Kitobni o'qish: «Когда мертвые говорят»
Пролог
«Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» Или как там было у популярного поэта из Восточного ханства?
Но заставить кого-то уважать себя, а уж тем более преставиться, отдать небу душу или почить в бозе лорд Элингтон – счастливый муж в третьем браке, строгий отец, заботливый дядюшка и вредный дедушка – в ближайшее время не собирался. Его твердость духа могла поспорить только с фанатичным следованием традициям и суевериям.
Так, во всем поместье Грин-холл не водилось ни одной черной кошки. Лучшим подарком на праздники без исключения он полагал кроличьи лапки, связки чеснока и кресты. Никогда не начинал дел и не принимал решений в тринадцатый день месяца, а если это была пятница, то мог и вообще не выходить из комнаты. Если кто-то открывал зонтик в доме или в хорошую погоду и ему удавалось отделаться только нравоучительной беседой, это, считайте, повезло. Убить паука или жабу, по мнению лорда Элингтона, было к дождю. А щелкать ножницами, ничего не разрезая, – злить духов. Лорд Элингтон на удачу всегда стучал по дереву и терпеть не мог в своем поместье рыжих. Единственное исключение он делал для одной из внучек, Оливии, чьи русые волосы на солнце отливали едва заметной рыжинкой. Он называл это благородным цветом красного золота.
Сама Оливия и вся многочисленная родня полагали, что особое отношение к ней объяснялось ее молчаливостью и покладистым характером.
Еще Оливия отличалась тем, что любила читать все, что попадется под руку. Именно она и нашла записку. В научном альманахе из Нового Света. Лорд Элингтон начал читать статью по электрификации, бросил, да так и оставил журнал на столике. В своем кабинете, правда.
Анонимка. На дешевой бумаге. Слова, составленные из вырезанных из газет букв. С ошибками. Слишком явными, чтобы предположить, что писал послание безграмотный человек.
«Уважаемый лорд Элингтон, сим уведомляю вас, что на Рождество в ваш дом придет смерть. Сможете ее предотвратить?»
Глава 1
Потому что на десять девчонок…
Огромный, как древний зверь, шумный и устрашающий паровоз медленно подполз к вокзалу небольшого городка на севере, почти на границе с независимым Шотландским королевством. Черно-красный локомотив фыркнул паром, рыкнул и замер.
Пожилой носильщик, стряхнув с себя зимнее оцепенение, выбежал из здания и бросился к вагончикам. Доброго денечка пожелает, с багажом поможет, кой-какую монету на кофе с коньячком заработает. Морозец прогнал предрассветный сон и ленивое удивление. На утреннем экспрессе обычно никто не приезжал. Местные жители предпочитали более дешевый дневной поезд. Или вечерний, если лишние монеты водились. «Утренняя звезда», современное дитя магии и пара, следовала из Люнденвика в Эйданбург, и иногда у многочисленных провинциальных городков машинист лишь сбавлял ход, не останавливаясь.
Прибывших пассажиров было двое: миниатюрная пожилая леди в меховой шубке и сопровождающий ее молодой человек.
– Уже все? – Женщина, крепко зажмурив глаза, двумя руками в безупречно белых перчатках вцепилась в ридикюль.
– Да, тетушка. – Джентльмен держал свою спутницу под локоток и осторожно уводил подальше от паровоза. – Может, стоило полететь на дирижабле?
– Не пугай меня так, Киану! Я всю дорогу глаза открыть боюсь! А ты – дирижабль! Страх-то какой! – бормотала она еле слышно.
– Тетушка, железнодорожный транспорт самый безопасный.
Пожилая леди могла многое сказать по этому поводу, но только капризно поджала сухие губки.
– Милли! Милли Мак-Грегор! – К ним торопливо шла женщина, махая руками так, будто кроме них на перроне собралась целая толпа, в которой приезжие могут ее не увидеть или сами потеряются, заблудятся и, того хуже, уедут обратно. – Наконец-то!
Леди Мак-Грегор остановилась, осторожно приоткрыла один глаз, улыбнулась, стряхнула с себя руку племянника и поспешила навстречу.
– Дорогая. – Подруги сердечно обнялись. – Сколько лет, сколько зим, Марж! Ты совсем не изменилась!
– Ты тоже, якорь мне в глотку! – широко и искренне заулыбалась высокая плотная женщина и поспешила извиниться: – Прости, от привычек сложно отказаться.
Муж Маргарет был капитаном дальнего плавания. За без малого два десятка лет супружества она побывала во всех портовых городах Европы, Азии и Нового Света. Но там, на корабле, среди офицеров и матросов, Маргарет Стивенсон вела себя как истинная леди, воспитанная, сдержанная, интеллигентная. А когда после смерти мужа поселилась у единственных родственников, в семье сестры, то начала курить трубку, к месту и не к месту вставлять крепкие словечки, громко смеяться и высказывать свое мнение, особенно если оно не нравилось собеседникам. Сестра ее уже давно умерла, зятек успешно женился еще два раза, а с манерами Маргарет кто смирился, а кто и привык к ним.
– Дорогая, я хочу представить тебе своего племянника. Лорд Киану Дей. – Милли привычно сделала вид, что ничего неприличного не услышала. – Я рассказывала о нем.
Маргарет, уперев руки в крутые бока, окинула молодого джентльмена оценивающим взглядом, обошла вокруг. Ну словно к лошади на ярмарке присматривается. Если бы было можно, то и в зубы заглянула бы.
– Рыжий, – печально резюмировала вдова капитана. – С этим могут возникнуть проблемы.
– Еще и ирландец по бабушке. – Киану приподнял цилиндр и сверкнул зелеными глазами.
– А еще и наглый маг. Проблемы точно будут.
Маргарет Стивенсон поудобнее умостилась на водительском сиденье, поправила блинообразную шляпу, удовлетворенно отметила в зеркале заднего вида немного обескураженное лицо подруги. Не пристало леди водить самоходную повозку.
Когда самоход рванул с места, рыжий вжался в сиденье и тихонько выругался, вызвав у Маргарет очередной смешок. Жилистый, гибкий, с непокорной шевелюрой цвета апельсина. В иной ситуации она бы с огромным удовольствием понаблюдала, как вытягивается физия ее дорогого зятька, как он будет бороться между напускным лоском приобретенного аристократизма и желанием спустить наглого мага с лестницы. Это было бы демонски увлекательное Рождество.
Но не в этот раз…
– Теперь, надеюсь, ты объяснишь нам, в чем дело? – Милли ткнула родственника в бок, чтобы вел себя прилично. – Твое письмо полно туманных намеков, но, честное слово, я ничего не поняла.
– Но ты же здесь? – Маргарет одним глазом смотрела на дорогу, а другим на своих гостей. Как она еще не заработала косоглазие, осталось для Киану загадкой. – А твой племянник точно легавый?
– Один из лучших в Люнденвике, мэм. – Молодой человек и его тетушка дружно завалились набок, когда машина чудом вписалась в поворот.
– Сочувствую нашей туманной столице, – продолжила веселиться дама-водитель. Самоход подпрыгнул на кочке, сыскарь облагородил свою макушку новой шишкой. – Как ты на мага-то выучился? Да еще и в детективы подался?
Киану промолчал. Его тетушка могла и сумочкой доказать необходимость хороших манер для молодого джентльмена.
– Насколько я поняла, речь идет об убийстве? – Милли одной рукой поправила свою крохотную шляпку на безупречной белоснежной головке, а второй вцепилась за ручку дверцы, надеясь не сильно помять наряд на таких резких поворотах. – Кого убили-то?
Визг тормозов. Киану впечатался носом в переднее сиденье и хрюкнул. Пожилая леди осталась спокойна и невозмутима.
– Молочника! – рявкнула Маргарет, резко открыла дверцу, высунулась по пояс и заорала на какого-то мужика, вздумавшего в такую рань выехать на тракт. Ответа, не менее эмоционального и содержательного, дожидаться она не стала. – Да никого пока не убили!
И хлопнула дверцей.
– А кого собираются?
Самоход сорвался с места под пожелания осчастливить первое же дерево или овраг. Маг на всякий случай прошептал базовое лечебное заклинание. С такими пылкими пожеланиями порчу можно и без магии навести.
– Понятия не имею! В той записке не сказано! – Маргарет вырулила на загородную дорогу, с наслаждением дернула пару рычажков и утопила педаль газа в пол. Киану подумал, что пора завязывать с атеизмом и переходить в веру предков. – Вот найдете и скажете.
– Мне кажется, – осторожно начала леди Мак-Грегор, не отпуская спасительную ручку. – Это довольно неразумно – при таком предостережении собирать всю семью на Рождество.
– Ха! Традиции, мать их демонова! – Скорость постепенно нарастала, а лихая леди могла позабыть про такую полезную вещь, как тормоз. – Я вам сейчас подробно расскажу, кто там будет и что это за фрукты! Полчаса мне должно хватить.
Маг начал вспоминать первые слова молитвы. На всякий случай.
– Как-то вы не похожи на бедную приживалку, – без экивоков заявил Киану.
– Так я и не бедная! – не обиделась леди Стивенсон, но прямоту мужчины оценила. – Мой дорогой зятек, медуза ему в печень, подарил Грин-холл моей сестренке, а после ее смерти часть дома отошла мне. И кой-какие деньги. Так что пусть эта портовая крыса попробует меня выгнать! Я ему устрою путешествие по рее! Кальмарьи его кишки!
И тут же прикусила язычок.
– Какие у вас теплые родственные отношения, – хохотнул маг. – Я запомнил вашу угрозу. Если убьют лорда Элингтона, то…
– Я последняя в очереди по его душу! – огрызнулась женщина. – Ты лучше послушай, юнга, что я тебе скажу…
Когда самоходная повозка подкатила к парадному входу, маг уже вспомнил «Единый наш» и два члена из Символа веры. Если в праздник убьют веселую вдовушку, то место на небесах ей забронировано. Пассажиры молятся, пешеходы крестятся, уровень религиозности по стране повышается.
На крыльце их ждали. Высокая стройная женщина, кутающаяся в теплую шаль, и тощая как жердь дама в сером платье экономки.
– Ишь ты! Явилась, – прошипела Маргарет.
Помогая выйти тетушке из самохода, Киану быстро окинул встречающих дам оценивающим взглядом. Стряхнул несуществующую пылинку с лацкана пальто и нацепил самую обворожительную из своих улыбок.
– Кажется, это одна из твоих внучек? – шепотом уточнила Милли.
– Если бы! – приветственно оскалилась леди Стивенсон в сторону. – Это Флоренс, жена Элингтона. Как пить дать ведьма!
– Ах да, конечно… – Леди Мак-Грегор решительно вцепилась в локоток Киану и потребовала немедленно вытащить чемоданы.
Ее племянник маг не самый сильный, но если оступится… выгорит до сумасшествия. Сила не терпит пренебрежения.
В конце концов, у него есть капризная тетушка, пусть лучше ее багажом занимается, чем рассматривает огромные выразительные глаза и пухлые губы госпожи Элингтон.
В дороге Милли показалось, что леди Стивенсон слишком эмоционально и предвзято говорила о своих домочадцах. Но сейчас поняла: вдова приложила титанические усилия, чтобы быть беспристрастной.
Недолгий первый брак принес Рэймонду Элингтону титул, стартовый капитал и в качестве наследника – хилую дочь. Второй брак преумножил состояние и подарил еще двух девочек. Флоренс стала третьей женой лорда несколько лет назад.
– Понятия не имею, где этот морской демон ее откопал! – кипятилась Маргарет, все увеличивая и увеличивая скорость. – И никто, якорь им в глотку, и слова ему не сказал! Рэймонд считает, что они уважают его решение. Ха! Три раза «ха»! Боятся остаться без гроша в кармане. С него станется вычеркнуть их из завещания!
– А чем она занималась до замужества? – Киану последовал примеру тетушки и ухватился за другую ручку дверцы.
– Работала сестрой милосердия в Новом Свете, – фыркнула вдовушка. – Эта селедка глазастая и работала! Не, я понимаю, любовь с первого взгляда и все такое! Но из него же песок сыплется! А тут пришел с инспекцией, увидел и женился! Бред сивой медузы!
Смуглокожая леди Элингтон поплотнее закуталась в шаль, подождала, когда гости подойдут поближе, и произнесла низким бархатным голосом:
– Добро пожаловать в Грин-холл, – и улыбнулась так тепло и ласково, будто солнышко взошло. – Тетушка Маргарет предупредила, что у нас будут гости. Надеюсь, вы проведете незабываемое Рождество!
– Конечно-конечно, Фло. – От сладости интонаций леди Стивенсон сводило зубы. – И ничто нам не помешает!
– Ах, тетушка, – прошелестела женщина, приглашая в дом. – Вы слишком серьезно относитесь к шалостям детей.
– А вас не смущает, дорогая, – Маргарет покровительственно взяла Милли под руку и толкнула застывшего столбом Киану, – что эти «детки» ненамного вас младше?
Флоренс легко пожала плечами, грустно улыбнулась и вошла в дом. Гости последовали за ней.
– Дочь Рэймонда от первого брака умерла при родах, – вещала Маргарет, на время забыв про свои морские ругательства. – Кто отец появившейся на свет девочки, неизвестно (мерзавец сухопутный, не иначе!), поэтому бедняжка Оливия носит фамилию Элингтон. Мои племянницы благополучно вышли замуж. Марта – за золотые прииски Гарольда Форстера. Их дочь Эмилия считается главной наследницей. Умная девочка! Клара замужем за Чарли Фланнаганом. И за его землями, шахтами и кораблями. У них тоже одна девочка, Элиф. Красивое имя, не правда ли? Османское. У Гарольда есть старшая сестра. Старая дева, которая тоже заявится. Еще Рэймонд пригласил Ральфа Додсона, своего компаньона. Изрядный жулик. Тот с женой приедет. Еще в поместье ошивается учитель французского. Из Паризии, говорит. Но, сдается мне, он Ла-Манш никогда в глаза не видел, не то что Паризию! Понятно? Запомнили?
– Нет, – честно признался Киану. Стоило бы уточнить, что не понял. Потому что памятью он обладал абсолютной и никогда ничего не забывал. Полезное свойство в работе.
– Врешь, юнга. – Вдова озорно подмигнула. В кого она такая прозорливая? – Потом разберешься.
– Вам очень повезло, что вы приехали именно сегодня. – Флоренс подвела их к лестнице на верхние этажи. – С утренней почтой пришло оповещение о надвигающейся буре. Боюсь, Рождество мы встретим снежное, под вой вьюги.
Милли Мак-Грегор украдкой почесала ладошку. Приложить бы этой ручкой да по больной головушке любимого племянничка! Он что? Не понимает, что тонкая талия достигается корсетом? И что турнюр – специальная подушечка, которая подкладывается сзади под платье ниже талии, – ничего общего с объемами фигуры не имеет? А если понимает, то почему глаз с замужней дамы не сводит?
– Гледис, наша экономка, покажет ваши комнаты. – От Флоренс пахло восточными специями, солью южных морей. – Вы можете отдохнуть с дороги и присоединиться к нам за ланчем.
Словила восторженный взгляд молодого гостя и смутилась.
– Я сама покажу им комнаты, дорогая. – С грациозностью носорога Маргарет оттеснила экономку в сторону. – А девочки где?
– Как скажете, тетушка. – В огромном безлюдном холле, в окружении каменных стен, тихий ласкающий голос молодой леди Элингтон казался дуновением свежего летнего ветерка. Столь чуждого северным провинциям с их мрачными зимами. – Но вас хочет видеть Рэймонд. Он у себя в кабинете.
Леди Стивенсон скривилась. Честно говоря, она предпочла бы отложить выяснение отношений с зятем на пару часов. К примеру, до начала предсказанной магами-погодниками снежной бури. Ведь специально же подгадала, чтобы Милли с племянником приехали именно сегодня: к вечеру снегопад усилится, и за ночь все дороги занесет так, что ни добраться до поместья, ни уехать из него станет невозможно. А Рэймонд хоть и самодур, но в пургу даже рыжего не выгонит.
Только, видно, придется идти.
Когда из-за поворота показалась серая громадина Грин-холла, Киану воскликнул:
– Да тут же не меньше двух десятков слуг должно работать!
То есть еще около двадцати кандидатов в жертвы и подозреваемые!
– Скажешь тоже! – польщенно хохотнула Маргарет. – Всего-то дюжина. И то все, кроме дворецкого, экономки и кухарки, – големы. Дорогие, заразы! Каждый как имперский фрегат стоит! Но и вкалывают, как проклятые матросы! В городском особняке у Рэймонда их еще больше. Но, разрази меня гром, порой от их услужливости дрожь берет. И глаза! Как у рыб, честное слово. Стеклянные! Не мигают!
Милли покачала головой. Големы даже в Люнденвике являлись немыслимой роскошью. Зачем же так откровенно демонстрировать свое богатство? Големы считались самой современной маго-технической разработкой, но магии в них было больше, чем науки. А контроль над искусственно созданными существами перехватить пусть и сложно, но возможно. В теории.
Комнаты им выделили по соседству. Поручив слуге-голему разбирать чемоданы, Киану перебрался к тетушке, уселся в кресло, забросил ноги на стол и занялся поеданием печенья, наблюдая, как леди руководит двумя горничными: что куда и как положить, развесить, поставить. Она бы и племянника подключила к процессу, но у того был богатый опыт увиливания от подобных обязанностей.
Закончив с вещами, служанки молча вышли. Одни из последних моделей, заметил маг. Движения плавные, нет той резкости и неловкости, которые многим пришлись не по нраву. Наверное, и кожа у них бархатистая, чуть теплая на ощупь. Стоимость же и вовсе запредельная.
Здесь все было новым, современным и дорогим. Модные самоходы с мощными двигателями. Парк, разбитый на месте бывшего монастыря. Дом, переполненный вещами, похожими на антиквариат. Стены, богато декорированные панелями из редкого дерева, украшенные резьбой, шелком. Потолки, покрытые росписями и лепниной. Центральное отопление на энергоэкономичных кристаллах. Полы, устланные османскими коврами.
Леди Мак-Грегор взяла с сервитера у зажженного камина небольшую изящную кочергу. Попробовала ее на вес. Выглядела она старинной и тяжелой, но… Опять новодел, фальшивка. Впрочем, так даже лучше.
Милли, не церемонясь, кочергой столкнула ноги племянника со стола.
– Ты барон в пятнадцатом поколении, а ведешь себя, как…
– Так, как ожидают. – Киану потянулся за очередным печеньем, проигнорировав чашечки с чаем. Крошечные, на два глотка. – Маг и все такое…
– Фигляр! – фыркнула тетушка. – Не переигрывай! Как тебя Мансфилд терпел?
– Никак! Его самого мало кто выдерживает! Даже женитьба его не исправила, – пожаловался сыскарь на непосредственное начальство. Слава небу и демонам, бывшее.
Леди Мак-Грегор улыбнулась и присела в кресло напротив. Мебель здесь была вычурная, на гнутых ножках, с дорогой обивкой, призванная подчеркнуть статус хозяев.
– Скажи-ка, друг мой разлюбезный, – медленно начала она, – что на тебя нашло? Раньше за тобой не наблюдалось склонности к изощренному самоубийству.
Киану криво усмехнулся, встал и отошел к окну. Отодвинул тяжелый бархат штор. За стеклом падали бело-серые хлопья снега. Дорожки огромного старого парка замело, скоро занесет и проезжие дороги. Несколько дней им точно из этого трехэтажного каменного монстра не выбраться.
– Мне здесь не нравится. – Он прикоснулся к окну. Его магия, послушная, родная, синих и голубых оттенков, медленно вырисовывала на стекле сложный орнамент. Милли, помнится, очень удивилась, когда впервые увидела этого паренька. Рыжий, а основные цвета магии принадлежат стихиям воды и воздуха. И в Скотленд-Ярд подался, в логово огненных магов. – Я считаю наш приезд сюда ошибкой. У дома странная энергетика. На хозяйке приворот. Или ее привораживают? Сложно разобраться, у нее в ауре столько всего, что…
Киану прислонился лбом к холодному стеклу, прогоняя остатки чужих чар. Липких, серых, вязких.
Магия похожа на радугу. Огненные маги творят заклинания в оранжевых и алых оттенках. Вода и воздух окрашены в синее и голубое. Целительство зеленое, некромантия отливает фиолетовым и лиловым. Сиреневый у сивилл, предсказателей и ясновидящих. А за что отвечает серый цвет?
– То есть ты не влюбился с первого взгляда в замужнюю особу непонятного происхождения? – с немалым облегчением выдохнула тетушка.
– Это было нелегко, – честно признался Киану. – На меня привороты, как правило, не действуют. Но тут не стандартный набор использовали, а… Больше похоже на «очарование», но опять же неклассическое.
У каждого мага один или два основных цвета, определяющие силы, им подчиненные. Когда плетут заклинания, их может увидеть любой человек, даже без капли магии. А дополнительные оттенки заметны уже только «коллегам».
Мужчина прервал магическую вязь на стекле и потер виски.
Дар, позволяющий работать со всем многообразием разноцветных потоков, одновременно и проклятие. Сначала ты опьянен свободой, потом дорастаешь до осознания своей ответственности и дисциплины. И если бы одаренным подросткам перед инициацией пели не о свободе, всемогуществе и веселой жизни, а о долге и верности – во всех, демон побери, сторонах жизни! – может, магов было бы в империи и меньше. И выгорали бы не так часто.
Что это с ним? К хандре он склонности не имел. Даже когда его предпочли более титулованному, богатому и, главное, без капли дара жениху.
– Что ты думаешь об этой семье? – Милли по-птичьи склонила голову набок.
– Мало информации для анализа, тетушка. – Маг тяжело вздохнул и запрыгнул на подоконник. – Все-таки ошибкой было принимать приглашение!
– Я не могла отказать в помощи старой подруге!
– Вы лет сто не виделись, – фыркнул рыжий. – И еще столько же спокойно обошлись бы друг без друга.
– Дорогой, я столько не проживу! – хихикнула старушка. – Тебе не кажется, что жертвой может быть и Маргарет?
– Кажется, – согласился маг и покосился на нежные ручки тетушки. – Вы только кочергу отложите в сторону. Для порядка и только для порядка конечно же!
Милли вернула кованую кочергу на место, по ходу погладив ручки каминных щипцов. Тоже на вид довольно тяжелых.
– Как показывает практика, в похожих ситуациях обычно убивают главу рода, – более смело начал Киану. – У меня было мало времени перед поездкой, чтобы собрать хоть какую-то информацию о лорде Элингтоне и его семье. Коллеги обещали разузнать и сообщить по телефону.
– Буря, мой дорогой, – напомнила Милли. – Телефонные кристаллы выйдут из строя. Здесь это обычное явление.
– Значит, и телепорты сбоить будут. – Уровень дара Киану не позволял часто баловаться таким способом перемещений, но на короткие расстояния он «прыгал» довольно уверенно. – Конечно, самая очевидная жертва – хозяин поместья. Жена молодая и явно несчастлива в браке, из наследников – очередь! Леди Элингтон тут, мягко говоря, не любят. А ваша подруга все обо всех знает.
Маг замолчал, а потом спрыгнул с подоконника.
– Если я вам понадоблюсь, зовите! – отвесив шутовской поклон, направился к выходу. – Пойду прогуляюсь, познакомлюсь, осмотрюсь. Может, увижу что.
И пойму, чем же мне не нравится вполне обычный дом нуворишей.
Эту мысль он предпочел не озвучивать.
У двери его остановил тихий голос леди Мак-Грегор:
– Киану, это было почти десять лет назад…
– Говорят, первая любовь не забывается!
Она превращает юных идеалистов в язвительных острословов.
Оливия любила северное поместье. Таинственное, величественное, с огромным ухоженным парком. Любила больше, чем светлый дом в Люнденвике, где она жила до того, как ее отправили учиться в пансион. Больше, чем виллу на Лазурном побережье, в которой так приятно проводить летние дни.
В Грин-холле вся семья собиралась на Рождество. И это было самое приятное время года. Запах хвои, ванили и сладостей. Можно не ждать, пока все соберутся в столовой, а на рассвете проскользнуть в кухню и выпить огромную чашку какао. Выслушать ворчание кухарки, которая работала в поместье с незапамятных времен и каждый год причитала, как выросла маленькая госпожа, как она похудела да осунулась. Ей нравилось помогать украшать дом еловыми ветками, венками из омелы и можжевельника, развешивать на камине в центральной гостиной ярко-красные носки.
В детстве бабушка Маргарет часто рассказывала, что когда-то давным-давно святой Николай Огнетворец гулял по крышам и уронил несколько золотых монет, а они случайно упали в носок, который сох над очагом бедного портного. А тот подарил их своим детям. Но монеты были непростые: одна всегда возвращалась к владельцу, вторая приносила удачу, третья даровала счастье, а четвертая отводила беду и смерть. Шли годы. Умер портной. И его дети. И дети его детей. А чудесные артефакты до сих пор гуляют по свету. Говорят, однажды дедушка получил в подарок такую монетку. С тех пор и разбогател… «Как знать, – поговаривала леди Маргарет, попыхивая трубкой, – может, малышка, в этот год и ты найдешь в своем носке одну из них».
Оливия любила долгие вечерние беседы с бабушкой. Ее истории. Воспоминания. Незлобные шутки.
Еще в Грин-холл приезжали кузины. В детстве они вместе учились, лето проводили на морском побережье, а теперь Эмилия почти все время жила в столице, помогая деду в управлении делами, Элиф брала уроки живописи и часто наведывалась в Паризию. Зато под Рождество можно было, как в детстве, днем наиграться в снежки, вдоволь покататься на санках и коньках, а после ужина запереться в чьей-нибудь спальне, пить чай с пряностями и воздушными пирожными, сплетничать до полуночи, делиться секретами, планами и мечтами. Эмилия всегда могла дать дельный совет, а Элиф посочувствовать и поддержать.
Иногда можно было пробраться в кабинет к дедушке. Усесться в огромное кресло у окна, поджав ноги. Слушать треск дров в камине. Читать книгу или украдкой наблюдать за суровым, строгим мужчиной. В Рождественские праздники лорд Элингтон никогда не сердился на нее, не грозился выдать замуж без приданого или отправить в пансион.
А тетушки! Такие веселые, шумные, очень похожие друг на друга. В детстве Оливия думала, что они близнецы. И мужья у них одинаковые. Чопорные, увлеченные скачками и биржевыми акциями. Смешные в своем стремлении показаться серьезными, важными людьми.
Рождество – это веселье, время шуток и розыгрышей. Иногда над старшими. Или слугами. Чаще всего над Эдом. Но несколько лет назад он исчез. Кухарка и дворецкий убеждали расстроенную Ливи, что мальчишка уехал в одну из столиц, либо в Англию, либо в Шотландию, вот разбогатеет и вернется к ней. Обязательно. Девушка же знала, что ей врут.
С появлением Флоренс многое изменилось, но самый главный праздник семья по-прежнему встречала вместе. Новая жена дедушки ей нравилась. Оливия заметила, что рядом с обворожительной женщиной дед расцветает. Плечи распрямляются, голос обретает задор, а глаза блестят юношеским блеском. Как она полагала, это веские доводы быть благодарной молодой леди Элингтон. Жаль, из-за того, что Ливи отправили получать образование в самый лучший пансион Шотландии, у них не получилось подружиться.
Вчера кузины шептались, что в Грин-холл еще приедет Ральф Додсон, один из надежнейших партнеров лорда Элингтона. Оливия удивилась, а Эмилия долго и подробно рассказывала про новые возможности торговли тканями.
А та записка, найденная в кабинете?
– Ливи, – Элиф легкомысленно накручивала светлый локон на палец, – наверное, дедушка решил подшутить. Усложнить нашу игру.
– Логично, – подтвердила Эмилия. – Мы с самого детства на Рождество ищем клад. Все поместье обыскали уже. Убийцу искать намного интереснее.
– А клада так и не нашли… – печально вздохнула блондинка.
А еще Оливия узнала, что преподаватель французского, которого нанял дед для Флоренс, тоже будет в Грин-холле. Кузины уже познакомились с ним и пришли к выводу, что Ливи он тоже очарует. С ее способностью во всех видеть только хорошее молодой француз ей понравится.
Утром девушки договорились пойти на озеро. Но идет снег. Оливию это не остановило бы, парк зимой прекрасен. А тишина просто невероятная! Глубокая, волшебная. Может, получится переубедить сестер?
Только чуть позже. Сейчас Оливия была занята сверхважным делом.
Она пряталась. От Дорис Форстер.
Эмилия считала сестру своего отца дотошной и прилипчивой. Элиф повесила на нее ярлык эксцентричной старой девы. Оливия же вежливо сносила жалость, похлопывание по щечкам и сюсюканье. Когда лорд Форстер первый раз взял с собой свою сестру, он надеялся, что она найдет общий язык с Маргарет, и они несколько нейтрализуют неуемный энтузиазм друг друга. Но леди Дорис в своих немодных ярких одеяниях, пестрых платках и массивных украшениях острую на язык бабушку Маргарет немного побаивалась. А общество Оливии ей нравилось. Та не смеялась над чудачествами, не злословила и не могла уйти, если общение становилось в тягость.
Поэтому девушка с самого утра и пряталась за портьерами на подоконнике в бильярдной. Леди Дорис уже несколько раз проходила мимо, делая вид, что просто совершает утренний моцион, чрезвычайно полезный для здоровья. В прошлый раз она нашла пропажу за диваном, но совать нос за мебель по всему дому как-то не пристало почтенной даме… А ей так хотелось рассказать про свой сон. И пожаловаться на ноющую спину.
Дорис еще раз обшарила глазами комнату, потерла нос чучелу медвежонка, капризно поджала губки и вышла. Ливи вздохнула с облегчением и уже собиралась перебежать в новое убежище или поискать сестер, но ее спугнули голоса.
– Это бильярдная. – В комнату вошла леди Флоренс с незнакомым молодым человеком. – Простите, что не открываем шторы, но здесь хранится несколько очень старинных полотен римских мастеров. Им вреден дневной свет.
Раньше за ней не наблюдалось заботы о произведениях искусства. Оливии стало любопытно, ради кого Фло изображает ценителя живописи, и девушка заглянула в щелочку между шторами.
– Понимаю. – Незнакомец, заложив руки за спину, вышел на середину помещения.
Бедняга! Вот не повезло же ему родиться рыжим! Если бы не огненная шевелюра, его можно было бы посчитать вполне симпатичным. А так на лису похож. На хитрую, опасную, не прощающую слабостей.
– Было весьма любезно с вашей стороны, леди Элингтон… – Голос у него оказался мягкий, как вода в весеннем ручье. И такой же изменчивый и холодный. – …провести для меня экскурсию по дому. Кстати, дверь закрывать на замок не обязательно. Я не убегу. – А улыбка его вовсе не красила.
– Киану… – Флоренс подошла ближе. Осторожно прикоснулась к руке гостя. – Я могу вас так называть?
– Нет. – Мужчина щелкнул пальцами, и дверь, запертая на два оборота ключа, приоткрылась. – Смею напомнить, что приворот незаконен. Как и любые колдовские действия в отношении сотрудников Скотленд-Ярда.
