Kitobni o'qish: «Коты Эрмитажа. Официальная новеллизация»

Shrift:

Глава 1
Заброшенный остров

Яркая вспышка молнии разрезала тёмное небо над бушующим морем и осветила кораблик. Судёнышко то и дело накрывали огромные пенистые волны, но оно продолжало изо всех сил бороться со стихией. Неожиданно на палубе показался маленький рыжий котёнок…

С этого и начинается моя история. Ведь тем милейшим пушистиком был я – великолепный Винсент!

Впрочем, тогда меня ещё так не называли. Моя мама была капитанской кошкой на корабле и придумать мне имя не успела – я родился незадолго до того памятного шторма.

Я выбежал наверх, чтобы посмотреть на сверкающие молнии. Волны заливали палубу и вдруг выкинули большую рыбину! Та выглядела такой аппетитной, что я, не обращая внимания на бушующую вокруг стихию, бросился к добыче. Я прыгнул на поручни, где висел спасательный круг, как вдруг новая волна накрыла палубу и унесла с собой и рыбину и… меня! Вот так и случился мой первый осознанный выход в открытое море.

Увы, поведать вам, каково это – два дня носиться по волнам на спасательном круге, – я не смогу. Видимо, довольно утомительно, потому что я совершенно ничего не помню.

Я выбрался на берег на рассвете – над морем поднималось солнце, а я, дрожа от усталости, рассматривал открывшийся передо мной вид. Я очутился на острове, посреди которого возвышались заброшенный маяк и каменный дом, когда-то величественный и красивый, а теперь безжизненный, с выцветшими от солёного морского ветра стенами и дырявой крышей. Рядом с домом, на краю острова, ржавая, выброшенная на берег баржа довершала унылую картину. Совершенно очевидно, что этого заброшенного острова, куда уже давно не ступала нога человека, никогда не касалась лапа мудрейшего существа на Земле… До этого момента. Ну, вы понимаете, кого я имею в виду, да?

– Вот это корабль! – удивлённо воскликнул я, подбежав к дому.

Конечно же, я знал, что такое дом. Все это знают. Но видел-то я его впервые, так что просто слова перепутал.

Я осторожно вошёл в заброшенное здание и с удивлением осмотрелся:

– И совсем не укачивает!

Я родился в море и понятия не имел ни о какой суше. Так что не судите меня строго.

Войдя в комнату, я прошёл мимо стоящего у стены клавесина и увидел картину с изображением красивой дамы в манто. Её тонкую шею украшало колье, в ушах сверкали серьги, а на руках она держала обворожительную кошку. Я так и застыл с открытым ртом:

– Красота!

Я подумал, что, наверное, это капитанша этого кораб… то есть хозяйка этого дома и будет вежливо найти её и поздороваться. А заодно сказать «привет» кошке. Я начал поиски и заглянул под ковёр:

– Здесь нет! – Потом посмотрел под шкафом: – И здесь нет. – Я даже заглянул в туалет: – И здесь тоже нет! Может, её похитили пираты? Не стоит надевать на себя столько украшений…

«Выходит, я здесь… совершенно один!» – подумал я и подошёл к открытому окну. Передо мной раскинулся вид на солнечный берег с покосившейся баржей.

– Теперь это мой корабль, я объявляю себя его капитаном! – выкрикнул я.

Но этот прекрасный момент испортило внезапно раздавшееся за моей спиной злобное рычание. Я испуганно обернулся и увидел, что на меня несётся большой злобный бульдог!

– Э… нет-нет-нет!.. Ты, наверное, ошибся, тебе нужен кто-то другой! – испуганно закричал я, чувствуя, как поднимается дыбом шерсть на спине.

Но злобный пёс и не думал тормозить. Он разогнался и прыгнул. От ужаса я не мог пошевелиться и заворожённо смотрел, как на меня летит огромная рычащая масса. Я решил, что конец неминуем, и зажмурился, но… пёс промахнулся и улетел в окно! Его визг затих внизу, там, где стояла баржа. А я с облегчением выдохнул, спрыгнул с подоконника, лёг под портретом дамы и умиротворённо прикрыл глаза.

Вот так я и оказался в совершенно невероятном месте, в компании важной дамы и очень красивой кошки.

Шло время. Я подрос. Хозяева так и не объявились, и я остался жить в доме. Каждое утро я приветствовал прекрасных леди на картине:

– Привет, прекрасная дама, привет и вам, чудесное создание!

В доме нашлось абсолютно всё. Даже специальная кошачья дверь в уборную! А ещё прекрасная механическая щётка, которая сгодилась мне и зубы почистить, и спинку почесать. А вот чтобы достать еду и воду, приходилось немного потрудиться, но это было даже весело. Я разгонялся, ехал на спине по полу и останавливался ровно напротив дыры в потолке, из которой прямо в рот мне лилась струйка воды с крыши. Потом прыгал на заранее установленную мною доску, с другого края которой в открытое окно летел камень. Он ударял в яблоню, яблоко падало в водосточную трубу, которую я заблаговременно повернул прямо в комнату с клавесином. Так что мне оставалось только поймать плод – вот и завтрак! «Кошки не едят яблоки!» – скажете вы, но мне-то откуда было это знать? К тому же они правда были вкусными!

Я даже научился извлекать нехитрый мотивчик из клавесина, когда пробегал по нему. Жизнь была интересной, но слегка монотонной. На острове ничего не менялось. Не менялась и моя проблема: каждый день, словно совершая какой-то таинственный ритуал, в комнату врывался злобный пёс и с рычанием прыгал на меня в попытке поймать. И каждый раз мне достаточно было слегка пригнуться, чтобы это упрямое и, судя по всему, не очень умное животное, промахнувшись, вылетело в окно.

Глава 2
Морское путешествие

Не знаю почему, но в тот день я решил сменить устоявшийся порядок вещей и, сам того не желая, совершенно изменил свою жизнь. Всё началось как обычно: в комнату вошёл злой бульдог и зарычал, стоя у порога.

– Послушай! Так не может продолжаться. Каждый день ты прыгаешь на меня и падаешь вниз. Тебе самому не надоело? Это уже не смешно! – возмутился я.

Злобный пёс предпринял попытку задуматься, а затем вроде бы даже кивнул. Я решил воспользоваться заминкой и продолжил:

– Хм… неужели эволюция до тебя всё-таки добралась? Давай заключим мирный договор. У меня своя жизнь, у тебя – своя. Поделим остров пополам – и больше друг друга не замечаем. Идёт?

Пёс снова вроде бы кивнул.

– Ну вот и отлично. Я спускаюсь, а ты отойди на три метра, – я собирался сделать шаг с подоконника, но вдруг…

Злобная зверюга с рыком помчалась вперёд и прыгнула на меня. В последний момент я успел сделать прыжок в сторону, и пёс в очередной раз улетел из окна вниз. Всё было как всегда. Почти.

На этот раз бульдог пролетел дальше обычного и ударился головой прямо в рубку баржи! Она начала дрожать, заходила ходуном и съехала с размытого берега прямо в море. Злобный пёс суетился на борту и смотрел то вниз, то на меня.

– Ты решил отправиться в плавание? Счастливого пу… – начал было я, как вдруг заметил, что баржа, влекомая силой прилива, возвращается к берегу!

С огромной силой она врезалась в подножие холма, на котором стоял дом. В месте удара возникла широкая трещина, которая побежала вперёд, достигла дома и… прошла точно между моими лапами, буквально разрезая дом пополам! Его половины начали разъезжаться всё дальше друг от друга. Как и мои лапы! Прямо подо мной образовалась пропасть, очень быстро заполняющаяся водой. Ещё чуть-чуть, и я бы упал, но в последний момент успел зацепиться за одну половину дома и вскарабкаться на неё.

Однако не успел я с облегчением выдохнуть, как послышался грохот! Пол накренился, и та половина дома, на которой я было спасся, начала опускаться в воду.

– Нет! Нет-нет-нет! Неужели я тону? – в панике закричал я.

За всем этим из клавесина наблюдал мышонок.

– Бедный юный кот. Похоже, он обречён. И ты не хочешь его спасти? – спросил он сам себя. – Зачем? Чтобы он меня сожрал? – продолжал рассуждать он. – Бабушка бы так не поступила, она спасла бы его…

Всё это время я пытался удержать равновесие и не рухнуть вниз:

– Ой-ой-ой-ой-ой!

И тут…

– Эй, рыжехвост! Давай сюда! – Я повернул голову и увидел мышь, которая махала мне лапой из отверстия в клавесине. – Да-да, я с тобой говорю. Залезай, пока я не передумал!

В этот момент всё пространство вокруг меня стало заполняться водой. Я никак не мог понять, что же делать, но в конце концов решился и всё-таки прыгнул в клавесин. И как раз вовремя – в ту же секунду часть острова и половина дома ушли под воду! А клавесин на куске паркетного пола отправился странствовать по волнам. Пёс, сидевший на барже, провожал его взглядом и лаял вслед.

Я с любопытством огляделся. Внутри клавесина было сухо, чуть дребезжали натянутые струны.

– Добро пожаловать на борт! – услышал я нервный голосок за спиной, обернулся и увидел мышонка.

Как и у меня, у него были белые мордочка, грудь и кончик хвоста. А ещё на голове у мышонка красовался такой же симпатичный хохолок. Мышь и кот с одинаковой причёской – чудеса! А вот цвет глаз у нас различался: по сравнению с моими голубыми «блюдцами» его карие глазки казались блестящими бусинками.

– Я мышь по имени Морис и… давай сразу договоримся! – затараторил мой новый знакомый. – Я тебя спас и, как бы ты ни проголодался, ты меня не съешь.

– А что, коты едят мышей? – искренне удивился я. Не забывайте, почти всю жизнь я прожил один на заброшенном острове и имел очень смутное представление о кошачьем рационе.

Морис удивлённо разинул было рот, но тут же чуть заметно прищурился с неуловимой хитринкой в глазах.

– Нет-нет-нет, что ты, никогда в жизни! – заверил он.

– Тогда… может быть, мыши едят котов?! – испуганно спросил я и осторожно отодвинулся от Мориса.

– Э-э-э… только при самообороне. Да что ты заладил! Едят, не едят! – ответил Морис. – Коты и мыши… вообще лучшие друзья, – как-то неубедительно добавил он. – Но обещаю тебя не есть, чтобы ты точно не переживал на этот счёт. – Немного помолчав, Морис спросил: – Кстати, как тебя зовут?

– Не знаю… Мама не успела дать мне имя, – честно ответил я.

Морис понимающе закивал:

– А-а-а, так ты, значит, сирота! Ну что ж… – он обошёл меня, оглядывая с ног до головы. – Всё ясно. Ты рыжий кот…

Я осмотрел свои рыжие лапы и кивнул.

– А это значит… что я назову тебя Винсентом! – внезапно выдал Морис. – Это в честь одного знаменитого художника.

– Винсент… Вин-сент… Винсент! – повторил я, словно пробуя имя на вкус. – А что, мне нравится! Я – Винсент! А ты, значит, Морс?

– Не Морс, а Морис. Путешественник, тренер личностного роста и ценитель искусств.

Я не знал, что и сказать – никогда не слышал таких слов!

А Морис продолжал:

– Я прибыл на остров с важной миссией. Я должен найти одну старинную картину.

– Там, где дама с кошкой? – спросил я.

– Ты её знаешь? – оживился мышонок.

– Да, но, к сожалению, она… только что утонула.

– Ошибаешься! – Морис дёрнул за струну, и от вибрации обёрнутый вокруг струны холст, который я сначала и не заметил, развернулся, словно свиток. – Я её спас! – Мышонок был явно доволен собой, но тут же поник: – Правда, совершенно напрасно!

– Напрасно? Почему? – удивился я.

– Почему? Да потому что это подделка! – разочарованно процедил Морис.

– Что?

– Подделка! Этот художник работал в начале и середине девятнадцатого века, а эта… – Морис пренебрежительно кивнул в сторону рулона, – написана на сто лет позже. Укусил и чуть не подавился! Вкус как у куриного помёта!

Я ошарашенно уставился на мышонка.

– Это я образно, ты не подумай, что я пробовал помёт… – смутился Морис.

Но меня удивило другое:

– Ты укусил картину? Зачем?

Морис посмотрел на меня, словно раздумывая, объяснять или нет.

– Ладно! Смотри! – вздохнул он, надкусил клавесин и стал медленно жевать, смотря в одну точку. – Середина восемнадцатого века, Италия, мастер Ка́рло Грима́льди¹. Всё дело в лаке. Он уникален. Как на скрипке, – вдруг выдал он.

Я всё ещё непонимающе смотрел на Мориса. Тот, расхаживая по тесному пространству клавесина, продолжил объяснять:

– Я потомственный искусствое́д, моя страсть – живопись. Мой папа сгрыз Модилья́ни², дедушка попробовал на зубок Карава́джо³ и Ре́мбрандта⁴, а бабушка в один прикус уничтожила сразу двух Верме́еров⁵! Она часто мне снится!

Вдруг одна из струн клавесина с пронзительным звуком порвалась. Морис и я огляделись и с ужасом поняли, что музыкальный инструмент погружается в воду. Плывущий по морю клавесин всё сильнее кренился на один бок. Вода продолжала прибывать, я и Морис залезли повыше. Мышонок потрогал лапой воду и грустно вздохнул:

– Эх… Рад был с тобой познакомиться, Винсент. Но, похоже, мы отправляемся на корм к голодным рыбам… – Морис скорбно дёрнул несколько струн, изобразив похоронный марш.

На последней ноте раздался громкий фальшивый гул. Морис снова дёрнул струну – тот же кошмарный звук. Мышонок прекратил играть и… прозвучал гудок корабля! Именно он накладывался на звук струны, меняя его до неузнаваемости.

Мы переглянулись и бросились к щели в клавесине – сквозь неё было видно, как рядом медленно проходит борт корабля.

– Винсент, старина, рыбам придётся завязать рот бантиком! Правда, для этого нам нужно попасть на борт, – воодушевился Морис.

– Но как мы это сделаем? – спросил я, как вдруг клавесин дёрнулся, вода тут же стала убывать. А я и Морис изо всех сил старались удержать равновесие. – Мы что, летим?

Морис посмотрел в щель:

– Нет! Нас грузят на корабль. Сиди тихо и не высовывайся!

Наконец клавесин куда-то опустили; вокруг было очень темно. К щели кто-то приставил кусок фанеры, застучали молотки. Кажется, вокруг клавесина сколачивали ящик.

– Что нам теперь делать? – шёпотом спросил я.

– Набраться терпения и ждать, – ответил Морис и добавил, понюхав воздух: – Пахнет рыбой. Это рыболовецкий корабль. Так что с голоду не умрём! А теперь… – Он сладко зевнул. – Давай спать.

Не прошло и пары минут, как мышонок уже мирно посапывал во сне. Я не был уверен, что смогу уснуть так же быстро после всех сегодняшних приключений. Однако стоило мне свернуться клубочком, как усталость взяла своё.

1.Ка́рло Грима́льди – легендарный мастер музыкальных инструментов. Клавесины и орга́ны, созданные им, высоко ценятся знатоками. (Здесь и далее – прим. ред.)

2.Амеде́о Клеме́нте Модилья́ни – итальянский художник и скульптор, один из самых известных художников начала XX века.

3.Микела́нджело Меризи да Карава́джо – итальянский художник XVII века, один из крупнейших мастеров барокко.

4.Ре́мбрандт Ха́рменс ван Рейн – голландский художник эпохи Возрождения, рисовальщик и гравёр, крупнейший представитель золотого века голландской живописи.

5.Ян Верме́ер Дельфтский – выдающийся нидерландский художник-живописец XVII века. Однако возможно, что бабушка Мориса уничтожила картину и другого Яна Вермеера – Харлемского (младшего или старшего). Правды мы никогда не узнаем.

Bepul matn qismi tugad.