Kitobni o'qish: «Элита Горскейра. Моя сводная ведьма»

Shrift:

Глава 1

– Прошу любить и жаловать. Это Агния.

Неуютно. Три презрительных взгляда и воздух, наэлектризованный от напряжения. Пожалуй, нет. Тут меня ни любить, ни жаловать не будут. Как и я их.

Замираю перед сервированным на пятерых столом в просторной комнате с витражными окнами. Прыгающие солнечные зайчики не делают атмосферу менее напряженной. Под руку меня держит немолодой крепкий мужчина с холодными серыми глазами. У меня самой такие же, но это не делает нас сразу же родными.

Нервно кручу браслеты на руках. Они блокируют магию. Накатывает тошнота и страх от мыслей, что скоро придется их снять. Не хочу.

– Ну же! – В голосе мужчины, который меня представляет, прорезаются стальные нотки.

Отцом я его назвать не могу. Нет у меня ни отца, ни матери – только сестры из приюта, а этот… Не знаю, кто он, откуда появился и зачем я ему нужна. Впрочем, непонятно не только мне. Взгляд его жены полыхает ненавистью. Еще бы, я младше ее старшего сына, который смотрит на меня, словно на крысу – с брезгливым отвращением.

– Папа, как ты мог! – шипит блондинка, наверное, сестра.

Надо же, с ней мы даже немного похожи. Только она красивая, а я не очень. Или виной тому излишняя худоба, монашеское одеяние и более темные волосы?

– Нет, Яриша, это как ты могла! – зло припечатывает отец. – Где твой дар, дочка? Тот, который ты должна продемонстрировать на осеннем балу, чтобы принять силу рода? Нет его? А у нее, – кивок в мою сторону, – есть.

Да, есть. Он жжет руки под браслетами.

Блондинка всхлипывает и убегает, задев меня плечом. Как мебель.

– Ну, это слишком! – шипит парень на отца. – Знаешь же, что она расстроена! – И уходит следом за сестрой.

А мне становится чуточку понятнее. Значит, дар. Да, в старинных аристократических семьях дар женщины значит очень много, именно женщина является хранительницей семейной магии. Это не означает, что мужчины обделены магией, вовсе нет, но официально силу рода принимает женщина. Если у моей сестры нет силы, неудивительно, что отец вспомнил про меня. Вопрос только, почему так поздно? Мою магию всю жизнь сдерживали, потому что послушнице она ни к чему, а вот у наследницы ее не оказалось. Насмешка судьбы, не иначе.

– Что же… – Отец недовольно смотрит в сторону покинувших помещение. – Значит, будем обедать втроем. Лирая, надеюсь, ты хотя бы проявишь вежливость.

– Конечно. – Голос у женщины ровный и вполне дружелюбный, несмотря на холод в глазах. – Присаживайся, Агния, сейчас принесут тыквенный суп с креветками. Нам будет интересно узнать тебя чуть лучше.

– Спасибо, я не голодна. – Отрицательно мотаю головой. Мне нужно хотя бы ненадолго спрятаться и перевести дух. – Могу я просто уйти в свою комнату?

– Нет. – Все тот же холодный голос. – Ты часть нашей семьи и должна…

– Две части сбежали, – перебиваю я, киваю в сторону двери и продолжаю напряженно стоять на своем. Отчего-то понимаю, если прогнусь сейчас – дальше будет еще сложнее.

– Да, но за них я могу поручиться. – Снова поджатые губы и оценивающий холодный взгляд. – Я знаю, что они не перепутают за столом ложку и вилку.

Слова – как ушат холодной воды. Хочется убежать, но бежать некуда. До двадцати одного года этот дом – мой. Зачем меня только забрали из приюта?! Ах да, проклятый дар!

– Лирая! – грозно рычит отец, но мачеха смотрит на него уверенно и холодно.

– А что, Дариус? Я понимаю, обстоятельства так сложились. Но тебе ли не знать, статус хранительницы магии рода – это не только права, но и обязанности. Яришу готовили к этому с детства.

Хм… интересно… Получается, раньше магия у сестренки была? А куда делась? Так много вопросов, и так мало ответов. А еще этот тыквенный суп… Ненавижу тыкву, или просто у нас ее не умели готовить?

– А про Агнию я не знал! – продолжается скандал, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сорваться.

– Узнал? Так учти: ей придется пройти ускоренный курс! Садись, Агния.

Вздрагиваю от неожиданности, но послушно присаживаюсь за стол, смотрю на разложенные приборы, на белоснежную скатерть и понимаю, что я не того боялась, когда ехала сюда. Я опасалась за свой дар и за то, как я с ним справлюсь, но бояться надо было людей. Я здесь совсем чужая, и совершенно точно просто мне не будет.

Обед длится бесконечно. Я, естественно, путаюсь в приборах, потому что в приютской столовой едят ложкой и вилкой. И если ты вдруг начнешь есть салат тоже ложкой, это ни у кого не вызовет вопросов. Здесь же я реально теряюсь.

Еда тоже кажется странной. Нет, ее не назовешь невкусной, просто не такая, к которой я привыкла. И разговоры. Что люблю? Чем увлекаюсь? Каковы мои успехи в учебе? Я очень хорошо разбираюсь в языке рун и бытописаниях жриц ранней эпохи Святого Пламени. Это кому-то интересно? Сомневаюсь.

Все это дезориентирует и сбивает. Не могу сказать, что ко мне придираются специально. Отец… Он, кажется, искренне желает мне добра и пытается проявлять участие, только выходит не очень. Мачеха… Она недовольна, но сдерживается. У нее нет цели показать мне, что я пустое место, но я не дура и сама это чувствую. Без чьей-либо помощи.

Для меня все это в новинку. Я всю жизнь провела в приюте и поэтому тут чувствую себя жалкой и чужой. Я никогда не впишусь в этот мир!

– Ничего, – излишне бодро говорит Лирая (мне официально приказано называть мачеху именно так), когда слуги уносят со стола посуду. – Мы справимся.

Только вот по ее тону я чувствую – вряд ли. Но не спорю. Зачем? Не люблю тратить слова, если они ничего не смогут изменить.

– Иди отдыхай, – говорит папа и, чуть замешкавшись, добавляет: – Дочь. Тереза! Проводи Агнию в ее комнату.

Выдыхаю, испытывая облегчение оттого, что меня отпускают. Хочется хотя бы чуть-чуть глотнуть свободы, а то голова кругом. Впрочем, возможно, виной всему почти сутки в дороге. Я привыкла превозмогать. Смирение и терпение – то, чему учат будущих жриц, но сейчас признаюсь себе: я устала.

Встав из-за стола, наконец-то могу рассмотреть дом. До этого я находилась в таком напряжении, что отмечала только видимые препятствия: ступени, на которых могла подвернуть ногу, колонны и дверные косяки, в которые, задумавшись, непременно влетишь лбом. Сейчас же понимаю: я попала в роскошный дворец.

Зря думают, что приютские ничего не видят. Видят, особенно те, кто в дальнейшем должен стать жрицами. Мы каждое лето ездили в паломничество по храмам, у нас были культурные мероприятия, но я и представить себе не могла, что кто-то живет в такой роскоши постоянно. Да, дворцы, где я бывала с наставницами на благотворительных вечерах, не уступали этому дому, но я их воспринимала… как ресторан, зал для приемов? Короче, они никогда не воспринимались как дом! То, что я однажды смогу в таком жить? Я об этом даже не думала! Да и сейчас происходящее со мной не кажется прекрасной сказкой. Я напряжена и ожидаю подвоха.

Тереза не смотрит на меня. Кажется, я для нее существо низшего порядка, которое случайно завели хозяева, поэтому я не начинаю разговор. Просто следую за полной женщиной на третий этаж. Лестница широкая, с дубовыми перилами и мраморными ступенями.

Портреты на стенах. На одном из них вижу уже знакомого темноволосого парня со злым взглядом, на его руке черный распускающийся цветок – символ некромантии. Правда, что ли? Я всегда думала, что в одной семье – одна сила. Дети наследуют дар отца. Вот такой парадокс. Хранителем магии, гарантом здорового и сильного потомства является женщина, а вот сам дар передает отец. Надо будет на досуге над этим подумать.

– Ваша комната, мирс, – обращается ко мне Тереза и указывает на дверь, которая находится в конце коридора третьего этажа рядом с высоким, под потолок, окном. За ним я вижу центральную набережную Горскейра.

Дом расположен в самом центре столицы. Интересно, зимой тут очень холодно? Ветра пробирают до костей? Приют тоже стоит на берегу реки, и находиться в нем после наступления холодов неуютно.

Зажмуриваюсь и открываю дверь. Мне страшно увидеть место, которое придется называть домом. Вряд ли комната хуже моей приютской кельи, которую я делила еще с тремя послушницами, но сердце все равно предательски стучит.

Тереза уходит, а я осторожно приоткрываю глаза, чтобы понять: это место, пожалуй, способно смирить меня с необходимостью жить с людьми, которые пока не вызывают ничего, кроме настороженности и страха.

Шагов за спиной не слышу, поэтому вздрагиваю, когда мужской голос на ухо тихо говорит:

– Нравится? Спорим на мое наследство, что через неделю ты все это возненавидишь?

Вздрагиваю и разворачиваюсь. За спиной, подпирая косяк, стоит красивый синеглазый брюнет. Черная челка падает на глаза, а руки сложены на груди. Широкие плечи, шелк рубашки, обрисовывающий литые мускулы, и длинные ноги.

Я сглатываю и отступаю. У меня совсем нет опыта общения с парнями, а с этим я вообще не знаю, как себя вести. В столовой я видела его лишь мельком. Было как-то не до разглядывания. А сейчас могу оценить. Он красивый и… злой. Очень красивый и очень злой. А еще он в моей комнате. То есть я даже сбежать от него не могу.

– Не думай, что тебе тут рады, Мышь, – выплевывает он.

И от этого презрительного холодного голоса вспыхивают щеки. Вот за что он так со мной? Можно подумать, я напрашивалась!

– А я и не думаю… – отвечаю тихо, стараясь сохранить остатки достоинства, но сделать это под уничижительным взглядом очень нелегко.

– Отец всего лишь печется о своей репутации… А Яриша… она…

– Лишена магии… – отвечаю я, чтобы сразу расставить все точки над «i».

– Нет. – Парень презрительно улыбается. – Тебя дезинформировали. Скажем так: иногда она слишком эмоциональна… и сотворила глупость. Но глупость мы исправим… – Он делает шаг мне навстречу и смотрит в глаза ровным холодным взглядом, от которого по позвоночнику идет дрожь. – У Яриши снова будет сила, а ты уберешься в ту дыру, откуда выползла. Так что сильно не привыкай ко всему этому…

Он обводит рукой комнату, поворачивается и уходит, хлопнув дверью, а я медленно выдыхаю. Что же, демоны задери, случилось с моей сестрой?! И почему мне об этом никто ничего не говорит? Я действительно тут временно? Или постоянно? Отец и мачеха на полном серьезе обсуждали, как за короткое время сделать из никому не известной провинциалки хранительницу рода, а этот… Огненные жрицы, я даже не в курсе, как зовут моего нового братика, а ведет он себя так, словно потеря магии у сестры временная? Кому верить?

Не то чтобы я так хочу стать незаменимой в роду лэ Кальвейсис, но предпочла бы чуть четче понимать, что меня ждет. Меня будут учить? А где?

Я закончила начальную ступень обучения и собиралась учиться дальше. Да, выбор был невелик, но среди жриц тоже ценят образованных. Я планировала изучать древние рунические языки, а что ждет меня сейчас? Нужно научиться обращаться с магией. Хотелось бы получить образование. Надо было узнать это еще за обедом, но я растерялась.

Выдыхаю, заставляя себя хотя бы немного расслабиться, и обхожу комнату, с удивлением обращая внимание на то, что не вижу своих чемоданов. Только ридикюль с личными вещами. Открываю шкаф, но и там нет одежды.

Не поняла! Мне же обещали принести все сюда. С дороги мне даже не дали возможности переодеться. Видимо, справедливо рассудили, что, если я окажусь в комнате, вытащить меня отсюда будет сложнее. Сейчас я рассчитывала сходить в душ и сменить одежду. На мне старое дорожное платье – темно-серое, уже изрядно вылинявшее. Не лучшая моя вещь. Но я специально не стала надевать в дорогу что-то приличное, зачем? Обтирать магмобили? Но я же не могу ходить в нем постоянно!

Больше всего я не хотела покидать свое убежище, но вещи найти нужно. Не могли же они исчезнуть бесследно! Может быть, слуги перепутали комнаты?

Сначала пытаюсь выяснить у слуг, где моя одежда, ведь именно они должны были принести мои чемоданы. Но никто ничего не знает. Многие смотрят на меня с недоумением и спешат уйти. Они просто не в курсе, кто я и что тут делаю. Их удивляет молоденькая, бедно одетая девушка, которая задает непонятные вопросы, и я осознаю, что придется спрашивать у кого-то из хозяев. А этого делать не хочется. Вдруг там этот злой, который приходил ко мне в комнату? Встречаться с ним определенно нет желания.

Но и выбора нет. Прежде чем удается кого-нибудь найти, нарезаю не один круг по огромному дому, в котором немудрено заблудиться. Куча коридоров, комнат, бальный зал, комната для чаепитий. Везде безукоризненная чистота, дорогая мебель и обстановка, явно выполненная по эскизу лучших дизайнеров.

Общая гостиная находится на первом этаже – огромное помещение в светло-серых тонах с глянцевой фольгой экрана во всю стену, камином, в котором потрескивает магический огонь, и яркими диванами. На полу мягкий ковер, а на журнальном столике – ваза с фруктами. Тут собрались все домочадцы, за исключением отца.

Яриша в розовой домашней тунике до середины бедра валяется на кресле, закинув длинные ноги на подлокотник, и лениво скролит ленту новостей в магфоне. Иногда делает фотки себя любимой. Лирая листает журнал, а мой кошмарище просто валяется в наушниках, положив голову на колени матери.

– О! Мышь явилась, – хмыкает парень, заметив меня, и тут же получает несильный хлопок по животу от матери. Но это вызывает только смех.

Черная майка обтягивает его совершенный торс, и мне искренне хочется добавить. Только я бы била не раскрытой ладонью, а чем-нибудь тяжелым, чтобы проняло.

– Мы обсуждали это, Ян! – шипит Лирая и поворачивается ко мне. – Проходи, Агния, присаживайся. Видимо, я не смогла воспитать сына. Он безобразно себя ведет. Как тебе комната?

– Спасибо, комната отличная, но мне хотелось бы уточнить, где мои вещи? Сказали, что слуги принесут, но в комнате их нет.

– Твои вещи? – Лирая морщит лоб. – Сейчас я уточню у кого-нибудь. Их действительно должны были отнести в твою комнату. Не знаю, почему так вышло. Возможно, перепутали…

За спиной раздается хрюканье, за которым упорно пытаются скрыть смешок. Яриша. Поворачиваюсь в ее сторону, не понимая, с чего веселье. Я сказала что-то смешное?

– Поясни, – требует ее мать.

– Что пояснять? – Девушка садится нормально и с вызовом смотрит на нас.

– Что смешного в том, что Агнии не принесли ее одежду?

– В том, что эти тряпки нельзя назвать одеждой, – фыркает она, раздраженно дернув плечом. – Мама, а если там клопы? Мы же потом не сможем их вывести! Я не разрешила тащить это в дом и велела выкинуть.

– Яриша! – угрожающе шипит Лирая, а я стою и даже не знаю, что сказать. Там было все. Как она могла?! Кто дал ей такое право?! В душе клокочет злость. Нервно сжимаю кулаки и спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

– Куда ты их выкинула?

– А что? Полезешь копаться в помойке? – Яриша приподнимает идеальной формы бровь. – Я с удовольствием на это посмотрю. Но кто копается в помойке, тот там и живет. Ты же в курсе, где твое место?

Я так зла, что даже руки трясутся, а браслеты начинают греться, чего не случалось последние лет десять. Но действительно, не копаться же в мусорных баках на потеху этим идиотам. Вопрос, что делать?

– Так! – грозно заявляет Лирая, собравшись с мыслями. У нее на лице растерянность, видимо, не только я не ожидала подобной выходки. – Безусловно, смена гардероба стояла в планах, но не так радикально… – признается она и выразительно смотрит на свою дочь. – Раз вы такие умные дети, то… Ты, Яриша, быстро принеси Агнии пару комплектов своей одежды, и чтобы с бирками, а не ношеное. Я ясно выражаюсь? От тебя я такой мелочной и грязной выходки не ожидала.

– Грязные – это ее шмотки! – Яриша кивает в мою сторону.

Лирая не возражает, не защищает, но на лице ее появляется холодная улыбка, и мачеха велит:

– Тот костюм, который тебе привезли на прошлой неделе. Вассимо Дерелли? На Агнию он сядет хорошо.

– Ну мама-а! – стонет Яриша, готовая расплакаться.

Что такого в том костюме? Мне вообще не принципиально, я и в этом платье похожу пока.

– Сама виновата! – бросает Лирая. – А ты… – Она оборачивается к ржущему на диване Яну.

– А что я? – вскидывается он. – Ну забавно же вышло. Подумаешь, папа чуток потратится, одевая Мышь.

– Папа потратится, а ты сопроводишь, – приказывает она тоном, не терпящим возражений, а мне хочется спросить: я-то в чем провинилась? – Сейчас же соберешься и съездишь с Агнией за одеждой. Я напишу список, магазины, которые стоит посетить, и потом проконтролирую качество покупок. Если меня не устроит твой вкус, так как на ее я пока положиться не могу, поедешь еще раз. Все ясно?

– Я-то при чем? – возмущается он. – Я не трогал ее шмотки! Я их даже не видел!

– При том. Вы теперь одна семья, учитесь взаимодействовать! В том числе на людях. Поверьте, это не единственный ваш выход в свет.

– Не стоит. – Я все же подаю голос, потому что этот фарс утомил. – Мне не нужны чужие вещи за чужие деньги. Я сама куплю. У меня есть небольшие сбережения.

– Нет, ты будешь делать то, что я скажу. Ты не сможешь купить то, что будет адекватно воспринято в нашем кругу. Он – сможет, поэтому поедете вместе. Все ясно?

– Не рыпайся, Мышь, – флегматично заявляет Ян. – Ты еще не знаешь, какой может быть наша мать. Так ведь, мирс Лирая? Тебе нравится повелевать всеми?

– Мне нравится думать, что мои дети выросли воспитанными людьми, которые не опускаются до низости и мерзости. Отправляйся собираться, Ян, и возьми магмобиль, а не это свое подозрительное средство передвижения!

– А нужно прямо сейчас? Вот жизненно необходимо? Вообще-то у меня планы на вечер! И это не попытка сделать из Мыши что-то приличное!

Мне неприятно то, что говорит Ян, но в одном он прав. Я тоже не хочу никуда ехать. Приходится поддержать.

– Правда, может быть, завтра? Я очень устала с дороги.

– Не мечтай, Мышь, поедешь сама, – язвительно отзывается Ян, а у меня кровь к щекам приливает. Вот как он умудрился сделать так, будто бы это я напрашиваюсь. – Или вон с мамочкой, раз она решила заняться благотворительностью.

– Хорошо, завтра, – соглашается Лирая, теряя к нам интерес. – Но вместе. Возражения не принимаются.

В этот момент в комнате появляется злющая Яриша, и спор стихает сам собой. Она подходит ко мне и швыряет вещами в лицо. Дорогой костюм сначала хлещет по щекам, потом падает на пол к ногам. Разлетаются трусики и пижама.

– Подавись, – шипит она, прежде чем мать успевает хоть что-то ей сказать.

– Сама подавись.

Пинком отбрасываю в сторону брюки мятного цвета, прохожусь по тонкому кружеву трусиков и выхожу из комнаты. Пошли они все! То, что у меня нет денег, не значит, что нет гордости и со мной можно обращаться, как с грязью. Терпение закончилось!

За спиной в комнате набирает обороты скандал. Истерично рыдает Яриша, которой, похоже, сказали пару ласковых, ржет Ян, ругается Лирая, но я в этом оставаться не могу и сбегаю к себе в комнату. Подумаешь, после душа завернусь в полотенце. Наплевать. Мне не нужны подачки, и ни за какой одеждой я не поеду.

Глава 2

«Только не плакать. Только не плакать!» – убеждаю себя по дороге в комнату. Слезы позволяю себе только в душе: вода и вода. Привычка, оставшаяся с приюта. Показывать слабость нельзя. А тут не видит никто.

Горячая вода успокаивает, я с удовольствием смываю с себя дорожную грязь, тревоги и общение с новой семьей. Я и представить себе не могла, что будет настолько сложно! Когда мне сказали, что мой отец не последний человек в королевстве, то я… да, обрадовалась! К чему скрывать? Жизнь в приюте, будущая судьба жрицы – все это было привычным, но не счастливым. Меня никогда и никто не спрашивал, кем я хочу стать и как жить, а тут такой шанс!

Я уцепилась за него зубами, потому что понимала: других не будет. Впрочем, я была нужна отцу, и остальное не имело значения.

Но я никак не думала, что, переехав в его дом, попаду в ад, который ничуть не лучше приютского. Но выбора у меня нет, а значит, придется учиться жить в новых реалиях. Утро вечера мудренее. Завтра еще предстоит поход по магазинам с напыщенным кошмаром! У-у-у! Ногу, что ли, сломать? Но это слабость, а я слишком долго училась быть сильной, чтобы сдаться в первый же день.

К счастью, в ванной комнате я нахожу халат. Большой, мягкий и удобный. Это не платье, но лучше, чем полотенце.

Вытирая волосы, выхожу в комнату и вздрагиваю. На кресле рядом с кроватью сидит гостья. Лирая.

– Я же закрывала дверь! – говорю я настороженно.

– Прости… – Она пожимает плечами и поднимает руку. По пальцам пробегают голубоватые искры. – В этом доме не закрытое магией не считается запертым.

– В моем было иначе.

– Верю. – Она не чувствует себя виноватой. – Но теперь ты живешь тут, и твоя магия – это первое, с чем стоит разобраться. Но я пришла не за этим.

– Зачем?

Она кивает на стопку одежды на кровати.

– Яриша не плохая, но она слишком многого лишилась. По своей вине, да. Но ей больно и обидно, поэтому она так себя ведет.

– Оправдание не впечатлило, – отзываюсь я.

– Я не оправдываю ее. – Лирая качает головой. – Просто объясняю. Пойми, она моя дочь, я всегда буду на ее стороне, а ты… Ты появилась неожиданно, но очень нам нужна.

– Я понимаю, что у вас есть причины меня не любить.

Не знаю, получилось ли тактично намекнуть, что я дочь любовницы и это должно быть больно. Видеть меня и вспоминать о предательстве. Лирая отлично держится.

– Скажем так. – Она усмехается. – Пока у меня нет причин тебя любить, я тебя не знаю. А безусловная любовь – это сказки. Но я сделаю все, чтобы ты не подставила наш род и семью. Это мой долг. Тебе тоже придется понять, как много значит слово «долг», если ты являешься частью большой и сильной семьи. Мне печально, что этого не понимают мои собственные дети. Думала, я воспитала их лучше. Но это все не важно в данный момент. У нас еще будет время все обсудить. Я принесла тебе одежду. Не переживай: все новое, с бирками и не Яриши.

– Чье же?

– Мое.

Смотрю на Лираю и понимаю, что она невысокая и хрупкая. Я все же худее, но не критично.

– Спасибо!

– То, что ты осталась без вещей, и моя вина. Завтра не отказывайся от помощи Яна. Серьезно. Он бывает так же ядовит, как и сестра, но давай будем честны: других проводников в наш мир у тебя просто нет. Используй имеющийся ресурс. И еще… Ты, наверное, хочешь что-нибудь съесть или, может быть, какао?

Пожимаю плечами. Не говорить же, что я не хочу выходить.

– Распоряжусь, чтобы тебе принесли. Слуг всегда можно позвать.

– С помощью магии? – хмыкаю я, а Лирая извиняюще улыбается:

– Вообще, да. Но с некоторых пор мы повесили звонки над дверью. – Она указывает на стену. – Не чувствуй себя ущербной. Яриша с некоторых пор в твоем положении, и если тебе нужно просто снять браслеты, то ей… Там все сложно.

По взгляду Лираи я понимаю: дальше тему лучше не продолжать.

Лирая уходит, а я изучаю стопку одежды на кровати. Пижама шелковая, цвета пыльной розы. Длинные свободные штаны и рубашка – смотрится как выходной костюм. Мне нравится прикасаться к материалу, он такой нежный…

Это противоречит всем моим принципам, но Лирая ведь ничего плохого мне не делала? Поэтому после долгих размышлений я переодеваюсь и убираю в шкаф остальные вещи. Персикового цвета длинное платье с высоким горлом – с виду мягкое, удобное и теплое. Нежно-голубой брючный костюм и простая белая блузка без пуговиц. Цвета не совсем мои, подходят больше для блондинок, что и не удивительно. Но вещи отличного качества. У меня никогда подобных не было, и я не страдала по этому поводу. Сложно страдать по тому, чем ты никогда не обладала, и если видела у других, то только издалека.

На самом деле, насколько скромно и бедно мы жили в приюте, я понимаю только сейчас. Потому что там, в прошлой жизни, недорогая простая одежда, неновая обувь, скромные интерьеры казались нормой.

Когда заканчиваю с одеждой, воздух передо мной начинает сгущаться. Испугаться не успеваю, передо мной возникает дух-помощник с подносом, на котором чашка какао и несколько маленьких булочек.

Растерянно указываю на столик. Поднос приземляется на него, а дух растворяется. То есть доставку в комнату еды тут организовывают даже не слуги. Интересно, я когда-нибудь к этому привыкну? И стоит ли? Мне все еще кажется, что меня очень скоро выкинут, как надоевшего щенка. И я совершенно не уверена, что по этому поводу стоит расстраиваться.

Беру кружку и подхожу к подоконнику. Он широкий, и на него накиданы подушки. Словно создан для того, чтобы на нем сидели и любовались набережной.

Забираюсь с ногами, задергиваю штору, отгораживая себя от внешнего мира, и смотрю на то, как темнеет за окном и зажигаются фонари на набережной. Река Кейра, разделяющая город на северную и южную части, почти у меня под окнами. Здесь она неширокая, и я вижу другой берег, свет в окнах, вывески, фонари. И, кажется, могу любоваться этим видом бесконечно.

Взгляд цепляется за хищную осу, припаркованную под окнами. Хромированные бока, обтекаемой формы бак и руль-усы, а внизу – почти незаметные, сотканные из чистой энергии крылья. Красивая, словно живая. Интересно, чья? Впрочем, кажется, я знаю ответ.

Из дома на тротуар выходит парень. Я вижу черную макушку и инстинктивно сжимаюсь на подоконнике, но не могу заставить себя спрятаться за шторой в комнате.

Черная кожаная куртка нараспашку, белая майка с широким воротом. Ян садится на осу и трогается с места. Описав полукруг, поднимается до уровня окон первого этажа и поворачивается в мою сторону. Я на третьем, но хорошо вижу лицо парня. Поспешно соскакиваю с подоконника и ныряю за занавеску, а когда решаюсь снова выглянуть в окно, ни Яна, ни осы на улице уже нет.

Мне неловко оттого, что он меня видел. С другой стороны, я ведь имею право смотреть в окно и уж точно не могла узнать, что он в этот момент куда-то соберется. Почему же тогда нервничаю?

Дома тихо, и эта тишина непривычна. Меня всю жизнь окружали люди и посторонние звуки. В приюте я делила комнату еще с несколькими девочками. Комната была небольшая, стены тонкие, поэтому тихо никогда не было, а сейчас я понимаю, что мне грустно и тоскливо. Даже поболтать перед сном не с кем. Еще рано, но решаю отправиться спать сейчас. Я устала с дороги, да и заняться все равно нечем.

Я очень скучаю по своим девчонкам, но магфона у меня нет, поэтому и связаться я с ними не могу. Нет, мы в приюте жили не как в каменном веке, но и лишнего позволить не могли. Когда за три дня до моего отъезда у Сабины сломался магфон и она потеряла возможность выходить на связь со своим братом, который сейчас лежит в госпитале, я отдала ей свой. Посчитала, что подруге он нужнее, а меня ждет новая жизнь.

Не то что я рассчитывала, будто мне тут все купят, но хотелось сделать подруге прощальный подарок. А я сейчас осмотрюсь, и, возможно, получится устроиться на работу. Я теперь не послушница жреческого приюта, а значит, мне можно подрабатывать. Например, официанткой…

Подумала и отмела этот вариант, представив, какое лицо будет у Лираи, когда я озвучу эту идею. Но даже если не официанткой, что-то можно придумать. Например, переводить тексты с рунического. Но для этого нужен как минимум магфон, а лучше – магикбук. А таких денег у меня точно нет и пока не предвидится.

Засыпаю на удивление быстро. Сказывается то ли долгая дорога, то ли полный потрясений день, то ли невероятно удобная кровать. Широкая, с невесомым одеялом и подушками, будто созданными для моей шеи.

Встаю в отличном настроении, которое, правда, портится, едва я вспоминаю о том, что мне предстоит спуститься к завтраку. Я не хочу никого видеть и не понимаю, что мне надеть.

Платье уже изрядно несвежее, и его бы неплохо постирать, а у меня в ванной комнате даже нет стиральной машины. Интересно, где тут стирают вещи? А надевать одежду Лираи мне стыдно. Идти в грязном платье глупо, поэтому я стою и изучаю пустые полки в шкафу, когда в воздухе появляется дух. Его голос звучит в голове, и это так необычно, что я вздрагиваю.

«Вас уже ждут к завтраку, мирс».

Вздыхаю и вытаскиваю платье Лираи. На меня в любом случае смотрят с ненавистью и жалостью, в чем я выйду к столу, совершенно не важно. Вряд ли будет хуже.

Расчесываю длинные волосы (после сна они немного вьются) и заплетаю в косу. В зеркало даже не сморю, все равно не увижу ничего интересного, и спускаюсь в столовую, надеясь, что я правильно понимаю, куда мне идти.

Сегодня за столом, кроме Яриши, Яна и Лираи, отец. Он в строгом деловом костюме и уже решает какие-то рабочие вопросы. Окутанный золотистым светом, магфон висит перед его лицом. Отец пьет кофе и что-то сосредоточенно надиктовывает, а все остальные хранят почтительное молчание.

– А, Агния! – Он отвлекается от своего занятия и кивает мне. – Прекрасно, что ты так быстро спустилась. – Держи.

Он быстро сворачивает разговор, и в мою сторону по воздуху планирует массивное золотое кольцо.

– Что это? – подозрительно уточняю я, зная, впрочем, ответ.

Яриша презрительно фыркает на заднем плане. То ли поражаясь моей глупости, то ли считая мой вопрос лицемерием. Но мне наплевать на избалованную блондинку, которой я как кость в горле.

– Тебе нужна одежда, – поясняет отец. – Учебные принадлежности, личные вещи. Тут неограниченный лимит. Точнее, ограниченный, но выйти за его пределы удалось только Ярише. Пользуйся.

– Я не могу, – говорю и смотрю на кольцо с ужасом. Я и правда не могу, не чувствую, что имею на это право.

– Агния, – тянет Лирая мягко. – Не время спорить, дорогая.

Что-то в ее голосе не дает продолжить спор, и я, как завороженная, протягиваю руку, на которую кольцо садится как влитое. Золото и дымчато-серый камень. «Почти в цвет глаз», – думаю я.

– Отлично. Когда мы решили финансовый вопрос, переходим к другим насущным, – продолжает отец. – Магией с тобой будет заниматься мирс Амелия. Вечером она приедет к нам, и вы с ней обсудите график занятий. Она объяснит тебе, где они будут проходить.

– Ты же говорил, мирс Амелия не берет новых учеников? – с вызовом уточняет Яриша. – Я спрашивала весной для Китти.

Лирая прячет глаза, закрываясь от детей кружкой с кофе, а отец довольно холодно говорит:

– Ничего не изменилось. У нее просто освободилось место.

– О чем ты говоришь? – с подозрением уточняет девушка.

– Яриша, тебе предстоит заниматься с совсем другими специалистами, и ты это знаешь. Занятия с мирс Амелией тебе сейчас ни к чему, а Агнии они очень нужны. Вопросы есть?

– Как ты мог?! – возмущается Яриша, и я ее понимаю. Мне совершенно не нравится, что нас снова столкнули лбами. Она теперь окончательно меня возненавидит. Хотя, может быть, она уже ненавидит меня окончательно, и нет смысла нервничать.