Kitobni o'qish: «Алхимик»
Вас пытались убить после нечаянной встречи? Мучила тайна, которую нельзя разгадать?
Меня пытались. А с тайной я живу до сих пор…
I
Был летний день. Солнце посверкивало сквозь листья и рассыпалось дрожащими бликами по синему пластику стола. С утра мы с коллегой-режиссером монтировали телепрограмму, а после монтажа отправились в кафе. Настроение было гнусное: до двух ночи коллектив оттягивался на мероприятии, которое с некоторых пор нарекли корпоративом, а раньше называли точно и просто – пьянкой.
Мы сидели на излюбленной веранде и мрачно потягивали пиво. Мимо проплыл долговязый патлатый парень с рюкзаком за спиной, оглянулся, притормозил, вернулся и опустился на свободный стул. Мы возмущенно уставились на него.
– Привет, – засмеялся патлатый, – не узнаете?
Мы пригляделись.
– Женька? Ты, что ли? – недоверчиво спросил Волин.
– Я, – радостно заржал патлатый.
Это был Женька Булыгин, подающий надежды скульптор, боксировавший вместе с Димкой в каком-то спортивном обществе. Мы его не видели несколько лет. Я помнила Женьку плотным и стриженым, поэтому новый образ вызвал у меня замешательство.
Волин рассказывал, что Булыгин перед исчезновением занял престижное место в международном конкурсе и сутки квасил. А, протрезвев, разбил молотком все скульптуры и испарился. Правда, оставил записку, где сообщал, что решил заняться духовным совершенствованием, без которого ваять больше не в состоянии.
Ребята Женьку долго и от души материли, поскольку тот должен был выступать на соревнованиях и очень подвел команду. А потом о Булыгине как-то забыли. И вот сейчас он сидел напротив, искренне радуясь нам и доброжелательно улыбаясь.
– Ты чего тощий такой? – жалостливо спросила я. – Болеешь или жрать не на что?
– Пиво будешь? – буркнул Димка. – С воблой?
– Пиво не буду, – отказался Женька. – Я вообще не пью. И не болею, – просто это мой оптимальный вес. А денег у меня достаточно.
В беседе выяснилось, что он побывал на Алтае и в Индии, в Южной Америке, Тибете, Китае и прочих местах, куда забредал народ, дабы сбросить оковы духовного мрака…
– Ну, и как там у тебя с совершенствованием? – легкомысленно поинтересовался Димка.
– А никак, – просто сказал Женька. – Достигнуть совершенства нереально.
– Где же ты столько болтался? – удивился Димка.
– Учился.
– Чему?
– Тому, сему…
– А чем занимаешься? На что живешь? – продемонстрировала я практическую жилку.
– Алхимией. На нее и живу.
– Че-е-м? – у Волина чуть глаза не выпали из орбит.
– Ну, золото делаю, – застеснялся Женька.
Мы долго молча смотрели на него. Первым опомнился Димка:
– И много наделал?
– Мне хватает.
Женька оглянулся по сторонам и понизил голос:
– Ребята, у меня мечта есть, которая осчастливит население планеты, и для нее много золота сделать надо! Только я вам о ней пока не скажу, ладно? А то не сбудется!
– У тебя же химического образования нету! – снова практично заметила я.
– Так химия здесь вторична.
– А что первично?
– Степень духовного развития, мировоззрение…
И узрев наши вытянутые физиономии, вздохнул:
– Об алхимии у большинства извращенное, примитивное представление еще со школьной скамьи. Вы в какой-либо другой науке встречали такой элемент как философский камень? Фи-ло-соф-ский!
И Женька принялся нас просвещать. Для начала сообщил, что многие ученые всерьез занимались алхимией, и даже Парацельс в медицинской практике использовал ее достижения. А для адептов-алхимиков главное – озарение, как в искусстве. Чтобы достичь его, они погружаются в бессознательное и развивают воображение, дабы с помощью этой могучей силы изменять материю.
– С помощью воображения? – засомневался Димка.
– Так ведь в нем концентрируется вся духовная и физическая энергия, – развеял его сомнения Женька. – И, вообще, адепты занимаются не столько химическими реакциями, сколько психическими трансформациями.
– А! – сказал Димка и больше не проронил ни слова.
А Женька вошел в раж. Сообщил, что основа всего – первичная материя, обладающая свойствами всех тел. Если мы правильно поняли, то она отражает психическую сущность каждого алхимика, который с ней работает, и постоянным составом не обладает. Так что секрет ее узнать невозможно. Тем не менее, материя едина, хотя принимает различные формы и создает разные тела. Поэтому и реально превращать одни металлы в другие. Но это не главная задача адептов. Они хотят приложить руку ко всему мирозданию, с помощью философского камня вылечить страждущих, и вернуть миру благолепие и блаженство. И очень беспокоятся, чтобы их деятельность не нарушила гармонию Вселенной.
– Вы же понимаете, как велика психическая сила посвященных! – озабоченно говорил Женька. – Создавая малое, алхимик повторяет опыт Творца, и на него воздействуют те же законы. И поэтому их ни в коем случае нельзя нарушать!
– Ну, да, – согласилась я. Димка лишь покосился в мою сторону.
Далее Булыгин вещал про абсолютную связь всего, что происходит на земле, с каждым небесным телом и любой космической и земной частичкой. И про то, что вся природа одушевлена, даже неодушевленная: минералы и металлы рождаются, растут и умирают как люди и растения. И созревают, конечно, тоже. Просто обычные металлы до благородных не дозрели, но этот недостаток можно исправить искусственно.
Димка не выдержал и заказал водки. А для алхимика велел принести пирожное.
Женька заглянул нам в глаза, тяжело вздохнул и спросил:
– Ребята, Вселенная бесконечна?
– Ну, – неопределенно отозвался Димка и опрокинул рюмку.
– Значит, и микрокосм бесконечен? То есть, материю можно расщеплять до бесконечности?
– Ну, – подобревшим голосом отозвался Димка и положил в рот кусочек воблы.
– И каждая частица вибрирует, создавая свое поле. Но поля самых мелких частиц приборами засечь невозможно, они не подчиняются известным физическим законам…
– Ну? – поощрил алхимика Димка.
– Так почему бы не допустить, что на определенном уровне существует единая для всех, – для слона, кирпича и Марса микрочастица? И она вибрирует и в слоне, и в кирпиче, создавая одинаковое поле? Одну и ту же жизненную основу? Ну, может, только разной интенсивности: кирпич все-таки не слон.
– А ведь, пожалуй, в этом что-то есть, – согласился Димка.
– А что излучает мозг? – продолжил Булыгин.
– Электромагнитные волны? – вспомнила я.
– Правильно, их современные приборы ловят, и ученые считают, что этим дело ограничивается. Но ведь в основе мозга – общие для всех микрочастицы! И от их вибраций возникают очень тонкие, пока неуловимые поля… Так почему бы не допустить, что проникающая возможность их зависит от силы мысли и воображения? У каждого она индивидуальна, и может воздействовать на поля других субъектов?
– А что? Вполне! – кивнул Димка.
И Женька, опустившись до нашего примитивного уровня, доказал, как дважды два четыре, что нет ничего мощнее психической энергии, и поэтому воображение может запросто трансформировать материю. Нам было уже все равно: слишком велико было напряжение последних суток.
Мы просидели пару часов, Женька слопал пять или шесть пирожных, а Димка полностью погрузился в нирвану. Прощаясь, алхимик сообщил, что опять собирается на Алтай, затем – на Кольский полуостров, а, вернувшись, свяжется с нами. Записал номера сотовых, извлек кривобокую фигурку из желтого металла и поставил на стол.
– Какой милый ежик! – фальшиво восхитилась я.
Женька с сомнением оглядел изделие и пояснил:
– Вообще-то я отливал скарабея.
И озабоченно добавил:
– Надо совершенствовать форму, я же литьем занялся впервые!
– А из чего он?
– Из золота, которое я сделал.
Он выгреб из кармана пригоршню желтых кругляшек и протянул мне.
– Что это?
– Я же сказал: золото.
– Прости, но я не могу его взять.
Женька подумал, выудил самую крупную кругляшку и положил мне на ладонь:
– На колечко. Или на счастье…
Кивнул нам и скрылся за тополями.
Кругляшку я бросила в шкатулку. А спустя три месяца до нас дошел слух, что Женьку убили на маленькой, очень далекой станции. Но мы решили не верить, хотя и знали: мерзавцам, которые убивают, безразлично, есть ли у жертвы мечта, которая может осчастливить все человечество, и насколько жертва выше их в духовном развитии…
А в прошлом году отмечали Димкин день рождения. После двух часов ликования виновник торжества с одноклассником – физиком пошли покурить. Я увязалась с ними. Трепались о том, о сем, и одноклассник упомянул о своей работе. Он занимался исследованием элементарных частиц в каком-то не очень понятном НПО. Во время экспериментов ученые обнаружили неизвестные физике тонкие поля. Они существовали недолго, не подчинялись общим законам, реагировали на экспериментаторов, а при некоторых и вовсе не появлялись. Видно, те им были несимпатичны. Хотя физик сказал, что исследователи не могут понять, в чем тут дело? И добавил: если явление не вписывается в знакомую схему, то ученые изучают его отдельно, а не перечеркивают, как прежде. И это хорошо.
Я спросила, как он относится к алхимии? И неожиданно физик заявил, что с большим интересом и уважением. И, вообще, это бескрайнее поле для изучения, поскольку наука уже доказала: человек силой мысли может влиять на молекулярные связи.
Назавтра Димка потребовал, чтобы я показала подаренную Женькой кругляшку ювелиру. Отпахав день, мы посетили ближайшую мастерскую, и ювелир после долгих манипуляций спросил:
– Откуда у вас такое чистое золото?
Глаза его смотрели странно. Димка забрал кругляшку, что-то пробормотал, подхватил меня под руку, и мы выскочили на улицу. И сквозь оконное стекло увидели, как ювелир лихорадочно набирает чей-то номер.
Дома я спрятала Женькин подарок в коробочку из-под духов, засунула коробку за другие парфюмы и легла спать.
А наутро меня хотели убить.
Bepul matn qismi tugad.