодку, я достала из сумки полотенце, обтерлась и села на разложенный диван.

Сойер тут же устроился рядом. Шерсть на нем слиплась и ороговела, и моя собака стала похожа на броненосца, обитающего в пампасах Аргентины.

Продолжая извиняться, Аркадий наполнил пузатые стаканы чешского стекла и выложил на блюдо гроздья винограда. На мою жизнь он больше не покушался.

Томно попивая из стаканов, мы обсудили метеопрогноз, сравнительные достоинства «Флиппера», прибрежную фауну и флору и перешли к обсуждению политической ситуации на ближнем Востоке, а доверенное лицо все не решался выложить карты.

– У меня есть предложение, – после второго тоста за мир во всем мире признался Аркадий. Как раз вовремя, потому что я уже думала свернуть нашу морскую прогулку.

– Я могу помочь тебе выкупить офис, – сообщил он.

Поворот был неожиданный.

Сначала этому ловкому малому платила Ухватова, чтобы создать мне проблемы, теперь он предлагал устроить проблемы ей и хотел, чтобы за это платила я.

Я не сразу обрела голос.

– В каком смысле?

– В юридическом, – поспешил заверить он.

– И кто ты после этого?

– Адвокат. – Аркадий вытащил из заднего кармашка шорт темно-синюю визитку и протянул ее мне.

«Адвокат, член городской коллегии адвокатов Бирюков Аркадий Степанович»,– было выведено на ней серебристыми буквами.

Многоликий Янус, миссионер-иезуит, падший ангел, а не адвокат.

– Мне не нужен адвокат, мне нужен банкир, – с печалью констатировала я, однако визитку взяла.

Скорее всего, потому что она была в моем вкусе – матовая, без излишеств и позолоты, прямо как моя собственная, и такого же синего цвета. Возможно, «меня влекла моя судьбина», как пушкинского героя.

– Ты не хочешь узнать, в чем состоит мое предложение? – спросил адвокат. Он явно играл на моих чувствах.

Я покачала головой, всем своим видом давая понять, что любое его предложение считаю неприемлемым. Никаких дел с адвокатом Ухватовой я вести не буду! Пока мы бороздили морские просторы, я приняла единственное верное решение: не теряя времени вернуться домой и приступить к поиску денег. И даже мысленно составила список потенциальных кредиторов. Он включал всех моих друзей, друзей моего бывшего мужа и двух запасных, крайних вариантов, о которых думать не хотелось.

– Послушай, – настаивал Бирюков, – я сумею помочь тебе, если ты поможешь мне.

Я прикрыла глаза и покачала головой:

– Аркадий Степанович, я не знаю и не хочу знать, что ты задумал. И вообще, мне как–то неспокойно рядом с тобой. Так что я никогда, – с нажимом выговорила я, – не воспользуюсь твоим предложением. И вообще мне пора возвращаться.

Адвокат одарил меня щедрой улыбкой:

– Никогда – это очень долго.

Не тратя слов, капитан поднял якорь, и «Flipper» отправился в родную гавань.

Прямо на станции проката я холодно простилась с Аркадием, и как он меня ни уговаривал остаться, выписалась из гостиницы.

Уже вечером я была дома и висела на телефоне.

Передо мной лежал список с телефонными номерами нечаянных жертв.

С каждым звонком список сокращался, а результат был даже не нулевым, а отрицательным, с учетом того, что один день из семи, отпущенных Натальей, уже прошел.

Искать деньги – то еще занятие.

К своему ужасу я стремительно теряла стыд. От одного этого хотелось умереть, ибо «мертвые сраму не имут».

Приятели и друзья, у которых гипотетически можно было одолжить деньги, вырвались после карантинов и самоизоляции и как оголтелые кинулись из страны на заграничные пляжи. У одних телефоны были «вне зоны», другие вежливо просили перезвонить в другое время.

В сердцах перечеркнув еще один номер, я вздохнула: в списке оставалось только два возможных кредитора: бывший рэкетир, ныне законопослушный псориазный предприниматель Кеша, и некто Алексей.

С Алексеем я лично знакома не была, но его знала моя соседка по подъезду Люська-ларечница. Люська проговорилась под большим секретом, что когда ей нужна была круглая сумма на открытие магазина, она под процент взяла деньги у соседского парня, который служил в городской налоговой инспекции.

Если Кеша откажет, придется идти на поклон к нашему дворовому Гобсеку.

…Кешина «Ауди» стояла на тротуаре перед входом в поликлинику. Кеша никогда не затруднял себя при выборе парковочного места. Я помахала болящему рукой, и он направился ко мне с радостной улыбкой.

Десять лет назад это был стройный и чернявый молодец. Сейчас у Кеши брюшко, а некогда буйная растительность на голове поредела и местами поседела.

– Какие люди!

– Люди – это вы, а мы – так, людишки, – улыбнулась в ответ я.

– Ты не меняешься, – отвесил комплимент Кеша.

Я хмыкнула:

– Льстец. Как здоровье?

На лице моего визави появилось скорбное выражение, и он приступил к подробному рассказу о результатах лечения. Положительной динамики не было. Наоборот, становилось хуже и хуже. На этих словах он расстегнул рубашку и продемонстрировал грудь, покрытую язвами.

– Поужинаешь со мной?– При первой возможности задала я вопрос.

– Я на диете. Давай, говори, что у тебя за дело, – спохватился он.

– Мне нужны деньги. Большие деньги. Поможешь?

– Так у меня все в деле. Потерпишь месяц, помогу, а сейчас – никак, честно.

В моем распоряжении не было месяца. В моем распоряжении оставалось шесть неполных дней.

Угроза потерять офис лишала меня покоя и способности рассуждать хладнокровно. Я металась, как в лихорадке, впервые после развода задумавшись о крепком мужском плече.

Никакой банк мне такую сумму в кредит не выдаст. Да и заложить мне нечего: офис-то еще не мой. Залог квартиры я отмела сразу, как авантюру. Участок земли, доставшийся мне в наследство от деда, я продала, чтобы спаси бизнес. Оставался Люськин кредитор. Ухватова прямо толкала меня в его объятия.

Я кляла Наталью, представляла, как ей неудачно сделают подтяжку, и она не сможет открыть рот, чтобы говорить людям гадости.

Полночи я строила планы, которые тут же отвергала, несколько раз вставала пить горячее молоко, и только под утро, наконец, заснула.

… Термометр на западном окне нашего офиса показывал сорок три градуса, и хотя Гидрометцентр безбожно врал, будто температура за бортом всего тридцать пять, это никого не убеждало. В особенности, наших клиентов.

После второй волны пандемии мы никак не могли набрать прежние обороты.

Коллектив догуливал отпуска, в агентстве было тихо и пустынно.

У Валюшки на мониторе был разложен пасьянс, бухгалтер Зина вела сложные переговоры с налоговой. Да две анемичные барышни сидели на «холодных» звонках.

Я пыталась привести мысли в порядок и настроиться на работу, но меня все время что-то отвлекало. То звонок на мобильный с какого-то неизвестного номера, то штормовой ветер, то голоса за дверью, то неуемная Зинаида, которая после разговора с налоговой стала вязаться к Валюшке с товарными чеками.

Не знаю, кто вышел победителем из этой баталии – я, наконец, заставила себя полистать сборник «Желтые страницы», сделать некоторые закладки и набросать план действий для агентов.

Взвинченная Зина принесла готовые отчеты во все инстанции, и пока я ставила в нужных местах подписи, учила меня жить:

– Ася Валерьевна, мы не оплатили налог на прибыль в этом квартале, потому что выдали отпускные.

– Зина, какая прибыль? – устало удивилась я. – Хорошо, что задолженность погасили.

– Если вы сейчас остаток снимите, я не знаю, как выкручиваться.

– Зина, мне нужно пять миллионов, у вас нет связей в банке? – прервала я ее.

– Ну, что вы такое говорите, Ася Валерьевна? Это ж какие связи нужны! У меня таких нет, – умерила мои аппетиты Зина.

– Может, у вас есть знакомые, у которых лежат деньги, а они не знают, что с ними делать? – не сдавалась я.

– Вы шутите, конечно, – догадалась бухгалтерша, – сидела бы я здесь, если б у меня такие знакомые были!

И она унесла отчеты.

Обидеться я не успела – раздался звонок, на экране телефона возник портрет дамы в пиджаке, в роговых очках, волосы уложены «ракушкой» – это была моя подруга Инга.

– Ась, – позвала она, – я купила Машке путевку в санаторий. Отвезешь нас?

Инга Романовна пятнадцать лет прослужила музейным работником, защитила диссертацию и дослужилась до директорской должности, но машины у нее как не было, так и нет, да и прав тоже нет. И ежегодная транспортировка ее дочери к месту отдыха и обратно стала моей обязанностью. Я называла эту обязанность традицией.

– Конечно, – заверила я подругу и предложила куда-нибудь сходить.

– Лучше бы ты к нам в музей зашла, у нас новая экспозиция, «быт народов Северного Кавказа» называется.

– Какая в нашем городе насыщенная культурная жизнь, – скривилась я. – Инга, ну что я не видела в музее? У вас даже буфета нет, и ничего нельзя прихватить с собой, и вообще, приди ко мне домой и увидишь быт народов.

– Да, что ты понимаешь, Аська, нам такую швейную машинку привезли с хутора, начало позапрошлого века! Зингер!

– Неужели уже швейные машинки существовали? – усомнилась я и прикусила язык. Инга Романовна была фанатом своего дела, глумиться над музейными ценностями в ее присутствии нельзя было даже в мыслях – заплюет огненной слюной. На этот раз мне повезло, Инга Романовна патетически воскликнула: «Ася, нельзя так жить!» и свернула культпросвет – кто-то отвлек ее.

Услышав зуммер, я зевнула и посмотрела в окно.

Небо набухло тучей, где-то сверкнуло и прогремело. Все живое замерло. На оконный откос упала звонкая, как поцелуй, капля. Потом еще и еще. Ливень набирал обороты.

Наблюдая грозу, я пыталась припомнить житейские примеры того, как сильная женщина самостоятельно находит выход из драматической ситуации.

Порывшись в памяти, я вспомнила двоих: Марию Стюарт, которая закончила на эшафоте и Жанну Д,Арк, закончившую на костре. Королева Елизавету II английская, как и Екатерина Великая не в счет. Обе умело управляли сильными мужчинами.

«Не может быть, чтобы женщины были так беспомощны, – поразилась я собственному открытию, – скорее всего, они просто не выставляют напоказ свое умение решать проблемы».

За подтверждением своих теорий я обратилась к русской литературе: Марья Гавриловна, Анна Каренина, Грушенька Светлова, Сонечка Мармеладова… В моем воображении замаячила тюремная решетка… «Тьфу, тьфу, тьфу», – испугалась я. Однако мысль мне показалась интересной. Женщина – существо зависимое, особенно в патриархальной стране. Надо быть либо авантюристкой, либо самоубийцей, чтобы бросить вызов существующему порядку вещей.

Два вдохновляющих примера я все же нашла – Джейн Остин и – аллилуйя! – Марта Стюарт! Правда, примеры нельзя было признать репрезентативными. У нас не Америка. Что касается Джейн, то она, бедняжка, всю жизнь боролась с нищетой, и только после смерти получила известность. В случае моей смерти имя мое будет предано забвению, могилка – заброшена, а офис отойдет к Наталье.

Гроза стихла, и я снова исполнилась верой, что женщина даже в патриархальной стране с драконовским налогообложением вовсе не обязана быть жертвой, и что безвыходных ситуаций не бывает. В конце концов никто не отменял такое понятие, как везение.

…Косметический салон – не море, конечно, но работает этот способ почти также: вырабатывает гормон серотонин.

Распрощавшись с приличной суммой, я отправилась в агентство, куда должна была подъехать Ухватова. Денег я так и не нашла, но не теряла надежду уговорить Наталью дать мне еще время.

Однако в назначенный час Наталья не появилась. Я занервничала, стала проверять входящие звонки на мобильной трубке. Кроме звонка с неизвестного номера, никаких других не было, и сообщений тоже не было, никто не звонил и не предупреждал о переносе встречи. Тогда я сама позвонила Ухватовой – та оказалась «вне зоны».

Еще через час мне показалось, что я что-то напутала.

Не понимая, что происходит, и как это понимать, я поинтересовалась у Валюшки, не звонила ли Наталья Павловна и не передавали ли мне чего?

– Не звонила и не передавала, – последовал исчерпывающий ответ.

Тут мне на глаза попалась визитка Бирюкова, и я позвонила ему:

– Асенька, – растаял от радости Бирюков, – как я рад тебя слышать! Ты прямо как чувствуешь…

– Аркадий Степанович, – сухо оборвала я его заливистую трель, – ты не знаешь, куда делась Наталья? Мы с ней договорились о встрече, а она не появилась и не отвечает на звонки.

– А Наталья Павловна заложила офис банку и не может провести сделку с тобой, – порадовал Аркадий. – Я хотел тебя предупредить, но ты не отвечала на мои звонки.

Еще одного умельца перекладывать с больной головы на здоровую я не вынесла и швырнула трубку.

Прямо из офиса я отправилась в аптеку и сделала стратегический запас валерьяны в таблетках и аналогичную настойку, пустырника с хмелем в таблетках и настойку пустырника.

Дома я налила в стакан по столовой ложке той и другой настойки, разбавила водой, хлопнула этой гремучей смеси, залакировала все таблетками и, прижавшись к собаке, задремала за просмотром сериала. Сон был поверхностный, в него вплетались голоса актеров, реклама памперсов, дюфалака и троксевазина, и я не сразу различила в этом потоке звонок в дверь.

Разлепив тяжелые веки, нащупала под собой теплую мобильную трубку. На часах было 21:30. Шаркая задниками тапок, я вышла в прихожую и заглянула в глазок. Мнение о том, что хорошие люди в такое время не ходят, оказалось верным: в фокусе глазка отсвечивал лысиной Бирюков. Однако, валерьяна с пустырником и хмелем, видимо, возымели свое действие, потому что я распахнула дверь и сделала приглашающий жест:

– Пришел посмотреть на дело рук своих?

Вопрос, как адвокат меня нашел, не возник: в договоре с Натальей мой адрес был указан.