Kitobni o'qish: «Этрусский браслет»

* * *

Он начал в баре на via Nazionale, за ним последовал ресторан на via Tritone, потом несколько невообразимых коктейлей в кафе на via Corso, и там он, наконец, забылся. Но забытье было недолгим, и вдруг опять, как наваждение, перед глазами стал возникать ее образ – глаза, волосы, губы. Он встал, шатаясь, вышел из бара и поплелся дальше. Куда он шел по вечернему Риму, он сам бы не смог сказать сейчас. Он проходил по старинным узким улицам, миновал фонтан Треви, не замечая, как его толкают туристы. Он хотел только одного: вырвать ее из своей памяти, но как раз этого ему не удавалось. Разве можно забыть самое яркое, что было в жизни? Разве можно не вспоминать часть себя, причем лучшую часть? Это все равно, что не дышать и не видеть… И он шел и шел куда-то, опустив голову.

Почему-то он внушил себе, что, если напиться очень сильно, то ее образ покинет его. И он пил. Пил вино, водку, джин, коньяк, а затем перешел на коктейли.

В два часа ночи он очнулся на диване в каком-то баре в районе Trastevere. С трудом найдя хозяина, он сунул в руку сонного мужчины крупную денежную купюру, и тот выпустил его из уже закрытого заведения на улицу – в холодную, пугающую мглу.

Он зашагал прочь – по узким лабиринтам переулков, по мрачным кварталам, туда, где могли обокрасть, побить, отобрать все, что у него было. Он шел в неизвестность и…. ему было практически все равно. Хорошо, что мимо проезжал ночной автобус, и он решил не испытывать судьбу и поехал в ночь.

Ночь. Раньше он любил ночь с ее манящими огнями, таинственностью, каплей адреналина в крови и время от времени гулял по ночному Риму. Потом, когда он встретил ее, то полюбил ночь еще больше… Ночью он спал с ней. Вдвоем, в шикарной спальне, на большой дубовой кровати; ее шелковые волосы касались его щеки, и от нее пахло морем и счастьем. Счастьем был наполнен воздух спальни, он улыбался во сне и обнимал ее за плечи, и не только за плечи. Так было вчера и он думал, что так будет всю жизнь, но…он потерял ее. Потерял только сегодня утром и, о, Господи, только бы не навсегда!

Лучано ехал по Риму и ясно понимал – ему нельзя домой. Там остался ее запах, под подушкой лежит ее ночная сорочка, в шкафу висят ее вещи, – вот только ее самой там нет. Она покинула его дом сегодня утром, не забрав практически ничего, и Лучано знал – ее гордость не позволит Ей вернуться. Ему надо как-то умолять Ее, стоять на коленях и тогда, может быть, она сжалится. Он бы с удовольствием стоял и упрашивал, но не знал, как Ее найти. Он пытался позвонить ей уже полсотни раз, но ее телефон был отключен.

Иногда спасительным светом надежды его озаряла мысль: может быть, она придет за своими вещами? Но надежда сразу гасла: лучше, чем кто-либо другой, он знал – из-за блузок и юбок она, точно, возвращаться не станет.

Почти силой Лучано заставлял себя не думать о ней, но не мог. И после нескольких попыток, он все же смирился и стал вспоминать тот день, когда впервые увидел ее. Со дня их знакомства прошло более года, но Лучано был уверен, что началось все раньше, намного раньше. Это было в октябре месяце… двадцать четыре года назад, когда ему только-только исполнилось восемь лет.

В пятницу вечером отец усталый пришел с работы. Они, как обычно, вместе поужинали, и Лучано уже собрался снова убежать на улицу, чтобы продолжать свою игру с друзьями, но папа подозвал его к себе:

– Послушай, завтра я поеду во Флоренцию и, если хочешь, я могу взять тебя с собой, но встать придется очень рано.

– Я поеду, папа. Я очень хочу поехать! – прокричал Лучано.

– Тогда иди в постель. Завтра я разбужу тебя, – усмехнулся отец.

И Лучано не пошел, он побежал в свою комнату, разделся и лег спать, вот только заснуть ему никак не удавалось. Ворочаясь, он все пытался представить себе, какая она – Флоренция!? Раньше он никуда не выезжал из своего маленького городка, находящегося южнее Рима, но завтра, наконец-то, ему предстоит его первое, долгожданное путешествие.

Под утро, когда, казалось, он только-только закрыл глаза, отец разбудил его. Лучано моментально оделся, и вместе они пошли на вокзал. Он держал большую натруженную руку и еле поспевал за отцом, делая за один его шаг два своих. Сначала они доехали до Римского Термини и почти сразу сели в поезд, направляющийся во Флоренцию. И там, в поезде, папа наклонился к нему и сказал:

– Послушай, сынок, сегодня тебя ждет чудо. Смотри, не пропусти его.

Маленький Лучано, распахнув свои большие восторженные глаза, стал быстро-быстро думать: «О каком же чуде говорит отец? Наверное, в этой Флоренции есть большой магазин игрушек, и мы обязательно пойдем туда. Папа купит мне огромную пожарную машину, у которой будет выдвигаться лестница. А еще в этой машине будут маленькие человечки в красных костюмах и касках. Нет, а может, мне выбрать вертолет? Вертолет, наверное, даже лучше. Я один раз видел такой красивый у мальчика из нашей школы».

Лучано мечтал об игрушках всю дорогу. Его семья жила бедно и даже на Рождество и в дни рождения детей родители дарили что-то из одежды и обуви, и почти никогда – игрушки. Лишь изредка, тайком от отца, мама покупала мальчикам маленькие дешевые машинки, которые очень быстро ломались.

«Что же выбрать?» – думал Лучано. – «Вертолет? А, может быть, попросить корабль? Такой белый, большой, чтобы было несколько палуб и крошечные иллюминаторы, или все-таки машину?»

Лучано несколько раз хотел спросить у отца, сколько игрушек он сможет ему купить, но, посмотрев на него, не решался задать свой вопрос. У папы было какое-то другое выражение лица: совсем не то, усталое и озабоченное, которое он видел всегда. Сейчас папа смотрел в окно вагона, и Лучано видел, как он чуть заметно улыбался.

И тогда Лучано тоже начал глядеть в окно – сколько же там было интересного! Они проезжали города, поля, небольшие деревенские домики, и все это, казалось ему, было из сказки. Поезд скользил мимо гор, рек, кипарисов, пасущихся коров и овец, а мальчик представлял себе, что он разыгрывает кукольный спектакль – меняет декорации, играет крошечными машинками и человечками, маленькими домиками и деревьями. Вскоре Лучано заснул, и ему снилось что-то очень хорошее, правда, он не мог бы вспомнить, что именно.

И вот, наконец, поезд прибыл во Флоренцию.

Они вместе выходят на вокзал Санта-Мария Новелла, отец берет его за руку и ведет куда-то по узким мощеным улицам.

Во Флоренции намного прохладнее, чем в его городе, и Лучано с интересом рассматривает осенние, охристо-красные наряды деревьев. Они проходят мимо старинных домов, красивых церквей, строгих дворцов, и оказываются на большой площади, где, загораживая собою не только соседние здания, но и половину неба, возвышается огромный собор. Мальчик старается охватить его взглядом, и вдруг понимает, что это вовсе не собор, это… облако. Гигантское облако, которое сумели затащить на землю и превратить в камень. Белое, резное, ажурное, воздушное, – оно притягивает лучи солнца и отражает золото осенних листьев и нежную зелень травы, убегает ввысь вместе со своими арками, нишами, статуями, украшениями, и парит в голубом небе, таком далеком для нас, и таком родном и близком для него.

– Это Санта Мария дель Фьоре, – объясняет папа. – А рядом колокольня Джотто. Посмотри на купол собора, сынок – это знаменитый купол Брунуллески. Но нам надо торопиться, пойдем.

И он тащит сына за руку дальше.

– Папа, а здесь магазин игрушек такой же большой и красивый, как этот собор? – спрашивает Лучано.

– Не знаю, а зачем тебе магазин игрушек? – удивляется отец.

– Но как же, ведь ты обещал сегодня, что купишь мне игрушку.

Ведь правда? – с мольбой в голосе и надеждой в глазах вопрошает маленький Лучано.

Отец сначала нахмурил брови, а потом усмехнулся:

– Я обещал тебе чудо. И ты скоро увидишь его, но это не игрушки.

Слезы у Лучано закапали из глаз сами собой. Он начал вздрагивать всем своим хрупким тельцем, всхлипывать, а обида, горьким комом застряла у него в горле. Папа заметил, что он плачет, и присел перед ним на корточки:

– Послушай, ты уже взрослый, – сказал он. – Ты должен понять, что чудо – это не только игрушки. Иногда чудо – это что-то большее. А теперь успокойся и пошли.

Но Лучано… Еще несколько минут назад он так упоительно играл в своем воображении вертолетом и машинкой… один миг, и у него отобрали все, оставив пустые слова. Он старался не плакать, стискивал зубы, но слезы, не переставая, катились по его щекам. И он плелся следом, не видя ничего вокруг, смотря только себе под ноги, пока случайно не взглянул на отца. Мальчик никогда не видел своего папу таким. Сын почувствовал, что его отец, такой суровой, большой, сильный, волнуется сейчас и куда-то торопится, что его мысли заняты чем-то таким, что заставляет его широко улыбаться и смотреть не под ноги, как обычно, а вверх – на бесконечное, голубое небо Флоренции.

Вскоре они вышли на большую площадь, где в открытой лоджии стояли красивые статуи. Лучано замедлил шаг – он хотел задержаться, чтобы рассмотреть их получше, но отец потянул его вперед. Они свернули за угол и оказались между двумя дворцами, соединенными аркой. Папа остановился у входа в один из них, постоял несколько секунд, затем глубоко вдохнул и сделал шаг к двери. Вместе они медленно вошли во дворец.

Пока отец покупал билеты, сын вертел головой по сторонам, надеясь отыскать что-то такое интересное, необъяснимое, загадочное, что заставило волноваться его большого отца как маленького ребенка. Лучано не увидел ничего стоящего, а папа, купив билеты, подошел к нему:

– Послушай, сын, это знаменитая галерея Уффици. Здесь находятся самые лучшие картины в мире. Пойдем.

Они поднялись вверх по лестнице, пролет за пролетом, и вошли в длинный коридор, одну сторону которого занимали прекрасные статуи.

Отец наклонился к нему и сказал:

– Теперь ты ходи здесь один. Ходи и смотри, и ты встретишь свое чудо, потому что в этом здании хранится великое множество разных чудес. Не бойся, я найду тебя.

И он выпустил его маленькую руку и ушел, растворившись в толпе. А Лучано остался.

Сначала ему стало страшно, но потом, увязавшись за группой туристов, он попал в большой зал, где висело несколько красивых полотен. Маленький Лучано стал внимательно рассматривать их.

Он переходил от одной картины к другой, а затем, сам не заметив как, оказался в следующем зале и там он увидел то, о чем ему говорил отец. Он увидел чудо.

Это нельзя было назвать картиной, это действительно было чудом. Самым прекрасным чудом, которое он, бедный мальчишка, видел за свои восемь лет.

Со стены прямо к нему, по волнам, приближалась прекрасная девушка. Она стояла на краю огромной раковины – нежная, грациозная, восхитительная. Первое, что поразило Лучано, были ее волосы – очень длинные, тяжелые, золотые. Локоны развевались на ветру, огибали ее фигуру и падали на грудь. У нее была мраморно– белая кожа, такая, какой Лучано никогда и ни у кого не видел. От кожи исходил свет. У девушки были тонкие брови, чуть тронутые румянцем щеки, розовые, правильной формы, губы. А потом Лучано увидел ее глаза: грустные, большие, светлокарие… Он сразу же понял, что она богиня: только у богини могли быть такие совершенные линии тела, такой изумительный поворот головы. Для себя Лучано решил, что она богиня красоты – небесной, чистой, юной, невозможной красоты.

Он стоял перед картиной, а та оживала в его сознании. Лучано слышал плеск волн, вдыхал соленый запах моря, смешанный со сладким запахом белых роз, ощущал освежающую прохладу воды, жмурился от золотого блеска волос, вглядывался в удивительно нежные, женственные черты лица богини, в ее грустные глаза, и ему так хотелось побыстрее вырасти для того, чтобы защитить ее, чтобы подарить ей все дары на свете, чтобы развеселить ее, и тогда, быть может, она улыбнется ему…

Прошло немало времени, прежде чем он заметил, что на картине нарисован кто-то еще. Сначала Лучано никак не мог сообразить, что общего у его богини с этими персонажами. Его раздражал надувающий щеки юноша, висящий в воздухе, он не понимал, зачем здесь девушка с покрывалом, стоящая на берегу моря. Но потом подумал, что художник специально нарисовал рядом с золотоволосой красавицей простых, обыкновенных людей для того, чтобы каждый мог почувствовать, что именно она – неземная, волшебная, притягивающая, – и есть настоящая богиня.

Он стоял так и мечтал, а затем Лучано увидел, как взрослые подходят ближе к картине и что-то читают. Он тоже решил подойти. На табличке было написано: «Боттичелли. Рождение Венеры».

– Венера, богиню зовут Венера, – проговорил вслух Лучано.

Он еще раз посмотрел на Венеру, стараясь запомнить ее, сохранить в своей памяти все, вплоть до самой мельчайшей черточки, до самого тонкого оттенка золота ее волос, он даже зажмурился на секунду… потом открыл глаза, повернулся и быстро вышел из зала.

Маленький Лучано очень внимательно осмотрел весь этаж. Многие картины ему понравились, какие-то заинтересовали, несколько полотен ему были совсем не понятны, но чуда он больше не встретил.

«Чудо должно быть одно», – сказал сам себе Лучано, и в этот момент увидел отца. Папа шел ему навстречу и улыбался широкой, открытой, счастливой улыбкой. И Лучано тоже стал улыбаться ему в ответ.

Это был удивительный день. Они вместе поднимались на колокольню Джотто и видели великолепный, величественный, темно-коричневый купол близко-близко. А внизу черепичные красные крыши, белые домики, ставни, террасы, узкие извилистые улицы, а сверху небо – голубое, чистое небо Флоренции. И почему-то Лучано казалось, что здесь другое небо, отличное от неба над его городом. Что оно только здесь, во Флоренции, создает белые, резные, удивительно красивые соборы. Что именно оно отделывает их квадратами белого, розового и зеленого мрамора, а внутри рисует строгие лица древних людей.

А после, уже дома, в родном городе, он часто-часто вспоминал богиню, шедшую к нему по волнам, колокольню Джотто и флорентийское небо.

Пять лет, пять счастливых лет подряд в свой день рождения он просил отца отвезти его во Флоренцию. И они вместе ехали на поезде, гуляли по мосту, на котором стоят дома. Он сбегал вниз по площади перед палаццо Питти. Лучано рассмотрел, наконец, все статуи в лоджии Ланци, и каждый раз они ходили в галерею Уффици, где мальчик любовался на идущую к нему по волнам Венеру.

Так было пять лет, а потом… умер отец.

Лучано оторвался от своих мыслей и стал внимательно всматриваться в окно автобуса. Он очень не любил тот период своей жизни, после смерти отца, и старался не вспоминать то время.

Автобус остановился, и в него с шумом загрузилась большая компания юношей и девушек, которые громко разговаривали, смеялись, шутили. Лучано почувствовал, что его начинает раздражать весь этот гам. Он отвернулся к окну и незаметно для себя опять погрузился в воспоминания.

Венера… После того, как ему исполнилось 18 лет, он начал искать Венеру. Он не сразу стал отдавать себе в этом отчет, но спустя год ясно понял, что ему нравятся девушки только с рыжими волосами и светлой кожей. Он искал богиню… и это было трудно.

Он не гонялся за такими девушками специально, но когда замечал на улице золотоволосую представительницу прекрасного пола, всегда старался зайти вперед и посмотреть ей в глаза. И если девушка была молода и красива, а глаза у нее были светло-карими, Лучано считал, что происходит чудо. Но такие встречи были редки. И в тех немногих случаях, когда он видел «богиню», завязать с ней знакомство удавалось не всегда. Так, в поисках, проходил год за годом.

Лучано видел, что понравившиеся ему красавицы далеки от Венеры. Он понимал, что найти возлюбленную с золотыми волосами, изумительной фигурой и грустными глазами почти невозможно. Но, все-таки, у него были избранницы и с одной из них он прожил около года, но, к сожалению, у нее оказался несносный характер. Он долго мучался, но потом решился с ней расстаться.

После тридцати лет он сказал себе: «Все, хватит. Нельзя гоняться за богиней. Богини живут на небе, а не на земле» и спустя год сделал предложение своей темноволосой сотруднице, с хорошим спокойным характером и милой улыбкой. Все шло хорошо, уже был намечен день свадьбы, и сейчас, наверное, он был бы отцом семейства, если бы не одна встреча, изменившая все.

Спустя месяц после помолвки Лучано вместе с невестой решил зайти выпить по чашечке кофе в кафе «Греко». Если бы они зашли туда на полчаса раньше, то ничего бы не произошло. Если бы они не стали так долго изучать меню, а только выпили бы кофе и ушли, то жизнь его и дальше продолжала бы течь по размеренному, спокойному и… невыносимо-скучному руслу. Но случилось по-другому: Лучано с невестой сели за столик, долго выбирали, ждали заказ, потом неспешно пили восхитительно-крепкий, ароматный напиток и в этот самый миг в кафе зашла Она.

На этот раз это была действительно богиня – стройная, юная, прекрасная, с золотыми волосами, белой мраморной кожей и большими, грустными, светло– карими глазами. И Лучано забыл обо всем. Он поставил на блюдце крохотную чашечку, и мир вокруг него перестал существовать. Были только он и Венера…

О том, что, рядом с ним сидит его невеста, о том, что он помолвлен, он даже не вспомнил.

А богиня подошла к стойке бара, заказала что-то и грациозно села на высокий стул…

Дальше? Что было дальше?

Лучано не было стыдно перед невестой, когда она плакала при разрыве помолвки. Ему не было стыдно перед ее родителями. Мать Лучано перестала с ним разговаривать и это, правда, его немного удивило. Но, главное – была она.

Богиня сначала отвергла его ухаживания, когда он тут же, в кафе, подошел к ней и предложил познакомиться. Она с негодованием указала ему на то, что он не один, никак не соглашаясь ни назвать своего имени, ни дать ему свой телефон, а он, не слыша упреков бывшей невесты, был словно больной.

Только спустя месяц после их встречи в кафе «Греко», после того, как Лучано ходил за ней неуклонно по пятам, узнал ее адрес и телефон, она, наконец, согласилась пойти с ним вместе в кино.

Ее звали Марина, и у нее не было недостатков.

Иногда Лучано казалось, что Марина действительно родилась из морской пены, потому что она была другой. Совершенно другой.

Ей не нравилось ходить по магазинам, ее самой любимой одеждой были джинсы и свитер. Она была равнодушна к золоту и роскоши. Когда в начале ухаживаний Лучано задаривал ее цветами, она вежливо улыбалась, принимая от него огромные букеты, и ставила их в дальний угол комнаты. Потом Лучано принялся за украшения, но она быстро остановила его, наотрез отказавшись принимать в дар бриллиантовые сережки. «Это слишком дорого», – просто сказала она.

Она не любила много разговаривать, очень редко болтала по телефону. Лучано казалось, что она жила в каком-то своем, внутреннем мире. Через некоторое время он понял, что она больше всего любит кофе и книги.

Они стали жить вместе спустя три месяца после их знакомства, и еще около месяца Лучано не мог поверить, что это действительно с ним происходит. Он не сразу осознал, что можно быть настолько счастливым. Вскоре Марина, по его настойчивому совету, бросила работу и стала сидеть дома. А он?

А Лучано чувствовал себя королем, победителем, Александром Македонским, завоевавшим почти весь мир, потому, что она ему улыбалась, потому, что ее глаза перестали быть грустными. За последний год он сделал прорыв в карьере, он все успевал на работе, стал зарабатывать в два раза больше денег. И все это было для нее. Для нее, потому что ему безумно нравилось, как Марина хвалила его, когда он рассказывал ей о своих успехах. Лучано обожал ходить с ней в дорогие рестораны, покупать для нее старинные книги, делать ей постоянно маленькие подарки. Он свозил ее во Флоренцию и показал Венеру, с жаром доказывая, что она, Марина, и есть его богиня, и что она безумно похожа на красавицу с полотна Боттичелли. Но Марина не поверила ему. Она смеялась и говорила, что он все выдумал.

Для него она была идеалом, но, к сожалению, только для него. Никто из его друзей и знакомых не принимал Марину, потому что… она была русской. Мать не могла простить ему разорванной помолвки, а у его друзей почему-то, было предубеждение, что русские женщины не могут быть хорошими женами и что она, Марина, живет с ним только из-за корыстных интересов.

Это и сыграло с Лучано злую шутку.

Вчера, вернее уже позавчера, после работы у них была вечеринка. И все его друзья и сослуживцы в один голос твердили ему, что Марине нужны от него лишь деньги. Он выпил слишком много, выслушал большое количество нехороших слов о русских женщинах и о Марине, в частности. И самое худшее было то, что он, как полный кретин, поверил этим словам. Словам, сказанным кем-то из-за зависти к его быстрому продвижению по служебной лестнице, произнесенным из-за незнания, непонимания. Он поверил лжи, он поверил в то, что не было правдой.

Уже под утро, злой и раздраженный, Лучано пришел домой. Когда он открыл дверь, Марина, измотанная, с темными кругами под глазами, одетая в джинсы и футболку, вышла ему навстречу.

– Где ты был? – спросила она.

– У нас на работе была вечеринка, – зло буркнул он в ответ.

– Ты мог бы мне позвонить, я же волнуюсь! Я еще не ложилась спать, постоянно звонила тебе, но ты не отвечал.

Марина говорила с упреком, но спокойно. Она не кричала, нет, но его, отчего-то, понесло. Что пришло ему в голову в тот момент, из-за чего вылетели из его рта эти отвратительные фразы, сейчас он не мог понять. Но вчера рано утром он произнес ей в ответ:

– Почему ты волновалась? Тебе разве не все равно, что со мной будет? Тебе нужны только мои деньги, квартира, итальянское гражданство и машина. Ведь так? Ах да, я понял. Мы же еще не женаты, и пока тебе принадлежат лишь деньги, а ты ждешь всего остального.

Он увидел, как расширяются ее глаза, и, если бы тогда он не был настолько пьян, то почувствовал бы, что произнес огромную глупость. В тот миг еще можно было все поправить. Начни он просить прощения, скорее всего, она простила бы его. Но нет, он не понял ее взгляда. Он ничего не понял…

Марина ответила:

– Ты знаешь, я живу с тобой не ради денег.

Видно было, как она старалась сдерживать себя. Она пыталась его образумить, но он, подобно глупому упрямому ослу, продолжал:

– Нет, дорогая. Тебе нужны только мои деньги и гражданство. Ах да, еще и квартира. Если ты найдешь кого-нибудь побогаче, ты сразу уйдешь к нему.

Лучано повторял фразы, которые весь вечер твердили его знакомые, даже не понимая, что делает ей больно.

Марина ничего не сказала. Она отвернулась и ушла в дальнюю комнату, туда, где были ее книги.

А Лучано принял душ и лег спать. И когда он ложился, в его пьяной голове не проскочило и мысли, что эти слова сломают его жизнь.

Как он ругал себя после! Но было уже поздно.

А тогда он сразу же заснул крепким сном. Это было вчера в шесть часов утра. Ровно 24 часа назад.

Автобус ехал и ехал. Лучано смотрел в окно на начавшее сереть небо, на темные дома и улицы и чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Но тошно было не от количества выпитого, а от мерзких слов, произнесенных им самим всего лишь сутки назад.

Проснувшись около часа дня, он быстро пришел в себя и вспомнил весь ужас утреннего разговора. Торопливо натягивая джинсы, попутно подбирая слова извинения, он безумно желал только одного – хоть что-то поправить! Он почти вбежал в дальнюю комнату, но Марины там не оказалось. Тогда он начал обследовать квартиру. Как и прежде, в шкафу висела одежда Марины, стояли ее туфли, в коридоре лежала ее сумочка, которую они вместе недавно выбирали в дорогом магазине, но самой Марины не было нигде. А он даже не понял, что она ушла… ушла насовсем.

Он ходил по квартире и везде натыкался на ее вещи. Только когда во второй раз он зашел в ту комнату, где хранились ее книги, он обратил внимание на стол. На столе были аккуратно сложены деньги и несколько пластиковых карт, причем к каждой из них была приколота бумажка с написанным ПИН кодом, рядом лежали ключи от машины и квартиры и записка, на которой было написано лишь одно слово: «Прощай». И тогда Лучано понял, что все, это конец.

Он еще пытался что-то сделать, звонил, пробовал найти ее через знакомых, но безрезультатно – никто не знал где она, а ее телефон молчал. Потом Лучано стал разбирать Маринины вещи. Как вскоре выяснилось, она забрала только свои документы, несколько самых необходимых предметов одежды и книги. Причем самые дорогие, подаренные им книги, стояли на своих местах. Марина взяла лишь те, с которыми приехала к нему. Ей действительно не нужны были его деньги, а он совершил подлый и низкий поступок.

«Я подлец!» – сказал сам себе в сотый раз Лучано. Но не это было самое страшное. Больше всего на свете он боялся потерять ее. И даже мысль о том, что возможно, он больше не увидит Марину… убивала. Как с этим можно жить дальше?!

Он не знал ответа.

Автобус подъехал к остановке и Лучано вышел из него. Глядя себе под ноги и продолжая ругать себя, он шагал куда-то, не сознавая ни направления, ни местности. И лишь спустя минут двадцать он очнулся, осмотрелся по сторонам, но понять, где находится, так и не смог. Отыскав название улицы, Лучано догадался – это другой конец города.

Он решил не ловить такси и направился домой пешком.

Он шел в дом, где еще жила частичка Марины, но ее самой уже не было, и самое ужасное, что в ее уходе был виноват только он, он один.

* * *

В девять часов утра Марина ехала в электричке, идущей в аэропорт Фьюмичино. Она перестала плакать, лишь продолжала немного всхлипывать от душившей ее обиды и заставляла себя не думать о том, что произошло. Марина вспоминала Россию, и больше всего ей хотелось увидеть снег.

«Я так соскучилась по снегу!» – говорила она сама себе. – «Сейчас конец ноября и у нас уже все белое. Это непередаваемо красиво, когда снежные, пушистые шапки везде – на домах, фонарях, деревьях, а вокруг бесконечно-длинное, сияющее покрывало, на котором лежат голубые тени деревьев. Глаза слепнут от яркой белизны и невольно устремляешь взор вверх, в небо, а там, на голубом фоне плывут золотые купола церквей.

Господи, как же это здорово, когда ветви облеплены снежными хлопьями, мороз рисует узоры на стеклах, а из труб идет дым и пахнет чем-то родным, далеким и близким. И в морозном воздухе слышны нежные, властные, мелодичные колокольные перезвоны…

Скоро будет Новый год! Как давно я не встречала Новый год в России!».

Марина мечтала, закрыв глаза, все полчаса поездки до аэропорта. Приехав, она сразу же направилась к авиакассам. Очереди не было, и Марина попросила у кассира билет в один конец до Москвы на сегодняшний день.

– Сегодня рейсов в Москву нет. Ближайший рейс будет через четыре дня, – ответила ей молоденькая девушка. – Вы будете брать билет?

Марина несколько секунд ошарашено смотрела в окно кассы – такого она себе почему-то не представляла, потом выдавила из себя:

– Нет, – и отошла.

Она пошла в кафе в аэропорту, взяла чашечку кофе и стала думать:

«Итак, подведем итоги. У меня нет денег, нет дома и, что делать дальше, я не знаю. Я хотела лететь домой, но нет билетов. Домой… Но там, в России ведь тоже дома уже нет. Бабушка умерла два года назад, в ее квартире живет мой родственник, который явно не жаждет меня видеть.»

Марина жила в Италии около семи лет, и за эти годы в России многое изменилось. Она уехала спустя некоторое время после перестройки и приезжала в Россию каждый год почти на все лето, поэтому хорошо знала, что было там, в ее стране.

Перестройка. Когда Марина слышала это слово, она невольно морщилась. Это слово стало ей противно.

Чтобы понять, что значит перестройка в России, надо вспомнить два утверждения. Утверждение первое: в Советском Союзе не было частной собственности и, как следствие, не было очень богатых людей. Да, были люди состоятельные, люди близкие к верхушке власти, которые владели имуществом, принадлежавшим государству, как своим собственным.

Утверждение второе: вещество не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда.

Вот в принципе и все.

Что было до перестройки? Огромная страна более-менее равных по материальному положению людей. Что стало? Некоторое количество миллиардеров, возглавляющих списки толстосумов планеты земля и… почти 80 процентов нищего населения страны.

Откуда же образовались несметные богатства этой маленькой группы безумно богатых господ?

Вспомним второе утверждение. Да, именно так, деньги не берутся из ниоткуда, они отбираются у 80 процентов населения России и присваиваются очень немногими влиятельными персонами. Они сделали это. Они, как и революционеры более 70 лет назад, поступили просто: отобрали и поделили.

Они сделали это без крови, и пресса твердит, что мы должны быть им за это благодарны. Но Марина никак не могла взять в толк, за что ей надо быть благодарной.

Она пыталась что-то понять, она читала книги, написанные этими самыми «новыми русскими» господами. Конечно, в книгах не было сказано правды. «Благодетели России», как теперь они сами себя считали, старательно описывали, как они много работали, сидели ночами. И еще, как-то вскользь, сказано что-то про акции. Ключевым словом были «акции». Большинство людей в многомиллионной стране работали на износ, но им, так же как и Марининой бабушке, пашущей на трех работах, хватало полученной зарплаты только на то, чтобы не умереть с голода.

Акции – именно они стали путем к успеху этих баснословно богатых людей. Приватизация открыла им дорогу в золотое будущее: элитные квартиры, машины, яхты, заводы, девочки и снова по кругу – машины, яхты, квартиры.

Так почему же у них появилась возможность скупать акции пачками, вернее вопрос следует задать по-другому: отчего люди ринулись продавать те акции, которые им принадлежали?

По телевизору твердили, что акции могут принести доход и на них можно хорошо заработать, а большая часть россиян, вопреки заверениям властей, продолжала старательно избавляться от них. Отчего? Неужели русские настолько глупы?

Дело не в глупости. Причина в том, что жителям многомиллионной страны не на что было жить. Да, именно так, вот только об этом до сих пор стараются не вспоминать.

Сначала по всей стране закрывались заводы и фабрики, не выплачивалась зарплата, очень многие остались без работы. А потом за дело взялись «профессионалы приватизации». Были выпущены акции, которые в основном скупались мальчиками-мажорами – детками родителей из партийной элиты: у них-то денег было хоть отбавляй. Народ продавал акции, а они скупали и скупали их пачками. Продавали потому, что половине населения огромной страны надо было на что-то покупать продукты, растить детей, одевать и собирать их в школу.