Kitobni o'qish: «Много ли вам надо, чтобы быть счастливыми?»

«Много ли вам надо, чтобы быть счастливыми?»

Начало 22 века, 2118 год все люди перестали быть теми, кем являются на самом деле, вообще, на первый взгляд ничего необычного и страшного, но если копнуть глубже, то это просто ужасно!

Я сидел в парке и смотрел на людей, которые носили свои глупые маски, глупые пластмассовые маски! Они нагло улыбались друг другу в лицо, за глаза говоря про то, какие они все плохие. Они ужасные люди… Люди, которых нельзя так назвать!

Я сидел в парке на лавочке, она была недавно покрашена в желтый цвет – цвет солнца, но краска уже слезла. Не успел я проводить взглядом очередного человека, как рядом со мной сел довольно пожилой мужчина, на вид ему было лет 70 – 75, седые волосы спускались с его головы довольно густой шевелюрой, борода поблескивала сединой, также как и волосы на голове. Я бросил на него взгляд и мне в память въелись его черты лица: эти глаза выражавшие печаль, они были окружены морщинами и дряхлой кожей. Седые брови как две арки нависли над его печальными, блеклыми от старости и времени зелеными глазами, вероятно, раньше он был довольно позитивным человеком, но со временем, которое прошло, его сознание также помутнело и поблекло, как и у других. Он сидел, молчал и смотрел в одну точку, лишь изредка моргая и подрагивая крыльями мощного носа с горбинкой. Его губы были искривлены в непонятной улыбке, толи от печали, толи от радости за свой прожитый век, он так улыбался. Я до сих пор до конца не понял…

– Тебе ведь тоже не нравится новый город? – сипло заговорил старик, а после, достав, когда-то белый, а сейчас замученный – серо-желтого цвета – платок, закашлялся.

– Да, вы помните старый город? – слабо кивнул я. Атмосфера отбивала всякое желание говорить. Люди все меньше и меньше сновали туда-сюда, как муравьи. Опускался вечер. Вскоре, должны были открыть клапаны с заводских труб и включить фонари. Клапаны на трубах завода ставили для того, чтобы днями не слишком отравлять и так отравленный всякими выбросами воздух, а ночью их открывали, надеясь на то, что за всю ночь все газы и ядовитые пары смогут испариться в воздухе, но этого не происходило и становилось дышать все труднее с каждым днем.

– Ох, – старик глухо выдохнул, – конечно, помню…. Я все хорошо помню. Тогда я был еще молод и полон сил, а потом понастроили заводов, и воздухом стало совсем невыносимо дышать… – он еле договорил все тем же сиплым голосом и опять закашлял.