Kitobni o'qish: «Дети Азии. Часть 2 «Ад»»

Я с ногами забралась на большое кресло в форме ракушки, украшенной дорогим черным жемчугом и расписанной коралловыми красками. Дедуля Лун-ван ходил кругами по залу, с волнением поглядывая на меня. В руках я держала телефон с открытым новостным изданием «Владивосток». Утренняя статья, выложенная почти два часа назад, заполонила все социальные сети и заставила жителей вздрогнуть. «Зверское убийство двух молодых людей на дачном участке в восемь часов вечера». У одного была обнаружена глубокая колотая рана на животе, другое тело оказалось изуродованным до неузнаваемости. Личность первого парня до сих пор устанавливала милиция, а соседи не знали ничего.

Каждое слово врезалось в мою грудь острым кинжалом, сердце выкручивали сильными руками, будто выжимали мокрый носок.

– Девочка моя, – тихо начал дедушка. – Хочешь печенье из морской капусты? А хочешь я достану у Янь-вана «Нефритовые скрижали», которые ты так давно хотела почитать?

– Спасибо тебе, но сейчас ничто не может меня утешить. Я не могу избавиться от навязчивой мысли, что Даня умер из-за меня. Если бы не я, он бы сейчас сидел дома в теплой кровати и не знал ни горя, ни Ада, ни богов… Укуна нашли?

– Нет, – грустно ответил дедушка, опустив глаза. – Он пропал. Снова. Вновь бесследно и загадочно.

Во мне вскипала ярость.

– Он не мог убить Даню. Кого угодно, но не его. Я знаю, как все произошло. Его убил тот второй тип, а уже с ним в порыве злости расправился Укун.

На каждом слове голову все больше окутывала навязчивая сумасшедшая идея.

– Дедушка! – вскричала я, вскакивая с места и пугая старого дракона. – Довольно с меня! Я теряю всех, теряю себя! Я хочу жить нормальной жизнью, за что мне это проклятье!?

– Я ничего не могу с тобою сделать, – тихо и ласково произнес дедуля Лун-ван. – Ты всегда поступала так, как считала нужным. И больше слушала Сунь Укуна, чем меня или моих братьев. Я видел, что тебе было лучше с ним, ты засыхала, если долго находилась в нашем окружении. Могу ли я хоть как-то утешить тебя, что мне сделать?

– Отпустите меня, – уверенно произнесла я. – Я больше не хочу быть чудовищем и не хочу, чтобы Восточное море было моим домом. Я хочу разорвать связь с вами, моей семьей, и быть человеком. Пусть мне будет трудно и одиноко, но я справлюсь. Я стану полноценным человеком, а не преступником, я сожру всю свою боль и избавлюсь от Дракона, который принес всем столько бед.

Я схватила свои рога, крепко вросшие в череп, и с силой потянула их. Послышался треск костей, а на хрустальный пол с мраморной мозаикой полетели окровавленные хитиновые рога.

– Ева, что ты делаешь! – вскричал дедушка, но было уже поздно. Он с нежностью поднял их и посмотрел на меня мокрыми глазами: «Ты можешь уйти из Океана, но Океан всегда будет в тебе. Если станет невыносимо, ты в любой момент сможешь вернуться к своему дедушке».

Я покинула подводный дворец и тут же отправилась на кекуры «Пяти пальцев» – мое излюбленное место на острове Путятина. На их острых вершинах не было никого. Никто не мог услышать, как я рыдала, уткнувшись лицом в колени, лишь волны жалобно журчали, пытаясь залить собою горе.

О море… Забери себе всю мою боль, исцели душу и тело, покажи мне воспоминания. Верни мне ту девочку. Она умерла. Когда? Не знаю. Никто не скажет, что было причиной ее смерти. Ее задушили мелочность и жестокость, воронка нещадно затянула. Сейчас она ищет одного – воздуха. О море, ты всесильно, только ты можешь помочь. Ты вдохнешь живительную волну. Так исцели, воскреси этого мальчика, пожалей его душу.

Почему смерть забирает лучших? Даня был самым ценным подарком судьбы, такого друга, как он, могли иметь лишь достойнейшие. В Дане было то, чем могли обладать единицы – нескончаемая энергия и всепоглощающая страсть к жизни. Находясь рядом с ним, ты чувствовал ее всем телом и заряжался до отказа. Он жил легко и играючи, не усложняя ничего и ни в чем не разбираясь. Иногда меня бесила его беззаботность и даже инфантильность, но именно эта его черта зачастую вытаскивала меня из полной апатии. Когда моя и без того тяжелая голова нагружалась тонной непонятных мыслей и проблем, когда я не могла что-то заполучить или выполнить, Даня врывался без стука, веником расчищал хлам в моей черепной коробке и наполнял задыхающиеся легкие живительным кислородом. Он жил и заставлял жить меня, учил замечать мелочи и удивляться красоте вокруг. Он вдыхал полной грудью, разрывал рамки, растворял злость, заражал смехом, творил сумасшедшие вещи. Зачем он прыгал с крыш, столкнул меня в воду на маяке, полез на здоровенную вышку, чтобы сделать красивую фотографию, дразнил собаку, чтобы потом с криком убегать от нее по всей округе… Список его безумств, которые он совершал, задаваясь вопросом «А что будет, если…», можно было перечислять бесконечно.

Иногда мне казалось, что он не боится ничего. Он просто знал, что в очередной раз выпутается из ситуации, поэтому никогда не зацикливался и не продумывал наперед. «Как ему снова сошло с рук?» – думала я, в очередной раз переволновавшись за этого идиота. У меня не оставалось сомнений, почему Даня смог в кратчайшие сроки завоевать сердце Сунь Укуна. Тот задыхался от суеты и мечтал о смерти. Он любил смерть всеми фибрами души, приближался к ней так близко, как только мог. Даже мотоцикл был для него неслучайной покупкой, ведь мотоциклисты расшибались насмерть гораздо чаще, чем обычные автолюбители. А Даня ворвался в его бесконечно-жуткую жизнь, как свежая струя воды в стоячее болото. Он увидел в мальчике кратковременный стимул вставать по утрам с кровати, обнаружил огромный источник сильнейшей горячей энергии, которая была в состоянии наполнить его вены. Его потеря была равносильна эвтаназии. Как же я этого боялась… Как Даня после всего произошедшего мог умереть такой глупой смертью?

Я не до конца верила в случившиеся, а потому боль внутри еще можно было стерпеть. Светлана Владимировна в очередной раз ждала сына домой, надеясь, что он вновь под утро откроет дверь, а она снова накричит на него и заплачет. А Даня, по обыкновению, вляпался во что-нибудь глупое, был с пацанами в соседнем районе или уехал в другой город, одержимый порывом легких приключений и бесплатных сигарет. Сколько раз я говорила ему, что невозможно привыкнуть к его постоянным исчезновениям, но он не слушал меня. Сколько раз я просила его чаще звонить маме, но он не реагировал на мои просьбы. Что мне было делать? Нужно было пойти и сказать бедной женщине правду о том, что ей уже некого ждать. Никто, кроме меня, не знал об этом. Сколько может продолжаться опознание? Сколько же ей мучиться от безызвестности? А вдруг она еще и подумала бы на Сунь Укуна, то есть Алана!

Я посидела с полчаса и решилась. Затем направилась к городской бухте, разрезая хвостом массивный пласт соленой воды. Мне хотелось, чтобы время замедлилось и застыло на месте, но проклятый порог был все ближе. На город опустилось теплое дыхание мая, все цвело пахучей зеленью с вкраплениями нежно-розовых цветков сакуры и яблонь. А в моей душе все гнило и засыхало, будто внутри пронесся гигантский пожар и своим огнем спалил последнее живое, что осталось внутри.

Тяжелыми шагами я добрела до Даниного дома и рефлекторно поднялась на нужный этаж. Сердце в горле трепыхалось от страха, как карась в рыбацкой сети. Я поднесла кулак к двери и застыла. Мышцы окаменели, я не могла постучать. Ужас сковал все мое тело, от волнения я разучилась дышать. «Я не смогу…» – промелькнуло в моей голове. Это слишком тяжело… Я в панике заметалась по лестничной клетке. Вперед! Нет, обратно. Туда! Обратно… Туда-обратно, туда-обратно. На каком-то кругу я сорвала с себя сумку, достала оттуда непромокаемую тетрадь с прописями, которую всегда носила с собой, с силой выдрала из нее листик, ручкой начеркала фразу «Дани больше нет. Алан ни в чем не виноват. Ваша Ева…». Позор… Я протолкнула измятый листик под дверной проем и бросилась наутек… Позор мне и всему моему роду…

………………

Учебный год проходил так же незаметно, как и секунда. Секунда тянулась так же долго, как и год. Я столкнулась с реальностью, от которой так неумолимо и долго бежала. Мое будущее вершилось здесь и сейчас. Экзамены заметно подкосили меня, потому что мое нутро противилось сдавать их и перешагивать черту. Морально я загнала себя в угол. Когда я была драконом, я не страшилась чудовищ, демонов и мрачной бездны, но реальность в мире людей оказалась поистине страшна. В мире богов я никому не должна было ничего доказывать, никто не был указом для меня, а здесь все ждали от меня чего-то. «Это же Ева! Вот она…». И дальше вниз по огромному списку. Золотая медаль, как клеймо, стобалльные экзамены, порядочность и скромность, головокружительная карьера! …карьерная лестница или карьерная галера?

Я несла документы в полной апатии. Теперь я окончательно поняла, что растеряла все, что имела. Между мной сейчас и мной тогда стояла непреодолимая стена. В университете тут же пришлось разорвать кокон своей замкнутости, отделяющий от реальности, и надеть маску улыбок и добродушия, скрывающую личину испуга и растерянности. Я привыкла защищаться драконьей чешуей и купаться в собственной безнаказанности, прикрываясь именем Сунь Укуна. Но теперь меня переполняли лишь страх и скука, так как мое существование вмиг стало бесцельным.

Я разорвала все связи с людьми и существами, которые окружали меня раньше. Я не отвечала на звонки Саши и сторонилась его, когда выходила на улицу. Я не возвращалась в Океан и старалась забыть о богах, которые, к счастью, быстро утратили ко мне интерес после моей выходки в Аду. Они делали вид, что не знали меня, а я жила так, будто никогда не имела с ними дел. Пожалуй, был лишь один человек из прошлого, от которого я не могла избавиться. Наверное, несложно догадаться, что речь идет о Светлане Владимировне. Я сделала неправильно, подкинув мятый листок бумаги под дверь, за что так и не смогла простить себя.

Тем не менее, день за днем стена между мной настоящей и мной из прошлого становилась выше и прочнее. За окном все, казалось, было так, как и вчера, позавчера, год назад… Ничего не менялось. Красивая картинка студенческой жизни заменяла ее сущность. Величие университетского кампуса восполняло отсутствие культуры у большинства студентов в нем. Я шла по просторным, почти пустым коридорам, не всматриваясь в лица проходящих мимо людей. Наушники помогали изолироваться от мира, но не помогали восполнить зияющую дыру внутри. Сумка была до отказа наполнена пустыми тетрадками. Да, они были исписаны, но в то же время полностью пусты. Я была одинока. Нет, у меня были друзья, я познакомилась с интересными ребятами, но в то же время у меня не было никого. Весь мой стол был завален блокнотами, бесконечными листами, нелепыми зарисовками и прописями, но еще никогда он не был настолько голым, еще никогда бумага не тратилась столь бессмысленно. Впереди меня ждало столько событий, но еще никогда жизнь не была настолько тупиковой.

Год за годом стали проплывать мимо меня. Я пыталась привыкнуть к нормальной жизни, обрубала все концы, выкидывала записи и прописи с иероглифами, которые он давал мне, когда я училась каллиграфии, удаляла фотографии, пыталась сосредоточиться на других вещах. Жизнь тянулась монотонно. Для обычного студента она бы непременно показалась насыщенной, но для меня, привыкшей к постоянным встряскам, она стала подобна однообразной череде скучных дней.

Я с головой ушла в китайский, науку и общественную жизнь, старалась нагрузить себя до отказа. Из-за такого режима и полной апатии я стала чаще болеть и реже смотреть по сторонам. Голова была забита сроками, страхами и грузом непонятных мыслей, которые давили на нее изнутри. Когда я перестала замечать, как на деревьях по весне появились первые листья? Почему, проходя по набережной кампуса, я не останавливалась, с восхищением засмотревшись на морские волны? Что-то поменялось во мне… Нет, скорее умерло. Раньше каждый день, месяц или год были наполнены эмоциями, столь многогранными, что их было практически невозможно описать. Сейчас мир словно вывернулся наизнанку: внутренняя составляющая, эмоции и духовность заменились внешней оболочкой, лишенной смысла.

Я практически растворилась в унылых рабочих днях и громадном студенческом кампусе, расположенном на острове, который соединялся с городом вантовым мостом. Тем не менее, краски в мою жизнь добавил человек, к которому я прониклась всей душой. Я отбросила все, что сдерживало меня раньше, и неожиданно для себя нашла любовь. Я помню, как Укун постоянно шутил, что с моими запросами я до конца жизни буду прозябать в гордом одиночестве, а дедуля Лун-ван то и дело ненароком намекал то на один, то на другой достойный вариант. Но ни разу мне не приходилось встречать того, кто бы понравился мне хоть немного.

Однако после начала обычной студенческой жизни любовь сама нашла меня. Мы встретились на одном из бесчисленных форумов, которые так любили проводить в нашем университете. Я переводила речь китайских гостей, а он входил в состав орггруппы. Он был самым обыкновенным парнем, обучавшимся на факультете международных отношений, любил политику, ненавидел крепкий кофе и бессмысленные разговоры. Наверное, ему понравилось копаться в моей голове и выискивать в ней то одно, то другое.

В какой-то момент я не поняла, когда дружеские разговоры успели перейти в нечто большее, а моя рука внезапно оказалась в его руке и больше из нее не убиралась. К счастью, это смогло освежить мою жизнь. Мы стали много гулять вместе, исследовать город и путешествовать, узнавая друг о друге все больше. Иногда я замечала, что рядом с ним мне не нужно было носить маску, а потому было так легко, потому я так беспечно доверяла многое. Благодаря ему я стала забывать свое прошлое и фокусироваться на настоящем и будущем. Я словно всегда была такой и не знала другой реальности. Однажды я поймала себя на мысли, что начинаю растворяться в нем, но для меня это было единственным лекарством от затяжной болезни.

В таком режиме, как одно мгновение, и пролетели почти 4 года. Мы готовились уехать, планировали совместную жизнь и просто мечтали, взявшись за руки или обнявшись под теплым одеялом. Странно это признавать, но к тому моменту мне уже как будто нравилось все то, что происходило. В моей голове строилась куча планов, которые я с нетерпением хотела реализовать. Я почему-то была полностью уверена, что скоро моя жизнь забьет горным ключом и заиграет новыми красками. Главное, чтобы он был рядом.

В один прохладный осенний вечер я сидела за ноутбуком в новомодном кафе на Арбате и переводила очередной текст с вэньяня. На душе было абсолютное спокойствие, я предвкушала отличные выходные, на которых мы собирались поехать за город и провести время в уединении с природой. Мне оставалось всего два абзаца, когда вдруг телефон, лежащий рядом на столе, дал о себе знать. Меня передернуло от того, что боковым зрением я заметила на экране надпись «Саша А.». Зачем он звонит мне? Мы не общались с ним с момента смерти Дани.

Я не смогла удержаться и трясущимися руками взяла трубку, как можно более сдержанно ответив «алло». В ответ я услышала леденящую душу фразу: «Ева, привет… Я должен увидеть тебя… срочно… Где бы ты не находилась. Пожалуйста, приедь, я дома у себя».

После этого звонок резко прервался. Я не понимала, что происходит, в голове даже скользнула мысль, что это, должно быть, какая-то глупая шутка или нелепый розыгрыш. Зачем-то я все же аккуратно сложила ноутбук, допила кофе, встала и пошагала в сторону нашего района.

Давно уже я не задерживалась в нем… Всегда поспешно проходила мимо, витая в облаках и не обращая внимания на серые пятиэтажки, заросшие кустарником и сорняками лесочки, покошенные бордюры и ямы, разбросанные по дороге. Я приблизилась к дому Саши номер 17, проходя мимо дома номер 10, в котором некогда жил Даня. Одно время я часто заходила сюда, но теперь он казался совсем безжизненным, а скрипящие входные двери подъезда напоминали заржавевшую крышку гроба. «Куда я иду?».

Пятый этаж, дверь налево, неуверенный стук в дверь. В глубине души я надеялась, что никто не откроет мне. Но нет же, на дверь налетели со всей силой, замок не открыли, а выдрали с нетерпением. За открывшейся дверью я увидела безумные глаза Саши. Он выглядел так, будто пребывал не в своем уме: растрепанные волосы, красные глаза, взбухшие вены на шее. «Бить или бежать», – подумала я, напрягая все свои мышцы.

Буквально за секунду меня силой втащили в квартиру. Я не успела опомниться, лишь сжала кулаки, но вдруг Саша упал прямо передо мной на колени и неистово схватился за подол пальто.

– Ева! Милая! Помоги!

– Что? Что случилось?

– Я видел его вчера… Точно видел!

– Кого его?

– Даню!!!

У меня не оставалось ни единого сомнения: Саша был далеко не в здравом уме. Осталось лишь осторожно отвязаться от него и улизнуть из этой мрачной квартиры и могильного дома.

– Саша, послушай, Даня уже почти 4 года мирно лежит в земле, он не поднимется и не станет ходить туда-сюда, тем более разыскивая тебя. Ты просто не выспался или перебрал. Ложись поспи. Я обещаю тебе, что все хорошо. А про Даню просто забудь, ничего уже не вернуть. Если ты и хочешь убиваться по кому-то, то лучше сжалься над его матерью, помоги ей финансово или морально, проследи, чтобы больше их папаша не заявлялся и…

– Ты так говоришь, как будто тебе все равно! Как будто Даня был для тебя чужим человеком, и тебе абсолютно ровно на душе при мысли о том, что произошло.

– Нет, Саша, не ровно. У меня на душе громыхали те еще волны. Несколько лет я убивалась и не находила себе место. Но уже пора начинать жить, не так ли? И вообще, если бы не Андрей…

– Кто такой Андрей?

– Это мой парень. Как видишь, это еще одна причина, по которой я не хочу ворошить прошлое. Я не намерена втягиваться во все это, мне есть, о ком беспокоиться и кого беречь.

– Значит, ты должна меня понять. Татьяна сейчас на третьем месяце беременности.

– Так все встало на свои места, Саша! У тебя сейчас воспаленная психика, ты безумно переживаешь, вот тебе и мерещится всякое. Сходите вместе к психологу, проработайте свою тревожность… А где она, кстати?

– Я отправил ее к маме, потому как посчитал, что здесь слишком опасно. То, что уже не живо, может навредить тому, кто еще не родился.

– Саша, ну ты серьезно? Ты еще и ей нервотрепки добавляешь. Ладно, хорошо. Итак, по твоему мнению, Даня восстал и ходит по земле среди живых. Но давай я докажу тебе, что это не так. Если ты сам боишься, то я готова сделать тебе одолжение и съездить на его могилу, хоть сегодня.

– Но уже же почти семь вечера, скоро стемнеет!

– Я успею, не переживай. Еще не хватало, чтобы ты сегодня ночью что-нибудь безумное сделал из-за своего нелепого страха. Я отправляюсь, через час жди от меня звонка с вестью, что все хорошо.

Саша проводил меня испуганным взглядом, а я равнодушно спустилась вниз, дошла до стоянки рядом со своим домом, села в машину, купленную на зарплату Юй-ди, и без страха отправилась до места назначения.

Осеннее солнце как-то неожиданно быстро стало клониться к закату, поэтому я невольно добавила газу и перестроилась на левую полосу. Я не хотела признавать, что внутри грудной клетки что-то подсасывало внизу сердца, отдавая неприятным чувством по всему телу. В голове стали всплывать образы из прошлого. Сначала прекрасные образы Китая, лица Лун-вана, Нэчжи, Укуна и счастливого Дани, который сидел на маяке и говорил, что он когда-нибудь обязательно побывает в Латинской Америке, присоединится к копам и будет помогать им расправляться с криминальными группировками. Мы были тогда еще совсем детьми…

Но эта череда приятных воспоминаний была разрушена лишь одним кадром… Моментом, за который мне было стыдно до сих пор. Я так и не смогла прийти на его похороны, я стояла вдалеке, через весенние деревья глядя на черные фигуры людей, толпившихся у морга. Я до сих пор, как наяву, помнила тот душераздирающий крик Светланы Владимировны, когда она впервые увидела его, лежащего бездвижно. От этого воспоминания по моему телу побежали мурашки. Потом я проследовала за ними до самого кладбища, а после лишь пару раз приезжала на его могилу и приносила цветы.

Погруженная в эти мысли, я уже практически добралась до места. Машину затрясло по ухабам и ямам, что сильно замедлило меня. Солнце виднелось вдалеке над морской гладью горящим полукругом и каждую секунду необратимо тонуло. От этого тени покрывали могильные плиты и оседали на когтистых ветках деревьев.

Я остановила машину, сглотнула слюну и вышла наружу. Со всех сторон меня окутала мертвецкая тишина, лишь сухие ветки и листья томно скрипели под ногами. Я шла вперед, ощущая усиливавшееся сердцебиение. Я стала взбираться вверх по сопке, с опаской глядя на нужное место, огороженное низким узорным заборчиком. Все ближе и ближе… В какой-то момент я почувствовала нарастающий звон в ушах и, уперевшись в оградку, затаила дыхание. Я увидела обычную могилу в хорошем состоянии, не было никаких признаков, что кто-то вставал из нее или раскапывал. Я выдохнула, перешагнула ограду и склонилась над надгробьем в попытках рассмотреть фотографию. Совсем молодой мальчик с живыми горящими глазами глядел на меня и улыбался. Я и не заметила, как из глаз в два ручья побежали слезы. Я положила руку на плиту, утерла их и поспешила в машину.

Вернувшись, я поскорее нажала на газ, одной рукой набирая номер Саши, а другой ловко обруливая ямы, которые нескончаемо выныривали из-под света фар.

– Саша, алло, спи спокойно. Как я и думала, все в порядке. Саша? Алло! Да успокойся ты! Забери завтра Татьяну домой. Да что же это….! Саша, я перезвоню…

Я притормозила, протирая глаза. Впереди на обочине стоял… ребенок? Девочка с длинными белыми волосами. Мне стало так страшно, что трясущейся ногой я не могла попасть по педали газа. Я аккуратно сравнялась с местом, где стояла девочка, и мимолетно взглянула на нее. Тут же нога прижала газ до отказа, сердце вытолкнуло кровь с неистовой силой, чуть не разорвав его. Абсолютно бледное лицо с совершенно черными глазами до смерти напугало меня. Мне хотелось одного – поскорее выбраться отсюда. Я разогналась и нечаянно снесла шлагбаум, который не успел поднять сонный охранник. Но я даже не остановилась, а сразу помчалась домой.

Я и не заметила, как на спидометре стрелка дошла до отметки в 150. Оказавшись дома, я сразу же занырнула под одеяло, изводясь в судороге. Через некоторое время я все же пришла в себя и тут же начала ругать. Когда это я стала такой трусливой! Я имела дело с самим Янь-ваном и боролась с демонами, а сейчас лежу и чуть не умираю от страха! Подумаешь, съездить на кладбище и посмотреть, как там Даня. Тем более я точно знаю, что между мирами висит мощнейшая завеса. Янь-ван точно никого не пропустит, им пробраться сюда невозможно. Поэтому чего я так испугалась?

Отдышавшись, я поняла, что должна сменить одежду и умыться. На ватных ногах я дошла до ванной. Лицо горело, поэтому я открыла ледяную воду и начала активно втирать пенку. Этот процесс немного успокоил меня. Я смыла мыльную массу ледяной водой и хотела улыбнуться себе в зеркало, чтобы приободриться. Но вдруг я осознала, что была не единственной, кто улыбался зеркалу…

Прямо позади меня стоял Даня! Он весело помахал мне. Три секунды я стояла, не понимая, что делать, а потом заорала так сильно, что стекло начало звенеть. Я забилась в угол, закрыла лицо руками и дрожала. «Тебекажетсятебекажетсятебежкажется», – повторяла я себе не в силах успокоиться. Я не открывала глаза и продолжала лежать в углу ванной. Я даже не заметила, как то ли уснула, то ли потеряла сознание…

На следующий день я проснулась на полу ванной, будучи зажатой в углу. Я еле как встала на ноги, моя голова кружилась. Я посмотрела на себя в зеркало: впалые глаза, окруженные синяками, ссадина на щеке (скорее всего, ударилась о что-то во время падения), всклокоченные волосы, дрожащие руки и губы. Я пыталась понять, почему вчера так сильно разыгралось мое воображение. Неужели Саша заразил меня своим страхом. Нельзя поддаваться ему. Я не должна поднимать крышку гроба моего прошлого, оно умерло вместе с Даней. Вместе с Даней? Точно, это же чистая психология: мой мозг вспоминает то, что было, и поднимает свое прошлое из мертвых, а Даня – это лишь символ, поэтому он и приходит ко мне в моей же голове.

От этих мыслей мне полегчало. Я собрала сумку, замазала ссадину, руками уложила волосы и прямо в таком виде поехала в универ. Глаза болели от солнца, а в голове все путалось. Я не могла перестать думать о прошлом. Внутри всплывали образы. Китайские горы, окутанные облаками, рисовые поля, исполинские водопады, храмы, наполненные запахами фимиамов, придворные сады с арками и беседками, подводный дворец Лун-вана, резиденция Нефритового императора. Все это было размыто какой-то белесойдымкой, а между пейзажами я видела лица… Даня, Укун, дедуля Лун-ван, Нэчжа, Нюй-ва, Макс, Эр-лан, грозный Янь-ван. Они утягивали куда-то, мешая сконцентрироваться на дороге. Я чуть не вылетела на повороте, но вовремя опомнилась.

Как же мне не хотелось сегодня отрываться от воспоминаний и возвращаться туда, где меня ждали одни лишь дедлайны, но я пообещала Андрею встретиться и объяснить, что произошло со мной вчера. Я шла по белому коридору, а в конце за столом кофейни сидел он и смотрел на меня с улыбкой. Я смотрела и улыбалась в ответ, приближаясь шаг за шагом. Вдруг моя улыбка спала, а воздуха стало резко не хватать. Прямо мне навстречу шел Даня. Его карие глаза горели, волосы были слегка взъерошены, а лицо выражало абсолютное счастье. Он не выглядел устрашающе, только казался очень бледным, а его смуглая кожа напоминала полотно. Мои руки похолодели, ноги с каждым шагом становились все более ватными. Мне казалось, что я иду, словно в замедленной съемке. Мне становилось одновременно страшно и радостно. А вдруг я сейчас пройду прямо насквозь? Вдруг это всего лишь видение.

Но пройти насквозь не получилось. Я уперлась прямо в него и в ужасе отпрянула, уставившись дикими глазами.

– Ева, прости меня, я напугал тебя вчера? Я не хотел, я думал, как бы так сделать, чтобы ты нормально на меня отреагировала. Я хотел, как лучше, а получилось, как всегда.

– Ты…живой?

Я произнесла это, стараясь не плакать, хотя глаза уже наполовину наполнились слезами.

– Можно и так сказать, ты главное не пугайся, это же я, все еще я, я пришел к тебе. Я соскучился, мне нужно столько всего рассказать.

Он пытался не расплакаться и, чтобы скрыть это, сгреб меня в охапку и прижал к себе. А я не сдержалась, и слезы в два ручья потекли по щекам. Я прижалась в ответ, и в один миг меня наполнили эмоции, о которых я забыла на целых четыре года. Я готова была заорать от боли и радости, не хотела отпускать Даню, как будто боялась, что он исчезнет, как только я отстранюсь.

– Что тут происходит??!!

Я резко обернулась и увидела Андрея, который в ярости наблюдал за происходящим. Он тоже видел его, значит я еще не сошла с ума. Я даже еще раз взглянула на Даню, чтобы убедиться, что это был именно он.

– А что происходит? Ты кто?

Было заметно, что Даня находился в замешательстве.

– Ты зачем ее трогаешь? Ты кто вообще?

– Я? Я Даня, а ты кто?

– Даня, подожди, не злись, я сейчас тебя представлю, все хорошо, только я не понимаю, что говорить…

– А что говорить? Я что-то не то сделал?

– Не то сделал?! Ты мою девушку облапал!

– Девушку??

Даня подпрыгнул от радости, закрыл лицо руками и затопал, издав непонятный звук, скорее всего, означавший то, что его переполняли эмоции. Он совсем не изменился… До сих пор не умел сдерживать их.

– Как тебя зовут? А я Даня! Привет!

Он радостно подал руку Андрею, натянув улыбку на все лицо. Только сейчас я заметила, что в этой улыбке было что-то нечеловеческое и немного зловещее. Однако вместо рукопожатия Даня получил удар кулаком по скуле.

– Андрей!!

Даня опешил. На бледном лице появилась устрашающая тень, он взбесился и набросился в ответ, чтобы отомстить.

– Прекратите оба!!! Что с вами в самом деле!!

Даня сделал что-то странное. Он, как будто особо не напрягаясь, заломил руку Андрея и грозно посмотрел на него. Тот скорчился от боли, но не мог вырваться.

– Даня, отпусти!

– Ты будешь так еще делать? Будешь руку поднимать? Ты животное или человек? Нельзя себя так вести. Я к тебе со всей душой, а ты….

С этими словами он отпустил руку и фыркнул.

– Ева, ты кого себе вообще нашла? Ладно, я дам ему второй шанс, но он мне уже не нравится.

– Не нравлюсь?! Тебя вообще хоть кто-то спрашивал? Ты вообще откуда взялся??

– Это хороший вопрос, – недоверчиво нахмурилась я. – Ты как тут вообще оказался? Что с тобой случилось? Ты приходил к Саше?

– Да, но это получилось случайно… Я наткнулся на него в парке. Татьяна беременна?

– Да, он сказал мне об этом. Но ты так и не ответил на вопрос. Ты как тут оказался? Что произошло? Как ты выжил?

– Ну я не говорил, что выжил. А перед этим вот я не собираюсь ничего рассказывать, – он неодобрительно посмотрел на Андрея.

– Ева, мы с сумасшедшими не общаемся, – разозлился Андрей и схватил меня за руку, чтобы увести отсюда.

– Ты че ее хватаешь! – еще больше разозлился Даня и встал между нами. – Ева, я приду еще раз, только не пугайся, хорошо? У меня времени до утра, после мне нужно вернуться.

– Куда вернуться?

– Домой.

– К маме?

– Нет, там у меня больше дома нет. Я же убью ее, ее сердце разорвется.

– ЕВА! – Андрей был настолько в ярости, что его руки тряслись, а глаза горели.

Почему-то мне было все равно, я смотрела только на Даню и так хотела, чтобы он тоже забрал меня домой. Мне было все равно даже на людей, которые бесцеремонно пялились на нас из любопытства. Какая-то непонятная троица, примостившаяся за столиком неподалеку, не сводила с нас своих пытливых взглядов: два парня, один высокий смугловатый, другой пониже с волнистыми волосами, и веснушчатая маленькая девчонка в потертой кожаной куртке. Наверное, их присутствие остудило пыл моих друзей.

– Иди, – сказал Даня с улыбкой.

– И больше не приходи! – добавил Андрей, утаскивая меня.

Мы отошли за угол. Я была, словно в тумане, нелепо улыбалась и не понимала, что происходит. Я осознавала, что поступила неправильно, но мое безразличие было настолько сильным, что я не слушала поток бранных слов, который лился непрерывным потоком.

– Это Даня, мой лучший друг, – ответила я, прервав его пылкую речь.

– Лучший друг?! Он сумасшедший, я не хочу ничего слушать, твое поведение выходит за все рамки приличия. Ты слышишь меня??