Kitobni o'qish: «Ненавижу тебя»
ГЛАВА 1.
(Настя)
– Малышка, познакомимся?
Я поворачиваюсь удивленно. Высокий блондин белозубо улыбается, опираясь на столик. Стоит только ему встретиться со мной взглядом, как улыбка исчезает.
– Простите. Я той девочке рядом с вами.
– Я замужем! – рычит Юлька, рыжая-бесстыжая бестия в черном облегающем платье. Поцелованная огнем девчонка. Ее веснушки на маленьком носике – словно произведение искусства. Яркие, как у моделей на обложках журналов. Они всегда притягивали взгляды парней.
Синие глазищи Юли посылают разряды молнии в этого красавчика. Он тут же сливается, пробормотав что-то, а Юля продолжает бурчать:
– Надоели, сил нет. Кольцо на пальце не видно, что ли? Специально побольше покупали…
Мне охота всплакнуть. Господи, правду говорят – плохой брак вытягивает красоту, силы и деньги из женщины. Вот я и сижу сейчас – бледная, серая, концы волос секутся из-за шампуня по 69 рублей за два литра. Хочется больше сдохнуть, а не отрываться вместе с гостями на свадьбе. А еще убивает, что платье на мне – отстой. Я сто лет не видела нормальные вещи, поэтому в момент покупки этот дешевый ширпотреб вызвал сплошные восторги «ух, какая вещь и так дешево!».
Только стоило мне переступить порог ресторана и посмотреть на порхающих девочек в дорогих брендовых платьях – и настроение рухнуло вниз.
Я приняла приглашение на свадьбу от нашей общей с Юлькой знакомой, и надеялась развеяться. А на деле, наверное, поплачу сегодня в подушку.
– Я в туалет, Юль, – произношу я, чувствуя, что мне нужно еще раз осмотреть себя в зеркале, чтобы убедиться – со мной еще не все настолько ужасно, просто гости сегодня в ресторане такие. Лена выходит за очень обеспеченного мужчину, чья фамилия мне смутно знакома. То ли композитор такой был, то ли актер…
Как бы я не старалась, но мне сложно конкурировать с девочками в платьях за восемь моих зарплат. Я не испытываю злости или зависти. Мне просто нужно убедиться, что среди обычных людей, а не обласканных судьбой богачей я еще ничего так.
– А-а, давай, – тянет Юльчонок, управляясь с едой в тарелке, – только быстрее. А то меня достанут с подкатами.
Поднимаюсь с диванчика, разворачиваюсь на высоченных каблуках, и стараюсь идти ровно в сторону женской комнаты. Рассматриваю украдкой толпу. Восемь лет назад я бы могла поймать много заинтересованных взглядов, подмигиваний и улыбок, но сейчас я словно невидимка для всех.
Даже вон тот лысеющий мужик с выдающимся пузиком, которое обтягивает зеленое поло «Лакост», просто стоит и общается с каким-то брюнетом напротив, хотя секунду назад лениво окинул взглядом зал. Волосатая рука обнимает за талию хрупкую платиновую блондинку. Она смеется, поднимая тонкую, загорелую ладошку к алым губам, и, кажется вовсю пытается флиртовать с собеседникам пузанчика.
Перевожу на брюнета взгляд, и… едва не замираю.
Не могу оторвать от него глаз. Впервые ощущаю горькое сожаление, оглушающим водопадом обрушившееся на меня. Смотрю завороженно, как скользит язык по белым, ровным зубам, когда он ухмыляется в ответ на какую-то реплику, словно дьявол, которому продали пару сотен чистых душ за бесценок. Красиво очерченные губы плавно изгибаются.
Такой, как он, никогда не обратит на меня внимание. Никогда. Даже если я упаду перед ним, абсолютно голая в лепестках роз и магический портал перенесет нас двоих на ложе любви. Шанс будет только если в этот момент механический голос из спрятанного динамика мрачно произнесет, что у нас есть тридцать секунд, за которые мы должны провалиться в пучину греха и страсти и получить от этого удовольствие.
Дьявол во плоти снова над чем-то смеется, и отворачивается от парочки. Поднимает невероятные глаза, яркие, серые, как расплавленное серебро, мазнув взглядом по людям, и внезапно останавливается на мне.
Сердце замирает и падает куда-то в желудок, судя по ощущениям.
Улыбка медленно исчезает с его лица, пока я приближаюсь, потому что путь к туалетам пролегает мимо этого трио. Мужчина едва прищуривается, провожая меня неотрывно взглядом. Боже, это что, какая-то ошибка? У меня на лице майонез, поэтому он так пялится? Грудь из бюстгальтера выпала?
Я прохожу мимо него, прямо за спиной, и будто попадаю в облако его странной, давящей ауры с тяжелым запахом одеколона. Воздух вокруг густеет, а по спине пробегают мурашки. Я слышу шорох одежды – он оборачивается, и неожиданно звучит убийственной красоты голос с легкой, опасной хрипотцой:
– Никольская?
Что?! ЧТО? ЧТОО?!
Я в шоке поворачиваюсь. Откуда он знает мою девичью фамилию?!
Я рассматриваю его лицо, судорожно перебирая архивы памяти. Вблизи он еще красивее. Просто мистер геноцид девичьих сердечек. А дьявол улыбается так, будто я его лютый враг и он готовится всадить мне в грудь кинжал до самой рукояти.
Может быть, так оно и есть, потому что пузанчик рядом внезапно произносит:
– Элиас, не будем отвлекать. Мы пойдем.
Тот кивает. А я ощущаю, как тысячи острых лезвий внезапно вонзаются мне в сердце, заставляя его истекать кровью от отвратительных, колючих чувств, которые всколыхнули давние воспоминания. Мне знакомо его имя. Мне знакомы его глаза. Господи, так вот откуда я знаю фамилию жениха. Бергман, Бергман, мать вашу! Кажется, сегодня женится кто-то из родственников Элиаса!
Черт побери, последний раз я видела его пятнадцать лет назад. И я предпочла бы просто стереть из памяти эти моменты.
Потому что пятнадцать лет назад, я, кажется, растоптала сердце этого красавчика. И из-за меня он в тот же день загремел в больницу со сломанными ребрами.
Какая ирония.
Глава 2.
(Настя. Пятнадцать лет назад…)
– Настя, с выпуском! Поздравляю!
Нечто огромное и мягкое налетает на меня со спины, под дружное «У-у-у!» и свист одноклассников, обнимает, и перед лицом появляется букет белоснежных лилий.
– Бергман! Ты дурак! – взвизгиваю я, выворачиваясь из объятий. Отпихиваю в сторону веник из лилий, и их стебли с хрустом ломаются. Лицо пылает от стыда. Над этой сценой ржет Артем, парень, который мне безумно нравится, высокий блондин, в белой рубашке с небрежно закатанными рукавами. Стоит, засунув руки в карманы, и веселится.
Оборачиваюсь, отталкивая парня, который своим поступком подписал себе смертный приговор. Руки будто проваливаются в теплое, мягкое желе, которое вместо тела у этого толстяка.
Элиас Бергман, пухляш с девчачьей кличкой «Элис». Отец – швед, мать – русская. Весит около ста килограмм. Объект насмешек всего класса с тех пор, как перевелся к нам в школу. Самое большое желание, которое я испытываю сейчас – стереть из его памяти несколько классов нашей дружбы, хотя бы на один день. Мне ее просто не простят.
На лицо толстяка будто ложится тень. Выглядит он несколько ошарашенным и растерянным.
– Настя, что случилось? – спрашивает у меня он.
– Ничего! Ты не видишь, что я занята? Что тебе от меня нужно?! – мой голос взволнованно взлетает на несколько октав, а сердце бьется, как сумасшедшее. Больше всего я боюсь, что девчонки начнут меня подкалывать, издеваться, и… прощай нормальная жизнь. Снова. Когда-то я уже была серой мышкой, и возвращаться в те времена не хочу.
– Я хотел тебя поздравить, Настя. На, держи, если ты не в настроении…может, поднимет.
– Я тебе не училка, Элиас, – я отпихиваю букет, который будто рой назойливых насекомых постоянно оказывается возле моего лица стараниями Бергмана.
– Бергман, отвали от девочки! – ржет один из друзей Артема, – куда ты лезешь со своим беременным брюхом?
– Пошел нахрен, – мрачно произносит Элиас, и переводит на меня горящий взгляд, —ладно, увидимся после выпускного, Настя. Аккуратнее с этими бабуинами.
– Я не могу после выпускного, Элиас… – начинаю я, и хочу было договорить, что иду отмечать его в компании этих ребят, как Артем достает руки из карманов, сжимает кулаки и делает шаг к Элиасу.
– Че сказал? Повтори? – перебивает он мой тихий голосок.
Я вижу, как мимо меня пролетает букет, унизительно шлепаясь в лицо Артема. Тот с руганью отшвыривает его в сторону, и начинается какая-то вакханалия. Меня отпихивают плечом в сторону, ботинки с хрустом давят белые лилии на полу, превращая их в серую кашу. Парни, ругаясь, хватают Элиаса за шкирку и тащат к выходу из актового зала, на улицу.
Мой локоть стискивают холодные пальцы. Я поворачиваю голову. На меня смотрит очкастая заучка Валя. Господи, это серое платье на ней, которое она надела на выпускной, смотрится, как половая тряпка.
– Настя, иди и останови их, – произносит она с нажимом, – эти идиоты могут с ним что-нибудь сделать! Он твой друг или как?!
– Шарова, что тебе от нас надо? Ты ничего не перепутала? – издевательски интересуется одна из девчонок, а я вырываю из захвата локоть.
– Мы просто одноклассники, – холодно отвечаю я, хотя сердце неприятно и тревожно сжимается. Я чувствую, что немного перегнула палку с Элиасом. Хотя он действительно полез в неподходящее время, едва не опозорив меня. Но букет-то кинул он сам, я его не заставляла! Успокаиваюсь и продолжаю, – ничего с ним не сделают. Поговорят и все.
– Артем не станет говорить, ты плохо его знаешь… Настя, не веди себя, как полная скотина!
Она хватает меня за руку и тянет к выходу под возмущенные крики девочек.
– Отпусти! Валя!
– Настя, либо ты идешь и останавливаешь их, или я бегу к директору!
Я упираюсь ногами, но туфли едут по полу. Наши силы неравны. Я – мелкая и тонкая девчонка, а Валя – настоящий бегемотик. В какой-то момент у самой двери я выворачиваюсь и отскакиваю от нее. Валя поворачивается и в темонте возле аварийного выхода ее очки грозно поблескивают.
– Настя, ты просто дурная. С тех пор, как ты связалась с этой идиотской компашкой тебя не узнать. Если хочешь дружить с ними – дружи, пожалуйста, но сделай хоть последнее одолжение твоему другу – защити его от этих придурков! В прошлом месяце Артем так толкнул парня из восьмого класса, что у него было сотрясе…
Она не договаривает. Дверь внезапно открывается, и в школу обратно залетает Артем с друзьями. Он тормозит, увидев меня, и на его бледном лице мелькает испуг.
– Настя…
– Где Элиас?! – кричит Валя, а Артем, шикнув, разворачивается и отвешивает ей подзатыльник.
– Не ори, дура! Иначе сейчас с лестницы спущу!
– Артем? – я осторожно обращаю на себя внимание, и парень сгребает меня в тесные объятия. Он тащит меня за собой, а я начинаю задыхаться. Если издали он симпатичный, то вблизи от него невероятно и отвратительно пахнет потом!
– Настенька, – шипит он сквозь зубы, – если что – мы все время были с вами, и никуда не выходили из актового зала. Ясно?
– Что случилось?
– Этот придурок как, блин, желе. Я только ему поддых ногой заехал, как он свалился в обморок…
Кажется, у меня темнеет перед глазами от ужаса. Я пытаюсь вывернуться и побежать к Элиасу, потому что это совсем уж перегиб… но перед глазами все проваливается в полную черноту, когда я слышу визг Вали, и крики "на помощь! директора позовите!", тело обмякает, и больше я ничего не помню.
Мой выпускной был сорван. Мама с папой забрали меня домой, а на все мои вопросы про Элиаса учителя качали головой, и молчали.
Спустя день я узнала от знакомых, что Элиас попал в больницу. Несколько сломанных ребер и нос. Артем соврал. Не только ногой, видимо, он его пнул… мама в шоке спрашивала меня, что там произошло с моим другом, который не раз помогал мне с домашним заданием и дико ей нравился. Я неопределенно мотала головой, и чувствовала себя дико виноватой перед Элиасом.
Артема и его друзей поставили на учет, и я посчитала, что он еще легко отделался. Моя фальшивая дружба с теми девочками развалилась в течение пары месяцев, когда все разбежались по разным институтам. Нас не связывало больше ничего. Я даже не знала, где они живут, и мы больше никогда не списывались даже в соцсетях.
С тех пор Элиаса я видела только раз. На мои звонки он не отвечал. Спустя несколько месяцев я случайно заметила его. Он шел утром по улице, накинув на голову капюшон и кутаясь в огромный шарф. Я окликнула его, чтобы извиниться и объясниться, но парень так и не обернулся.
Той осенью, когда я провожала взглядом его спину в черной куртке, которая несколько болталась на его теле, словно он похудел после больницы, я поняла, что наша дружба безвозвратно закончилась. Потому что больше с Элиасом мы никогда не встречались.
Со временем воспоминания и чувство вины стерлось, оставив после себя только легкий след в душе. А потом я и вовсе забыла о школьных годах, засунув неприятные воспоминания в архив памяти.
Глава 3.
(Элиас)
Я не видел ее вечность, и подумал, что ошибся, когда заметил знакомое лицо в толпе.
Все те же пухлые губы и маленькая родинка на щеке. Детские мягкие черты лица стали более женственными и тонкими, но я все равно умудрился рассмотреть ту самую девчонку сквозь призму долгих лет, оставивших на ней отпечаток.
Нехилый такой. Она выглядит задолбанной, мягко говоря. Словно серая моль среди порхающих бабочек – красоток, со светящейся кожей, в дорогих платьях и с ухоженными блестящими волосами.
Настя.
Ненавижу это имя.
Я вижу, как она ощупывает меня взглядом, оценивает, и в темных глазах сменяются калейдоскопом эмоции – одна за другой, яркие, как вспышки звезд на небе. Шок. Замешательство. Она вспоминает все, что произошло тогда – уверен в этом, потому что ее щеки начинают пылать, а в глазах жгучий стыд.
Пятнадцать чертовых лет.
У меня сама по себе появляется усмешка на губах.
– Привет, Элиас, – взволнованно говорит она. Голосок почти такой же. Не изменился. Тихий, мягкий, нежный. Словно нож в сердце. Пока она молчала, я просто смотрел на нее, как на призрак из далекого прошлого, но стоило ей заговорить и в душе проснулось темное, злое и больное чувство. Сжало до боли в районе солнечного сплетения, и резко отпустило, разливаясь по венам.
– Привет, Никольская. Все-таки, ты.
Не хочу произносить ее имя. Стоит только мне сделать это – и я снова окажусь тем мелким жирным придурком, который просто любил ее. И который не знал, что его подарок на выпускной принесет ему столько проблем.
Сейчас иногда я думаю – было бы несколько иронично, если бы в тот день я просто сдох. Мне прописали тогда в ребра, и я упал, ударившись затылком об камень, получил сотрясение. Кажется, меня тогда еще несколько минут попинали. В больнице я провалялся черт знает сколько в тяжелом состоянии. Если бы я не выкарабкался – эта бы стерва принесла бы мне на могилку цветочки?
– Я, – она нервно поправляет волосы и отводит взгляд в сторону, будто бы смущаясь. Ах ты ж, посмотрите на эту милую зайку, – неожиданная встреча. Пятнадцать лет уже прошло, а ты… выглядишь здорово.
Да, уже здорово. У меня вырывается смешок.
– Спасибо, Никольская. Что ты здесь делаешь?
– Моя знакомая замуж выходит. Лена, – она будто бы улыбается, но вся ее поза выдает нервозность. Я просто наслаждаюсь этим. Как она переминается с ноги на ногу, как старается смотреть на меня.
Да, Настя, я уже не тот толстяк. Прекрасно тебя понимаю, но вряд ли хоть как-то постараюсь развеять это напряжение между нами.
–Ясно. Что-нибудь выпить хочешь?
Вряд ли сейчас она меня интересует как женщина, как друг или как собеседница. Вряд ли. Для моей женщины она слишком тусклая, другом уже была, и говорить нам просто не о чем. Между нами чертова пропасть. Мы стоим на разных сторонах. Теперь у меня есть все – и друзья, и девушки, и деньги, а она просто… Настя.
И глядя в ее поблескивающие огромные глаза, в которых, кажется, появляется восторг, я внезапно понимаю, что теперь ее очередь шагнуть в эту пропасть, ослепленной обожанием. Как когда-то сделал это я.
Глава 4.
(Настя)
Выпить.
Больше всего я хочу не выпить, а напиться. От шока. Так будет легче воспринимать реальность, в которой толстый друг детства внезапно превратился в мачо с обложки журнала.
– Да, не откажусь, – произношу я пересохшими губами, и провожу по ним языком. Взгляд Элиаса тут же падает на них. Бывший друг детства спустя секунду улыбается, посмотрев мне в глаза. Обезоруживающе. Красиво.
– Пойдем, – он неожиданно обнимает меня за талию и ведет за собой. Скользит рукой по изгибу тела. Медленно продвигается на несколько сантиметров вверх, но даже от этого я шокировано чувствую, что мои брови взлетают вверх.
Что это? Решил показать, что не держит на меня зла? Пофлиртовать?
Вижу, как некоторые девушки растерянно осматривают нас. В их глазах мелькает что-то похожее на зависть смешанную с недоумением. Я без усилий могу прочитать их мысли – «какого черта ОНА делает с НИМ?»
Странно, но Элиас ведет меня мимо свободных столиков. Мы не останавливаемся, отдаляемся от толпы гостей.
По дороге Элиас подзывает жестом какую-то девушку в строгом брючном костюме с бейджиком.
– Да, вы что-то хотели? – интересуется она, подбегая к нам. Снова встречаю этот удивленный взгляд. Уже от нее. И тушуюсь окончательно.
– Принеси шампанское в мой номер и что-нибудь легкое перекусить.
Я вздрагиваю. Удивленно смотрю на Элиаса, но он спокоен. Абсолютно.
Как это – в номер? Я знаю, что этот ресторан, который сняли на свадьбу Лена с Эриком, принадлежит какому-то крутому отелю. Неужели Элиас живет в другом городе и просто приехал сюда на торжество?
Так, постойте, номер – это слишком интимно… для первого разговора за пятнадцать лет.
– Я попрошу принести, – вырывает меня голос девушки из мыслей, – пять минут.
– Прекрасно, – кивает мой бывший друг и уводит меня.
– Элиас… – произношу я, нервно сглотнув, – зачем в номер? Ты живешь в другом городе? Мы можем пообщаться и тут…
Он издает смешок. Я смотрю украдкой на него, и вижу, как серые глаза превращаются из расплавленного серебра в темное, штормовое небо. Мне становится до чертиков не по себе, но Элиас моргает – и вот он, снова тот самый парень, которого я знала пятнадцать лет назад. Мягкая улыбка и добродушный взгляд. Просто лапочка.
– Нам тут не дадут нормально поболтать.
– Почему?
– Никольская, ты напряжена, как струна, – пальцы снова сжимаются на моем боку. Горячие, – ты меня боишься, что ли?
– Нет, – вру я, чтобы его не обидеть.
– Зря, – встретив мой ошарашенный взгляд, он усмехается, – кажется, мы идем в номер, где будем вдвоем. С шампанским.
– На что ты намекаешь? – я нервно поправляю волосы, а Элиас заводит меня в лифт. Я останавливаюсь напротив зеркала. На меня оттуда смотрит бледная брюнетка с поблескивающими глазами. Под ними – явные синяки от усталости.
Вижу за своей спиной, как Элиас протягивает руку и нажимает на кнопку. Лифт трогается вверх, мужчина поднимает глаза на меня и мы встречаемся взглядами в отражении зеркала.
Мое сердце обрушивается вниз, потому что он улыбается по-другому. Как настоящий дьявол.
Глава 5.
(Элиас)
– Намекаю на незакрытый гештальт, Никольская.
Можно б было, наверное, к ней сейчас прикоснуться, пока мы стоим настолько близко, что я ощущаю, как воздух между нами наэлектризовывается. Только бывшая подруга, похоже, и так напряжена, и это может вызвать иной эффект. Не тот, которого я добиваюсь.
Я не собираюсь с ней спать.
Мне просто интересно – насколько быстро сейчас падет ее крепость. Давай, Никольская, удиви меня. Продержись хотя бы полчаса, и не начни мурлыкать, флиртовать и стрелять в мою сторону глазками, когда до тебя дойдет, что я тебе оказываю знаки внимания.
В отражении вижу, как расширяются ее зрачки и заполняют всю радужку. Глаза кажутся черными на фоне бледной кожи.
– Элиас, – произносит она. В голосе сквозит напряжение, – я не понимаю, о чем ты.
Улыбаюсь ей в ответ обезоруживающе.
– Наше общение оборвалось несколько резко пятнадцать лет назад. Хочу просто узнать тебя поближе.
Лифт останавливается.
– Я давно хотела извиниться за то, что случилось тогда, Элиас, – она разворачивается и поднимает на меня глаза, в которых плещется виноватое выражение. Ее макушка едва достает мне до плеча, и на секунду во мне появляется давно забытое желание, словно призрак. «Она настолько маленькая и хрупкая, что о ней хочется заботиться». Даже на каблуках мелкая. Абсолютно не изменилась с тех пор.
С раздражением загоняю это чувство глубоко внутрь. Кладу ей руку на плечо и поворачиваюсь к открытым дверям лифта.
– Честно говоря, мне уже не нужны извинения, – отвечаю я несколько резче, чем следовало бы. Мы выходим из лифта и направляемся по коридору отеля к моему номеру, – так что забей, Никольская.
Подхожу к номеру, открываю его ключом-картой, и пропускаю даму вперед. Слышу пораженный вздох, когда она ступает внутрь, и едва сдерживаю улыбку.
Дверь закрывается за нашими спинами с тихим щелчком. Птичка попалась в клетку.
– Ого, – она, конечно же, не подозревает даже о моих мыслях, и осторожно ступает каблучками по паркету, рассматривая все вокруг. Потом берет себя в руки, видимо, и, изобразив смущение, поворачивается, – прости. Номер красивый и дорогой, никогда в таких не была. Ты так и не ответил – неужели ты уехал из города?
– Да нет, – хмыкаю я, и опираюсь плечом на стену, рассматривая ее получше. Теперь я могу себе это позволить, когда мы наедине, и мое откровенное внимание только настроит ее на нужный лад, – я по-прежнему живу в этом городе.
Платье явно дешевое, как и туфли. На пальце кольца нет, значит, не замужем. Ногти коротко обрезаны, без маникюра. Можно было бы и без этих мелочей сказать стопроцентно, что к бывшей подруге детства судьба оказалась не сильно благосклонной, но эти детали позволили мне утвердиться просто в догадках.
– А номер зачем снял? – недоуменно интересуется она. Замечает мой взгляд и вижу, как к ее лицу приливает кровь.
Она едва розовеет, но по-прежнему старается держаться спокойно.
– Я не снимал. Это мой отель.
И пока она шокировано хлопает глазами, я прекращаю подпирать стену, подхожу к ней и снова обнимаю, притягивая ближе… черт, что за шампунь? На секунду незаметно наклоняюсь к ее волосам. Напоминает по запаху освежитель воздуха. Такой же химический.
– Твой? – пораженно выдает Настя, кажется, даже не заметив, что теперь наши объятия стали теснее, чем пока мы шли к лифту… – господи, Элиас, действительно многое изменилось за эти пятнадцать лет.
Ты даже не представляешь насколько, Никольская.
