Kitobni o'qish: «Сказ о жреце Раме»
ВГУ, Исторический факультет. Наши дни
– Итак, господа будущие бакалавры, на этом наша лекция закончена. Вопросы по теме лекции есть?
– Господин профессор! Александр Петрович! У меня вопрос. Только, по правде говоря, не по лекции. С лекцией всё ясно. Скажите, пожалуйста, а про московских археологов, что пропали в Дивногорье, ничего не слышно?
– Что сказать? Да. Да, ничего нового не слышно. Единственное, что я знаю, так это то, что они действительно нашли клад монет. Причем коллекция оказалась интересной, как по географии стран, так и по временным параметрам выпуска монет. Особо любопытной оказалась одна монета, у которой на реверсе была выбита цифра два, а на аверсе – достаточно выпуклое изображение скорпиона и по дуге вполне читаемая надпись – 4 120 до н э. Нет, не улыбайтесь. Первоначально воспринимается так, как вы подумали, но при внимательном рассмотрении, буквы больше напоминают руны. Если мы откроем славянский рунический словарь, то получим ВЕТЕР, ДАЖЬБОГ, СИЛА, ЕСТЬ. Дажьбог – это, как вы знаете славянский языческий бог солнца, плодородия и солнечного света. Как интерпретировать остальные слова? Вариантов много. И притягивать эту монету к их пропаже, тоже самое, что притянуть осла за уши. Остаются варианты банального ограбления, но тела не нашли. Провалились в какое-нибудь захоронение? Но сразу вдвоём – не реально. Молодой человек облетел местность на дельтаплане с моторчиком – ничего и никого не нашёл. Вопросов больше, чем ответов. Жизнь, мой юный друг, – это задача, которую ещё никто не решил без ошибок. Извините, перемена идёт, а мне ещё в другую аудиторию в другом корпусе дойти надо. Всего доброго.
Дивногорье. Неделей раньше
Полог армейской палатки УСТ-56 распахнулся, и вошла стройная, слегка худощавая, как это модно у молодых, брюнетка. Прическа каре, мужская рубашка с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами и традиционно потёртые джинсы делали её фигурку привлекательной, а саму – сексапильной. Она была молода, а потому – красива.
– О, Галчонок, я тебя заждался. Давай перекусим. Я уже бутербродов настрогал. Чай наливать?
– Нет, спасибо. Я лучше кофе сделаю. Замоталась совсем, надо взбодриться.
– Получилось почистить?
– Да. Вполне читаемо.
– Так читай. Откуда родом монетка?
– Вот это и интересно. На реверсе хорошо читаемая арабская двойка. Гурт гладкий. На аверсе сильновыпуклое изображение скорпиона. Причем такое сильное, что явно не характерно для монет. Вот, посмотри. А внизу, видишь надпись 4120 донэ. Я сначала подумала, что клад подставной, типа розыгрыш. Юмористов всегда хватает, но присмотрелась. Видишь, буквы не чёткие. Это руны.
– Да, явно читается: ветер, Дажьбог, сила, есть. Но причем здесь ветер, если Дажьбог – бог Солнца и плодородия? Как-то не в тему.
– Вот и я про то. Кстати, а тебе этот скорпион ничего не напоминает?
– Согласен. Что-то очень знакомое. А где и когда мы могли его видеть?
–Ну, этот год сразу отпадает. Прошлый? Нет. Точно нет. А …
– Правильно. Саратов. Позапрошлый год. Меловые горы.
– Точно. Где наши фотографии?
– Как где? Дома. Звони Сергею, у него фотоархив.
– Точно! Алё! Сергунчик, привет. У меня очень большая и очень срочная просьба: скинь мне на воцап мои фото с позапрошлогодней экспедиции в Саратов. Да, все. Я потом сам разберусь. Вот умничка. Спасибо!
Через пару минут телефон тренькнул, и на экране появились иконки фото.
– Ну-ка, ну-ка. Вот, нашёл. – Олег, он же доцент кафедры истории, и одновременно муж своей неразлучной напарницы Галины, увеличил изображение и развернул экран к жене.
На фотографии был запечатлён склон известняковой горы сероватого оттенка, в плоть которой был, как бы вмурован квадрат примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров чисто-белого оникса с пятнистым рисунком. Как раз посередине этого квадрата был чётко виден круг, внутри которого нарисован скорпион. Судя по стрекозе, случайно присевшей рядом с кругом, размер круга был практически равен найденной монете. Но насколько точно, можно было проверить лишь физическим наложением. Да, есть такие вещи, как линейка, штангельциркуль, но их также надо было прикладывать. В виду отсутствия наличия прикладывателя, прикладывать, по всей видимости, приходилось им самим. Не посылать же для этого товарища из Москвы. Да и право первооткрывателя ещё никто не отменял.
– Ты думаешь о том же?
– Да. Сегодня пятница. Из Воронежа до Саратова почти шестьсот километров. Плюс семьдесят до горы. Воскресенье вечером вернёмся. Самое большое заблуждение в том, что у нас ещё много времени.
– Если монета не монета, а ключ, то просто заберём содержимое. Если просто неслучайное совпадение – киркой вырубим плиту и привезём сюда. Благо, там известняк, да и оникс не самый тяжёлый камень.
– На всякий случай возьмём прицеп.
– Согласен. И не будем разрушать своё сегодня вчерашними заботами и завтрашними сомнениями.
Сразу после захода солнца они почти добрались до цели. Оставили машину возле большой щели, которая в перспективе грозила стать оврагом, и пешком поднялись к заветному месту. Олег светил фонариком, а Галина нежно вложила артефакт в имеющийся факт. И он идеально подошёл.
– Ну и?
– Давай подумаем. Что обозначают цифры? Год? А буквы, точнее надпись? Ветер, бог Солнца, сильно давить.
– По-моему ты сама и ответила. Подумай. Ветер при солнце и сильно надавить.
– Ну, если вспомнить так называемое проклятие пирамиды, то люди умерли от анаэробной палочки бутолотоксина, т.е. бутулизма.
– Вот. Здесь, вероятно, та же петрушка. Будем следовать инструкции. Пошли. Я ставлю палатку, за тобой ужин.
– Нет проблем, любимый. Только дровишек натаскай.
– Ха, где я тебе их в темноте найду.
– Там же, где и я. Мы прошли мимо кустарника, помнишь? Ты ещё чуть не споткнулся о сушняк.
– О, точно. Галчонок, ты умничка.
– А кто сомневался. Пошли уж.
Ночь была безлунная, но тихая и тёплая. Трещали сверчки, призывая самок, пару раз трещали ветки, и вдоль земли скользила пара маленьких блестящих блюдечек-глаз. Скорее всего, лисы. Около половины четвёртого начало светать. Доели вчерашний суп из пакетика, и попили горячего чая с бубликами. Всё хорошо, но был штиль. Пришлось ждать. Около девяти часов подул небольшой ветерок. Ветки кустарника не гнул, значит, не более пяти метров в секунду. Мало, но ждать было уже невтерпёж. Если нельзя, но очень хочется, на Руси, как правило, делают. Авось пронесёт. Когда закусывали не свежей колбасой и проносило. Да ещё как проносило, несколько дней с горшка не слазили. Здесь был немного другой вариант. Галина намочила тряпки водой и повязала эти самодельные намордники на себя и мужа.
– Ну что? Была, не была? – сказал Олег и вставил ключ в скважину.
– Конечно. Олешка, всегда надо использовать каждое мгновение, чтобы потом не раскаиваться и не сожалеть о том, что упустил свой шанс.
Ничего не произошло. Олег надавил сильнее. Тщетно.
– Попробуй покрутить. Правильно говорят умные люди: «Цените то, что у вас есть, сейчас и рядом. И никогда не думай: «А может быть …». Может и не быть».
– Как?! Здесь есть ручка?
– Щель. Обожди.
Галина достала из кармана десятирублевую монетку и протянула её мужу.
– Опа. Как тут и была.
Монета слегка сдвинулась, потом ещё немного, потом ещё. В какой-то момент послышался легкий скрежет, ониксовая дверь ушла вовнутрь и сдвинулась влево. Проход открылся.
– Кто молодец? Я молодец! – шутливо прокричала девушка и первой полезла вглубь.
Внутри оказалась обычная, природного происхождения пещера размером с кухню хрущёвки. Единственным предметом был большой стол из темного или потемневшего от времени дерева, внешне похожий на кафедру на родном факультете. На большом столе стоял, естественно, большой стеклянный куб, типа аквариума. А вот в нем была толстая книга.
– Не открывай. – Сказал Олег.
– Думаешь, она разлетится от старости?
– Я много чего думаю. Начиная с того, что ты влетела, не дав проветриться помещению, как рекомендовано в инструкции.
– Ой, а я забыла. Но ведь и ты тоже вошёл сразу.
– Я вошёл за тобой.
– Так что, мы теперь вдвоём, как те англичане?
– Не знаю. Неизвестно, насколько правильно мы трактовали перевод, что здесь на самом деле. Но, раз уж мы вошли, давай осторожненько поднимем этот кваквариум. Так в детстве говорила моя младшая сестрёнка.
Аккуратно и нежно они сняли стекло. На ощупь книга была сделана из кожи, причем обложка – типа бычьей кожи, а листы – типа шеврета. Запись была, как можно было догадаться, руническая. Галина достала из кармана две пары стерильных перчаток. Протянув одну мужу, надела сама и начала нежно перелистывать страницы.
– Хорошо хоть славянские руны. Такие я под Смоленском находила. Они немного отличаются от Скандинавских и по буквам, и по записи, произношению слов.
– Отлично. Значит, можешь прочитать?
Позади что-то щёлкнуло и стало совсем темно.
– Шо-то я не пОняла! – на одесский мотив громко сказала Галина.
– Шо, шо. Дверь закрылась.
– Закрылась или закрыли?
– А я видел? Я, как и ты, в книгу упёрся.
Подсвечивая себе фонариком, они облазили, осмотрели, ощупали практически каждый сантиметр стены, протопали пол, надеясь наступить на скрытую пружину, но всё было тщетно.
– А у нас даже воды нет. Да уж, не спрашивай у своей судьбы: «Что дальше?». И вообще, не задавай ей глупых вопросов. На всё есть один ответ – ПОКА ты жив – ЖИВИ.
– У нас даже вилки нет, чтобы начать выцарапывать лаз. Только портсигар.
– Тогда начинай. Не теряй времени. Не известно насколько герметично закрыта дверь. На улице яркое солнце, а здесь ни лучика. А это не радует. Начинай работать. Тебе фонарик всё равно не нужен, поэтому я почитаю, чтобы просто так не сидеть.
– Валяй. Только вслух.
– Да нет проблем.
Под аккомпанемент скрябыния и периодические вздохи, и ворчание мужа девушка начала читать.
– Так. А вот тонкий свиток вставлен. На санскрите это будет: «здравствуй бхрата». Ага, здравствуй брат. Ага, плавати мата, пад, дан. Слушай, Олег, да это письмо на санскрите! Как хорошо, что я кандидатскую писала о миграциях ариев в Индию. Заодно и санскрит подтянула.
– Тогда просто, про себя почитай, а потом мне расскажешь. Бубнишь себе что-то под нос, только отвлекаешь.
– А думаешь, что про меня здесь тоже написано?
– С какой стати?
– Да ты же только сейчас сказал – прочитай про себя.
– Слушай, мать, не доставай меня.
– Вот, а на санскрите мать будет мата.
– Ещё немного и точно без мата я уже не обойдусь. Читай. Хоть делом займёшься.
– Как скажешь, дорогой. Буду ценить время, ведь дни уходят безвозвратно.
Минут тридцать-сорок каждый занимался общественно-полезным или просто полезным трудом. Потом Олег устало прислонился спиной к стене и потихонечку сполз на пол.
– Притомился. Немного отдохнуть надо.
– Моя племянница говорила – отдОхнуть.
– Типа сдохнуть?
– Ни хотелось бы проводить аналогии.
– И не будем. Тем более, что надежда умирает последней, а среди нас надежды нет. Значит? Значит, мы все выживем. Галинка, чтобы не случилось, помни – это было просто плохое мгновение, а не плохая жизнь.
– Аминь. Кстати, я здесь немного заскочила в конец книги и там есть запись «тат твам аси». В одном ведическом свитке, кстати, в библиотеке Ленина его дают, как для служебного пользования, я прочитала эту запись рядом со старославянским переводом «ты то еси». Получается, что? Кстати, кстати, я тебе не сказала! В тексте есть ссылка, по которой можно примерно установить, если не дату, то примерное время написания. Это получается примерно восьмой – седьмой век до нашей эры. Я бы даже сказала, где-то 660 – 600 года до н.э. Точнее сказать не могу – мало привязок по времени.
– Хочешь сказать, что цифры на ключе – это не конкретный год?
– Да нет, конечно. Здесь надо подумать. Здесь что-то другое. А вот книга – точно. Или почти точно.
– Для общей истории сто-двести лет не проблема.
– Да. Как сказал Сталин: «Когда умирает один человек – это трагедия для семьи. Когда гибнут десятки тысяч – это статистика». Что я хотела сказать? Да. Что получается? Через шестьсот лет рождается Иешуа бен Иосиф, он же Иешуа га Машиах, т.е. Иисус Христос и говорит: «Я и Отец Мой – одно. И как Я в Нем, так и вы во Мне, а Я в вас». Гляди. Нет, не поворачивайся. Я это образно. Гляди, получается, что ещё за шестьсот лет до Иисуса Христа люди знали, что в каждом человеке есть что-то от Космического Разума. В том тайном ведическом свитке об этом и писалось.
– Почему же его тогда засекретили?
– Во-первых, библиотека Ленина есть атеистическая библиотека коммунистов. Рекламировать это они, сам понимаешь, не будут. Не будут же они говорить, что ещё за шестьсот лет до нашей эры все люди по всей земле поклонялись Богу и были дураки, а они пришли, такие умные, и за десять лет отменили Бога. Во-вторых, всё, что связано с Ведами, преследовалось на Руси еще тысячу лет назад из-за истории трансового искусства. Всех, кто был носителем трансового искусства уничтожали в буквальном смысле. Еще с Иллариона, а это 1051 год, начали их уничтожать, как и всю древнерусскую культуру, особенно – волхвов, ведунов, так называемых ариев. Никого не жалели – ни стариков, ни женщин, ни детей. В церковном Уставе князя Владимира, в первой главной части, Церковному суду законодательно закреплено право на убийство всех неугодных христианской церкви. Сюда было отнесено занятие колдовством, нехристианские обряды.
– А вот здесь я согласен. Колдовство до добра не доводит.
– Согласна. Особенно, когда молоденьким девочкам головы запудрят, и они начинают по ночам вызывать, кого попало, не задумываясь над последствиями.
– Во-во. А маленький ребёнок не всегда понимает слово. Пока по попке не нашлёпаешь – продолжает вредничать, хулиганить, даже, если это ему потом будет и во вред.
– Но это не повод, чтобы его за это сжигать. Даже изувер Сталин, расстреливая, так называемых врагов народа, их жён ссылал в спецлагеря жён врагов народа, а их детей передавали в приюты, откуда они выходили нормальными гражданами страны.
– Но в их личных делах было записано, что они дети врагов народа, и пока публично не отказывались от своих родителей, их продолжали морально гнобить.
– Увы. Это наша история. Её можно затереть в учебнике, но никуда не выкинешь. Это надо только принять, чтобы сделать вывод и не допустить в будущем.
– Ладно. Слегка передохнул, буду работать. Кстати, а кто письмо написал, что вложено в книгу? Подпись есть?
– Да. Подписано «бхрата Рама», т.е. брат Рама.
– О, Сита и Рама. Смотрел кино. Там серий триста пятьдесят, если не больше. Это он што ли?
– Знаешь, а я не удивлюсь. Пишет он с полуострова, но место это теперь на территории острова Цейлон или Шри-Ланка. Упоминает, что под старость лет устал от общественных работ по доведению Ведических знаний, как в Индии, так и на полуострове Ланка. Кстати, он упоминает, что перешеек с материком потихонечку понижается. Получается, что тогда он жил на будущем острове.
– Это, как у деревенского ведуна Сицилла, деревню которого Господь не потопил, когда перешеек в Средиземном море начал опускаться. Теперь этот остров называется Сицилия.
– Так может, и Цейлон остался из-за того, что там жил этот Рама.
– Тогда бы остров назывался остров Рама.
– Согласен. Не исповедуемы пути Господа.
Вскоре батарейка фонарика «села» и чирканье, скрежет и лёгкие матерки продолжались в темноте.
Восточная Европа. Примерно
VII
век до н.э.
Уже несколько тысяч лет величаво, спокойно, размеренно несёт свои воды великая река Ра. Примерно на середине своего пути, прежде чем далеко на юге слиться, отдаться великой воде морю-океану чёрному, имеет она дочурку малую по имени Ока. Не река, конечно, по сравнению с Великой Ра, но все же. Поменьше, помельче, но также полноводна и полна различной рыбой и раками, которых почитай круглосуточно шарит и ловит мелюзга человеческая, ибо по-разному работают люди и дети людские. По-разному трудятся земледельцы, по-разному трудятся ремесленники, в своё время уходят охотники. Желание побегать, похулиганить, повеселиться с такой же ребятнёй не просто детская прихоть, но суровая необходимость не менее суровой жизни. Каждый стремится как-то, хоть на время отвлечься, забыться, отрешиться от проблем и забот мирской жизни. И все это делают по-разному: малышня – бегают, купаются, кричат, веселятся и радуются жизни, несмотря на то, что многие из них не доживут и до тридцати лет; отроки постарше – водят хороводы да милуются с ровесниками.
На берегу реки Ока стоит уже не селище, но городище, т.к. по периметру огорожено двойным рядом заострённых брёвен да пяток надзорных, также деревянных вышек. Собственно, и количество рядов бревен, и количество башен иногда меняется, т.к. на хорошем месте стоит городище, и уже не раз пытались и брали штурмом проклятые друзья, неспокойные соседские племена. За погостом в овраге, слегка присыпанные землёй, можно найти головы и меры, и мещеры, и арсанцев, и арданцев. Даже имеются головы русов, мордвы и андрофагов. А вот головы словен из гордого племени Славия, все упокоились на погосте. По всем справлена тризна, как и положено предками, принесены в жертву богам многочисленные пленники. Славно племя Славия. Сильны и могучи его воины. Могущественные жрецы-волхвы сохраняют его от гнева богов.
Примерно в версте от огорода, что хранит городище от набегов ворогов, стояла изба жреца Рама, который почти десять лун назад вернулся из своего многолетнего путешествия. Не стал он селиться рядом с остальными жрецами, а ушёл в лес, поближе к своему тотемному дереву, возле которого старшие жрецы оборудовали капище и приволокли жертвенный камень, который регулярно поливался жертвенной кровью врагов, а если долго не было чужаков, то и своей кровью, в смысле, кровью деревенских девушек-девственниц. Походил жрец по миру, посмотрел своими глазами, сличил с тем, что ему говорили, чему учили долгие годы ученичества. Набрался опыта, в том числе и житейского, послушал умных людей, сам стал умнее и мудрее, ведь это, как известно разные вещи, разное состояние души. Как раз о душе человеческой многое узнал жрец, да такое, что теперь не принимала его душа человеческих жертвоприношений, да ничего не сделаешь. Древний обычай, ставший законом – так делали и нам заповедовали предки. Закостенел народ, боится перемен, боится, чтобы не стало хуже, вот и не хотят слушать, а, если слушают, не меняются. Понимал жрец, что медленно уползает племя « в болото», в мракобесие, но не хватало ему власти, авторитета, и вынужден он был смириться, потихоньку молясь о божественной помощи и содействии.
Рама возвращался с базара, прикупив ржаного хлеба, яиц, масла конопляного да чуток масла из виноградных косточек, для усиления вкуса. Виноградное хорошее, но больно дорого, потому как привозят его проезжие купцы аж от невров, чьё могучее племя занимает обширные земли за великой рекой Борисфен. В излучине реки есть торговая гавань по названию самой реки, вот оттуда и везут они свои заморские штучки, за что и дерут три шкуры. Откель у земледельца столько гривен, чтобы такое укупить, а ремесленники как-то умудряются. Охотники, конечно, меняют себе на соболей да белок. Воины, что в походы ходят, тоже могут себе это позволить, но уж больно дорого им это удовольствие обходится, да не жалеть живота своего – их работа. Дома осталось ещё полмеры рыжикова масла, так что должно хватить надолго. А масло Рама любил huile vierge (букв, «девственное»), чтобы аромат распространялся по всей избе.
На опушке стайка девушек и юношей водили хоровод. Взявшись за руки, ходили по кругу, периодически наклоняясь и восклицая «Ху!», призывая богиню. Рама усмехнулся. Наивные, два поколения не сменилось, как ушла к предкам старенькая жрица-ведунья Ху, а теперь они уже поклоняются ей, как богине. Теряет народ корни свои, заменяя их на всё новых и новых, нет не богов, а божков, поскольку никто из многочисленных местных богов не способен сравниться с истинным Единым Богом, которому сейчас поклоняются несколько племен евреев, проживающих на восточном побережье Срединного моря, которое путём проток соединяется с Понтом Эвксинским, где племена колхов, сванов, роксаланов захватили почти всё северное побережье. Но и их контролируют, накладывая дань, свирепые всадники-сарматы. Да, ещё покажут себя эти степняки. Найдётся лидер, что объединит разрозненные племена, и потекут конные лавы по степям, а кровавые реки по улицам селений, как это уже было, когда пришли не званные сколоты, которых здесь прозывают скифами. Пришли сколоты-скифы от самого Борисфена, и покорили народы от каллипидов – эллинских скифов, ализонов и невров и, почитай, почти до самого Варяжского моря. Хорошо хоть скифы-земледельцы осели на завоёванных землях, остепенились, обзавелись хозяйством и теперь мало отличаются от тех, кого когда-то поработили. Сильно теперь отличаются скифы-земледельцы от скифов-кочевников. Собственно, скифы-кочевники уже сейчас сдерживают набеги сарматов, не допуская редким набегам, перерасти в нашествие. Нет сейчас у племён такого мудрого и великого полководца Тора, что давным-давно приходил с севера, откуда-то с берегов Варяжского моря, откуда теперь и не узнать, потому, как все уже давно умерли. Приводил он отряды свои и побеждал тех, кто освоил землю задолго до нас. А порою воевал и с людьми, имеющими серую кожу да приплюснутый нос и огромные надбровные дуги. Всех истребил великий Тор, за то и причислили его к очередным богам, забыв, что это был обычный человек, хотя и великий воин и полководец. Вот странно, простых людей причисляем к богам, а про Бога истинного забыли. Вспомнил Рама, как добрался до далёкого Египта, что на берегу Срединного моря, и где живут черные люди, но с разным жёлтым, зелёным и другими оттенками кожи. Говорили, что пришли на те плодородные земли многочисленные племена чернокожих людей, истребили и сделали рабами тех, кто жил там до них, а были это племена с оранжевым и зелёным оттенком кожи. Хорошо хоть хватило им ума истребить не всех, а оставить часть в качестве рабов. Особое предпочтение они давали рабам с оранжевым оттенком кожи. Такой раб и возглавил строительство великой пирамиды, что означает «огонь горящий внутри». Раму-жреца допустили чернокожие жрецы посмотреть на Агни – священный огонь, что жгут они внутри пирамиды в особом зале. Жалко, не допустили его до тайных комнат, да кто ж перед гостями бахвалится всем. Ведь сегодня ты друг, а завтра приведёшь сотни воев, да и завоюешь наивного соседа. Там же, в Египте познакомился Рама с салимскими мудрецами, прадеды которых получали знания о Едином Боге от самого священника Божьего Мелхиседека в деревне Салим, что сейчас под властью диких хананеев. Да ненадолго это. Не может быть такое место долго под игом идолопоклонцев, приносящих в жертву людей. Потому как Бог есть Дух, и Бог есть любовь. Так учили его мудрецы, так их учил Мелхиседек. И кто не познал любви, не познал и Бога, потому как Бог есть любовь. Почти шесть лун провел там Рама учась и познавая Божью мудрость, стремясь к Божьей истине, ибо, правда у всех своя, а истина только у Бога. Оттуда Рама ушёл в Аравийские пустыни, потому, как и там были мудрецы и пророки Бога Единого. Хотел вернуться домой, да пришлось уходить от кочевников, что не оставляли после себя ничего живого – ни людей, не животных, и поклонялись они злым духам, что пали с небес на землю и поработили людей ещё при полновластном правлении Князя Земли. Пришлось пересечь и Танаис реку, и Борисфен. Прошёл всю Гилею. Пришлось побывать и в Персидском царстве, что постоянно воюет со сколотами, и покорило необъятные земли и множество племён. Почти до границ расширяющегося царства римлян дошёл. Там же приобрёл для защиты короткий трофейный римский меч, что они гладиусом называют. Добрые люди гончарному делу обучили, как керамику выпекать. Во всем и всегда надо извлекать доброе и полезное. Не зря прошел так далеко и много – много увидел, многому научился, и теперь применить можно, своих земляков обучить опять же. Сколько народов столько и знаний. Хотя, как рассказывали салимские мудрецы, первые знания людям стали давать в школах Даламатии, где жил Князь Земли Калигастия, который прибыл на землю почти 200 000 годовых оборотов тому назад со своими помощниками и учителями. Вот только, после того, как примкнул Князь к мятежу Люцифера и друга его Сатаны, и стал извращать учения в школах, разгневался Бог и ушел этот город под воды залива, а вместе с ним и половина страны шумеров. Этому учили и Божьи Сыны Адам и Ева, и дети их. Но не устояла Ева перед лукавым змеем Калигастией и согрешила, прелюбодействовав с одним из сыновей вождя кочевников, что был на обучении в Эдемском саду. Забили потом этого юношу камнями разъярённые жители Сада. Узнал об этом отец юноши и начал собирать соседние племена, чтобы поквитаться с убийцами. В свою очередь и в Саду узнали, что скоро придёт к ним орда большая для войны кровавой, собрались и ушли с полуострова на восточном берегу Средиземного тогда ещё озера. Они пошли во второй Сад в междуречье Евфрата и Тигра, что изначально также предлагался для принятия Адама и Евы, но был отклонён. По дороге туда узнали они все, что лишены теперь за грехи свои божественных привилегий и бессмертия и обречены на жизнь смертную во искупление грехов своих. Но по милости своей, Бог разрешил детям Адама и детям их детей вернуться домой, в небесный город Иерусем, потому как дети за родителей не отвечают. Многие, в том числе и те, прибывшие с Князем на землю в качестве помощников и учителей, и оставшиеся верными Богу, также вознеслись. Но те, кто остался верен Люциферу и Калигастии, особенно один по имени Нод, остались и стали извечными врагами добра и света, открыто воюя или организовывая тайные группы. А ангелы, преданные Люциферу и Сатане, с тех пор стали по своему желанию вторгаться в тела людские и делать ими дела непотребные, мракобесные. Стали их называть злобными духами, а таких людей – одержимыми дьяволом, т.е. подопечными дьявола Калигастии.
Ещё издали Рама увидел витые рога Овна, прибитые над дверью, которого он ещё давно избрал своим тотемным животным, поэтому старался все свои жилища каким-то образом так украшать. Вожак овн – доброе, в тоже время мудрое животное, лидер, который ведёт за собой всё стадо, и поэтому рога овна есть символ мудрости и власти. После возвращения Рамы к нему сначала прибилось несколько отроков, надеясь, стать учениками жреца, но, со временем, большинство сами по себе отсеялись. Остался только один – Бальдер. И вот как раз он в этот момент стоял под домом, а рога органично смотрелись на его голове. Рама усмехнулся – знаменитым станет, коль уж такие рога ему так подходят. Увидев Раму, Бальдер быстро пошёл навстречу учителю.
– Учитель, беда пришла.
– Кто-то напал на городище? Но я только оттуда и там спокойно. Что случилось?
– Болезнь неведома. К жрецам прибыл вестник из Верхнего Салтова, принёс известие горькое. Старший жрец всех собирает у нашего дерева.
– Понял. Скажи – иду. Только из котомки всё выложу и поспешу.
Юноша кивнул и побежал. Рама вошёл в избу и разложил всё по местам. Какова бы не случилась беда, а порядок всегда должен быть, тогда и в суете всё найдешь, всё будет под рукой. Рама это понял ещё десяток зим назад и всегда старался придерживаться этого правила.
Идти надо было чуть меньше пол версты, так что время подумать было. По дороге вброд перешел арию. После того, как на берегах небольших рек, ручьев или просто источников воды начал собирать народ и говорить о добре, об учениях, что пытались донести до людей его далёкие предки Адам и Ева, великий воин Ари-ан, что значит любимец небес или любимый матерью, впоследствии прозванный Джак-ши – Повелитель мира, уведший много-много зим назад людей с этих земель на восток и добравшийся, как говорят, до самой Индии, и ставший господином всей Индии, вместе с полуостром, на который убежали все его враги, не принявшие его власть. Этот полуостров и сейчас больше напоминал змеиный клубок, который некому было раздавить, а после смерти Ари-ана, он стал ещё и разрастаться по прибрежным землям, расселяясь и заполняя их одержимыми дьяволом людьми. После ухода Ари-ана на восток, как-то само собой, такие места, речки, ручейки народ стал называть ариями. Наверное, поэтому далеко на юге его и его земляков тоже стали называть ариями или арийцами.
У жертвенного камня уже собрались все жрецы и пара волхвов-ведунов, обученных лечить разные человечьи и животные хвори. Почти одновременно с ним подошло ещё два ведуна. Старший волхв заговорил.
– Братья и други мои, вы слышали, что принёс нам вестник. Не все слышали его, потому расскажу то, что сам услышал. Откуда-то с юга, где проживают люди, с кожей подобно углю, начала распространяться хворь, доныне не виданная и не слыханная. У человека на теле начинают появляться чёрные пятна, телесные язвы не дают покоя, кости изгибаются, суставы искривляются, дышать невмоготу и человек умирает в страшных мучениях. И, самое страшное, никакие ведуны и тамошние лекари вылечить эту хвору не могут. Ни травы, ни заговоры, зашёптывание, ни волжба не помогают. Половина вятичей полегло. Появились такие люди и у мещеры, пара деревень в мере. Болеют на землях мордвы. Народ бежит с проклятых земель, значит, скоро это появится и у нас. Надо готовиться. Даже, если мы поставим заслоны на дорогах, народ просочится по лесу и нас это не спасёт. К вам обращаюсь волхвы-ведуны, думайте, вспоминайте, готовьте мази, отвары. Будем пробовать. Мы же будем искать старые свитки, может, там найдем слова об этой беде.
Такая беда похлеще набега сармата-кочевника. От неё в лесу не скроешься, и там всё равно достанет. Люди застыли, не зная, что сказать.
– Великий жрец, – обратился к нему Рама, – разреши я с этими снадобьями пойду к мерям. Если люди будут только заболевать, может, хоть в этом случае они помогут. Надо пробовать.
– Да будет так. Мы будем готовиться здесь встретить врага, а ты иди к соседям нашим. Они нам не раз помогали, и мы постараемся им хоть как-то помочь. Хоть постараемся. Не поможем, всё равно судить нас уже некому будет, потому, как никто ещё не выжил, кто заболел. Завтра, к зениту светилища Ра и пойдешь, освещаемый его лучами. Если поможет, быстро возвращайся назад, дабы начать спасать земляков. Во имя Перуна и Дажьбога благословляю тебя.
Дорога до дома оказалась быстрой – тяжкие думы тревожили душу и сердце. Пришлось развернуть все свитки и пергаменты, надеясь, что когда-нибудь, где-нибудь он случайно записал то, что могло бы ему и всем чем-то помочь. Почти до зари просидел Рама со своими думами, но тщетно. Мор упорно шёл и приближался к ним. Казалось, что кто-то умышленно решил извести под корень род человеческий. Должен же быть какой-то способ, какое-то лекарство, но какое? Молиться божкам, которые сами два-три поколения назад были такими же людьми бесполезно, потому что всё новое, мудрое записывают и жрецы, и волхвы-ведуны. Но этого нет. И надеяться на них бестолково. А на кого? На кого, как ни на Бога Единого, который есть любовь. Рама взял идола Перуна, выволок его из избы и отволок в кусты. Нечего поклоняться тем, кто равен тебе. Только Единый Бог и Отец наш небесный достоин поклонения и молитв. Рама непроизвольно опустился на колени и начал молиться, прося о помощи.
