Kitobni o'qish: «Тайна старого каштана»

Анна Никольская, Наталья Александровская

Shrift:

Глава 1
Каштановый глаз

Лампас Котовский вошёл в кабинет и замер: его обдало сквозняком и взглядами – колючими, как шерстяной свитер, который много лет назад связала для него Матильда. То ли от колких взглядов, то ли от свитера, надетого под пиджак и изрядно поеденного молью, Котовскому стало не по себе.

Лампас глубоко вздохнул и направился к рабочему месту. Осмотрев стул, – нет ли на нём железных кнопок – Лампас присел на краешек и открыл ноутбук. Головы сотрудников тут же пригнулись. Странно, но компьютерная мышка работала исправно, в отличие от вчерашнего дня, когда коллеги якобы случайно пролили на неё берёзовый дёготь.

Котовский работал бухгалтером в большой фирме и получал неплохую зарплату. Ради неё он и ходил сюда каждый день. Ему нужно было содержать двенадцатилетнюю дочь и собаку… Из приоткрытого окна дул ветер, пронизывая насквозь худого и высокого Котовского. Он надел вязаные перчатки и укутался в шарф. Спорить с дамами из бухгалтерии было бессмысленно: им всегда жарко.

Котовский отпил из кружки кофе.

– Пфл! А-а-а! А-а-а-а!

Кажется, это имбирь. Много имбиря. Слишком много.

Лампас закашлялся и схватился за горло.

Каштановый глаз вывалился и покатился по столу. Коллеги застыли, синхронно скривившись.

Дело в том, что вместо обычного глаза в правой глазнице Лампаса красовался каштан. Настоящий. Такой, которыми осенью дети набивают карманы и мастерят поделки на уроках творчества.

Котовский невозмутимо вставил каштан на место и застучал по клавиатуре пальцами в перчатках. А дальше всё потекло своим чередом: телефонные звонки, документы, счета…

Коллеги находили Лампаса странным. И этого было не скрыть от его единственного глаза. Но, честно говоря, ему до них не было никакого дела. Лампас не горел желанием общаться с людьми. Он всегда боялся, что при разговоре его каштан выпадет из глазницы и все узнают, что он… Нет, лучше не думать об этом. Вот он и не думал. Всё, что его сейчас занимало, – это декларации и таблицы. Лампас погрузился в работу с головой.

Поднявшаяся суета оповестила о перерыве на обед. Захлопнув ноутбук, Лампас поспешил в столовую. Он отстоял очередь, взял сосиску с зелёным горошком и расположился в уголке у рогатых вешалок. Укрывшись за кашемировыми полупальто и болоньевыми куртками, Лампас стал есть.

– Выпейте, – сказала буфетчица и с притворной доброжелательностью протянула Котовскому компот из кураги.

Лампас не любил компот, но всё-таки сделал, как ему велели.

Оставшиеся от обеденного перерыва пятнадцать минут Котовский провёл в парке.

Голуби ждали. Именно для них Лампас покупал семечки в лавке на углу.

– Ф-ш-ш-ш! – Рука взметнулась вверх. На угощение тут же слетелись птицы. Они кружили, садились на плечи, а самые смелые норовили клюнуть в каштан.

«Как дела, Элик?» – написал дочери Котовский, усевшись на лавочку.

«Нормусик, папа. Уроки сделала. Планирую погонять на скейте. Коленки почти зажили».

Котовский блаженно прищурился на солнце. Надо сказать, этой осенью оно редко баловало их город своими визитами. Поэтому сейчас он чувствовал себя настоящим котом и даже мурлыкал под нос песенку.

Вернувшись на рабочее место, Лампас вновь занырнул в таблицы: нужно было доделать отчёт. Экран смартфона загорелся. Прилетело сообщение:

«К вашему сведению, я сегодня умерла!»

С тоской посмотрев на кипу бумаг, Котовский перевёл взгляд на фотографию в рамке. На ней Матильда задувала семьдесят шесть свечей.

«Придётся ехать».

Тихонько высморкавшись, Котовский занялся поиском билетов. «Час на пароме, шесть часов на поезде, три автобусом по узкому серпантину и тридцать минут пешком. – Лампас во всём любил точность. – Так-так, это в понедельник рано утром можно будет вернуться обратно. Если, конечно…»

Телефон на столе снова затрещал – Лампас дёрнулся, и каштан опять выпал.

– Папа, что это значит? – Элин голос звучал взволнованно. – Бабушка… Я получила ужасное сообщение.

– Не знаю. – Опустившись на колени, Лампас шарил рукой в поисках каштана. – Но поехать всё-таки стоит. Помнишь, когда мы не поздравили её с днём ангела, она до самой ночи просидела в ожидании именинного пирога или хотя бы телефонного звонка.

– А вдруг она правда… Ей же лет сто, наверное?

– Не преувеличивай, дорогая! – Лампас наконец нашёл гладенький блестящий каштан и водрузил его на место. – Бабушка каждый год обижается. Придётся проведать её, я купил билет. А вы подогрейте с Варфоломеем на ужин лазанью.

– Можно и нам с тобой?! – взвизгнула Эля. А Варф гавкнул в трубку. – Пожалуйста-пожалуйста!

– Думаю, мне лучше… Ну хорошо, – быстро сдался Лампас. – Только прихватите дождевики. В прогнозе – ливень на все выходные.

Глава 2
Кутья с цукатами

Эле обычно нравилось гулять под дождём. Раскинув руки и распустив волосы, она подставляла ему лицо, стараясь как следует накружиться и промокнуть. Но сейчас всё было по-другому. Ноги хлюпали в резиновых сапогах: вода пробралась туда, стекая с дождевика. Глиняную насыпь размыло, и путники тащили на подошвах по килограмму грязи. Но хуже всех приходилось Варфу: его лапы то увязали, то разъезжались в стороны.

– Как школа? – Папа пыхтел, но идти молча не хотелось.

– Ну… э… Нормально! – Эля убрала с лица намокшую прядь. В голове прокручивались последние события: поднос с колбами, реактивами и каштан… Снова выпал в неподходящий момент. Интересно, директриса уже нажаловалась отцу?

– Я получил рекомендации от врача, и он готов принять тебя в следующий четверг.

«Нажаловалась».

Эля вздохнула. Она до ужаса боялась врачей. Белые халаты, холодные металлические шпатели, которыми лезут в горло, добираясь до самых кишок, острые ланцеты… Нет, ни за что. Никакой операции.

– Каштан не самый лучший выход. Ты же понимаешь?

– Кто бы говорил… А почему нигде нет света? – Эля издали увидела бабушкин зáмок. – Должно быть, из-за непогоды проблемы с электричеством. Где-то у меня тут был… – Лампас достал из сумки фонарик.

Тот несколько раз мигнул, но включился.

– Лучше разуемся на крыльце. – Он осмотрел резиновые сапоги. – Иначе Матильда нам головы оторвёт…

Ещё шаг – и Лампас едва не соскользнул вниз с обрыва.

– Идти по краю опасно. Держись ближе к скале.

Эля боязливо вжалась в высоченный каменный выступ.

– Ты ведь помнишь, о чём просила ба? – Котовский внимательно посмотрел на дочь.

– Не плакать. – Эля шмыгнула носом, а Варф тонко заскулил.

Отец кивнул и устремился вперёд, девочка с псом припустили следом. Они уже вышли на равнину.

– Бабушка всё равно не увидит… если она и правда уме…

– Ты же знаешь, Матильда не любит сырость.

Лампас с тоской посмотрел на небо – чернильные тучи заморосили сильнее. Эля потёрла уши под дождевиком. Варф остановился, несколько раз пролаял и завилял хвостом. Даже в такой ливень он уловил знакомый запах, а значит, они уже близко.

– Думаю, в новом воплощении она станет твоей внучкой, – хихикнул Лампас. – Хотя нет, это было бы слишком просто. Получится, что вы просто поменяетесь местами. М-м-м. Она будет твоим мужем! – Лампас просиял, будто разгадал сложный ребус.

– Или твоей женой!

При слове «женой» в груди кольнуло. Но вида Лампас не подал:

– Только не это! – Он поднял ладони к небу. – Кажется, пришли!

Перед ними из полнейшей темноты возник зáмок. Некогда уютный и наполненный смехом… Таким помнил его Лампас. Это было давно, кажется, в какой-то из прошлых жизней. Сейчас же зáмок подряхлел, краска на нём облупилась, изгородь оплели ползучие сорняки.

Лампас потоптался у входа и приподнял коврик. Там, как и прежде, лежал ключ. Если Матильда и правда умерла, им вряд ли кто-то откроет.

* * *

Посреди комнаты стоял деревянный гроб, обитый изнутри красным бархатом. По маленькой подушечке рассыпались кудрявые волосы. Матильда лежала в гробу, скрестив на груди руки. Едва послышались шаги и скрежет в замочной скважине, как она закрыла глаза и поджала губы. Губы! Она забыла накрасить губы. Собственные похороны – это ведь такое дело: все моменты должны быть продуманы.

«Ещё репетировать и репетировать!» – мысленно выругала она себя.

– Я уже думала, не дождусь! – Голова Матильды повернулась к гостям.

– Ба! Ты жива! – Эля скинула дождевик и размотала любимый полосатый шарф. – А мы кутью принесли. Папа сказал, так принято.

Эля достала из рюкзака контейнер и протянула Матильде.

– Спасибо. С самого утра ничего не ела. Подай ложку. – Бабушка приподнялась в гробу. – О, она с цукатами!

Лампас и Эля терпеливо сидели на диване и ждали, пока Матильда наестся. Варф устроился в ногах, положив голову на лапы.

– Эльчонок, ну ты и вымахала! – Матильда ловко вылезла из гроба и раскрыла наконец внучке объятия. – Красавица! Ты что, отрезала свои шикарные волосы? – Бабушка погладила её по голове.

– Ещё прошлым летом. Папа так и не научился заплетать косы. А короткая стрижка… Это модно.

Матильда смерила Лампаса осуждающим взглядом.

– Она сама захотела. Эля, скажи ей!

Матильда понимающе кивнула, глядя на правую глазницу, которую Эля теперь прятала за длинной чёлкой.

Девочка принялась расхаживать по комнате и всё-всё в ней разглядывать. Старинные портреты на стенах, бархатная скатерть с бахромой, серебряные канделябры. Как давно она здесь не была! Эля вышла в зимний сад, который зеленел и цвёл круглый год.

– Как он вырос! – Девочка подошла к кадке с мандариновым деревом.

– На прошлое Рождество я сорвала целых четыре мандарина. Если бы кое-кто чаще баловал бабушку визитами… – Матильда стояла, прислонившись к двери. – Ах да! Я же хотела… – Она полезла в стол и вытащила из выдвижного ящика тканевый мешочек. – Здесь косточки. Я не выбросила. – Бабушка вдруг тяжело задышала и бесшумно опустилась в старое кресло, из которого торчал поролон.

– Ба, ты в порядке? Накапать лекарство? – Эля заметила открытый флакон с каплями на тумбочке. От него пахло ментолом.

– Не надо, – махнула сухой ладонью Матильда. – Лучше расскажи мне что-нибудь.

Эля устроилась на полу и больше часа не замолкала, всё говорила и говорила: о школе, о химии, о вредном однокласснике… – Он меня жутко бесит. Пишет баллончиком неприличные слова на стенах. У него дурацкие широкие штаны и такие голубые глаза, будто в его голове дырки и через них видно небо…

– Он тебе нравится…

– Вот ещё! – фыркнула Эля. Несколько минут она молчала, а затем положила руку на худую ручонку Матильды. Кожа у неё была тонкой, как пергамент, но кольцо с изумрудом всё равно смотрелось величественно. – Знаешь, ба… Я иногда думаю про маму…

– Ну, мне кажется, может, ты с ней когда-нибудь и встретишься. Если повезёт.

– Думаешь?

– Может быть.

– А как я её узнаю? – уточнила Эля.

– Хм. Она, конечно, будет притворяться, отнекиваться и ни за что не сознается в том, что… – Бабушка осеклась.

– В чём?

– А?

– Ты сказала, она ни за что не сознается в том, что… – напомнила Эля.

Но бабушка так и не договорила. Она вдруг закрыла глаза и захрапела, как старый морской волк.

Глава 3
Повязка из кружева

– Папа, смотри, что я придумала!

По скрипучей лестнице Эля вбежала наверх и распахнула дверь в комнату для гостей.

Там, на огромной кровати, сидел сонный Лампас. Он полночи не мог уснуть: всё пытался отправить файл, который срочно понадобился в конторе. Да ещё эти канделябры отбрасывали пугающие тени… Котовский потёр глаз и уставился на экран смартфона. Кругляшок крутился довольно медленно, показывая загрузку на тридцать семь процентов.

«Если дело так и дальше пойдёт, придётся вернуться раньше…»

– Папа, ты меня вообще слышишь?! Посмотри! Бабушка разрешила мне вырезать полоску из её кружевной блузки. Той, что она берегла для похорон… Я отрезала немного от рукава, и получилась отличная повязка на глаз.

Эля встала у зеркала и надела повязку так, чтобы кружева расположились ровно, прикрывая глазницу. Каштан Эля спрятала в карман.

– Тебе не кажется, что я похожа на скандинавскую воительницу?

– Ты похожа на Матильду. – Лампас вздохнул, откинул верблюжье одеяло и нащупал босыми ногами мохнатые тапочки. – Как насчёт кофе? Ба проснулась?

– Уже половина девятого. У бабушки йога. Матильда, кажется, просыпается с петухами, хоть их и не слышно в округе.

– Они у меня на будильнике. Обожаю просыпаться под их кукареканье. – В дверях появилась Матильда. – Это моё деревенское детство. Нас в семье было трое детей, и мы…

Матильда погрузилась в воспоминания. Она размахивала руками, сморкалась в носовой платок с вышивкой «Мотя» и смахивала накатившую слезу. Лампас морщился, но терпел. На словах «Когда мы приходили в курятник за яйцами…» он прошмыгнул в дверной проём и отправился на кухню.

Эле, наоборот, было интересно послушать про кур: кажется, она их даже никогда вживую не видела. Матильда пообещала свозить внучку в посёлок, где местные жители ещё держали скот. В Матильдином же подворье давно никого не было, кроме изредка мелькающих перед окнами чаек.

От кур Матильда неожиданно перешла к сказкам. Она достала видавшую виды книгу в бордовой обложке из потрескавшейся кожи и принялась читать вслух. Эля даже не пыталась возразить. Ей нравилось, вообще-то, когда ей читали. Сама же она терпеть не могла длинные предложения и книжки без картинок. А в книге у Матильды говорилось о каких-то таинственных существах…

– Их называют унокулусы. Они вроде люди, только вовсе не люди.

– Как это? – не поняла Эля.

– Ну, их мир гораздо глубже и объёмнее, чем наш… – пространно пояснила Матильда и зачитала с выражением: – «…И всё начнётся, когда кто-то начнёт!»

Эля вздрогнула. Где-то она уже слышала эту фразу. Вернее, когда-то… Точно! В детстве! Вот она, совсем малышка, лежит в коричневой коляске под большим опадающим каштаном, а сверху на неё смотрит кто-то пристально и…

* * *

Лампас сидел в столовой – нога на ногу – и смотрел в окно на океан. Постепенно тот начал исчезать – надвигался туман. Да такой, что Котовскому показалось, будто в одну секунду кто-то замазал серой краской большие окна зáмка.

– Очень вовремя! – пробурчал Лампас. – Эльчонок, погода совсем портится. Нам пора возвращаться. Иначе мы здесь застрянем.

– Ну пап…

– Тебе нужно в школу. А в конторе без меня уже с ума сходят. Наверное…

Эля спорить не стала. Да и Матильда тоже. Она лишь красноречиво посмотрела на заменяющий правый глаз сына каштан. Но Лампас отвернулся, пробубнив невразумительно, что так будет лучше.

* * *

Дождь усилился. Ветер наверняка бы вывернул зонты в обратную сторону, но Котовские были в прорезиненных дождевиках.

– Может, стоило переждать непогоду? – Эля затянула верёвочки на капюшоне и с жалостью взглянула на мокрого Варфа.

– Это разве непогода?! – Лампас согнулся ниже к земле. – Всего лишь дождь и порывистый ветер… Что это у тебя? – Отец только сейчас заметил яркий пакет брендового магазина, который к груди прижимала Эля.

– Курабье. Бабушка в дорогу дала. – Девочка вынула из пакета одно печенье. – Куфное, мефду пвочим… Да, Вафф? Ой-ой-ой! – С этим возгласом она чуть не сорвалась вниз, но вовремя ухватилась за ветку боярышника, так кстати выросшего у дороги.

Впрочем, дорогой то, по чему они сейчас шли, назвать было нельзя. Трясина. Вот, пожалуй, во что она превратилась из-за дождей. Бескрайняя хлюпающая трясина с обрывами на каждом повороте.

Котовские шли медленно, то и дело вытягивая ноги из чавкающей жижи. Истошные крики чаек добавляли происходящему драматизма. Всё больше сгущался туман, ложась им на плечи. Вскоре Лампас совсем перестал разбирать дорогу. Он обернулся посмотреть, где Эля, и в этот момент она, вскрикнув, споткнулась. Курабье разлетелось из пакета, плюхнувшись прямо в грязь.

Остановившись на краю пропасти, Лампас пытался вслушаться в шум океана. Сейчас он звучал особенно громко, набрасываясь на скалы, по которым серпантином петляла единственная дорога.

– Кажется, рейсовых автобусов сегодня не будет. Надеюсь, Матильда ещё не заперла дверь. – Лампас повернул назад.

– Дверь-то ладно. А вот если она снова легла в гроб и вставила беруши…

– Как думаешь, она разрешит нам полежать в гробу? – Правая нога Лампаса поехала в сторону.

– У-у-у-у! – раздалось откуда-то сверху.

– А-а-а-а! – истошно заорала Эля.

– Это филин, что ли? – поёжился Лампас. – Надеюсь, он не принял нас за обезумевших мышей. Ускоряемся! – Резиновые сапоги Котовского захлюпали обратно – по направлению к зáмку.

Эля едва поспевала следом. Безумные приключения! Безумные! В городе так сроду не повеселишься. И как только бабушке пришло в голову поселиться в этом устрашающем месте у чёрта на рогах?!

В зáмке уютно горел свет. Внутри было тепло и сухо, а ещё весело. Матильда играла с одноклассницами в карты онлайн.

– Я знала, что ваше возвращение в город – так себе затея, – не отрываясь от веера из карт на экране, произнесла она, едва входная дверь скрипнула. – Бито!

– Бабушка, мы погостим ещё немного! Кстати, Варфу очень понравилось курабье! – Эля ещё на крыльце вылила воду из сапог и теперь улыбалась своему мокрому отражению в зеркале.

– Крою королём… Можете выпить на кухне горячего молока. Больше я ничего не готовила.

– Папа может запечь тыкву. Правда, пап? С розмарином!

Котовский кивнул. Тыкву так тыкву. В голове вдруг снова забегали цифры из отчёта. Он сжался в комок. Как они там без него на фирме? Но телефон упрямо молчал. Лампас не вполне понимал, в чём дело: в разбушевавшейся стихии или же в конторе нашли ему замену. Котовский протяжно вздохнул и поплёлся на кухню. Готовка его успокаивала.

– Козырный туз! И две шестёрки на погоны! – донеслось из гостиной.