Kitobni o'qish: «Планы ветряной мельницы»
Все события, происходящие в романе, вымышлены, любое
сходство с реально существующими людьми – случайно.
Автор.
… Лика словно раздвоилась, будто не она вела машину, а кто-то другой, собранный и дисциплинированный. А настоящая Анжелика Кружалина от стресса почти ничего не соображала.
Да еще этот снег… При дальнем свете фар казалось, что вокруг только ночь, снег и холод, и «ауди» едет по Чукотскому тракту или перевалу Дятлова.
«Не советую спешить, – предупредила «Алиса», – впереди камера. Направлена в спину».
Мысленно Лика всегда добавляла прилагательное «горбатую». Получалось: «камера смотрит в горбатую спину».
Тяжелые снежные хлопья врезались в лобовое стекло, дворники не справлялись, пришлось сбросить скорость.
Как раненое животное, Лика хотела одного: спрятаться в нору и зализать раны.
Нора находилась в элитном дачном поселке под Люберцами. Досталась она Лике от деда – хирурга, профессора военно-медицинской академии.
Проезжая под шлагбаумом, она механически кивнула двум бравым охранникам, замершим по стойке «смирно» при виде ее машины.
И вот тут внутри у Лики что-то лопнуло, как натянутая до предела струна, и она поняла, что это лопнуло терпение.
Анжелика переключила скорость и понеслась по поселку. Подняв снежный вихрь, резко затормозила у дома, хлопнула дверкой авто, вышла из машины. Снег моментально залепил глаза. Шмыгая носом, Анжелика открыла ворота и загнала «ауди» в гараж.
Из гаража поднялась по бетонной лестнице в дом, где ее ждал четырехлетка-лабрадор по кличке Цезарь.
Лика присела на корточки перед собакой, обняла за шею и пожаловалась на злодеев, окопавшихся на фирме. Нетерпеливо помахивая хвостом, пес вежливо выслушал хозяйку, для порядка лизнул ее в ухо.
День был хуже некуда, и сил у Лики не осталось, и на прогулке она спустила Цезаря с поводка. Он выскочил за ограду, и Лика потеряла бы пса в темноте, если бы от первого снега тот не пришел в неистовство и не тявкал на весь поселок.
А Лика, наконец, дала волю слезам…
…Снег валил без перерыва всю ночь. К утру двор был занесен сугробами, и Лика с неким садистским наслаждением взялась за лопату. Ей даже вспомнилась фраза то ли из Достоевского, то ли из Чернышевского: «Чем хуже, тем лучше».
Может быть, тебе просто пора все изменить, под ровное скольжение лопаты, подумала Лика.
Она очистила подъездную дорогу к гаражу и тропу от крыльца к калитке, и вывела Цезаря за ограду.
В другое время Анжелика обрадовалась бы нежданно-негаданно свалившемуся на нее отпуску.
В другое время… Кажется, то, другое время осталось в другой жизни, за кулисой. А из «туманного далека» отчетливо проступали абрисы увольнения по статье.
Над головой у Лики, распушив хвосты, переговаривались птичьими голосами и перемахивали с дерева на дерево белки. Цезарь наставлял уши и занимал стойку, потом опять принимался азартно скакать и тявкать, поводок резко натягивался и держал Лику в тонусе.
– Добрый день, Ликуша, – окликнул ее скрипучий старушечий голос.
От неожиданности Лика вздрогнула и не сразу увидела странную фигуру в палисаднике соседнего дома.
Между кустами самшита стояла маленькая, сухонькая старушка. С затаенной тоской в уголках глаз она смотрела на дорогу – поджидала внука. Укутанная в плед, старушка была похожа на малую архитектурную форму.
– Здравствуйте, Александра Гавриловна, – севшим от долгого молчания голосом отозвалась Лика.
Гавриловна была одной из немногих старожилов, переживших деда. По правилам хорошего тона следовало остановиться и проявить внимание к соседке, но у Лики не было ни сил, ни желания выслушивать многократно повторенные истории, застрявшие в памяти старушки.
Звонок телефона спас Лику от необходимости изображать заинтересованность. Мимикой и жестом Лика извинилась перед Гавриловной и прошла мимо, доставая из кармана парки мобильную трубку.
Звонил Алексей Шургин, начальник службы безопасности компании.
– Да? – ответила Лика и прочистила горло.
– Анжелика Васильевна? – раздался возле уха тенор Алекса. На ее памяти так официально Шургин не обращался к ней ни разу. – Не отвлекаю?
Алексей был сослуживцем бывшего мужа Анжелики, и в компанию попал благодаря ее протекции. Лика знала о романе Алекса с заместительницей шефа – лакированной, блестящей и противной, как жужелица дамой с такой же блестящей, похожей на сценический псевдоним фамилией Бисерова. Лика относилась к их роману индифферентно. Да и кто сейчас порицает подобные связи? Разве только Гавриловна со товарищи…
– Не отвлекаешь, Алексей, – сухо усмехнулась Лика.
– Лик, ты сможешь завтра подъехать в офис? – Голос Алексея потеплел, в нем проклюнулись непротокольные нотки сочувствия.
Именно эти сочувственные нотки и насторожили Лику.
– Зачем? Меня же до конца месяца отправили в отпуск.
Внутреннее расследование, начатое против Анжелики Кружалиной, привела к отстранению Лики «до выяснения», как значилось в «приказе по армии искусств».
– Да тут некоторые штатские решили тебя на детекторе прогнать, – насколько возможно небрежно объяснил Алекс.
– На детекторе лжи? – не поверила Лика. Ее объял ужас.
«На самом деле подозревают в похищении документов и шпионаже или просто хотят унизить?» – пронеслось в голове.
– На нем самом, – подтвердил Шургин.
– Когда?
– Завтра.
– В субботу?
– У некоторых штатских не бывает выходных.
– Я преисполнилась.
– Бывает. В общем, подъезжай к двенадцати часам. Я тебя встречу.
Попрощавшись с Шургиным, Анжелика отстегнула Цезаря от поводка. Пес сорвался с места, будто его выпустили из пращи, и понесся к реке, а Лика прислонилась к удачно подвернувшейся сосенке.
Тааак… Еще третьего дня проверка на детекторе Лике казалась чем-то далеким и невозможным! Проверяют преступников, двойных агентов… Еще вороватых, неблагонадежных сотрудников, взяточников и коррупционеров…
И вот на тебе… Так и до сумы с тюрьмой можно докатиться… Конечно, как юрист она знала, как переменчива бывает фортуна.
Но это… На память Лике пришло горестное восклицание библейского Иова Многострадального: «Ибо ужасное, чего я ужасался, постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне»…
Ну и черт с ними, пусть проверяют, ей нечего скрывать!
Пусть выясняют, если им от этого легче, зло подумала Анжелика, отвлеченно рассматривая следы каких-то зверьков на снегу. Может, кошачьих, может, беличьих. Вон сколько их здесь, и тех, и других.
Независимая аудиторская компания, где работала Анжелика Кружалина, принадлежала Карлу Гасановичу Кипиани.
Компания называлась «Environment, Social, Governance», (сокращенно – «ESG»), что в вольном переводе означает заботу об окружающей среде и обществе.
Время от времени Анжелика ловила себя на мысли, что ушлый Карл Гасанович специально напустил тумана. Во всяком случае, за три с половиной года работы она так и не поняла, на чем специализируется «ESG».
То на ее столе оказывался пакет документов горнодобывающей компании, то фармацевтической, то лесозаготовительной.
Если бы Лику спросили, как она к этому относится, она бы ответила, что нужно заниматься чем-то одним. Хотя, безусловно, польза от разностороннего опыта была очевидна. Волей неволей приходилось вникать в суть проблем регионов и разных отраслей промышленности и расти над собой.
В обязанности Кружалиной входил анализ документов и выработка юридического решения проблемы. Штат юристов готовил предложение. Готовый кейс «ESG» продавала заказчику. Если требовалось, Анжелика представляла заказчика в арбитражном суде, но, как правило, до суда дело не доходило.
Еще неделю назад все было замечательно.
Потом на летучке Римма Бисерова объявила, что у них новый клиент, некая магаданская горнодобывающая компания «Буюнда-золото».
– Займись сама этим делом, – обратилась Римма к Анжелике.
Это было не по правилам, но Лика промолчала. Начальству виднее.
Со слов Бисеровой, компания подала в суд на Росприроднадзор – те остановили предприятие за превышение допустимых выбросов хлора. Для Лики не стало неожиданностью, что некоторые добывающие компании используют хлор для нейтрализации цианидов.
Нужно было найти для «Буюнда-золото» способ выйти из спора с краевой администрацией без потерь. В крайнем случае – с минимальными потерями.
Компании отправили типовой клиентский договор, они подписали его и прислали в «ESG» документы. Потом произошла странная история, мгновенно переросшая во вселенский конфликт.
Лика даже не успела изучить документы, как они пропали.
Кому они понадобились? Что это – война региональных кланов или столичные разборки, – на эти вопросы у Анжелики ответа не было.
Чтобы разобраться, требовалась независимая экспертиза документов… В общем, круг замкнулся.
Маразмом Анжелика не страдала и отчетливо помнила, как забирала пакет у секретаря Ларисы, о чем свидетельствовала подпись в журнале регистрации.
Кабинет старшего юрисконсульта, как и кабинет директора, выходил в приемную. Забрав пакет у Ларисы, Анжелика принесла его прямиком к себе в кабинет. На столе распаковала пакет, извлекла из него набитый документами ярко-голубой пластиковый портфель с застежкой.
Лика помнила в деталях, как выбросила оберточную бумагу в мусорную корзину и, заперев дверь на ключ, ушла на обед. Портфель оставался на столе.
Отобедав в соседнем кафе, Лика вернулась в кабинет и села за компьютер – составить опись документов и отправить предыдущему заказчику готовый кейс.
Часа через полтора где-то на периферии сознания скользнуло запоздалое беспокойство, но Лика еще какое-то время продолжала стучать по клавиатуре. Подсознание продолжало свою работу, беспокойство нарастало… Внезапно внутри у нее разлился холод: папка!
Приговаривая шепотом: «Чертик, чертик, пошутил и отдай», Анжелика заглянула под стол, отодвинула кресло, обследовала пол, все шкафы, мусорную корзину, перерыла все в кабинете, но никаких следов документов не обнаружила.
Папка фантастическим образом исчезла. Вместе с упаковочной бумагой из мусорной корзины.
Именно эта деталь – исчезнувшая упаковочная бумага – несколько успокоила Лику. Для вора обертка не могла представлять ценности. Значит, это кто-то свой забрал упаковку, на которой был обратный адрес.
На всякий случай Лика выглянула в приемную и осторожно спросила у Ларисы:
– Лар, слушай, а ты не заходила ко мне в кабинет, пока я обедала?
Стильная серебристо-седая Лариса оторвала глаза от монитора, хлопнула накладными ресницами:
– Ты ж на ключ закрыла кабинет. А что?
– Да нет, ничего, – промямлила Лика.
В следующую секунду она на ментальном уровне поняла, что эта история будет иметь неприятные последствия. Анжелика обозвала себя психопаткой, но беспокоиться меньше от этого не стала.
Был конец четверга, и Лика, не откладывая, нашла в интернете магаданскую компанию «Буюнда-золото» и набрала указанный номер телефона.
Лика услышала в трубке странный зуммер, похожий на переадресацию звонка, и уже потеряла терпение, когда на другом конце ей ответил густой завораживающий бас.
Лика только успела подивиться, как быстро столичная мода на референтов-мужчин достигла глубинки, как бас представился генеральным директором «Буюнда-золото» Федором Маршаловым и поинтересовался, чем может помочь.
Генеральный сам отвечает на звонки? Лика уже ничему не удивлялась.
Она назвала себя и, пресекая любые вопросы, попросила прислать ей копию всех документов на электронный адрес:
– Адрес сейчас смс пришлю, – завершила она маневр. И завораживающему басовитому Федору Маршалову ничего не оставалось, как сделать под козырек.
Маршалов не подвел, минут через двадцать документы пришли на электронную почту. Внутри у Лики словно выключилась сирена и установилась звенящая тишина, как на судне после отключения корабельной тревоги.
И Лика посчитала инцидент исчерпанным. В конце концов, Карл Гасанович мог за чем-нибудь приходить к ней в кабинет, пока Ларка выходила из приемной.
Как бы там ни было, Лика повеселела, включила чайник, достала новую упаковку «Жокея» и срезала с нее верхушку. Голова еще не освободилась от предыдущего дела, мысленно Лика перебирала его подробности.
Две ложки молотого ароматного порошка помогли переключиться на неведомую «Буюнда-золото». Это была своего рода традиция, кофе помогал Лике перезагрузиться.
Заварив кофе, Лика вернулась к компьютеру, распаковала заархивированный файл завораживающего Федора. Тут Лике взбрело в голову, что впереди выходные, и хорошо бы поработать дома с документами. С этой мыслью она вставила в разъемник флешку и скопировала на нее данные.
Едва Лика успела извлечь флешку из гнезда, в дверном проеме показалась серебристая голова.
– Анжелика, папка из Магадана у тебя? – спросила Лариса.
Вопрос показался Лике странным и застал ее врасплох, будто на нее напали из-за угла. Лика снова обозвала себя психопаткой.
– Нет, папка куда-то подевалась, – неохотно призналась она, – я думала Гасанович зачем-то взял. Но у меня все есть на электронке.
– Ок, – буднично кивнула Лариса и скрылась за дверью.
Лика сунула флешку в сумку и уехала домой.
Уже на следующий день, в пятницу, как по заказу или по расписанию, составленному кем-то коварным и опытным, разразился скандал.
В приемной Лику встретила Лариса, и, закатывая глаза, сообщила:
– Тебя ждет Римма.
Ничего хорошего это не предвещало.
– Ну что, звезда, – с фальшивой улыбкой пропела Римма, стоило Лике появиться на пороге ее кабинета, – доигралась?
Дальше все завертелось и понеслось в родовом режиме.
Анжелику попросили написать объяснительную.
К делу подключился Шургин. Он сообщил, что дубликаты ключей от всех кабинетов имеются только у Карла Гасановича, но он вчера в офисе не появлялся.
Лариса клялась, что никого из посторонних в офисе не было. Тем не менее, папка испарилась.
Анжелика поначалу старалась соблюдать статус-кво, не поддаваться панике, говорила себе: найдется, мало ли документов теряется на столах юристов… Потом все как-то само находится.
В Ликином случае «авось да небось» не сработало, папка так и не нашлась, и подозрение пало… на нее, на Анжелику Кружалину.
Пропавший пакет документов оброс, как снежный ком, и вот уже ее любезно приглашают пройти проверку на детекторе лжи.
Лика оторвалась от сосенки и пошла за Цезарем к реке. «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно», – к месту вспомнила она, прокладывая в снегу дорожку к реке.
С высокого берега открывался классический зимний пейзаж среднерусской полосы.
Крутой берег нависал над когда-то судоходной рекой, и тропинка здесь обрывалась. Невольно залюбовавшись, Лика постояла на краю обрыва.
По странной ассоциации Лика вспомнила про флешку – она так и возила ее в сумке. Неосмотрительно, между прочим, учитывая детектор.
Детектор… Ужас. Лика закрыла глаза и потрясла головой.
Она не понимала, в чем дело. Что все это означает? Кто за всем этим стоит?
Если кто-то метит на ее место начальника юридического отдела, то зачем такие сложности? Карл Гасанович мог просто сказать: пиши заявление по собственному желанию.
«Нужно посмотреть, что на флешке, может быть, там есть ответы на все мои вопросы», – подумала Лика, и от этой мысли ее бросило в жар. «Не вздумай смотреть документы перед проверкой на детекторе! – предостерег внутренний голос. – Спрячь флешку подальше и забудь о ней».
В некоем ступоре Лика смотрела, как Цезарь зарывается носом в снег и пытается взять чей-то след.
Она тоже пыталась взять след и все глубже зарывалась в дело о пропаже.
Кстати, Карл Гасанович так и не появился в офисе ни в тот день, ни на следующий. И хранил все это время странное, если не сказать подозрительное молчание. По мобильному телефону отвечала супруга, на все вопросы вышколенная армянская жена заученно твердила: «Карлуша болеет».
Ладно, болеет, так болеет.
Достав из кармана телефон, Анжелика поискала в его памяти номер с улыбкой чеширского кота на аватарке. Номер отыскался быстро, будто только и ждал случая.
– Привет, – хрипло произнесла Лика, услышав в трубке простуженный баритон. – Ты что, тоже болеешь?
– Грипп поймал где-то. А кто еще болеет?
– Гасанович наш.
– А-а, – протянул абонент в нос. – А у тебя как дела?
Лика коротко вздохнула.
– Ахромеев, кажется, мне нужна твоя помощь…
– Неужели? – скептически произнесла трубка, и Анжелика поняла, что идея обратиться за помощью именно к нему, была ошибкой. – А я думал, что тебе моя помощь никогда не понадобится. Ты же у нас железная леди с нерушимыми принципами.
Анжелика смахнула с дисплея аватарку, сунула трубку обратно в карман и закрыла глаза. Черт, черт, черт!
…– Черт! – не сдержался Ахромеев, услышав сигнал отбоя в трубке. – Нет, она еще и обижается!
Надо еще разобраться, кто из них должен обидеться.
Уже неделю он валялся с температурой, и Ликухе не было до него никакого дела. Мама права: Кружалина – махровая эгоистка. Вечно только о себе думает.
Ахромеева знобило, голова трещала, все тело ломило, мышцы и кости стонали.
Кряхтя, он спустил ноги в шерстяных носках на пол, нашел на придвинутом к дивану журнальном столике блистер с жаропонижающим, выдавил таблетку и сунул в рот. В чашке оказалось пусто, и Ахромеев, втягивая воздух сквозь зубы, собрал себя, нашарил ногами тапки, поднялся и потащился на кухню.
Таблетка во рту стала таять и растекаться по языку, и Ахромеев рефлекторно скривился.
Графин с водой и дольками лимона оказался на видном месте – на обеденном столе. Ахромеев запил, наконец, таблетку и устало прикрыл веки.
Позвонить и попросить о помощи – это было так не характерно для Кружалиной, что другого мнения быть не могло: придется мобилизоваться, собрать себя в кучу и навести справки, что там у Ликухи случилось.
Однако же позвонила! Значит, он выбрал правильную стратегию: отстал от нее. Перестал навещать, не напоминал о себе, и вот – результат! Правы китайцы, сто раз правы! «Если хочешь что-нибудь поймать – сначала отпусти».
Он вернулся на диван, выудил из кармана толстовки мобильную трубку и попросил встроенную «Алису»: «позвони Шургину».
– Ало? – бодро откликнулся на другом конце связи Шургин.
– Привет, – грустно произнес Ахромеев. – Алеха, что там у вас стряслось?
Бывший сослуживец Алексей Шургин и поведал Ахромееву странную историю, в которую угодила Кружалина.
Ахромеева бросило в пот, и он не сразу сообразил, что это начала действовать жаропонижающая таблетка.
Выслушав Шургина, болящий задал ему несколько вопросов, на которые у Алексея не было ответов, и простился.
Оба знали, что ответы надо найти, и чем быстрей, тем лучше.
Какой бы Ликуха не была эгоисткой, Ахромеев ее в обиду никому не даст. Почему?
На этот простой вопрос у Ахромеева был один простой и ясный ответ: потому что Ликуха Кружалина – его любимая женщина, его жена. Что бы она сама по этому поводу не думала и не говорила.
Лично он развод считал временным неудобством и даже кольцо обручальное с пальца не снял…
…Детектор лжи, он же полиграф, размещался в полуподвальном помещении офиса, в вотчине Алексея Шургина.
Он встретил Лику с мрачным видом в мрачном коридоре без окон, провел в комнату с плотными шторами, попросил отдать ему сумку и оставил наедине с плюгавым службистом в сером джемпере и джинсах. По совпадению Лика тоже была в сером джемпере и джинсах.
– Присаживайтесь, – скучным голосом велел Плюгавый.
Небольшой ноутбук с проводами и датчиками вогнал Лику в ступор. От стресса она поглупела, реакции у нее замедлились. Это происходило с Ликой всегда, стоило ей расстроиться.
Она подалась к стулу за монитором, но служака не дал ей сбиться с курса. Он направил ее к инквизиторскому креслу, усадил и опутал датчиками.
Лика сглотнула. Сердце колотилось как у испуганной птицы, ладошки и подмышки взмокли.
– Ваша задача – на все вопросы отвечать «нет», – объяснил Плюгавый. – Вы меня понимаете?
Анжелика затравленно кивнула.
– Вас зовут Анжелика Васильевна Кружалина?
– Нн-нет, – с запинкой ответила Лика.
– Вы любите спиртное?
– Нет.
– Ваш день рождения 12 февраля?
Снова секундная заминка:
– Нет.
– Вы употребляете наркотики?
– Нет.
– Вы уже совершали кражи?
Вот оно, главное!
– Нет! – возмутилась Лика.
– Ваши родители звонят вам?
– Нет. – Чем дальше, тем вернее Лика чувствовала себя подопытной морской свинкой.
– Вы шпионите в пользу конкурентов?
– Нет! – выкрикнула несчастная подопытная.
Вопросы повторялись и чередовались, и Лика потерялась во времени. Казалось, унизительная процедура не закончится никогда.
Она все-таки закончилась. Когда у Лики уже плыли круги перед глазами, и она уже путала смысловое значение частиц «нет» и «да», и, спотыкаясь, заплетающимся языком отвечала невпопад.
Всегда вежливый и молчаливый Алексей с виноватым видом вернул Лике сумку и проводил по подвальным лабиринтам наверх.
Когда Анжелика вышла из офиса на улицу, она испытывала такое острое чувство гадливости, точно все эти два часа рылась в мусорных отходах.
Лику встретила та же морозная сырость, тот же мокрый снег и ветер, те же голые деревья, те же машины на парковках. Мир и не заметил, что над Анжеликой Кружалиной надругались в извращенной форме.
Больше всего ей хотелось поскорее попасть домой, в душ, смыть с себя похожие на плевки вопросы.
Она села в свою простуженную «ауди» и подождала, пока прогреется двигатель.
Постепенно брезгливость сменилась опустошением.
До ее сознания донесся аэропортовский перезвон, Лика расстегнула молнию на сумке и достала телефон.
– Анжелика Васильевна? – услышала она уже знакомый бас из Магадана. – Это Федор Маршалов.
– Да, я слышу, – сделав над собой усилие, отреагировала Лика.
– Как у вас дела? Мне сказали, что в «ESG» начато против вас внутренне расследование.
Анжелика сдвинула брови. Вот только этого не хватает! Не иначе Лариска-крыска, язык как помело.
– Федор, как вас по батюшке?
– Можно просто Федор, – разрешил бас.
– Мои дела вас не касаются, – резко ответила Лика. Все же намек гада Ахромеева на железную леди имел под собой основание.
– Подождите, – заспешил далекий Федор, – я уверен, что вы ни в чем не виноваты.
– Благодарю, – сухо произнесла Лика. – Но я не нуждаюсь в вашем сочувствии.
– Это не сочувствие. Я в точно таком положении, как вы. Мы с вами друзья по несчастью, понимаете, о чем я?
Намек был более чем прозрачным, и Анжелика сосредоточилась.
Какая между нею и Маршаловым может быть связь? От Москвы до Магадана шесть тысяч километров. На Дальнем Востоке ей бывать не приходилось, она вообще дальше Сочи нигде не бывала – Ахромеев был «не выездной».
– Почему вы так решили? – наконец, разлепила рот Лика.
– Потому что под меня копают, пытаются завести дело. Я предлагаю объединить усилия.
– Каким образом? Вы в Магадане, а я в Москве.
– Мне кажется, надо искать причину в «ESG».
– Почему вы так думаете?
– Потому что если бы заказчик был здесь, в Магадане, папку не удалось бы отправить к вам, она бы здесь и пропала.
– Логично, – согласилась Лика. – Может быть, дело не в документах?
– Вы хотите сказать, что кто-то метит на ваше место?
– Мне так показалось.
– Но тогда зачем заводить расследование против меня? Можно, конечно, предположить, что меня хотят посадить на крючок и манипулировать, чтобы использовать против вас. Но это какой-то слишком изощренный способ. Можно же просто предложить неугодному сотруднику уволиться…
Тут их мнение с Федором совпадало. Действительно… Все чертовски странно…
– Н-да, – пробормотала Лика.
– Так вы согласны?
– С чем?
– Объединить усилия – согласны? – сформулировал Федор.
Лика помолчала.
– Как вы это себе представляете?
– Я могу прилететь в Москву на какое-то время.
– А как же расследование против вас?
– Я договорюсь.
Лика помолчала.
Единомышленник ей не помешал бы. Хотя, что толку будет от магаданца в Москве? Связей у него здесь нет, чем он может помочь?
– И чем же вы поможете мне? – озвучила свои сомнения Лика.
– Одна голова хорошо, а две – лучше, – оптимистично сообщил магаданец.
– А если серьезно?
– А если серьезно, я десять лет прослужил опером в нашем управлении.
– Почему ушли?
– По ранению уволился.
– Ну хорошо, приезжайте, – разрешила Лика бывалому Федору. – Вас нужно встречать?
– Нет, – улыбнулся Федор, и Лика вдруг представила его лицо от чего-то с широко расставленными, как у детей, глазами.
– У меня есть, где остановиться, не переживайте, – поспешил успокоить далекий единомышленник. – И встречать меня не нужно. До созвона, Анжелика Васильевна.
И трубка замолчала.
Лика посидела с задумчивым видом, перебирая в памяти разговор. Исчезнувшая папка с документами… Неизвестный бывший опер Маршалов с неожиданным предложением…
Чем дальше, тем страшнее, как говорится.
Лика уже было решила отключить телефон, но трубка в ее руке взорвалась трелью – на этот раз звонила Лизавета.
– Привет. Как у тебя дела? – спросил напевный грудной голос.
– Паршиво, – призналась Лика.
– Могу приехать к тебе.
– Прости, Лизавет, сил нет, – отказалась Лика, – меня на детекторе только что проверяли.
– С ума сойти, – посочувствовала Лизавета, и у Лики на глазах выступили слезы.
– Теперь я безработная. Если узнаешь о вакансии, дай знать.
– Конечно.
– Ладно, пока, – сдавленно пробормотала Лика и отключила телефон.
В салоне «ауди» стало жарко, Лика чуть приспустила стекло, подставила лицо холодному потоку и утерла ладонями слезы. Совсем ты расклеилась, старушка, обозвала она себя и сорвала машину с места.
… Цезарь сонно ткнулся лбом Лике в колени.
– Соня, – ласково пожурила она пса. – Всех воров проспишь, охранник.
Это было преувеличение. Воры их закрытый дачный поселок обходили стороной.
Анжелика надела на пса ошейник, пристегнула поводок и вывела со двора. Пока закрывала калитку, Цезарь взвизгнул и рванул поводок.
– Стой, – прикрикнула Лика и недовольно оглянулась. И вздрогнула от неожиданности, обнаружив рядом с собой долговязую фигуру.
– Тьфу, Ахромеев, напугал, – в сердцах сказала Лика.
– Что, нервишки сдали? – оскалился неожиданный гость.
– Ахромеев, ты приехал поиздеваться? – тут же заняла оборону Лика.
– Над тобой поиздеваешься, как же, – простужено прогудел Ахромеев. – Давай, прогуляемся.
– Давно ты здесь?
– Ты же мимо меня проехала.
Лика покачала головой. Как это она не обратила внимания на заснеженный УАЗ «Хантер» под забором?
Ахромеев повернулся к Лике спиной и, кутая горло шарфом, направился в сторону от дома. И у Лики не осталось выбора. Как всегда, когда она имела дело с Ахромеевым.
Волоча ноги, она потащилась за бывшим мужем.
Минут десять они топали молча.
Дойдя до трассы, Ахромеев остановился.
– Сколько я тут не был? – спросил он, повернувшись к Лике.
Лика подняла лицо и посмотрела снизу вверх. Невозможно, подумала быстро, – невозможно, чтобы ничего не изменилось. Не позволительная роскошь в ее положении. И не такая она дура…
– Два года, – сделав над собой усилие, ответила Лика и обругала себя идиоткой.
Все эти романтические сопли – для тургеневских барышень. Это она точно знает, сколько лет прошло, месяцев и дней. Только минуты не подсчитала. А Ахромеев занят государственными делами, ему не до розовых соплей…
Они помолчали, глядя на беснующегося Цезаря, не подозревая, что в этот момент оба переживают схожие чувства – боли и сожаления.
Воспоминание кольнуло Ахромеева прямо в сердце.
Оказывается, он помнит здесь каждую тропинку, помнит, как все начиналось, помнит дрожь, которая охватывала его от любого случайного прикосновения к Лике. Разница между ними в том, что он хочет все вернуть, хочет продолжения… А она? На самом деле не хочет его или просто злится? Ахромеев много бы отдал, чтобы ответить на этот вопрос.
– Значит, Цезарю уже четыре года? – странным голосом спросил Ахромеев.
Лика лишний раз убедилась, что она права.
– Значит, – односложно подтвердила она.
Ахромеев достал пачку разовых платков, извлек один и вытер нос.
– Ладно, давай к делу, – прогундел он, и лирическое отступление на этом завершилось.
Лика молча кивнула.
– Я еще на больничном, – сообщил Ахромеев, – время есть, навел справки. Все хреново. Похоже, это заказ. Собственно, я приехал проверить, есть у тебя в доме и в телефоне прослушка или нет.
Он помолчал, ожидая Ликиной реакции. Лика в этот момент смотрела на Цезаря и чувствовала, как ее пробирает холод – не от мороза, а от слов Ахромеева.
Прослушка? Заказ? Во что же она вляпалась? Или это не она, а милейший Карл Гасанович вляпался?
Случайная мысль поразила Лику. Так вот почему Гасанович исчез, как за плинтус завалился.
Цезарь припадал на задние лапы, тявкал и поскуливал, глядя на дерево. Белки сводили его с ума.
– Что молчишь? – не утерпел Ахромеев.
– Я не молчу, – отозвалась Лика, вынырнув из собственных дум. – Ты же приехал не для того, чтобы выслушать меня. Наверняка у тебя есть готовое решение. Ты знаешь, что нужно делать в таких случаях. Делай.
– Пригласишь на чашку чая?
– Пойдем, – уныло пригласила Лика своего незваного и такого долгожданного гостя. – Цезарь!
Она взяла неугомонного пса на поводок, и они побрели назад, к дому.
Расчищенные тропинки снова замело, завтра придется чистить, – без всякого энтузиазма отметила Лика, отпирая калитку.
Пока Ахромеев обходил все комнаты с датчиком, Лика вытерла Цезарю лапы, и пес тут же умчался за Ахромеевым.
В ванной Лика с отвращением стянула с себя пропахшие казематом джинсы и джемпер, переоделась в домашний костюм и умылась.
Выйдя из ванной, Лика устроилась на кухонном диванчике, задрала ноги на подлокотник и позволила себе небольшую передышку.
Анжелика долго привыкала к одиночеству, но сейчас, когда Ахромеев бродил по дому, поняла, что так и не привыкла.
Счастливый Цезарь прискакал на кухню, подлетел к диванчику, Анжелика едва успела отвернуться, как теплый мягкий язык лизнул ее в ухо.
– Цезарь, фу! – пискнула она.
Сумрачный Ахромеев вошел, одним взглядом вобрал Лику всю целиком, будто сфотографировал на долгую добрую память.
– Ну что, нашел прослушку? – Лика поспешно спустила ноги с дивана.
– Нет, в доме я ничего не нашел, – ответил бывший муж, и Лике послышались в его голосе легкие нотки разочарования. – Будем считать, что мы их опередили.
– Их? Как ты думаешь, кто они?
– На этот вопрос я тебе пока ответить не могу. Пока, – со значением добавил Ахромеев. – Завтра поставлю тебе видеокамеры на крыльце, в коридоре и в гостиной. Давай телефон.
Он протянул ладонь, и на безымянном пальце блеснуло обручальное кольцо, которое Лика собственноручно надела ему на палец в Загсе. Надо же, как преданность идее!
Свое колечко она упрятала в дедовский сейф, где оно и лежало по сей день в бархатной коробочке цвета пирожного «Красный бархат»…
Застарелая обида, дремавшая в сердце, подняла голову и показало раздвоенное жало. Как Ахромеев мог с ней так потупить?
