Kitobni o'qish: «Потерянные судьбы»
1
1
21 декабря 5556 года от создания Врат
– Ай! Мойра! – Аврора Ленг почувствовала, как что-то острое воткнулось в палец. Осторожно, словно касаясь острия ножа, она провела по странному объекту, резко выдохнула. – Дерево… просто дерево.
Она сделала шаг, услышала треск ткани – кнут, очередная пощечина, сбивающая с ног похуже корней деревьев, на которые она натыкалась весь путь. Аврора резко потянула шерстяной плащ, отнимая его у колючек. Верно, от него оторвался кусок, но ей было все равно. Стянув с белых волос капюшон, она поправила желтый платок, что сворачивала как ободок. Длинные повязки развевал ледяной ветер, который пробирался под самые ребра, заставляя сердце покрываться инеем; хлыстал по щекам, по которым бежали бы дорожки слез, если бы только могли.
Аврора запнулась и упала на колени. Длинные ресницы подрагивали, обрамляя белые, бездонные глаза. Она была когда-то красива, но не теперь. Всех пугали глаза, что раньше могли видеть все, а теперь ничего. Детишки с криками убегали, заметив красные шрамы, паутинками покрывающие веки и часть щек, напоминая о черной магии, которая лишила провидицу зрения и дара.
Пахло еловой хвоей, ладошки и лицо горели от царапин, оставленных ветками, и от мороза. Голова болела после удара. Аврора втянула носом чистый воздух, но потом повернулась – что-то изменилось: появился новый запах, который обволакивал спокойствием и теплотой. И ему не место в лесу в день зимнего солнцестояния, самую длинную ночь в году, когда жители Солариса прячутся за закрытыми дверями и зажигают как можно больше свечей, чтобы отогнать тьму и несчастья. Этот аромат горящих дров убаюкивал, возвращал в то время, когда мама была еще жива, и зимними вечерами они сидели у камина и читали книги.
Превозмогая боль в мышцах, Аврора встала, шагнула, но врезалась в ствол. Прикоснувшись к коре, она поглубже вдохнула аромат горящих бревен. Откуда он тут взялся? Откуда этот запах среди леса в конце декабря?
Хрустнула ветка позади. Тело сковал страх. Дыхание сперло, а голова закружилась: до Авроры доходили слухи о том, кто живет на этих болотах. Она часто задышала, поддаваясь панике. Может, ей показалось? Послышалось?
Хруст повторился. Аврора хотела сделать шаг. Убежать. Закричать. Но стояла на месте, держась за дерево, ведь только так была в состоянии не упасть. Ноги совсем отказывались слушаться, став чужими. А живот скрутило. Еще чуть-чуть, и ее стошнит…
Аврора вдруг выпрямила спину и облегченно выдохнула – верно, он убьет ее быстро. Хотя бы не будет мучиться от жажды. А потом она встретит маму.
Мама…
Да, может, смерть не так и страшна. Может, в ее случае – это избавление от мук.
Едва чужие ладони опустились на плечи, Аврора начала дрожать. К запаху горящих бревен прибавилась корица. И эти ароматы укрывали, словно пуховое одеяло.
Но смерть точно лучше, чем вернуться домой. После гибели матери, совсем маленькая провидица осталась одна со своим даром в холоде и непроглядной тьме. Деревня остерегалась ту, что с легкостью предсказывала несчастья. Отец избегал.
А потом Аврору ослепили. Она не видела кто, не знала за что, но догадалась, что так жители решили избавиться от ее страшного дара. Без глаз она не могла видеть мир. И не могла видеть будущее.
«Ее ослепили магией, – доносилось тогда из-за приоткрытой двери. – Уж не знаю кто… Но тут явно постарались деревенские. Девочка больше никогда не будет видеть. Такую магию ничто не перекроет… может, лишь очень темная магия, не знаю…»
«И зачем мне слепая дочь? – кричал отец, выкидывая Аврору за дверь. – Иди отсюда! Лучше бы ты умерла!..»
Все в деревне закрыли перед ней свои двери, помня, как она предсказывала беды, и забыв, что предсказывала она и хорошее. Когда Аврора совсем отчаялась, ее взял к себе одинокий мельник Август. Он относился к ней как к дочери, смог вернуть желание жить. Аврора помнила запах свежего хлеба, что окружал ее днями и ночами, аромат кваса – любимого напитка нового друга.
Сегодня утром Августа не стало. Аврора хотела бы забыть, как коснулась его холодного тела, приложила ладонь к груди, и не почувствовала биение сердца. Тишина давила так сильно, что заболели уши. Пальцы поднялись к шее и стали вдруг мокрыми. Она облизала их и едва не завыла – металлический привкус. Кровь.
Убили.
– Ох ты ж… мертвые угодники! – пробормотал мужской голос, а в нос Авроры ударили запах пота и перегара, подсказывая, кто это. Местный стихийник огня, который вечно был настолько пьян, что устраивал пожары. – Как ж так… Эй, слепая, ты жива там?
Аврора отвернулась, вытерла руку о желтое платье, желая поскорее расшнуровать корсет, чтобы вдохнуть полной грудью. Вздрогнула, едва на плечи упала тяжелая ткань – шерстяная, она колола шею. Стихийник натянул капюшон ей на голову, прикрывая глаза.
– Идем, слепая, отведу тебя в безопасное место…
– Я хочу остаться, – твердо заявила Аврора, пытаясь вырваться, но почувствовала, как еще одни руки сжали запястья, пока стихийник тянул ее за локоть. – Пустите!..
Удар по голове и темнота. Она даже не успела понять, что произошло.
Очнулась Аврора в лесу. Одна. В нос тут же ударил запах елей, а морозный воздух обжег горло. Снег таял на щеках, напоминая слезы. Трясущимися пальцами Аврора ослабила шнуровку корсета и заставила себя встать. Качаясь, она побрела вперед, выставив руки.
Эти слабаки бросили ее умирать.
– Ох! – Аврора поцарапала ладонь о кору, обхватила ствол руками, чтобы не упасть на льду, – видимо, ступила на замерзшее болото. Она цеплялась за дерево, словно это могло спасти, помочь слепой девушке найти путь домой. Она уже поняла, куда ее завели. Поняла, кто живет в этих местах…
Но она шла вперед. Не знала куда. Догадывалась, что умрет от холода, жажды или от лап дикого зверя. Падала, царапалась о ветки, уперто вставала и шла дальше.
А сердце неприятно кололо – она знала, чего теперь хочет. Доброта и наивность привели ее сюда. Да, она родилась не такой, как другие, да, она могла видеть будущее, но разве же это значило, что ее нужно бояться и ненавидеть? Разве же это делало ее неправильной? Разве за это она заслужила стать слепой, а теперь и умереть в муках в лесу? От рук того, кто положил руки на ее плечи, укрывая ароматом корицы?
– Я не наврежу тебе, – прошептал тот, кто стоял позади. – Ты вся дрожишь… так замерзла?
Аврора почувствовала, как ладонь коснулась груди, залезая в вырез ее платья. Осторожно. А в ушах стоял чужой голос – низкий баритон, слегка хриплый.
– Как грубо… – сказал мужчина, обжигая ухо дыханием. Кожа покрылась мурашками, а липкий страх покрыл тело, затягиваясь на шее. – Бросить слепую невинную девушку в лесу…
– Может, я заслужила, – выдавила Аврора.
Незнакомец провел по ее щеке. Пальцы нежно гладили кожу, поднимаясь к глазам и красным шрамам, паутиной покрывающим лицо.
– Идем, дитя. Я защищу тебя.
– Я знаю, кто ты!
Страх, сковавший тело, вдруг рассеялся. Кожа горела от касаний ласковых пальцев, а щеки пылали. Сердце грохотало в груди так громко, что, верно, весь лес это слышал.
– И кто же я? – Снова этот хриплый баритон, что окутывал душу, покрывая теплотой.
– Слухи ходят про этот лес. Мол, здесь живет монстр.
– «Монстр»? Вот как меня нынче величают?
– Говорят… из Подземного царства изгнали короля, и он не нашел лучшего места, чем эти болота.
– Здесь спокойно. Тихо.
– Так я права?
Аврора попыталась уйти, но мужчина схватил ее и прижал к груди. Рука гладила шею, а щеку грело чужое дыхание. Она боялась даже пошевелиться, не в силах понять, почему его касания столь нежны.
– Они будут наказаны за то, что сделали. А теперь идем, дитя.
Сбитая с толку, Аврора вырвалась из объятий и, едва не плача, пробормотала:
– Я не дитя… Мне уже девятнадцать.
– А мне чуть больше тысячи…
Аврора покачнулась. Так это и правда изгнанный король Подземного царства? Тот самый монстр, которым пугают детишек во Фриге? Тот самый хранитель душ, из-за которого люди перестали ходить в этот лес?
Едва держась на ногах, Аврора попыталась сбежать, но споткнулась о корягу, и упала бы, если бы вновь не оказалась в объятиях незнакомца.
– Ты убьешь меня?
– Веришь, что я монстр? Зови меня Элайджа, ладно? Никаких монстров, будь любезна. – Он рассмеялся. – За что они так с тобой?
Аврора закусила губу, не желая показывать слабость, но не выдержала. События последних лет навалились на плечи, придавливая к земле, словно многотонный груз.
– Они… убили моего друга, – выдавила она. – Он приютил меня, когда… – Аврора замолчала, боясь произнести вслух все, что случилось, – … я ослепла… Они… Хочу, чтобы они страдали.
Аврора схватила Элайджу за шею, чтобы удержаться на ногах. Жажда и страх совсем лишили ее сил.
– Ш-ш, идем со мной, – услышала она голос Элайджи, а потом почувствовала, как отрывается от земли. Покрепче схватив его за шею, она прижалась к груди и вдохнула аромат корицы.
– Я тоже люблю корицу… – прошептала Аврора, а потом провалилась в сон, ведомая чужой магией.
2
12 мая 5557 года от создания Врат
У Даниэллы Арчибальд раскалывалась голова. Ей казалось, что по ней бегало стадо диких оленей, а мойра стучала сковородой по лбу. Видимо, не стоило вчера столько пить.
Дени медленно разжала веки, опасаясь яркого света, но обнаружила себя в полумраке. Красные, словно пламя, волосы разметались по подушке, а карие глаза отказывались четко видеть.
– Локи? – позвала Дени пса, но осознала, что находилась не дома. Прикусив язык, она посмотрела направо и резко выдохнула, кусая себя за щеку, чтобы не закричать от злости на свою дурную голову. – Мойра!
Дени оглядела спящего парня – брюнета с короткой стрижкой – и, не спеша, стараясь не шуметь, стала выбираться из постели, вздрагивая, когда одеяло шуршало. Она нацепила трусы, что валялись у кровати, и на носочках пошла к двери, оглядываясь в поисках одежды. Луч солнца проник сквозь щель в шторах, освещая тусклую комнату.
«Рассвет», – подумала Дени, пытаясь понять, как оказалась в чужой квартире. Да, ей вчера было грустно. Да, она пошла в бар, чтобы напиться, забыться, но вот спать с кем-либо в ее планы точно не входило. Она-то хотела выпить пару стаканов и вернуться к Локи, который жутко не любил оставаться один.
Дени застегнула джинсы и услышала шевеление позади, тяжело вздохнула, поняв, что уйти, не попрощавшись, не выйдет. Ей не впервой было сбегать из чужих кроватей, но каждый раз она была себе так противна, что хотелось перестать существовать.
– Уже уходишь?
Дени развернулась, сжимая кольцо, висящее на цепочке на шее, оглядела парня, засмотрелась на его темно-карие глаза, которые он щурил от солнца, понимая вдруг, как оказалась у него в кровати – он слишком напомнил ей Джейкоба Арчибальда, от которого у нее остались кольцо да фамилия. Пара стаканчиков, и вот уже их не отличить – карие глаза, брюнет, накаченный торс. Не хватало только неопрятных кудрей.
– Прости, у меня пес… ему гулять пора. А то обделает мне весь дом… – затараторила Дени, пятясь к двери. Повезет, если ему тоже нужна была связь на одну ночь.
– И муж еще, наверно, ждет, да? – усмехнулся парень.
Дени спрятала под футболку кольцо.
– Мужа нет. Был… когда-то. Не важно.
– Ой да ладно! У меня тоже девушка есть. Всякое бывает.
Парень вылез из постели, а Дени отвернулась, чтобы не видеть его голым. Прикрыв глаза, она быстро зашагала к двери, желая раствориться, исчезнуть, лишь бы забыть этот момент.
– Мойрова тень… – пробормотала она, дергая ручку запертой двери.
– Мойрова? – Парень подал ей бюстгальтер, чарующе улыбаясь.
– Мойры… – Дени скомкала кружево, краснея. – Считается, что они предрешают наши судьбы. Что идет не так – виновата мойра.
– Ясно… – Парень зачесал волосы, положил руку на ее плечо. – Может, кофе? Утренний секс, слышал, тоже хорош.
Дени нахмурилась. Если до этого она была смущена, то сейчас в ней начало разгораться пламя от злости. Кончики пальцев закололо, она почувствовала жар огня, который не могла вызвать, пока находилась в Терравиле – мире, где не осталось магии.
– Ты сказал, у тебя девушка есть, – холодно сказала Дени, хватаясь горячими пальцами за дверной косяк в месте, где закрывалась дверь.
– А у тебя муж.
– Бывший.
– Но колечко все еще висит. – Парень проворно залез под ее футболку и вытащил золотое кольцо с небольшим камнем. Дени хлопнула его по руке, заставив ойкнуть.
– Не твое дело, – холодно сказала она, но пальцы пылали все сильнее. Небольшое усилие, чтобы расплавить замок и… Она попробовала толкнуть дверь и улыбнулась, поняв, что план сработал.
– Эй! – воскликнул парень, видя расплавленный метал, который капал на ламинат.
– Сам виноват! Душнила мойров!
Дени рассмеялась, сбегая по ступенькам. Конечно, было бы куда лучше, уйди она тихо, но парень не оставил выбора. Секс на одну ночь – да. Измена и ложь – неприемлемо. Она ненавидела людей, которые врали, использовали или, еще хуже – втягивали в свою ложь, словно в паутину. Оставалось как-то выпутываться, но каждый раз она увязала лишь сильнее. Говори правду – и паук тебя не сожрет.
Выбежав на улицу, Дени отдышалась, сощурилась от яркого утреннего солнца. От холодного воздуха по коже пошли мурашки. Она сжала зубы, огляделась, стараясь понять, далеко ли ее автодом, и побрела по дорожке. Гравий шуршал под ногами, а на душе становилось легче. Она собрала волосы в хвост, почесала аккуратный вздернутый носик в окружении веснушек, покрывающих не только лицо, но и тело.
«Больше никогда не буду пить», – подумала Дени, разглядывая цветущую вишню. Дерево напомнило о доме и детстве. Каждый май она бегала по вишневому саду, наслаждаясь ароматом и красотой, а потом помогала собирать урожай. Отголоски прошлого сжали горло, она закусила губу, сдерживая слезы. Это же надо! За одно утро вспомнить и про дом, из которого пришлось сбежать двенадцать лет назад, и про бывшего мужа, которого она не видела чуть больше года.
Дени облегченно вздохнула, заметив автодом, услышала лай и улыбнулась – Локи узнал хозяйку по шагам. Она открыла дверь и почти упала, когда золотистый ретривер прыгнул на нее. Смеясь, она гладила Локи, который крутился на месте, вилял хвостом так быстро, что мог бы взлететь с его помощью, если б захотел, и лизал руки.
– Скучал? – Дени присела и получила поцелуй в щеку мокрым языком. – Прости, Локи. Идем гулять.
Она накинула ветровку, нахмурилась, заметив кроссовки, разодранные шнурки которых усыпали пол, и пошла вслед за Локи, размышляя о прошедшей ночи и своей жизни. На душе стало тоскливо, а в голове засел один вопрос – неужели и правда все это было предначертано? Неужели мойры решили, что будет весело, если Дени окажется в мире без магии, будет жить в автодоме с собакой и сбегать после случайных ночевок в чужих квартирах? А еще не будет понимать, кто она и чего хочет от жизни?
Если так, то у мойр явно плохо с чувством юмора, потому что Дени последние дни хотелось только реветь. С приходом весны Джейкоб вспоминался все чаще, ведь они вместе купили автодом и пообещали друг другу проехать на нем все побережье. Невольно Дени вытащила кольцо и поцеловала золото. Грусть навалилась на плечи, а одиночество затянуло на дно океана. И единственным источником света был Локи, что бежал впереди, беззаботно виляя хвостом.
Вернувшись, Дени накормила Локи, проглотила тост и села за руль. Она любила автодом и свободу, которую он дарил. В конце автодома была мягкая кровать, ночью она часто не закрывала жалюзи, чтобы любоваться звездным небом, а Локи рядом грыз очередную игрушку. Небольшая душевая и туалет. Удобная жилая зона, совмещающая «кабинет» и «столовую». По правде, места хватало только на небольшой стол, за которым она ела и работала, да на функциональную кухню. Вся мебель в доме была светлой, приятной глазу, бежевых и нежно-голубых цветов.
– Я словно улитка, – всегда говорила Даниэлла. – Мой дом всегда со мной!
Она долго не задерживалась ни в одном городе. Постоянно куда-то ехала, искала новые места. А Локи сидел на пассажирском сидении и наблюдал за дорогой, поддерживая любое ее решение. В отличии от Джейкоба.
Дени вновь крутила кольцо, задумчиво глядя на дорогу. Она планировала доехать до Ониксвилла до темноты и знала, что пора бы уже выдвигаться, но не могла заставить пальцы повернуть ключ. Что, если этот город слишком сильно будет ей напоминать о былом счастье? Что, если Джейкоб там? Она знала, что он вернулся из Солариса, ведь два месяца назад он звонил. Вот только она не ответила и заблокировала номер. Тогда же она впервые проснулась в незнакомой квартире.
Локи, сидящий рядом, как верный штурман, выплюнул игрушку-курицу, которая давно осталась без головы, и заскулил, видя, что хозяйка тяжело вздыхает.
– Да, снова, – ответила Дени, разглядывая кольцо. Локи повернул голову, внимательно слушая. – А знаешь, что? Ты прав. Сегодня же начинаем новую жизнь!
Даниэлла сняла цепочку и кинула в бардачок. Хлопнула дверкой и сложила руки на груди. Шея показалась голой без привычного украшения, но она вдруг поняла, что пора двигаться дальше и признать, что Джейкоб ушел навсегда. Локи согласно гавкнул и завилял хвостом. Кажется, идея начать жизнь с чистого листа пришлась псу по вкусу.
– Больше никакой хандры! Обещаю! – Дени включила музыку и завела мотор. Локи не переставал радостно вилять хвостом, а Дени начала подпевать, чувствуя легкость в душе. Вскоре она нацепила на шею пару серебряных цепочек, чтобы забыть о злосчастном обручальном кольце, на каждой болталась обычная бижутерия – луна, символ солнца и даже пентаграмма. На пальцах же блестело только одно кольцо, что она давно хотела снять, но не могла решиться, ведь оно осталось из детства. Она помнила, как мама звала ее домой, заставляя магией кольцо нагреваться, а маленькая Дени бежала, понимая, что чем горячее сине-розовый камень, тем сильнее злятся родные.
Автодом несся по дороге, Дени подпевала каждой песне, пританцовывала на сидении, а Локи грыз любимую игрушку, решив, что курице не нужны лапы. Они заехали в Ониксвилл, когда заходило солнце. Сердце кольнуло от воспоминаний – в этом городе она любила, стала женой, обрела счастье, а затем потеряла его. Год она ездила по стране, но сейчас вдруг решила вернуться. Зачем? Она и сама не понимала. Сердце и душа вопили, что так она желала найти Джейкоба, но мозг твердил, что она никогда не сможет его простить.
Дени заехала на стоянку, устало размяла шею и вывела Локи на прогулку. Пока довольный пес бегал кругами и обнюхивал каждый куст, она пыталась понять, что делать дальше. Понимала, что пора что-то менять, что ей слишком одиноко, тоскливо, а раны на сердце никак не заживают, но не знала, что делать.
Когда они вернулись к автодому, Дени нахмурилась, заметив конверт, который кто-то прилепил к двери. Она оглянулась, но стоянка утопала в темноте и тишине, и прочитала:
«Кровь и кровь, чтоб он нашелся, словно узел на запястье. Кровь и кровь, а сбежавшая королева лишилась крыльев, едва спряталась от судьбы. Узел на запястье, пока принц ищет ящик Тьмы, что не уберегла та, что сбежала, бросив землю. Кровь и кровь, чтоб он нашелся, узел завяжу себе на сердце».
Дени скомкала бумагу, дрожа от ужаса. Но потом мотнула головой – это не ее дело, не ее борьба и не ее судьба. Она обычная стихийница огня, просто Дени, которая не имеет ни малейшего отношения ко всему, что теперь происходит в Соларисе, а тот, кто написал эту записку, явно ошибся адресом.
После ужина Дени легла в кровать, Локи примостился рядом, прижавшись к ноге. Она смотрела на звездное небо, вспоминая все хорошее, что произошло в этом городе, пытаясь забыть о записке, и почти уснула, но услышала стук. Локи вскочил, зарычав. Словно сторож, пес смотрел в сторону двери, готовый броситься на незваного гостя, хоть и все, на что он способен, – зализать обидчика до смерти.
– Ш-ш. – Дени погладила Локи по загривку. – Все хорошо. Сиди тут.
Натянув спортивные штаны, она подошла к двери, тяжело вздохнула, но все же открыла. На улице стояла девчушка с двумя белыми длинными косами. Она испуганно выпалила:
– Привет, я Эйрин. И я бы хотела, чтобы ты отвела меня в Соларис.
– Крылатый случай! – сказала Дени, изумленно вздернув брови. Такого поворота судьбы она точно не ожидала.
Локи зарычал, едва незваная гостья несмело поднялась по ступенькам. Услышав пса, Эйрин вздрогнула и замерла, задержав дыхание.
– Локи, место, – велела Дени, поправляя волосы, что лезли в глаза. Она почесала острый подбородок, разглядывая девчушку. Миниатюрная, худенькая Эйрин опасливо оглядывала жилище, голубые глаза блестели в тусклом свете, а пухлые губы были искусаны до крови. – Как ты меня нашла?
Эйрин обернулась к Дени, похлопала длинными ресницами. Ее пухлые щечки были обсыпаны веснушками.
– Взяла у бабули поисковый порошок. Не думала, что сработает, но… ты явно понимаешь, что такое Соларис.
Дени сложила руки на груди, предложила гостье чаю, а внутри нарастала тревога. Эйрин несмело кивнула и села на диван, едва Дени подтолкнула ее, чтобы пройти к кухне, гадая, как сработала магия в Терравиле. В порошке был песок из Эклипсиса?
– Откуда знала, кого искать?
Дени щелкнула кнопку, включилась желтая подсветка на электрическом чайнике. Эйрин разгладила складки на короткой белой юбке.
– Нашла прядку волос в дневнике бабули… там указано, что ты стихийник. Огонь, да?
Дени выдохнула, невольно дотронулась до красных, как пламя, волос, нервно облизала губы, доставая чайные пакетики.
– Не трудно догадаться, что ты огонь. Ну, волосы красные…
– И метка, – подсказала Дени, показывая врожденное «тату» на запястье правой руки: знак бесстрашия, похожий на глаз, объятый пламенем. Красная, она слегка мерцала, напоминая полукруг, обвитый огнем. – А ты, видимо, воздух. Блондинка же.
– Угу.
Дени со стуком поставила чашки на стол, вытащила пачку печенья и села напротив гостьи. Эйрин смущенно отпила, поправила воротник белой блузки. Локи заскулил, изнывая от любопытства, Дени подозвала его к себе, тревожась все сильнее – сначала записка, теперь Эйрин. Тучи сгущались, надвигалась буря, что рисковала уничтожить все на своем пути.
– Собак не боишься?
Экрин покачала головой, с любопытством смотря на Локи, который положил морду на колени Дени, пытаясь подбодрить хозяйку. Она все размышляла, кто мог прислать записку – Джейкоб? Если да, то это бы ее успокоило, ведь значит, что он просто хочет привлечь ее внимание. А если не он, то кто? И почему именно ей? Но в данный момент, ее куда больше смущала юная блондинка, что стряхивала крошки печенья с юбки, стыдливо опустив глаза.
– Локи. Золотистый ретривер. Дружелюбный. Жрет все шнурки и провода, так что аккуратно.
Эйрин хотела было погладить пса, но, передумав, отдернула руку.
– Зачем тебе в Соларис? Там нет ничего интересного, поверь.
– Родителей ищу. – Эйрин обхватила чашку руками, грея пальцы, и опустила взгляд.
– Родителей?
Дени сощурилась, оглядывая девчушку, нервно забарабанила пальцами по столу.
– Они пропали после Великого пожара, я…
– Не пропали. Умерли. Смирись.
Эйрин вздрогнула, едва не выронив чашку, и часто заморгала, глядя на спокойное лицо Дени.
– Были бы живы, давно бы вернулись. Говоришь, с бабушкой живешь? Куда тебя отвезти?
Эйрин помотала головой, ее щеки раскраснелись, а в глазах вдруг замерцали слезы.
– Я должна их найти! Может, они в беде! Так нельзя, пожалуйста…
– Я не поведу тебя в Соларис. Я верну тебя к бабушке. Точка.
– Какое право ты имеешь решать за меня? Я взрослая, я…
– Сколько тебе? Лет семнадцать? Фейт за тебя пока все решает. Адрес.
Дени прикусила язык, понимая, что сболтнула лишнего, но Эйрин ничего не заметила, лишь раскраснелась еще сильнее, открыла рот, но не нашла, что возразить, и сложила руки на груди. Дени погладила Локи и кивнула в сторону Эйрин. Пес подошел к гостье и несмело лизнул ногу, та испугалась, но расслабилась, видя, как пес завилял хвостом, несмело коснулась мокрого носа.
– Я должна их найти, понимаешь? Родители пропали, сестра бросила… Я должна. Может, сестра тоже там. А бабушка… Я не вернусь к ней. Я боюсь эту женщину! Она… душит меня своими приказами. Я не могу с ней больше жить.
Дени опустила глаза, тяжело вздохнула. Она ненавидела ложь, сама пыталась всех убедить, что лучше горькая правда, чем приправленная сладкой ватой ложь. Поняла вдруг, что сейчас она – тот самый паук, что запутывал Эйрин в паутину. Не скажет правду сейчас, Эйрин найдет кого-то другого. Кого-то, кто отведет ее в Соларис, где она узнает правду, или еще хуже – умрет. Разве не ради защиты сестры, Даниэлла ушла от них с бабушкой? Неужели Фейт что-то рассказывала Эйрин? Хотя, видимо, сестренка сама нарыла информацию, потом стащила порошок и нашла того, кто знал путь домой.
– Крылатый случай, – тихо выругалась Дени, а потом громко заявила: – Наши родители мертвы. И я понимаю, почему ты сбежала от Фейт, по правде. Сама же тоже от нее сбежала.
– Что?
– Меня зовут Даниэлла. Я твоя сестра. Не узнаешь?
Эйрин выпучила глаза, помотала головой, щеки залились румянцем. Дени спокойно смотрела на нее, вспоминая, как ушла от бабули и пятилетней сестренки, ведь не могла находиться в одной квартире с Фейт, что всю жизнь диктовала, кем быть, что делать и какие решения принимать. А потом Дени и вовсе узнала, что родителей больше нет, а потому не могла смотреть сестре в глаза. Малышка так скучала по дому, по маме, так ждала, когда жизнь станет прежней. Как можно было разрушить ее мир?
– Слушай, я, пожалуй, найду кого другого, ладно? Здорово пообщались, но ты не моя сестра.
Эйрин встала и пошла к выходу, врезаясь в кухонные шкафчики и тумбы. Она почти свалила грязные тарелки, но успела вовремя их схватить. Локи следовал за ней: кажется, псу уже понравилась гостья, и он не желал так быстро с ней прощаться.
– Локи! – сказала Дени, а пес преградил Эйрин путь, виляя хвостом. – На улыбку не смотри, кусаться умеет. От меня научился.
Эйрин попятилась от пса, врезалась в стол и ойкнула от страха. Дени тяжело вздохнула и вытащила из верхнего шкафчика ступку и склянку с песком из источника жизни Эклипсиса.
– Пожалуйста, можно я уйду? – прошептала Эйрин. – Я… не можем мы быть сестрами! Мы даже не похожи!
Дени усмехнулась, вытащила кухонный нож и подставила под струю холодной воды.
– Потому что я пошла в дедушку Ричарда. Два упертых огня, которые остро на все реагируют и чуть что разжигают пламя. А ты – в папу. Такой же спокойный воздух, можешь долго терпеть, но рано или поздно непременно взрываешься, насылая ураганный ветер. Ты же знаешь, что наши стихии – отражение характера. И потому у меня волосы красные, у тебя – белые.
Дени включила большой свет на кухне, разглядела вены на левой руке, не задумываясь, провела по ним ножом. От боли немного поморщилась, а потом подержала нож над ступкой, чтобы стекла кровь.
– А веснушки? И подбородки у нас похожи.
– Даниэлла… – прошептала в ужасе Эйрин, пятясь. Локи зарычал, заставляя ее остановиться. Косы поникли, словно считали страх, на глазах наворачивались слезы.
– Крылатый случай! – воскликнула Дени, вытирая нож кухонным полотенцем. – Да ладно тебе! Капля крови, чтобы установить, сестры мы или нет. Ну?
Дени протянула нож Эйрин, держа за лезвие, но гостья не шелохнулась. Губы девчушки задрожали, а лицо посерело.
– Твою ж мойру… не сатанистка я! Ты же знаешь, что почти вся магия завязана на крови, да? Да и жертвоприношения давно запретили законом в Соларисе. Вот божки-то расстроились тогда…
– Да… – Эйрин сглотнула, коротко кивнула, смахнула слезы. – Но мы же в мире без магии.
– Простейший тест! Даже не магия. А песок из источника жизни – места, где зародилась магия.
Эйрин хотела взять нож, но передумала. Она сделала глубокий вдох и подала руку Дени, зажмурившись.
– Знаешь, как работает тест? – Дени взяла Эйрин за руку, разглядела вены, выбирая подходящую. Сестра покачала головой. – Кровь, немного песка, принесенного от источника жизни – Эклипсиса. Там рождаются наши души, там вышли из хаоса Любовь и Ненависть, Хаос и Время. Все смешать. Цвет полученной жидкости скажет, кто мы друг для друга. Зеленый – никто. Синий – враги. Красный – любовники. Желтый – семья.
Эйрин пискнула, когда Дени провела ножом по ее руке и приложила к ране полотенце. Девчушка несмело приоткрыла глаза и, убедившись, что в жертву ее приносить не будут, немного расслабилась. Она посильнее прижала махровую ткань к ране, наблюдая, как Дени мешала в ступке кровь и песок, заметила, как капнула на пол кровь, и подала салфетку.
– У тебя кровь.
Дени взглянула на рану так, словно и забыла, что она там была, пожала плечами, но приложила протянутую салфетку.
– Царапина просто. – Дени выдохнула в ступку. – Кровь и кровь, скажи нам, кто мы. Кровь смешаем, чтобы души обнажить. Держи.
Эйрин несмело взяла ступку, поймала полотенце, что чуть не упало на пол.
– А если муж и жена? – несмело спросила она. – Они ведь и семья, и любовники?
– В Соларисе есть церемония, которая скрепляет души влюбленных, делая их семьей. Как тут венчание. Ну?
Эйрин резко выдохнула, заметив желтую жидкость, мерцающую на свету. Она подняла взгляд на Дени, изумленно распахнула большие глаза.
– Обнимашки? – Дени развела руки, но Эйрин лишь покачала головой и нахмурилась. – И общее все же есть! Веснушки же! Ну?
– Ты бросила нас.
– Не бросила. Ушла в Соларис, чтобы отыскать родителей. А потом не нашла в себе силы вернуться, чтобы рассказать, что их больше нет. Да и Фейт… сама понимаешь. Она все такая же сука, да?
Эйрин выронила ступку, желтая жидкость расплескалась по полу. Локи попытался ее попробовать, но Эйрин упала на колени и положила сверху полотенце. Пес лизнул ее в щеку и снова завилял хвостом. Для него приход гостьи был лучшим приключением.
– Ты ему нравишься, – пояснила Дени. – Видимо, чует, что мы с тобой родня.
Эйрин вытерла пол, оглядела белое полотенце, что покрылось красными пятнами от крови и желтыми – от жидкости, что подтвердило родство.
– Ты нас бросила, – повторила Эйрин. Дени лишь тяжело вздохнула.
– Так было нужно. Поверь. Вы не переезжали? Отвезу тебя домой.
Эйрин вскочила так быстро, что едва не упала. Схватилась за тумбу и отчаянно покачала головой.
– Бабуля думает, я улетела в языковую школу! Я сейчас в самолете должна быть! Не выдавай! Прошу!
– Мойрова тень… ну ты и врушка! – сказала Дени, рассмеялась и толкнула сестру в плечо. – Ладно, остаешься до утра, а завтра я решу, что с тобой делать.
Дени поставила чашки в раковину, добавив их к немытой посуде после ужина и обеда. Эйрин поджала губы, но ничего не сказала.
– Спать будешь на диване. Кровать уже занята мной и Локи. На пол его не выгоню, он мой друг.
