Kitobni o'qish: «Чудеса иногда случаются»

Глава 1

Ксения опаздывала на работу. Такое случалось редко, но, как говорится, метко. Сегодня опаздывать было никак нельзя, на половину десятого назначена важная встреча. Ну, скажите, кто в Санкт-Петербурге назначает встречи в такую рань, да в понедельник?! К тому же ожидавший Стрелкову клиент отличался крайней требовательностью и скандальным характером. Ксения зареклась от общения с Никольским, найдя компромиссный вариант в контактах с ним исключительно через Николая Ивановича. Однако речь шла о ходе судебного процесса, в котором Стрелкова выступала представителем, и перспективах этого самого процесса, пока весьма туманных. В общем, вопрос напрямую касался работы Ксении. Ни спихнуть, ни избежать.

А в результате опоздание! Маршрутка, выбранная Стрелковой в последнюю минуту, встала в глухой пробке, перспектив движения никаких. Проклятые дорожные работы! Ксения никак не могла понять, зачем перекапывать улицы в разгар туристического сезона, когда город кишит людьми и самым разнообразным транспортом.

Водительские права у Стрелковой имелись. Выучилась она по требованию (читай – ультиматуму) мужа, но процесс вождения и сам по себе, и уж тем более в условиях большого города, терпеть не могла, предпочитая по утрам проскальзывать мимо своей кривовато припаркованной Ласточки к станции метро. К тому же с парковкой в центре города вечно возникали проблемы. Ласточкой была прежняя машина супруга Ксении, «Ситроен». Модель автомобиля Стрелкова периодически забывала, а номерной знак даже не пыталась запомнить. Муж как-то начал ругать Ксению за такое незнание. Стрелкова в ответ выдала, что не забивает голову лишней информацией. К тому же номер машины можно посмотреть в документах или уточнить у супруга, уж он-то нужную комбинацию цифр и букв подскажет всегда. Услышав подобное, Дима покрутил пальцем у виска, а потом вздохнул и, похоже, отступился.

Выбираясь из метро, до которого пришлось нестись на предельной крейсерской скорости почти полкилометра, Ксения почувствовала, как вминается под каблуками асфальт. Ничего себе! Такая жара с самого утра, что же дальше будет? Так, а зачем она, собственно, здесь вышла? Хотела же сделать пересадку и доехать до «Адмиралтейской»! Мысленно Ксения поругала себя. О чем думает?! Маршрут следовало просчитать заранее, не отвлекаясь на переживания личного характера. Легко сказать. От личного до конца отвязаться не получалось. Стрелкова так и не успокоилась после вчерашней размолвки с мужем. Подобные инциденты случались всё чаще. Вот накануне: вроде и повода особого не было, а на тебе! Пустячные Димины придирки вывели Ксению из равновесия, заставив повысить на мужа голос. Супруг разобиделся и нагрубил ей. Из ничего получилась ссора. В итоге Ксения решила не накалять ситуацию. Прикусив язык, на котором вертелось много нелицеприятных слов относительно супружника, собралась и уехала к маме. Благо, повод имелся. Катерина на днях вернулась из Финляндии, привезла гостинцы от тамошней родни. В общем, уехав с пакетами, Ксения сделала вид, что так и планировала.

Раз уж Стрелкова не стала снова спускаться в метро, оставался наземный транспорт. К остановке пришлось бежать, как раз подходил пятый троллейбус. Одно хорошо. Чем ближе к месту назначения, тем меньше Ксения думала об ином, переключаясь на рабочий лад. Сказывалась выработанная за долгие годы привычка разделять работу и частную жизнь. Это давно получалось автоматически, словно тумблер срабатывал. На службе Ксения занималась текущими делами и старалась на иное не отвлекаться. Разговоры личного плана заканчивались быстро, переносились на вечер или выходные. Родные и подруги об этом знали и редко тревожили Стрелкову в рабочее время. Дома мысли Ксения занимали исключительно дела семейные.

Сесть в троллейбусе не удалось, мест не было. Стоя, Ксения лихорадочно пыталась привести себя в порядок, затем глянула на часы. Три минуты десятого. Время есть, но в обрез. Если дальше по Невскому пробка, всё, приплыли. Как говорится: «Привет от Николая Иваныча!».

Николай Иванович – шеф, бессменный руководитель и единоличный владелец фирмы, в которой Ксения работала, непорядка не терпел. А в список «непорядка» одним из первых пунктов входила именно непунктуальность. Стоило новому работнику пару раз опоздать, как он автоматически зачислялся в число лишившихся перспектив по основанию пренебрежительного отношения к работе.

Впрочем, был шеф строг, но справедлив. Атмосфера в коллективе сложилась замечательная, конфликты пресекались на корню. Дам на работу Николай Иванович предпочитал принимать семейных, основательных, мужчин – спокойных, ибо в женском преимущественно коллективе какой-нибудь залетный альфонс мог стать причиной больших бед. Людей склочных и скандальных шеф к себе просто не брал, какими бы профессионалами те соискатели ни были. Как отсеивал, никто понять не мог, но удавалось это Николаю Ивановичу на славу. При штате в сорок с лишним человек (для фирмы, обеспечивающей юридическое, бухгалтерское и кадровое сопровождение такая численность являлась весьма значительной), их общество имело солидную репутацию и перспективы. Да и работников, надо сказать, не обижали. На заработную плату и премии грех было жаловаться. Уходили из фирмы работники редко, только в силу стечения каких-то непреодолимых обстоятельств.

Обстоятельства! Ксения вспомнила и погрустнела. Ее постоянный сопровождающий по судебной работе, Денис, дорабатывал последнюю неделю. С недели следующей он становился москвичом, ибо перебирался туда на ПМЖ. Девушка Дениса, Олеся, умница и красавица, после учебы в Москве возвращаться в «туманный, промозглый и серый» Питер отказалась наотрез. В результате Денис уже три года жил на два города. Он проводил рабочую неделю здесь, а на выходные мчался в Москву к любимой. Впрочем, дело впритык подошло к свадьбе, да и встало, так как подобная карусель с женихом в качестве сумасшедшей белки, мечущейся между «Сапсанами», Олесю категорически не устраивала. Человеком она была решительным и поставила вопрос ребром. Денис быстро и бесславно капитулировал.

Ксения такого отношения к этому давно уже ставшему родным городу не понимала. Стрелкова любила Санкт-Петербург с его великолепными зданиями, каналами и мостами, неповторимой атмосферой. Больше всего Ксении нравилось возвращаться сюда из поездок, когда за окном поезда или машины возникали огни большого города. И погода здешняя ее не пугала. В Карелии, где Ксения родилась и выросла, практически то же самое, разве что снега зимой больше.

Глядя на свое отражение в окне, Ксения поправила прическу и вновь взглянула на часы. Пятнадцать минут десятого. Ну почему так ползет этот троллейбус?!

Меж тем мысли летели дальше, вернувшись к волнующему вопросу. Денис уедет, а с кем придется работать? Рома, молодой и перспективный сотрудник, также ведущий юридическое сопровождение, недавно укатил в Испанию, отдыхать от трудовых будней. Возвращения его в ближайшей перспективе не ждали. Ну, с таким папой немудрено. Даже если у Ромы закончатся свои сбережения, есть к кому обратиться. Притом коллеги признавали, что парень действительно умен и быстро все схватывает. Терять такого было жалко. Оставшиеся «сопроводники» либо специализировались на других направлениях, либо просто не дотягивали до уровня работы Ксении, то есть в пару их ждать не приходилось. Стрелкова покачала головой. Вопрос оставался открытым.

Наконец-то показался Исаакиевский собор, совсем скоро ее остановка. Едва троллейбус затормозил, а водитель открыл двери, как Ксения выпрыгнула из салона и с низкого старта рванула к конторе.

Офис, где работала Стрелкова, находился в самом центре города, на улице Якубовича. Неподалеку располагался арбитражный суд Северо-Западного округа. В компетенцию Ксении входили экономические споры, рассматриваемые именно арбитражами, и такая дислокация места работы была ей на руку. Офис, обычно именуемый сотрудниками конторой, размещался в здании исторической застройки. Неудивительно. В этом районе зданий иной застройки не имелось вовсе. Дом, тем не менее, не так давно прошел капитальный ремонт. Контора обустраивалась с учетом современных требований. Шеф желал видеть функциональные, удобные кабинеты и рабочие места. Николай Иванович вложил немало сил, добиваясь такого результата. Надо сказать, желаемый эффект был получен. Довольны оказались как работники, так и посетители.

Забежав в холл, Стрелкова на ходу крикнула Машеньке, секретарше Николая Ивановича, которая как раз неторопливо вышла из коридора:

– Встреча у шефа уже началась? Я опоздала?

– Нет, – ответила та, как всегда размеренно и неторопливо. – Встречи сегодня не будет. Никольский только что звонил, извинился. Непредвиденные обстоятельства. Не знаю, какие, но оно и к лучшему, – добавила Мария, подумав. Похоже, Никольский умудрялся не нравиться почти всем, кому доводилось с ним общаться.

– Фу! Зря я только бежала. Ладно, работы много, – облегченно произнесла Ксения. – Представляешь, я сегодня у мамы ночевала, а когда от нее ехала, опять попала в пробку из-за ремонта дороги. Ну что за дела?

– Как тебе сказать, – протянула Маша. – Может, наш градоначальник в прошлой жизни был землеройкой? Как думаешь, такое возможно?

На этом Мария, улыбаясь, уплыла к себе.

Работы действительно было много. В последнее время Денис напарнице почти не помогал, весь поглощенный переездом, а дела ждать не могли.

Закопавшись в бумагах, Ксения не заметила, как подошло время обеда. От стола Стрелкову оторвала Лида из бухгалтерии, заглянувшая в кабинет и выразительно постучавшая пальцем по своим часам. Ксения поблагодарила и быстренько смоталась на перекус в ближайшее кафе. Кормили там вкусно, а обслуживали, благодаря сделанному шефом внушению, быстро.

После обеда Ксения опять засела за работу. Необходимо было срочно написать жалобу по одному делу и закончить заявление по второму. К тому же задерживаться сегодня на работе Стрелкова не могла. Причина для столь внезапного соблюдения режима труда и отдыха имелась. Именно сегодня сыну Ксении исполнялось семь лет. Ребенок, как обычно, проводил лето у бабушки с дедом, но на семь вечера был назначен сеанс связи по «Скайпу», так что Стрелковой к этому времени требовалось вернуться домой.

Послеобеденные часы пробежали незаметно. Спохватившись, что уже шесть, Ксения начала лихорадочно собираться. Второпях она выключила компьютер, быстро оглядела кабинет, не забыто ли чего, и захлопнула дверь. Несясь по коридору, Стрелкова услышала глухой шум. Понять, что это, она не успела, и замерла, выскочив на крыльцо.

Улицы не было. Не было ни соседних домов, ни деревьев. Вместо них стояла сплошная стена ливня, с шумом бьющегося о землю.

Поначалу опешив, Ксения звучно выдала:

– Твою дивизию! Небеса, вы думаете, что я должна домой добираться вплавь?!

Стрелкова подняла глаза вверх, но увидела только свинцовые тучи и отблеск молнии, сразу после которой грянул раскат грома.

Когда небо чуть успокоилось, а Ксения почувствовала, как к ней возвращается слух, то поняла, что не одна. Неподалеку от Стрелковой на крыльце стоял, небрежно опираясь на перила, молодой мужчина. Он то и дело поглядывал на вылетающие из водостока струи воды. Судя по веселому виду, мужчина услышал выданную Ксенией гневную тираду, либо его просто позабавил возмущенный вид Стрелковой.

Заметив взгляд Ксении, молодой человек кивнул и сказал:

– Я могу вам помочь, подвезу. Плыть мне ближе, только до машины. Но и это пока затруднительно. Зонт остался там же, в бардачке.

– Зонт! – Ксения лихорадочно рылась в сумке. – Зонт есть!

С этими словами Стрелкова протянула мужчине извлеченный из необъятной сумки зонтик.

Дима как-то на днях разговорился, что было на него не похоже. Глядя на эту сумку, он спросил, зачем Ксения купила такого мастодонта и что собирается в ней носить, если только госпожа Стрелкова не маньяк и не планирует при необходимости по частям избавляться от трупов. Задрав голову, Ксения ответила, мол, это, кто не в курсе, сумка дамская, модная, и если муж не перестанет язвить, он первый претендент в жертвы. А там сразу можно будет и сумку обновить.

– Машина буквально в десяти метрах, я сейчас подъеду, пока у крыльца свободно, – сказал мужчина. – Потом подойду и вас встречу, иначе вы вся промокнете.

– Не надо, у меня есть еще один зонт, – ответила Ксения, со смехом демонстрируя найденный в сумке второй экземпляр.

– О! – поразился он. – Я смотрю, вы запасливая!

– Да! – парировала Ксения. – Если что, обращайтесь. Правда, не знаю, что еще можно найти в моей сумке.

Последняя фраза вызвала дружные улыбки. Габариты модной сумки действительно впечатляли.

Ливень меж тем слегка поутих. Воспользовавшись моментом, мужчина побежал к машине.

На самом деле наличие двух зонтов объяснялось просто. Катя вчера на улице впихнула Ксении свой, убегая в кафе с подругой. Грозившее дождем небо очистилось, и дочь решила, что лишняя тяжесть ей ни к чему, тем более что после кафе девушки планировали прогуляться. Сама Ксения, конечно, позже про это напрочь забыла. Так и уехала к маме с двумя зонтами. Утром же было совсем не до того, схватила сумку – и бежать.

Увидев припарковавшийся у крыльца «Форд», Ксения раскрыла зонт и шагнула к предупредительно распахнувшейся дверце.

– Куда вас везти? – спросил водитель, когда Ксения уселась и пристегнулась.

– До метро, – ответила она, – если не сложно.

Ехать было недалеко. В пути Стрелкова и шофер почти не разговаривали, ограничившись парой дежурных фраз да поругав погоду.

Уже на подъезде к метро Ксения проверила время и тихо застонала. Опять опоздание. «Да что ж за день-то такой!» – подумалось ей. Как только машина остановилась, Ксения, второпях поблагодарив водителя, выскочила и понеслась к входу на станцию. И лишь заскакивая в вагон, поняла, что ее зонт так и остался у хозяина «Форда».

Глава 2

Телефонный звонок застал Ксению на выходе из подземки. Муж сердито спрашивал, почему она задерживается и когда им следует ждать мать домой. Ксения ответила, что уже на подходе.

Жили Стрелковы теперь у станции метро «Международная», поменяв квартиру после того, как Ксения ушла из налоговой инспекции. В двухкомнатной, доставшейся Диме от родителей, после рождения сына их семье стало тесно. Потому, хоть старая квартира и была расположена в неплохом районе, решились на переезд. К тому же Дмитрий в тот период как раз сменил место работы. Каждый день Стрелков вынужденно совершал утомительное путешествие туда и обратно. Новое жилье выбирали долго, сойдясь на варианте, устроившем членов семьи в транспортном плане. Вновь подумав о сыне, Ксения улыбнулась. Роман Дмитриевич, Ромочка или Ромашка, был всеобщим любимцем.

Дома все оказались в сборе. Встречать Ксению вышел с кислым лицом муж. Недовольство Стрелкова было явлением обычным. Дима вечно негодовал, где жену опять носит и когда носить перестанет. Учитывая характер своей работы, Ксения считала подобное поведение просто глупым, но обычно старалась Дмитрия не провоцировать. Хотя несколько грандиозных скандалов на почве позднего возращения с работы между супругами всё же произошли. Сейчас Стрелкова тайком посматривала на мужа. О вчерашнем он вроде не вспоминал, и на том спасибо. Продолжать ругаться ей совершенно не хотелось.

Пройдя в комнату, Ксения поздоровалась со своей матерью, с королевским видом восседавшей на диване. Из кухни с приветствием выглянула Катерина. Ксения вручила дочери торт, купленный по пути.

– Звонили наши уже, – сообщила мама, подмигнув Ксении. – Готовься, скоро перезвонить должны.

Ксения вздохнула, поняв, что своим опозданием могла вызвать недовольство свекрови. Мама Дмитрия, Иоланта Генриховна Стрелкова, в девичестве Вуйчик, по отцу была полячкой. Генрих Густавович в свое время оказался занесен в СССР вихрем Второй мировой, да так и осел здесь. Будучи абсолютно непролетарского происхождения, Генрих счастливо избежал попадания под колесо репрессий. Этому в первую очередь способствовала его мирная профессия. Вуйчик был музыкантом. Найдя в юности свой путь, Генрих учился в Италии. Случилось это благодаря матери, Анне, разглядевшей в сыне наследственную способность к музыке. Сама она музыку обожала, однако, будучи замужней дамой и матерью большого семейства, подняться выше игры на фортепиано на светских приемах по понятным причинам не смогла. Вернуться домой пришлось несколько раньше срока из-за тяжелой болезни матери. Туберкулез вскоре свел ее в могилу. Спустя пару месяцев Генрих насмерть рассорился с отцом, крупным промышленником, не считавшим игру на контрабасе достойным занятием для своего старшего сына. После этого связи Генриха с семьей оказались разорваны. Сам он колесил по городам и весям, выступая в составе различных оркестров. Начавшаяся война застала Вуйчика во Франции, его музыкальная карьера заглохла. На накрытом огромного масштаба катаклизмом континенте было больше потребности в хлебе насущном, чем в музыке, за исключением, пожалуй, военных маршей, и Генриху приходилось перебиваться случайными заработками. Частенько думать следовало просто о выживании. Вуйчика немало покидало по Европе, а к концу войны он по стечению обстоятельств вновь попал в Польшу, где чуть не погиб в ходе наступления Красной армии. Едва оправившись в госпитале, Генрих еще более странными путями оказался заброшен в Смоленск.

Обосновавшись в итоге в Ленинградской области, поначалу Вуйчик где только не работал. Чуть позже ему повезло устроиться в Ленинградскую консерваторию. Там же Генрих встретил свою будущую супругу, Антонину, от брака с которой родилась сначала Иоланта, а спустя три года сын Виктор. Со своей супругой Генрих Густавович в мире и согласии прожил все отмеренные ему дни.

Успев при жизни застать бабушку и дедушку Дмитрия, людей тихих и интеллигентных, Ксения никак не могла взять в толк, от кого ее свекровь унаследовала такой характер. Женщиной Иоланта Генриховна была властной, решительной, чужих мнений не признавала и всегда поступала так, как считала нужным. Когда Ксения в самом начале своей семейной жизни попробовала по какой-то мелочи поспорить со свекровью, ей пришлось тотчас пожалеть об этом.

– Дима, твоей маме надо было полком командовать! – пожаловалась Ксения мужу.

Тот хмыкнул и произнес:

– Думаешь, я об этом не знаю? Но ты низко берешь! Мама бы и с дивизией справилась.

При этом работала Иоланта Генриховна учителем английского языка, а также вела курсы польского для желающих. И если на курсах слушателями Иоланты были люди взрослые, пришедшие добровольно, то в школе детям деваться было некуда. Бедные ученики Стрелковой, которых многие искренне жалели, при виде преподавателя краснели и бледнели. Однако желающих перечить «Королеве» Иоланте среди них не находилось, осмеливающихся не выучить заданное – тем более. Надо признать, что знания Иоланта Генриховна давала отличные. Многие из её учеников, вынужденные тщательно готовиться к занятиям, в итоге проникались любовью к языку, а позже шли поступать в инязы. И поступали! Дима рассказывал, что в августе, после объявления результатов зачисления в ВУЗы, у подъезда чуть ли не очередь выстраивалась из желающих выказать Иоланте Генриховне свою признательность. Цветы и конфеты в доме вообще не переводились никогда.

После отъезда в Анапу свекровь продолжила преподавательскую деятельность там. Говоря об этом, Дима шутил, что теперь в одной из школ города-курорта резко возрастет число нервных расстройств и параллельно значительно повысится уровень знаний по английскому у детей.

Ксения облегченно выдыхала при мысли, что их со свекровью разделяет столь значительное расстояние. Стрелкова отдавала себе отчет, что жить под постоянным прессингом столь решительной, не признающей авторитетов личности не смогла бы. Да, Дима каким-то образом приспособился. Впрочем, он постарался при первом же случае сбежать на волю. Но здесь и отъезд родителей сыграл не последнюю роль.

Отец Дмитрия являлся полной противоположностью своей супруге. Спокойный, даже флегматичный, рассудительный, в конфликты он предпочитал не вступать. При этом нельзя сказать, чтобы Юрий Григорьевич не имел своего мнения либо боялся его высказывать. Скорее, просто не видел смысла в спорах, предоставляя слово жене. В общем, Юрий Григорьевич и Иоланта Генриховна неплохо друг друга дополняли.

Самое интересное, что дочь Ксении и Димы, Катерина, по характеру пошла в бабушку, получив за это от домашних прозвище «Екатерина Великая». Притом характер Кати абсолютно не соответствовал ее хрупкой внешности, чем девица пользовалась нагло и без зазрения совести. У Ксении временами складывалось впечатление, что если Катерине нужно будет преодолеть стену, она эту стену прошибет. Либо же Катя найдет способ стену перемахнуть. В крайнем случае, устроит подкоп. В общем, стене по-любому ничего не светило. Сейчас дочь была дома, отдыхала на каникулах после успешного окончания первого курса Московского госуниверситета.

Ксения переоделась и успела выпить чаю, когда раздался звонок «Скайпа». Как и остальные члены семьи, она бросилась к компьютеру. Возникло небольшое столпотворение. Вызов, в результате, приняла Катерина, остальные расселись рядом. На экране появился Рома, причесанный и очень довольный, а из-за спины мальчика выглядывали Димины родители. Сын выслушал приветствия, поздравления и пожелания всяческих успехов. После ребенок незамедлительно поделился радостью и похвастался подарком, игрушечным мотоциклом, о котором давно грезил. Мотоцикл этот Ксения, привезя Рому в начале лета в Анапу, передала свекру и велела тщательно спрятать. Теперь время пришло. Получивший предмет мечтаний мальчишка сиял и улыбался во весь рот. Но на том сюрпризы не закончились. Ромашке также вручили набор «Лего» от Катерины и железную дорогу от бабушки с дедом. Роме явно хотелось как можно скорее закончить с поздравлениями и приступить к внимательному инспектированию и апробации подарков. Заметив это, родные постарались не затягивать. В заключение именинник вновь услышал пожелания всяческих успехов, с тем и распрощались. Вера Сергеевна сказала Ксении, что свой подарок вручит внуку после возвращения Ромы в Санкт-Петербург.

Вечером, когда Ксения уже укладывалась спать, в комнату зашел Дмитрий.

– Как к маме съездила? – спросил он.

Ксения внимательно посмотрела на благоверного, пытаясь понять, к чему тот ведет.

– Нормально, а что?

– Ничего, просто так спросил, – ответил супруг и вышел из спальни.

Ксения задумчиво покачала головой. В этом был весь Дмитрий: не знаешь, что у него на уме, что на душе. Получить объяснения не удавалось практически никогда. Вздохнув, Стрелкова выключила свет.

Не зря говорят, как понедельник сложится, так вся неделя пройдет. У Ксении что понедельник прошел в полном завале, что оставшаяся неделя. Работы было – головы не поднять. Вроде лето, отпуска, спокойнее должно быть, ан нет. В общем, всю неделю Стрелкова провела, зарывшись в документы, как крот. Иногда компанию ей составлял Денис, дававший последние разъяснения, и тогда кротов становилось двое. Пару раз приходилось откладывать бумаги и выбираться в судебные заседания. Впрочем, ничего значительного на рассмотрении в данный момент не было. А вот подготовка к предстоящим большим делам шла активно.

Выбираясь из своей норы, как Ксения называла кабинет, на свет божий, она радостно потягивалась и шлепала к автомату за кофе. Ни к девчонкам, ни в чайную не заглядывала, некогда было. При всей своей загруженности Ксения засекла какое-то странное возбуждение, царившее в коллективе. Выяснять, в чем дело, времени не хватало. «Все когда-нибудь узнаем» – напоминала себе Стрелкова и возвращалась в кабинет.

В выходные Ксения побывала на даче у подруги. Катя с Артемом укатили к своим друзьям, муж отбыл на давно запланированную рыбалку. В общем, семья разбежалась по разным направлениям. При такой чудесной погоде сидеть дома Ксении абсолютно не хотелось. Вспомнив, что Наталья недавно приглашала к себе, Стрелкова взялась за телефон. Вскоре детали оказались согласованы, вещи закинуты в рюкзак. Ксения, в спортивной одежде и кроссовках, отправилась на вокзал.

Отдохнули на славу. Дача у Натальи была предназначена для приятного времяпрепровождения, а не для пахоты на грядках. Граничивший с сосновым бором внушительный участок выходил на берег небольшой речки. Речка быстрая, чистая, а влететь в холодную воды после бани – одно из первых российских удовольствий. Подруги напарились, накупались, напробовались всяческих вкусностей под хорошее вино, наговорились на пару месяцев вперед. Чего еще женщинам желать? Самое замечательное, что Ксении удалось прекрасно выспаться. Наталья детям и Нине, своей постоянной помощнице по хозяйству, строго-настрого запретила даже приближаться к комнате Ксении.

Ночевала Ксения на мансарде. Дом у Натальи был большой, основательный, комнат с лихвой хватало и на всю немаленькую семью, и на гостей. Постоянно в комнате на мансарде никто не жил, даже гости бывали здесь редко, ленясь забираться так высоко по лестнице. Стрелкова, наоборот, всегда старалась останавливаться именно в ней. Небольшая отделанная лиственницей комнатка нравилась Ксении безмерно. В комнате божественно пахло теплым деревом, каким-то травами, которые Нина сушила на чердаке. Из широкого окна виднелся сосновый бор. Стрелкова подолгу сидела на балконе и наблюдала, как сосны склоняются одна к другой, словно переговариваясь. Кроме того, комната создавала настроение. Ксения, попадая сюда, чувствовала себя абсолютно спокойной и счастливой. Даже когда наступало время отъезда, из этой комнаты уходить не хотелось.

Домой Стрелкова вернулась вечером в воскресенье. Ни мужа, ни Кати не было. В кухне на столе лежала записка. Дочь старомодным способом предупреждала, что переночует у Артема. Ксения позвонила мужу. Дима сообщил, что понедельник у него свободен и в город он приедет завтра к вечеру.

В квартире стояла тишина, только чуть слышно тикали ходики в зале. Плюнув на уборку, Ксения достала из шкафа книгу. Как раз под настроение попалась Улицкая, «Медея и ее дети». С довольным видом Стрелкова растянулась на диване и погрузилась в чтение.

Ксения любила книги. Читала много, разных авторов. Ее интересовал английский детектив, как классический, так и современный, отечественная серьезная проза, исторические произведения. Стрелкова редко смотрела телевизор, сериалы и вовсе терпеть не могла. Чтение хорошей книги, по мнению Ксении, было самым лучшим отдыхом. Оставалось только жалеть, как мало читает современное поколение. Своим детям Ксения тоже старалась привить вкус к чтению. В отношении Кати можно было уверенно сказать, что получилось лишь отчасти. Интернет и социальные сети оказались сильнее.

Придя на работу в понедельник, Ксения вновь отметила непонятное бурление. Попавшиеся ей девчонки были странно возбуждены. «Так больше продолжаться не может!» – решила Ксения и отправилась к Лильке за разъяснениями.

Лилька, Лилия Владимировна, была бухгалтером и по совместительству знатоком всех новостей и сплетен конторы и ее окрестностей. Она знала всё, что случилось, случается в данный момент и должно случиться вскоре. Ксении иногда казалось, что у Лильки четыре глаза, два из которых на затылке, а ушей как минимум шесть. Ну а как иначе можно было одновременно получать столько информации из разных источников?

– Лиля, что у нас происходит? – начала Ксения. – Чего девчонки бегают как ошпаренные?

Лиля заинтересованно глянула на Стрелкову.

– Ты что, ничего не знаешь? – спросила она.

– Чего я не знаю?

– Ну, ешки-матрешки! Ты, мать, отстала от жизни. У нас Денис ушел?

– Ушел, – подтвердила Ксения. – На отвальной в четверг все были, разве нет?

– И что, ты думаешь, шеф будет с его местом делать? – вопросила Лилька в ответ.

– Да откуда ж я знаю. Возьмет кого-нибудь.

– Вот именно! Только не «кого-нибудь». Новый сотрудник – это о-го-го! Девки, кто видел, сказали, мужчина – мечта! Кстати, он уже здесь, в конторе. Николай Иванович его скоро представить нам должен. Познакомить с коллективом.

– Понятно, – протянула Ксения. – Посмотрим, что там за «мечта» такая.

– Ага, смотри-смотри, тебе ж в пару его, скорее всего, и поставят.

– Вот черт! – вырвалось у Ксении. – Правда, ведь! Я об этом как-то не подумала.

Принцип парности поначалу, когда она только пришла в фирму к Николаю Ивановичу, немало Ксению удивил. Шеф закреплял за крупными делами минимум двух сотрудников, как он говорил, для подстраховки. Вскоре, впрочем, Николай Иванович рассказал Ксении и её тогдашнему напарнику, Илье, как однажды фирма чуть было не проиграла важное и очень перспективное во всех отношениях, в том числе, конечно, в финансовом плане, дело с межрегиональной налоговой. Случилось это, когда юрист общества, который вел дело, попал в автомобильную аварию. Надо сказать, что межрегионалки на тот момент только-только сформировали. Понятно, к работе с ними приноровиться никто не успел. Да и налог оказался новый. В этот момент шеф прервал рассказ и предложил угадать, по какому налогу спорили. Ксения с вытянувшимся лицом предположила, что налог этот на добычу полезных ископаемых. Угадала. НДПИ Стрелкова очень не любила, памятуя, сколько судебных тяжб и неразберихи породила коротенькая глава в налоговом кодексе после своего введения. Как будто нельзя было хоть чуточку подробнее написать! А учитывая специфику России с ее сырьевой экономикой, понятно, о рисках какими деньгами в этом случае шла речь.

Николай Иванович тем временем продолжал рассказ и поведал, что сотрудник был очень опытным и дело вел практически самостоятельно, иногда только привлекая девочек-бухгалтеров для расчетов. В результате, когда он пришел в себя в больнице, о дальнейшем участии в деле речь идти не могла, не позволяли ушибы и переломы. Объяснить свои мысли и всё происходившее в последнем из пяти уже состоявшихся судебных заседаний, длившемся два с лишним часа, человек тоже внятно не мог. Этому мешали полученная травма головы и раздробленная челюсть. Далее шеф изрек: «Слава богу, он все же остался жив! И выздоровел потом, хоть и досталось ему крепко. А от меня чуть позже ушел. Видать, сформировались неприятные ассоциации». Ситуация осложнялась тем, что дело рассматривалось в Москве. Ход судебного восстанавливали всей конторой, собирая по частям из материалов дела, через расшифровку заметок (аудиозаписи в судах тогда не велись), которые сотрудник успел сделать в процессе, из протоколов судебных заседаний, через помощника судьи; пришлось вплотную и с инспекцией пообщаться. Из девочки-бухгалтера, что участвовала в одном из судебных, выжали, что могли, даже то, чего она и сама толком не знала. Шеф добавил, что работа с бухгалтером шла по принципу «Вспомнить всё!». Смеясь, Николай Иванович пояснил, что до пыток, конечно же, не дошло, это не его методы. В итоге требуемое восстановили, разобрались, дело, Ура!, выиграли. Благо, судебное было отложено на месяц. А если бы нет? Закончил рассказ Николай Иванович фразой: «Вот тогда я и поседел. И решил, что больше у меня один человек такого рода дела вести не будет. Только в паре, для подстраховки. А то чем черт не шутит!».