Kitobni o'qish: «Память мёртвых на Весах Истины»
© Анна Сешт, текст, 2025
© Анна Герасимова, внутренние иллюстрации, 2025
© Shunyah, иллюстрация на обложке, 2025
© ООО «Издательство АСТ», 2025
***
Пролог
«– Найди её для меня…»
Легче сказать, чем сделать. Задача была не из простых, даже если располагать знаниями осведомителей Пер-Аа1. Вот только по-настоящему верных людей у юного Владыки, только-только входившего в силу, не так уж много. Кто-то приглядывался к нему, ждал, как себя проявит вчерашний царевич, в котором даже собственный отец долгое время отказывался видеть достойного наследника. Кто-то и вовсе не воспринимал всерьёз, считая его фигурой в руках более серьёзных соперников.
Но Ими верила в него, верила по-настоящему. И была одной из тех немногих, кому он доверял. Его доверие к жрице было даже больше, чем к собственной матери, вот почему Рамсес не обратился к осведомителям госпожи Тии.
Переходить тропу хозяйке Ипет-Нэсу2 очень не хотелось. Ими чрезвычайно ценила милости, которыми осыпала её мать Рамсеса. И, прежде всего, госпожа Тия считала её достойной супругой для своего сына! Об этом даже думать пока было так странно и волнительно… Она – будущая Хемет-Нэсу-Урет3, владычица Обеих Земель.
Но, как и самому Рамсесу, ей ещё только предстояло проявить себя. В этом жрица не питала иллюзий.
«Свою кошачью жизнь надо прожить так, чтобы даже на царском троне остался след твоего коготка», – так говаривала наставница. Её, Ими, история в вечности только начиналась и обещала быть блистательной. Но титулы титулами… а основная прелесть всё же была в том, что в её ладонях теперь заключено сердце самого прекрасного мужчины, восходящего молодого божества народа Кемет, Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона4.
Зачем же ему понадобилась загадочная жрица?
«– Она уже мертва. Ты же сам видел.
– Найди её прежде, чем успеют остальные. И приведи ко мне».
Хекерет-Нэсу5 Шепсет владела неким знанием, которое было необходимо новому Владыке Рамсесу. Юная жрица собачьих богов. Какая ирония! Ими невольно усмехнулась, погладила юркую чёрную кошку, повсюду её сопровождавшую. Покатала на языке имя своей не то союзницы, не то соперницы.
Шепсет. Хекерет-Нэсу Шепсет, самая молодая вельможная дама из свиты великого Усермаатра-Мериамона6. Та, кого ныне обвиняли в его безвременной гибели.
Найти на необъятных просторах Та-Кемет девчонку, не желавшую быть найденной? Да проще уж в илистых глубинах Итеру7 отыскать случайно оброненное кольцо. Да и эта Шепсет была не одна, ей явно кто-то помогал. А найти её желал не только молодой Владыка. Здесь велась настоящая охота, и Ими должна была успеть прежде, чем случится непоправимое. Рамсес считал это очень важным, иначе бы не настаивал.
Значит, Ими отыщет её и убедит вернуться. Скудны были знания, которыми она располагала, зато знамениям своей Богини она не могла не доверять.
И теперь её путь лежал в древний город Нубт, обитель яростного Сета, которого нынешняя династия Владык избрала своим покровителем.
* * *
Здесь была не её земля. Под лапами покачивало – зыбко, неверно, в такт волнам. Воды Дороги Жизни уносили их всё дальше.
Но так было необходимо. Так повелела Первая. Прежде нужна была эта встреча с Неистовым, а вот после – можно домой. Что-то они должны услышать, изведать. Обрести союзников, стоявших у истоков рода вожаков.
Девочка, за которой она нырнула в первозданный мрак и вернула, ещё только-только оправилась. Щенок пока оправдывал её, псицы, высокое доверие. И пока сил юного стража хватало. Она помнила, как щенок сражался с Теми, кто приходил Извне. Вместе с нею сражался, чтоб девочка сумела собрать себя, разбитую, по осколкам. Чародей тогда проиграл, но он вернётся. Воля его крепкая, власть нитями далеко тянется. Вернётся, наточив зубы и когти. Знает теперь, к чему быть готовым…
Её люди оплакивали павшего жреца. Но сама она уже знала, что путь его Там будет лёгким, озарённым благословением Первых. Не о чем скорбеть. Всему и всем приходит свой срок уходить.
А вот впереди, может статься, случится то, о чём скорбеть придётся. То, чего случиться не должно. Промедление ли, ошибка ли – и сбудется страшное. Придут слепые безликие воины с клинками из солнечного света. Вторгнутся в обитель Первой, рассекая мягкие сумерки смерти и преддверия иных миров. И будут кровоточить её братья и сёстры тенями, растворяясь в породившей их предвечной ласковой темноте. И падёт в неравном бою Первая Псоглавая – падёт мёртвой расколотой статуей у своего алтаря…
Она не знала слов людского языка, но жила подле них слишком долго, чтобы не узнавать смыслы. Понимала и теперь, что девочка сомневается.
Плохо, плохо.
«Ты нужна нам», – так бы она сказала, если б говорила словами. Ведь будет ещё больнее, ещё нестерпимее.
Только б не оступилась её маленькая жрица, не свернула…
Часть I
Дары Сета
Глава I
1-й год правления Владыки
Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Шепсет
Мокрый нос уткнулся в ладонь. Шепсет опустила голову, встречаясь взглядом с собакой, погладила меж острых ушей. Псица вильнула хвостом раз, другой, словно хотела ободрить. Тёмные глаза смотрели всё так же не по-собачьи мудро, и жрица вспоминала зверей, обитавших в тенях храма Хэр-Ди8. Эта собака видела её насквозь, знала о клубившихся внутри недобрых мыслях, не находивших выхода.
Солнечная ладья опускалась за горизонт западного берега. Пальмовые рощи прорезали алое небо узорной чернотой. Воды Итеру, омывающие борта ладьи, обращались расплавленной медью.
Прежде Шепсет любила закаты – хрупкое преддверие сумерек и ночи, времени её Богини. Но почему же теперь, когда Ра пересекал границу меж миром живых и Дуатом, на сердце делалось так неспокойно? Словно она, Шепсет, каким-то образом сама приближала жуткое видение, помогала ему сбыться.
Западный Берег, горевший в лучах умирающего Атума9. Жрица не решалась смотреть дальше, боялась, но знала: там, в несбывшемся пока «после», пламя охватывало Долину Царей и маленький гарнизон, хранивший покой Владык. Никак она не могла облегчить свою тревогу, и не с кем было поделиться страхами. Имхотеп уже и так погиб из-за неё – бросил вызов Сенеджу, отвоевал у чародея фрагменты расколотой сущности Шепсет.
Нахт был теперь единственным человеком, которого жрица с уверенностью могла назвать другом. Но как можно было рассказать ему, что она видела возможную гибель его близких? Всех тех замечательных людей, привечавших её вопреки следовавшей по пятам опасности? Да и знала Шепсет, что страх, облекаясь в покров из слов, может обрести плоть и стать уже не мрачным предупреждением, а настоящим знамением.
– Ты её как-нибудь называешь?
Девушка вздрогнула от неожиданности. Меджай словно почуял, что она думала о нём, подошёл ближе, расслабленно оперся на борт. Раны словно его совсем не беспокоили, или же он просто хорошо делал вид. Шепсет сама обрабатывала их и меняла повязки, знала, что ему было больно, хоть он и не жаловался – только морщился и тихо шипел сквозь зубы.
Хорошо хоть в этих ранах, нанесённых искажёнными ушебти10 Сенеджа, не было ни яда, ни какого-нибудь колдовства на порчу. Эти мысли жрица гнала от себя и уж тем более не обсуждала с Нахтом. И слава Богам, его жизненная сила не утекала по Ту Сторону, ведь ранили его не в привычном для людей пространстве. То и дело она смотрела на меджая иным своим взором, убеждаясь, что не видела рядом Тех, не чувствовала их присутствия. В любой момент Шепсет готова была отогнать от него хищные тени, хоть пока и не срослась, не сроднилась пока окончательно со вторым своим Ка, от которого была отделена так неестественно. Ей ещё предстояло заново «врасти» в свою Силу, вернуться хотя бы к той мере своих умений, которыми она обладала до смерти тела. И то их недостаточно! Обучение было ещё очень далеко от завершения. Вот почему нужно бы поскорее вернуться в Хэр-Ди, поговорить с мудрой Нетакерти.
Когда Нахт негромко окликнул её, девушка поняла, что так и не ответила на его вопрос. Она поспешила напустить на себя безучастный вид, опасаясь, что тревоги отразятся на лице. Впрочем, ей и стараться не пришлось – окружающие всегда говорили, что она слишком мрачная и замкнутая. Сказывалось дыхание Той стороны, да и служение её Богине.
– Кого? – уточнила Шепсет, стараясь не слишком пристально смотреть на воина – ещё заподозрит неладное.
– Ну, собаку эту.
Они оба знали, что создание, сражавшееся на их стороне в ином пространстве гробницы, не было собакой – просто любило принимать такую форму. Это же создание вывело Шепсет из тысячи многоликих пещер и переходов, вырвало из хватки Забвения. И имени своего оно не называло. Проводник душ, чьи глаза сияли путеводными звёздами в первозданном мраке. Сама жизнь, что помогла Шепсет заново осознать и обрести себя.
Они оба знали – и жрица, и меджай. Но легче было держаться хоть за какое-то привычное понимание, особенно Нахту, который впервые оказался на границе и увидел то, что для смертных глаз не предназначено.
– Она разве не ваша, некропольская? – проговорила девушка, немного ему подыграв.
Нахт пожал плечами.
– Стражи некрополей – необычные звери, особенно некоторые из них. Знаешь, как у нас говорят: сами Боги, защищавшие мёртвых, издревле выбирали себе собачьи формы. Отец частенько рассказывал… ну, ты знаешь, как оно бывает…
Шепсет осторожно кивнула.
– Знаю, конечно. Я ведь обучалась в храме сепата Инпут11. Но даже мне она кажется необычной…
Даже если ему было любопытно, как всё устроено по Ту Сторону, едва ли он не испытывал тот же инстинктивный первобытный страх перед непостижимым, что и большинство людей. Этот страх когда-то пропастью пролегал между Шепсет и её сверстниками.
«Странница с перевёрнутым лицом!..»
Девушка чуть тряхнула головой, отбрасывая воспоминания. Видели б они её теперь – мёртвую тварь из Дуата, не понимающую даже, кем она стала. Вот уж где страху б набрались! Она встала со стола бальзамировщика. Это уже не шепотки в ночи, не всякое их «тебе всегда есть с кем поиграть и поговорить, даже когда вокруг нет никого».
Почему-то от этой мысли стало смешно. А в следующий миг – не по себе, потому что она поняла вдруг: вызывать страх у Нахта совсем не хотелось.
Вспомнились его слова, сказанные когда-то.
«– Боишься меня? Знаешь же, как говорят. Люди боятся того, чего не понимают.
– Бояться – не стыдно, стыдно не пытаться преодолеть свой страх. И нет, я тебя не боюсь. На вид – так вроде обычная девчонка… со странностями».
Тогда он ещё не знал, с какими странностями. Шепсет чуть усмехнулась.
Нахт понял её мрачное веселье по-своему.
– Она нам хоть и не представилась, но надо ж её хоть между собой как-то называть. А то всё «собака» да «собака».
– Всем собакам собака, – улыбнулась жрица, погладив острые уши своей спутницы.
Та лизнула ей руку и вывалила язык, переводя взгляд с Шепсет на Нахта. Её словно забавляло происходящее, и определённо очень нравилось играть в нормальность вместе с людьми, которых она назначила своими подопечными.
– Знаешь, у меня ведь был пёс, – проговорила девушка. – Во дворце. Я привезла его из Хэр-Ди ещё щенком… Ветер звали.
– Почему же «звали»? Так и зовут.
– Да, о нём обещали позаботиться, когда меня не станет, – тихо согласилась Шепсет.
Сам Рамсес обещал. И наверняка позаботился достойно. Даже заговорщики не тронули священного пса – заперли в покоях в тот день, когда…
Каждый раз ей было сложно завершать эту мысль, говорить даже про себя, что Владыки не стало. Он убит, и её, Шепсет, обвинили в его смерти. Неудивительно, что она так не хотела возвращать себе память, когда ожила. И даже теперь предпочла бы забыть. Но лишь будучи собой до конца, будучи целостной, она могла надеяться исполнить то, что на неё возложено.
«Первозданные воды омывают тебя. Дарую тебе своё дыхание – дыхание Западного Берега. Твоя плоть жива. Твоё дело ещё не закончено, моя Шепсет… Ты нужна нам…»
С чего же начать? Девушка посмотрела на собаку, точно понимавшую всё гораздо лучше, чем она сама.
– Если б я давала ей имя, то назвала бы её Хека12.
– А твоя Богиня не обиделась бы, что ты дала её собаке имя другого божества? – усмехнулся Нахт.
Псица то ли кашлянула, то ли фыркнула. Меджай и жрица переглянулись, затрудняясь как-либо трактовать этот знак.
Некоторое время они молчали, глядя на утопающий в вечерних сумерках берег. Солнечная ладья уже закатилась, оставив меркнущие алые росчерки на западном горизонте, далеко над пальмовыми рощами и подступающей к ним пустыней. На востоке небо уже приобрело глубокий тёмно-фиолетовый оттенок, облачаясь в украшения из первых искорок звёзд.
– Те создания ведь не получат его? – тихо спросил Нахт, не глядя на девушку. Он смотрел на Запад – туда, куда уходили Боги и души.
Шепсет понимала, о ком он. Меджай скорбел, оплакивал человека, которого знал, наверное, с детства. Она и сама скорбела, успев привязаться к жрецу, который исподволь исцелял её разум и сердце, самые глубины её существа, а в конце концов отвоевал её у врага.
«Я не проиграл. Посмотри, забрал у него то, что он принёс… здесь, где твои корни… Пора тебе стать собой…»
Такими были последние слова Имхотепа, жреца Хонсу.
Украдкой Шепсет смахнула слёзы, почему-то устыдившись их. Она словно имела права на эту скорбь меньше, чем Нахт и жители гарнизона, оставшиеся без целителя.
– Конечно, – уверенно сказала девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– Ты это точно видела? Ты ведь умеешь… видеть то, что Там… – он неопределённо махнул рукой, не зная, как сказать лучше. Но услышать ответ ему было очень важно – Шепсет понимала.
Она накрыла ладонью его руку и чуть сжала.
– Я точно видела и точно знаю. Путь Имхотепа в Дуат будет лёгким, и он обретёт покой в Полях Иалу13. А мы здесь сохраним память о нём.
«И бесконечную благодарность», – мысленно добавила Шепсет.
* * *
Чёрные воды Итеру, искрящиеся лунным серебром, мерно бились о берег и борта ладьи. Тихая ночь, безмятежная, но Шепсет вспоминала другие воды, тягучие, пеленающие погребальным саваном… вспоминала, как начался её новый путь здесь, как она оказалась частью этой истории.
И, пожалуй, впервые девушка задумалась о том, как всё закончится. Наверное, сказывался последний разговор с меджаем. Нельзя было говорить о посмертии и не задуматься о собственном.
Эти мысли окончательно прогнали сон. Хотелось немедленно сбросить с себя тонкое покрывало, слишком уж оно напоминало то, погребальное, в которое ей пришлось укутаться у бальзамировщиков. Сердце заколотилось где-то у горла. Девушка удержалась, усмирила дыхание, прислушиваясь к тихим голосам моряков, несущим ночное дежурство, и к храпу спящих неподалёку. Сама она спала под небольшим навесом чуть в стороне от команды кормчего. Нахт лёг между ней и остальными, на самом краю её самодельного шатра, разделённый с ней тонким пологом.
Жрица протянула руку, погладила собаку, свернувшуюся рядом. Прикосновение к мягкой тёмной шерсти всегда успокаивало, и подобно тому, как пёс-проводник душ вывел её из мрачных недр Дуата, отогнав тварей Той Стороны, так сейчас это простое касание отогнало тёмные мысли, пожирающие разум.
Шепсет хотела домой. Желание было простым и пронзительным. Она вспоминала ласковые руки матери, и узкие улочки Сет-Маат, и изящные пирамиды некрополя Города Мастеров. Вспоминала мрачноватые, но такие родные тени храма, прохладные воды священного озера и поучения Нетакерти. А потом – залитые солнечным светом, просеянным сквозь кроны деревьев, сады у малого дворца Владыки и его мудрые речи. Где же был её дом? В последний раз она чувствовала себя в безопасности в маленьком гарнизоне Долины Царей, когда помогала Имхотепу толочь травы и заговаривать раны, или когда они с Садех пекли сладкие булочки с инжиром.
Она просто хотела вернуть себе это чувство, когда было тепло, когда принимали. Сейчас её путь лежал в Хэр-Ди. Чати14 Таа обещал ей безопасный проход, но прежде собирался поручить им с Нахтом некое важное дело. Шепсет не понимала, что такой человек, как чати, ещё недавно – правая рука Владыки, – мог найти в ней. Чем она могла быть полезна ему? А ведь ей о стольком его нужно расспросить…
Однако с разговором Таа не спешил – может, ещё недостаточно далеко позади остались белые стены храмов Сокрытого Бога. Да и Шепсет знала, старики не любили спешку. И всё же ей было любопытно узнать, какую роль уготовил ей вельможа в своём замысле и как надеялся распорядиться её Силой, если она сама не понимала до конца свои возможности.
Очень хотелось обсудить всё с Нахтом, но на борту ладьи негде было уединиться, а она всё же опасалась чужих ушей. Придётся потерпеть до ближайшей остановки на берегу. Это ведь не имя собаке выбирать, а поделиться мыслями о делах Пер-Аа. Да и кто знает, как далеко распространялась сеть осведомителей? Шепсет, конечно, верила, что в своей проницательности Таа как следует проредил ряды своего окружения, даже временного. Или, может быть, не был уверен в командах, и потому не покидал пока шатёр? Кто из этих людей был по-настоящему верен ему, а кто просто сопровождал по распоряжению госпожи Мутнофрет или ещё по чьему-то?
Сон никак не шёл, хотя Шепсет и ощущала усталость. Мерное покачивание ладьи убаюкивало, но слишком уж много мыслей её одолевало. Она чуть отодвинула тонкий полог, посмотрела на спящих на палубе людей. Несколько матросов бодрствовали, направляя ладью по течению. Сейчас, в темноте, судно будто бы замедлило ход. А может быть, так только казалось. И где-то там, глубоко под тёмными водами, глубже, чем мог заглянуть чей-то взор, Ладья Ра совершала свой опасный путь ночных часов, описанный в священных текстах. Странно было думать, что теперь, возможно, и её Владыка присоединился к свите Богов, ведь уже минуло семьдесят дней, и торжественное погребение состоялось. А возможно, он отдыхал где-то на Полях Иалу. Но почему-то Шепсет казалось, что его могучий дух не обрёл покой, хотя она уже довольно долго совсем не слышала его голос.
В центре огромной ладьи стоял шатёр самого Таа, более скромный, чем можно было бы поставить на берегу, но впечатляющий. Чати в основном проводил время там, отдыхая или предаваясь раздумьям – не разговаривал ни с командой, ни даже со своими спутниками. Уже второй день в пути, и никакой ясности! Шепсет готова была подняться и отправиться в его шатёр прямо сейчас, но всё-таки не решилась. Собака, словно почуяв, устроила морду на груди девушки – мол, спи уже и не делай глупостей.
Мысли вернулись к Нахту, к их последнему разговору. Винил ли меджай её за смерть Имхотепа? Это пугало. Хотелось верить, что врага он видел всё-таки в Сенедже, а не в ней. Иначе не отправился бы с ней одним Богам ведомо куда – ведь так? Разве что из чувства долга… а своему долгу Нахт следовал искренне и истово. Такой уж он был, её добровольный страж. И Шепсет не знала, как бы на самом деле хотела, чтобы он относился к их миссии, да и к ней самой.
Посмотрев на Нахта, спящего совсем рядом, у самого полога, девушка закусила губу и опустила тонкую занавесь. Она бы вряд ли сумела сказать ему, как сильно рада, что он отправился с ней. Возгордится ещё. Или, может быть, он тоже был рад ей, ведь сейчас, вдали от всего привычного, был не менее одинок, чем она сама. Наверное, всё-таки стоит сказать… С этими мыслями девушка уснула, убаюканная плеском волн и собачьим теплом рядом.
Глава II
1-й год правления Владыки
Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Нахт
Остановка была неожиданной – уже на утро ладья пристала к берегу. Странно, вроде бы, чати хотел уехать подальше от старой столицы, и путешествовали они около двух дней. Должно быть, здесь его ожидали какие-то дела.
Нахт не узнавал эти места, да и бывать в здешних поселениях ему не доводилось, хотя они сейчас высадились не так уж далеко от Уасет15. Он помог снести на берег их с Шепсет немногочисленные пожитки, и вместе они присоединились к небольшой свите Таа. Чати одарил их обоих лёгкой улыбкой, но по-прежнему не обронил ни слова – просто поднялся в свой паланкин, который его люди понесли в сторону ближайшего городка.
И не было ничего в этом месте примечательного – он напоминал не то разросшееся поселение, не то пыльный пригород Уасет, к тому же почти оставленный жителями. Небольшие выбеленные дома с крышами-террасами, традиционные для Кемет, были ухоженными, но явно знавали лучшие дни. И знать не выбирала это место для своих обширных вилл, предпочитая селиться выше по течению Итеру.
Наверняка здесь имелось и своё святилище, как в любом крупном селении, но за садами и домами Нахт не разглядел ни одного большого храма.
Зато увидел кое-что ещё. Над улочками и невысокими постройками вдалеке возвышалась пирамида. Меджай привык к монументальности архитектуры Кемет с детства, он ведь вырос в окрестностях Уасет и каждый день видел обитель Сокрытого Бога и Храмы Миллионов Лет на Западном Берегу. Пирамида казалась совсем непритязательной на вид и едва ли могла сравниться со строениями эпохи легенд, о которых он был наслышан. Но его изумило осознание древности этого места.
Пирамиды возводили далёкие предки нынешней династии Владык – те, чей путь давно уже пролегал среди нетленных звёзд. Боги, имена которых бережно хранили посвящённые. Подобием пирамид был и пик Та-Дехент16, под сенью которого теперь правители Кемет обретали покой. Небольшие пирамиды даже венчали гробницы мастеров Сет-Маат. Нахту не довелось побывать в Дельте, чтобы собственными глазами взглянуть на легендарные строения, давшие всему начало.
И вот он видел самую настоящую пирамиду – здесь, недалеко от Уасет!
– Меня глаза не подводят? – тихо спросил он у идущей рядом Шепсет, как всегда погружённой в какие-то мысли. – Это же…
Девушка проследила, куда он указывал, и её глаза распахнулись, а на лице отобразилось почти детское изумление.
– Пирамида, – шепнула она. – Но откуда здесь пирамида?
– Сходим посмотреть? – тут же предложил меджай, подмигнув ей, и понизил голос. – Нам ведь необязательно сопровождать чати повсюду, да и он пока как-то не расположен к беседе. Отстанем немного и пройдёмся сами.
Шепсет замялась, но его азарт передался и ей.
– Ну, хорошо. Только сперва давай обработаю раны.
Нахт поморщился, но она была непреклонна и добавила:
– А ещё посмотрим, куда направляется свита. Хоть будем знать, в какую дверь стучаться.
* * *
Паланкин чати вышел встречать местный староста в сопровождении нескольких людей, и они задержались поговорить о чём-то. Не то у Таа было здесь своё небольшое хозяйство – вот ведь странный выбор места! – не то староста предлагал ему временно занять один из домов получше. Нахт и Шепсет не стали прислушиваться к разговору, прошли вместе с остальными к временному жилищу вельможи. Людей на улицах было мало – то ли попрятались все, то ли покинули эти места, за исключением немногих старожилов. Некоторые дома были совсем ветхими, того и гляди развалятся. Другие – просто обшарпанными, где явно давно белили стены и перестилали крыши. Удивило Нахта и отсутствие детей и собак на узких улочках. Тишина царила какая-то неестественная. В целом городок выглядел каким-то не до конца обитаемым, и самыми живыми здесь были они, вновь прибывшие.
Вилла, отведённая Таа, была такая, наверное, одна на всё поселение. Вокруг неё раскинулся заросший сад. Нахт и Шепсет, воспользовавшись тем, что на них особо никто не обращал внимания, ушли под тень деревьев, где можно было оставить вещи и побыть в относительном уединении. После двух дней в тесноте ладьи этого уже несколько не хватало.
Жрица заприметила огромную старую акацию, дарившую щедрую тень, и предложила расположиться там. Быстро осмотревшись, привычно убеждаясь, что угрозы нет, Нахт сложил оружие и щит и сел так, чтобы ей удобно было менять повязки. Шепсет копалась в своей сумке, где хранила снадобья. Собака лениво разлеглась рядом.
Ветер шептал в ветвях что-то умиротворяющее. Птицы радовались новому дню. Меджай всё думал, что же его смущает в этом месте, потом понял. Деревья и кустарники росли густо, словно в храмовых или дворцовых владениях. Значит, воды им хватало в избытке, и были оросительные каналы, за которыми кто-то следил. Но при этом всё разрослось настолько, будто рука садовника не касалась ветвей уже очень давно. Точно так же, как давно не белились стены здешних домов.
– Надо бы узнать, где здесь местные хорошую воду берут, – пробормотала девушка. – Пока из фляги смочу. Давай.
– Я могу сам.
Жрица посмотрела на него так, словно сам он не то что повязку снять, но даже собственную схенти повязать может не слишком уверенно. Не сводя с него серьёзного взгляда, чуть качнула головой, отбрасывая мешавшие косы. Тихонько стукнули деревянные бусины на концах прядей, которые вплетала ещё Садех.
– Ладно, давай, – сдался Нахт. Тихо зашипел сквозь зубы, когда она начала снимать повязку, промывать рану и наносить снадобье.
Руки у жрицы были лёгкими, касания – едва ощутимыми. Она была полностью сосредоточена на своём занятии. Большие тёмные глаза смотрели, как всегда, серьёзно. Меж бровей залегла морщинка. Её лицо было совсем близко, и хотелось коснуться этой морщинки кончиком пальца, разгладить. Жаль, что чаще её черты хранили безучастное, даже мрачное выражение. Девушки, которых знал Нахт, его ровесницы, были легкомысленными и смешливыми, с ними просто было шутить и болтать ни о чём. Шепсет же всегда держалась замкнуто, и всё же было в ней что-то притягательное – какой-то свет, который притягивал даже детей в гарнизоне. Нахт помнил, как они бегали за жрицей, словно стайка щенков, и просили рассказывать страшные истории или научить отгонять злых духов. Жрица лишнее внимание не любила, но с ними всё же немного теплела.
В общем, она была совсем не похожа на всех, кто его окружал. А уж когда ему довелось соприкоснуться с её тайнами, которые и разумом-то не охватишь…
Вспомнился один из их разговоров на привале, когда они направлялись в Уасет по распоряжению Усерхата.
«– А что ты можешь сделать там? – веско спросил Нахт. – Ты не владеешь оружием. Не владеешь колдовством.
– Ошибаешься, – мягко возразила она, не глядя на него – так и смотрела на реку вдалеке. От последующих её слов ему стало несколько не по себе. – Я умею обращаться к мёртвым».
Он не мог не спросить. И без того они избегали обсуждать подробно то, что случилось в гробнице. Разум милосердно отодвигал детали, силясь скрыть завесой забвения то, что было не предназначено для смертных глаз. И всё же меджай отчётливо помнил врагов, с которыми ему никогда не доводилось встречаться. Изломанных чудовищ, лишь отдалённо похожих на людей.
– Ты говорила, твой бывший учитель умеет чувствовать Силу чужих Ка. И даже красть её.
«Возможно, он создавал… каким-то образом создавал вместилища для Ка… чтобы лишать своих врагов силы…»
Шепсет замерла, но тут же продолжила своё занятие – только кивнула.
– Это были они? Его творения? Или мёртвые, призванные им?
Ответила она не сразу.
– Это были ушебти, созданные им из чужих Ка. Ну а мертвы те люди или всё ещё живы, я не знаю… вряд ли жизнь без Ка может быть похожа на привычную.
Нахт почувствовал, как дрогнули её ладони. Ему и самому было не по себе от этой мысли. Каково это – остаться без части души? Или ты и вовсе превращаешься в оболочку, пока твоя сила одухотворяет чудовищную статую?
Он предпочёл перевести тему на что-то хоть и непонятное, но хотя бы не столь немыслимое.
– Ты хорошо сражалась.
Шепсет чуть склонила голову, обрабатывая вторую рану, на боку. Двигаться с повязками, сжимавшими корпус, было не так удобно, но пришлось смириться, пока заживёт.
– Это не я.
– Ну, я видел тебя, – Нахт усмехнулся. – Или это был морок?
– Это был Руджек.
– Руджек? Тот самый, которого… – он не закончил фразу. «Казнили».
– Старший телохранитель Владыки, – кивнула Шепсет. – Я не умею сражаться. Разве что ногтями и зубами вцепиться могу, если совсем нужда припрёт… Но они обещали быть рядом. И встали рядом со мной. Так мы смогли победить.
– Я не понимаю.
– Тебе и не нужно, – она печально улыбнулась. – Мёртвые хотят справедливости, для себя, для Владыки. Я должна помочь. Только вот я не…
Девушка вздохнула, стала убирать снадобья, смотала пропитавшиеся кровью и сукровицей повязки, чтобы выстирать позже.
Нахт подался вперёд, коснулся её плеча.
– Я тоже не знаю как. Но мы это сделаем.
Шепсет посмотрела на него с такой надеждой, словно он и в самом деле мог отыскать все ответы этого мира. Конечно же, не мог. Но по крайней мере то, что в его силах, он сделает.
– А теперь давай попробуем дойти до пирамиды, пока нас не хватились.
* * *
Людей им по пути по-прежнему не попадалось, а кто попадался – держались отстранённо, не пытались заговорить или хотя бы просто поприветствовать. Нахт решил, что здесь, видимо, такие порядки – или, может быть, особенности местного культа.
Узкая улочка вывела их к зарослям плодовых деревьев и каналу, отмечавшему границу возделываемых земель.
– И кто-то ведь их возделывает, – задумчиво проговорил Нахт, глядя на раскинувшиеся впереди поля.
Да, плодородной земли было немного, но он удивился, увидев всего человек пять крестьян вдалеке – явно недостаточно для такой территории. Впрочем, это было не их с Шепсет дело, как тут кто жил и работал.
Поля оборвались так резко, словно кто-то рассёк границу ножом. Нахту показалось даже, будто он вступил в некое совсем иное пространство, где даже воздух иной. Жрица рядом с ним резко вздохнула, останавливаясь, вглядываясь вперёд.
До самого горизонта простирался некрополь, словно собранный из гробниц разных эпох. Часть мастаб17 из сырцового кирпича обрушилась, и развалины образовывали целый лабиринт. Некоторые постройки он вообще не мог опознать – поминальные святилища? Мастерские жрецов-бальзамировщиков? Жаркое дыхание Сета парило над некрополем мутным маревом, и Та-Дешрет давно уже захватила эти земли, засыпав красноватыми песками. Взгляд меджая не различал ни одного свежего погребения. И всё же, среди руин и загадочных построек угадывались хоженые тропы.
– Здесь… – начала девушка, попытавшись объяснить, и неопределённо махнула рукой вперёд. – Это место древнее… древнее, чем всё, что я видела прежде…
Меджай тоже чувствовал это, хоть и не был жрецом или чародеем. Всё, что он знал и считал древним – Долина Царей и даже те из храмов Западного Берега, которые возводились Владыками, предшествовавшими нынешней династии, – в сравнении с этим местом казались совсем юными. Аскетичная простота, давшая начало блистательному архитектурному величию, сквозила во всём: в формах, в рисунке троп, в использованных материалах.
– Сколько же голосов шепчет здесь из глубин эпох… – чуть слышно проговорила девушка, проходя в тень одной из мастаб и касаясь ладонью тёмной кладки из сырцового кирпича. Почти лишённые облицовки, блоки казались колючими из-за вмешанной в глиняное тесто соломы.
