Kitobni o'qish: «Террористка для спецагента»
От автора
Есть такая легенда в Барнауле – о том, что у нас в городе построили метро. Даже сайт, посвящённый нашему метрополитену, сделали! И создали группу «ВКонтакте». Там можно узнать, как принималось решение о строительстве, и о трудовых подвигах можно почитать… Много внимания уделено забавным случаям и строительству новых веток. С гордостью сообщается о том, что это самое безопасное метро в мире – за всю историю существования барнаульского метрополитена в нём не было ни одного теракта, ни одной сколько-нибудь серьёзной аварии, ни одного значительного происшествия. К тому же во время кризиса 90-х тут нашли возможность снизить плату за проезд!..
Часть барнаульцев клянётся, что ездит на работу в метро. Другая часть называет первых придурками и фантазёрами… Говорит, что всё они выдумывают, и никакого метро в Барнауле нет, и вряд ли когда будет – почва у нас для метро не подходящая – пески… Да и населения маловато будет…
То есть, метро в Барнауле нет. Но оно как бы есть.
И я решила написать роман о своём городе, который я очень люблю. Решила спуститься в нашу подземку, пройтись по станциям, проехать в поездах…
А ещё мне захотелось понять: почему одни барнаульцы видят метро, а другие – нет. И где проходит линия, разделяющая наш город на Барнаул – столицу мира и Барнеаполь – дыру дырой.
Глава 1
Эсэмэска пришла утром – солнце едва успело подкрасить нежностью февральские крыши. С вечера стоял густой туман, колкий воздух был полон мороза, а теперь сквозь белоснежные кружева куржака, развешенного на ветках деревьев, проглядывало чистейшее голубое небо.
Катя улыбнулась – постучавшаяся эсэмэска была от Пашки – и нажала: «открыть».
«Катёнок, мне кажется, к вам приходил почтальон. Тебе срочно нужно проверить почтовый ящик!» – гласило послание.
Катя улыбнулась, прочитав эсэмэс, сладко потянулась в кровати, полежала ещё минутку, продляя удовольствие, и встала. Одеваться и идти к почтовому ящику не хотелось, но Пашка наверняка ждал восторгов по поводу подарка – скорее всего придумал что-то необычное. И не поленился ведь чуть свет прийти, положить в почтовый ящик!..
«Какой он милый!» – подумала Катя.
В том, что Пашка сам принёс валентинку, она не сомневалась – её парень никогда не доверил бы почте сегодняшний романтический сюрприз.
Катя накинула пуховик и спустилась к почтовым ящикам с четвёртого на первый этаж типовой барнаульской девятиэтажки.
В ящике действительно что-то лежало.
Катя повернула ключик, и к её ногам упал конверт. Самоклеенный, разрисованный ангелочками с сердечками, подписанный каллиграфическим почерком: «Катёнку – самой красивой и самой сексуальной девушке в мире!» Внутри лежало письмо-объяснение в любви. А ещё там было два билета на концерт популярной рок-группы The Impala и два билета в планетарий на программу о чёрных дырах – Катя увлекалась и роком, и тайнами Вселенной. На самом дне конверта блестел небольшой кулон в виде полицейской будки – машины времени Тардис из сериала «Доктор Кто» – на цепочке.
Письмо было от Пашки! Кто ещё мог учесть все интересы Кати? И она поспешила наверх – смартфон остался дома, – чтобы сказать, какой он молодец и как она его любит, какой он необыкновенный и замечательный… и самый-самый лучший!
Выслушав Катю, Пашка неожиданно надолго замолчал. И когда она начала уже кричать, что бросит трубку, если он немедленно не объяснится, Пашка, сказав только одну фразу:
– Сейчас приеду, – положил трубку.
Катя немного обиделась на холодный ответ – что происходит? Потом пожала плечами и налила себе чаю. Разложила на столе веером конверт, билеты на концерт и в планетарий, в основание на свёрнутую цепочку поставила Тардис и счастливо улыбнулась.
Не успела допить чай, как раздался звонок домофона. Катя нажала кнопку «открыть», впуская любимого. По лестнице он взлетел быстрее лифта… И крикнул, распахнув дверь в квартиру:
– Одевайся скорее! Ты в опасности!
Катя замерла в дверях совершенно растерянная, а Пашка сгрёб с вешалки пуховик и начал торопливо надевать его на Катю.
Пока Катя соображала, что происходит и что сказать, она оказалась в пуховике и шапке, а Пашка уже подставил ей сапоги – сначала под одну ногу, потом под другую…
– Да объясни толком, что происходит? – взмолилась Катя, застёгивая молнию.
– Нет времени, – ответил Пашка и потянул её за дверь.
«Вот так день всех влюблённых! – подумала Катя, едва поспевая за Пашкой. – Если такое начало, то чем же этот день закончится?»
На лестничной площадке Катя направилась к лифту, но Пашка потянул её к лестнице.
Когда начали спускаться, внизу хлопнула дверь.
Пашка остановился и придержал Катю. На её невысказанный вопрос он прижал палец к губам – тихо!
Загудел вызванный снизу лифт, и послышались быстрые тяжёлые шаги по лестнице, что было необычно: зачем вызывать лифт, если всё равно поднимаешься пешком?
Пашка, прижимаясь к стенке, чтобы в лестничный пролёт их не было видно, поспешил назад.
Крепко удерживаемой за руку Кате ничего не оставалось делать, как подниматься по лестнице вслед за ним.
Вернулись на Катин этаж. Она было направилась к своей квартире, но Пашка потянул выше – на пятый…
Лифт к тому времени тоже двигался вверх и остановился, едва Катя и Пашка покинули лестничную площадку.
Поворачивая, она видела, как из лифта вышли два здоровенных мужика в камуфляже. Ещё двое поднялись по лестнице…
«Военные, что ли? Командос? Прямо Шварценеггер и компания – как в голливудском боевике!» – подумала Катя.
Пашка замер и подал Кате знак не шевелиться.
Мужики направились к Катиной квартире. Отсчитав на пальцах «Три, два, один», они вышибли дверь и ворвались внутрь…
Катя ринулась было к своей квартире, но Пашка прижал её к стенке, закрыл рот ладонью и едва слышно прошептал:
– Ни звука!
Катя дёрнулась – она была возмущена: как так? В её квартиру ворвались военные! В её квартиру! В её! А он не пускает…
Но Пашка держал крепко и лишь прошипел:
– Убьют ведь!
Катя некоторое время пыталась освободиться, но на смену возмущению постепенно пришло понимание опасности.
Наконец она перестала дёргаться и с мольбой посмотрела в Пашкины глаза: «Что делать?»
Ответить он не успел – послышались шаги и голоса: мужики в камуфляже вернулись на лестничную площадку.
– Объекта в квартире нет, – произнёс в рацию один.
Какой такой объект? В её квартире нет и не может быть никаких объектов!
Катя посмотрела на Пашку – почему в её квартире ищут какой-то объект? И наткнулась на его взгляд – отчаянно-решительный.
И тут Катя осознала, что объект – это она.
Фраза «Объекта в квартире нет» закрутилась в её голове. И с каждым оборотом рос ужас – военные приходили за ней!
Её начало потряхивать. Ноги ослабели. Катя стояла только потому, что Пашка прижимал её к стенке. И только потому не заплакала, что рядом был Пашка.
Но истерика была очень близко. И, как назло, военные с этажа не уходили, а всё переговаривались: то через рацию, то просто между собой. Смысл слов терялся за фразой «Объекта в квартире нет». Она затмевала все мысли и чувства Кати – объекта в квартире нет…
Но ведь объекта в квартире действительно нет!
К ужасу добавилось истеричное веселье, но следующая мысль заставила побледнеть и покрыться холодным потом – объект вот он, рядом с квартирой! И стоит военным чуть-чуть подняться по лестнице, как они увидят её.
Что они с ней сделают? Убьют?!
Казалось, ещё чуть-чуть и Катя упадёт в обморок. И тогда Пашка… поцеловал её.
Рука его гладила её щёку, шею, плечи…
Катя какое-то время ещё пыталась бежать, трепыхалась, но поцелуй был горячий и настойчивый. И вскоре она забыла обо всём. Внутри стало тепло, в голове – сумбурно, военные куда-то уплыли, и вместе с ними уплыла истерика, да и весь остальной мир.
Краем уха Катя слышала, как загудел лифт, остановился и снова загудел. Потом где-то далеко, на другом краю Вселенной, хлопнула входная дверь.
Пашка отпустил Катю, но она всё равно ещё опиралась на стену – не могла стоять на ногах, хотя теперь уже не от страха… Это был их первый поцелуй.
Пашка выждал немного и потянул Катю вниз. Уговаривать не пришлось. Она отлепилась от стены и, обгоняя его – с одной стороны, ей хотелось скрыть волнение, а с другой – снова всплыла тревога, – бегом спустилась на площадку и направилась к своей квартире. Вид выбитой двери отодвинул поцелуй и романтику.
Катя похлопала по карманам – телефон остался на столе.
– Нужно позвонить родителям или брату! – крикнула она, наступая на лежащую в коридоре дверь.
Пашка схватил её за рукав.
– Стой!..
Но Катя решительно ответила:
– Это мой дом! Ты что, не понимаешь, что ли? Они выбили дверь в МОЙ дом!
– Они вернутся! – Пашка потянул Катю к лестнице. – Нужно уходить.
– Нужно позвонить родителям и брату! И в полицию… Мне нужно взять телефон, – отрезала она.
На самом деле ей хотелось очутиться дома, убедиться, что всё в порядке, всё на месте. Иначе как жить-то? Катя боялась, что сейчас вместо квартиры увидит пустоту или разрушения.
– Я не думаю, что они оставили квартиру без наблюдения, и второй раз может не получится сбежать от них, – настаивал Пашка.
– Да кто они такие?! – воскликнула Катя, останавливаясь на ходу и поворачиваясь к нему. – Я не преступница какая-нибудь, я даже дорогу перехожу по светофору… почти всегда. Но за это ведь не вламываются в дом? Ну почему, почему?! – Катя с вызовом посмотрела на Пашку. – Или ты что-то знаешь и молчишь?!
Пашка вдруг побледнел и замер, словно прислушиваясь к голосам внутри себя.
Катя, не дождавшись ответа, развернулась и пошла на кухню за телефоном… Но не успела набрать номер мамы, как Пашка, вновь обретший способность двигаться, подошёл к ней, убрал её руку с телефона, обнял и негромко сказал:
– Не спеши, а то наломаешь дров. Тут нужно подумать. Пожалуйста…
И, дождавшись, пока Катя вышла из телефонной книги и погасила экран смартфона, вернулся в коридор, поднял дверь и прислонил её к косяку, закрывая вход.
Катя оторопело осматривала кухню, где она несколько минут назад мирно пила чай. Взгляд её упал на веер подарков, которые лежали на столе.
– Вот так праздник! – горько усмехнулась она.
– Ещё не вечер! – расстегнув молнию на куртке, ответил Пашка, подставил к столу табуретку и сел.
– Даже не знаю, злиться мне на тебя или благодарить за спасение, – посмотрела ему в глаза Катя.
– Может, чаю попьём? – спросил Пашка и взял кулон.
– Ты же говорил, что нам нужно торопиться?
– Нужно. Но это не имеет смысла, если ты мне не доверяешь.
Пашка сидел спокойный, внешне расслабленный. Единственное, что выдавало его волнение, – он накручивал цепочку на пальцы. И Катя почувствовала в нём силу, надёжность. Подумав немного, она сказала:
– Доверяю.
– Тогда пойдём отсюда поскорей. И пока не надо никому звонить.
– А как же квартира?
– Всё будет хорошо, Катёнок, доверься мне.
Катя вздохнула, взяла телефон и сумочку и направилась вслед за Пашкой. Не успели они выйти в коридор, как входная дверь, прислоненная к косяку, с грохотом влетела внутрь.
Пашка схватил Катю и крепко прижал её лицо к своему плечу так, что она ничего не могла видеть.
Катя почувствовала, как мир поплыл, сжался, выкрутился… тошнота подступила к горлу, голова закружилась, уши заложило.
Откуда-то издалека донёсся голос Пашки:
– Сейчас пройдёт, Катёнок мой, потерпи немного… потерпи, Катёнок, дорогая моя…
Объятья ослабли, и Катя посмотрела туда, куда только что отлетела дверь…
Всё было в порядке: дверь стояла на месте – не выломанная, как ни в чём не бывало. Только… Это была вроде та же дверь, но немного другая – старая, исшарканная, поцарапанная.
– Но как?.. – спросила Катя.
– Минуту, – сказал Пашка и подошёл к окну, открыл его, что-то выбросил, закрыл и вернулся, взял Катю за руку и потянул на улицу. – Пойдём…
Катя, закрывая дверь на замок, проверила, хорошо ли та держится. Дверь, хоть и была серой и обшарпанной, стояла крепко. Катя удивлённо посмотрела сначала на дверь, потом на Пашку и подумала, может, ей всё приснилось и не надо беспокоить родителей?
Пашка, словно прочитав её мысли, сказал:
– Видишь, всё в порядке, дверь на месте! Пойдём со мной…
И они поспешили вниз.
Катя перепрыгивала через ступеньки, чтобы не отстать от Пашки, и недоумевала от увиденного ею на бегу. Это был знакомый с детства подъезд, та же лестница, те же перила, те же почтовые ящики. Только на всём лежал налёт запустения. Стены не помыты, как обычно, а наоборот, исписанные и изрисованные, с отпечатками ботинок, словно кто-то ходил по ним. Кое-где осыпалась штукатурка. Перила, видимо, не просто давно, а вообще не знали тряпки и мыла – грязные, липкие. Катя брезгливо отдёрнула руку. Ступени тоже не мыты. На площадке между первым и вторым в углу валялись шприцы, из тёмного угла несло стойким запахом мочи.
Катя с ужасом посмотрела на Пашку. Ей стало стыдно перед своим парнем за то, что в их подъезде такая грязь. Как будто она сама тут нагадила. И герани, что стояли в подъезде на подоконнике, будто сама засушила и бычками затыкала…
Не менее странная картина ждала их на улице, когда они вышли через болтающуюся на одной петле дверь, в которую намело целый сугроб снега. На улице везде мусор и вонь от припаркованных где попало автомобилей – старых, проржавевших, с сосульками заледеневшей грязи… Снег на дорожках за всю зиму ни разу не убирался, и узенькие скользкие тропинки, протоптанные жильцами, едва не доставали до окон первого этажа. Люди вокруг были хмурыми, никто не улыбался. Все злые и раздражённые.
– Нам до ЦУМа скорее добраться нужно, – сказал Пашка и потянул Катю в сторону трамвайной остановки.
– Так на метро быстрее же? – удивилась она.
– В Барнеаполе нет метро, – усмехнулся Пашка. – Барнеаполь – это параллельный Барнаул. Обратная сторона Барнаула. Так получилось, что город расщепился на два… оба существуют в одном месте, в одно время, но в параллельных реальностях…
Оглушённая и раздавленная, Катя покорно пошла за Пашкой. И вдруг остановилась:
– Что это? Мой кулон? – с удивлением спросила она, подняла Тардис на цепочке и посмотрела вверх.
Прямо над этим местом на четвёртом этаже были окна её квартиры. Катя вспомнила, как Пашка открывал окно.
Пашка изменился в лице и попытался забрать кулон, но Катя возмутилась:
– Ты выбросил мой кулон! Мою Тардис! Сначала подарил, а потом выбросил!
Пашка нахмурился и умоляюще сказал Кате:
– Я тебе объясню всё. Потом. Верь мне! Нам нужно спешить. – И потянул её за руку к остановке.
Сели в первый подошедший трамвай, и в закрывающуюся дверь Катя увидела, как из-за дома вышли пять мужчин в камуфляже. Четверо тех самых, что несколько минут назад вломились в её квартиру захватывать «объект», и ещё один. Они смотрели на отъезжающий трамвай, и Кате показалось, что в толпе пассажиров они видят именно её.
Трамвай был полон. Раздражённая кондукторша пробиралась через неподатливую толпу и требовала плату за проезд. Переругивалась с пассажирами.
Наконец подошла к Кате с Пашкой. Пашка кое-как достал из кармана мелочь и заплатил за обоих. Но не успел взять сдачу, как мимо ломанулась бабуля, понося на чём свет стоит эту «бессовестную молодёжь, которая совсем стыд потеряла».
Вслед бабуле неслось: «Куда прёшь, старая карга! Помирать пора, а она разъездилась тут».
Катя с ужасом увидела, что бабуля – это Софья Петровна, бывшая учительница, а теперь пенсионерка, жившая во втором подъезде Катиного дома. Милейшая и добрейшая женщина. Она выучила полгорода, и множество её бывших учеников постоянно приезжали, навещали её. Софью Петровну все в округе любили и заботились о ней. Постоянно кто-то из бывших учеников то продукты приносил, то гулял с ней. То она сама с детками на площадке играла – сказки им читала, пока мамаши бегали в магазин или по другим срочным делам.
И тут Софья Петровна – и вдруг старая карга и хамка.
Кате стало страшно. Но, не давая ей долго думать, Пашка потянул на выход – нужно было пересесть на троллейбус. Трамвай до ЦУМа не шёл.
Катя смотрела по сторонам и не узнавала город. Город, в котором родилась и выросла, где окончила школу, поступила в университет. И вдруг – серые улицы, серые, больные деревья, грязные машины, злые, раздражённые люди… Катя как будто впала в ступор, толчки и ругательства пассажиров до неё словно бы не доходили.
Вскоре Пашка потянул Катю к двери. Они с трудом протиснулись и приготовились на выход. Троллейбус подошёл к остановке, дверь открылась.
Катя замешкалась немного и получила ощутимый тычок в бок. Она оглянулась.
– Чё смотришь, корова! – рявкнул седой мужчина. – Двигай булками!
– Да как вы?.. – возмутилась Катя.
– Давай, давай! Двигай! – повторил он, выталкивая девушку из троллейбуса.
– Полегче на поворотах, дядя! – крикнул Пашка, подхватывая падающую Катю.
– Пасть завали, щенок! – ответил мужчина и, расталкивая прохожих, пошёл к ЦУМу.
Этот мужчина словно разбудил Катю. Кровь прилила к её лицу. Она повернулась к Пашке и в отчаянии крикнула:
– Или ты сейчас же объяснишь мне, что происходит, или я тут, сейчас, закачу скандал!
Глава 2
Светка Скворцова, Катина подруга и одногруппница, отложила трубку и усмехнулась – Катя не отвечала. Что ж, ожидаемо. Наверняка со своим Пашкой милуется. А до неё и дела нет! Ну-ну! Светка хотела поздравить подругу с днём святого Валентина. Ну что ж, останется без поздравления. Так ей и надо!
Сегодня Светка встала позже, чем обычно. В универе задали написать реферат о любом интересном месте Барнаула, и Светка просидела далеко за полночь, выполняя задание. Написала реферат про Нагорное кладбище, на месте которого разбили парк ВДНХ, теперь это Нагорный парк. Там она бегает каждое утро.
Покопаться в интернете пришлось изрядно. Светка в общих чертах знала историю, но тут нужно было с датами и фамилиями написать, и времени поиск материалов занял немало – слишком скупо жители Барнаула делились историей своего города.
В результате вместо семи утра Светка проснулась в десять. Порадовалась, что на лекции сегодня идти не нужно, иначе теперь у неё красовался бы пропуск. Быстренько приняла прохладный, если не сказать холодный, душ, выпила стакан тёплой воды с лимоном и мёдом и пошла одеваться для пробежки.
– Ты что так поздно? – спросила Светкина мама, вернувшаяся с ночной смены.
– Проспала, – ответила Светка и, чмокнув маму в щёчку, добавила: – Привет! И пока!..
– Отец тоже проспал? – спросила мама, но Светка уже сунула наушники в уши и включила любимую The Impala.
Снегопада давно уже не было, и дороги были почищены, а тропинки – утоптаны. Бежалось легко до самого Нагорного парка.
После того как Светка полночи просидела над историей этого места, она по-другому смотрела и на строения, и на остатки фундамента, которые по случаю февраля были скрыты снегом, но Светка знала и легко угадывала места, где бетонные островки вспучивали сугробы. Теперь за сугробами она видела разрушенные павильоны ВДНХ.
Светка пробежала по краю смотровой площадки. Внизу, скованная льдом, простиралась красавица Обь, за ней – островки лесочков, рощиц и околков. Там по дыму из труб угадывался микрорайон Затон, а слева вдали по торчащим над горизонтом трубам и многоэтажкам, Новоалтайск.
По Оби шёл ровной полосой след снегохода – из Барнаула в Затон. У противоположного берега рассыпанными чёрными точками сидели рыбаки.
День был замечательный! Небо голубое! Солнышко ласковое! Морозец не сильный! И почти без ветра…
На смотровой площадке, в самой высокой точке, неподалёку от семиметровых букв «БАРНАУЛ», остановился серебристый «хёндай».
Многие гости города отмечают, что буквы очень напоминают знаменитый памятный знак на Голливудских холмах в Лос-Анджелесе, однако в Барнауле круче! Надпись «Голливуд» состоит из плоских букв, а у тут – из объёмных. Барнаульские буквы подсвечиваются и видны за много километров.
Из «хёндая» вышел мужчина, открыл багажник и достал сложенную инвалидную коляску. Развернул её и поставил, чтоб не катилась. Потом открыл заднюю дверь и долго возился в салоне машины.
Светка уже подбежала к самым буквам, когда мужчина вынул из машины ребёнка лет семи и аккуратно посадил его в коляску. Начал медленно пристёгивать…
Девушка внутренне почувствовала, как мужчина напрягся. Поэтому она поздоровалась максимально дружелюбно.
Мужчина ответил ей сдержанно, не поднимая головы от ремней, которыми пристёгивал к коляске ребёнка.
Светка остановилась на том краю смотровой площадки, где открывался вид на Барнаул, полюбовалась городом, широко раскинувшимся внизу, и побежала назад, всем видом показывая, что ей нет никакого дела до мужчины и его, видимо, больного сына или дочки – Светка не поняла кого, а разглядывать не стала. Она бежала и думала: зачем он привёз сюда ребёнка? Морозить больного?.. С другой стороны, может, ему будет приятно увидеть всю эту красоту? Светке же было приятно. Но поймёт ли больной ребёнок всё, что отец хочет показать ему? А вдруг он умственно отсталый? Хотя почему сразу отсталый?.. Может, у него проблемы только с опорно-двигательным аппаратом? А так он умненький… Есть же Стивен Хокинг… Хотя он не с самого детства в коляске…
Так ни до чего не додумавшись, Светка добежала до своротка на дорожку, ведущую к выходу из парка. Оглянулась на всякий случай. Мужчина катил коляску там, где Светка только что пробежала.
Едва она повернула, как её осенило – вот же конноспортивный клуб! Сюда же часто родители аутичных и ДЦП-ешных детей привозят, на лошадках катают! Говорят, что помогает. Светка нахмурилась, вспоминая название такого вида лечения… Иппотерапия! Недавно по телику про неё рассказывали.
Выходит, папа везёт больного ребёнка для лечения лошадками.
Причём не просто подъехал на машине к самому клубу, а остановился в красивом месте и показал своему малышу красоту Барнаула, величие Оби и огромный простор!
На душе у Светки потеплело – какие всё-таки замечательные есть люди!
Может, конечно, всё совсем не так, и мужчина с другими мыслями привёз ребёнка-инвалида на смотровую площадку, но Светка думать об этом не хотела. И так последнее время что-то странное стало происходить… со зрением. Но не с городом же?! Как будто раздваивается город. И не просто раздваивается, а делится на два разных Барнаула – один красивый, другой – отстойный. Уже месяц, как это началось. После…
Светка снова поморщилась, теперь уже от воспоминания…
Но она относилась к тем людям, которые ищут причины неприятностей и проблем в себе, а не сваливают их на окружающих или предметы. И уж тем более на город. Поэтому, отбросив дурные мысли, Светка прибавила скорости.
Прибежав домой, она разделась, взяла полотенце и открыла двери в душ. На какой-то момент ей показалось, что за дверью неоштукатуренная пристройка и никакого душа нет. Да и пристройка напоминает чулан. Светка тряхнула головой, включила водонагреватель и шагнула в ванную, отделанную красивым кафелем салатового цвета со вставленными плиточками с рисунком и бордюрчиком по периметру.
Стоя под горячим душем, она думала о том, что происходит у неё со зрением и кому нужно показаться: окулисту или психологу?
Но когда вытерлась мягким полотенцем, оделась и села есть, прокручивая на смартфоне ленту новостей, странности зрения ушли на второй план.
Мама ворчала по поводу того, что, когда кушаешь, нужно видеть, что ты ешь. Но это был привычный фон, и Светка, не обращая на него никакого внимания, читала сообщения в чате – Коля звал на премьеру «Пятидесяти оттенков серого».
Светка уже почитала отзывы, противоречивые, как и ожидалось, и решила, что ничего не потеряет, если сходит. Тем более что Катя куда-то запропастилась и на эсэмэс не отвечает. Она вообще в последнее время изменилась. А всё та поездка на шашлыки, после которой у Светки и начались странности со зрением.
Светка тогда сделала всё, чтобы привлечь внимание Кати. Сначала веселилась, была в центре, ждала, что Катя присоединится к ней. Зажигали они обычно вдвоём. Но подруга прилипла к своему Пашке! Светка почувствовала себя брошенной и одинокой и уехала домой. Потом удивлялась, с чего это Катя решила, что Светка приревновала её к Пашке. Было б к кому! Появился непонятно откуда, прилип к подруге, весь такой слащавый и неискренний. Сразу было понятно, что ему что-то от Кати нужно. Но самое противное было то, что Катя этого не замечала и от Светкиных слов отмахивалась.
Всю ленту новостей было не прокрутить – слишком много интересных страничек добавлено в закладки. Поэтому Светка допила чай, написала Коле: «В кино идём, покупай билеты», отключила экран смартфона и пошла просить у мамы деньги.
Коля купил билеты в ТРЦ «Огни», и хотя до сеанса оставалось целых два часа, Светка вышла из дома и, чтобы протянуть время, решила поехать не на метро, а на трамвае. С Горы до «Огней» далековато и добираться на трамвае долго – чуть больше часа на дорогу, – зато на седьмом маршруте без пересадок.
Раньше времени приехать Светка не боялась – в «Огнях» всегда есть чем заняться. В крайнем случае можно походить по торговым павильонам, посмотреть, что новенького завезли. Ну, или посидеть в кафе, хоть в том же KFC. Кстати, именно там с Колей и договорились встретиться.
И Коля ждал её. Он со скучающим видом сидел за столиком и потягивал колу.
Светка махнула ему и направилась к кассе, купила себе латте и уже со стаканом подошла к столику.
– Привет, – сказала Светка, ставя стакан на столик и расстёгивая пуховичок.
– Хай! – в приветствии приподнял ладонь Коля. – Где Катюха потерялась?
– Самой бы знать. Сколько у нас времени? – спросила Светка, усаживаясь за столик.
Коля глянул на мобильник.
– Ещё целая вечность, которая продлится двадцать восемь минут.
Светка сняла со стакана крышечку и глотнула кофе.
После кино ехали в трамвае и смеялись.
– Светлана, не кусай губу! Ты же знаешь, как это на меня действует! – с деланной страстью говорил Коля.
– Это не я. Это моя внутренняя богиня… – нарочито смущённо отвечала Светка.
– Странные у твоей внутренней богини вкусы, – не унимался Коля.
– У неё вкусы специфичные. Ты не поймёшь, – многозначительно качала головой Светка.
– Посвяти же меня в них! – восклицал Коля.
– Больной ублюдок… – смеялась Светка.
За смехом и шутками доехали до Октябрьской площади. Решили прогуляться по Ленинскому проспекту, по аллее. День был чудесный, солнечный. Лёгкий морозец только добавлял очарования. У ТРЦ «Россия» купили в киоске по мороженому, снова вернулись на аллею.
Светка доела мороженое и направилась к урне, чтобы выбросить обёртку. И внезапно остановилась – ей вдруг привиделось, что урны нет. Вместо неё на грязном снегу лежит куча мусора, скамейка рядом сломана.
Беспомощно оглянулась: вокруг шли хмурые, неприветливые люди, дома были обшарпанные, с облезшей краской и с проступающими слоями прошлых побелок. Деревья – обрубленные в высокие пеньки тополя – жалкие и уродливые. Машины по проспекту ехали ржавые, дребезжащие, нещадно чадящие. Так, что дышать было нечем. А Коля стоял обкуренный и с бутылкой пива вместо мороженого.
Светка тряхнула головой, и снова засияло солнышко, заулыбались прохожие, дома стали чистыми, машины красивыми, а Коля… Коля с недоумением смотрел на подругу.
– Ты чего? – спросил он озабоченно.
– Да просто, привиделось, – ответила Светка и бросила бумажку в урну, которая, конечно же, стояла на месте. А куда б она делась?
Дальше некоторое время шли молча. Светка переваривала видение. Она в последнее время часто видела что-то подобное. Но так ярко – впервые. А Коля просто шёл рядом.
Наконец он спросил осторожно:
– Что-то случилось?
– Наверное, я схожу с ума, – ответила Светка.
– В чём это проявляется?
– Я стала видеть глюки.
– Обкурилась, что ли?
– Ты идиот? Я не употребляю наркотики!
– А что за картинки?
– Да иногда вдруг начинает казаться, что город другой. Так-то он тот же, и улицы те же, только…
– …только всё какое-то грязное и мрачное?
– А ты откуда знаешь?
Коля пожал плечами.
– Похоже, мы с тобой одной фигнёй болеем. Опа! Смотри, а вон наша Катерина со своим хахелем.
Светка посмотрела в сторону ЦУМа, куда показал Коля. Катя и Пашка стояли друг против друга и ссорились. Катя махала руками и, судя по всему, кричала на Пашку. Он пытался её успокоить, хватал за рукав, она вырывалась, и всё шло на новый круг.
Увидеть их ссорящимися Светка ожидала меньше всего. И хотя где-то в глубине души она обрадовалась, но за подругу было обидно – поссориться со своим парнем в день святого Валентина… Ещё один плюсик в копилочку неприязни к Пашке.
Светка рванула к ближайшему пешеходному переходу. Коля побежал следом.
