Kitobni o'qish: «Наследница порочного графа»
© Князева А., 2016
Пролог
Машина встала на проселочной дороге у черного леса. Водитель вышел и поднял капот. С этого момента Дайнека не видела его и не понимала, что происходит.
Сначала она прислушалась, потом напряглась и, наконец, вышла на обочину. Решившись, заглянула под капот и спросила:
– Что случилось?
– А черт его знает! – ответил водитель и посоветовал: – Ты пока покури…
– Я не курю, – поежившись, Дайнека подняла воротник.
На дороге было холодно и темно. Прижимаясь к «Волге», Дайнека свято верила, что водитель исправит поломку и они скоро уедут. С ее стороны это было чистейшим самообманом, но она ничего не могла изменить.
С постыдным сожалением Дайнека признала, что пророчества отца начали сбываться. Не далее как нынешним утром, узнав о ее новом месте работы, он недоуменно спросил:
– Надеюсь, ты пошутила?
Она ответила:
– Нет. Я серьезно.
– Послушай, – Вячеслав Алексеевич приблизился к дочери и заглянул ей в глаза, – стоило ли для этого учиться в университете?
– Заместитель директора – хорошая должность.
– Ты окончила факультет государственного управления и…
Дайнека перебила:
– …и буду работать в государственном учреждении.
– Горшки выносить? – съязвил Вячеслав Алексеевич.
– При чем тут горшки? – обиделась она. – Там взрослые люди!
– Людмила… – отец вздохнул и, отвернувшись, сказал: – Ты не знаешь, что такое старость.
– Имеешь в виду себя? – пошутила Дайнека.
– При чем тут я? Речь идет о тех стариках… – он обернулся. – Как называется их богадельня?
– Пансионат «Дом ветеранов сцены».
– И что это значит?
– Все они в прошлом артисты.
– Больших и малых… – саркастически изрек отец. У него не осталось никаких аргументов, только надежда: – Уверен, скоро ты сама оттуда сбежишь… И где находится это богом забытое место?
– В тридцати километрах от Москвы, в бывшем загородном дворце графа Измайлова.
– Бедные старики живут в этих руинах? Я был там лет десять назад. Печальное зрелище.
– Дворцовый комплекс недавно отреставрировали.
– Надеюсь, прежде чем согласиться, ты побывала там?
– Нет. А зачем?
Отец недовольно крякнул:
– Очень неосмотрительно!
– Я посмотрела их сайт.
– Этого недостаточно. – Вячеслав Алексеевич сообразил, на чем ее можно подсечь. – Собираешься каждый день ездить на работу за тридцать километров?
– Ну, во-первых, у меня есть машина…
– И это не упрощает задачу, скорее наоборот.
Не принимая его доводов, Дайнека продолжила:
– Во-вторых, ездить необязательно.
– В самом деле? – не сдержавшись, Вячеслав Алексеевич улыбнулся.
– Мне предоставляют жилье.
– Радостно… – он скривился. – Койку в общежитии?
– Отдельную комнату.
– Не разделяю твоего оптимизма.
– И не надо. Ты забыл, я уже взрослая и сама решаю, что для меня лучше.
Ее замечание прозвучало неоправданно резко. Отец словно обмяк, потом, помолчав, спросил:
– Что делать с Тишоткой? – речь шла о собаке Дайнеки.
– Забери на время к себе на дачу.
– Настя и Серафима Петровна будут рады. Они его любят.
– К счастью, без особой взаимности, – не сдержалась Дайнека.
– Зачем ты так?
– Как?
– Не по-доброму.
– Каков привет, таков и ответ.
Вячеслав Алексеевич опустил голову:
– Раньше ты была намного добрее.
Покраснев, Дайнека прижалась к отцу:
– Прости меня, папа…
Она до сих пор чувствовала себя виноватой. Вячеслав Алексеевич надеялся, что Дайнека найдет общий язык с мачехой и ее матерью, но она не собиралась этого делать. Вопрос взаимопонимания витал в воздухе, но, к счастью, уже не набирал оборотов.
Лес начинался сразу у края дороги. Казалось, что вокруг тихо. Но в этой тишине можно было различить множество звуков: шум ветра в кронах деревьев, протяжный стон птицы, хруст льдинок под чьими-то проворными лапками.
Дайнека натянула на голову шарф, сожалея, что не взяла с собой шапку. По договоренности с директрисой пансионата водитель забрал ее из дому в три часа дня, но предупредил, что у него остались невыполненные поручения. Они мотались по Москве до позднего вечера. Когда, наконец, удалось вырваться за пределы столицы, все планы перечеркнула авария на шоссе и, как следствие, гигантская пробка.
Пришлось свернуть на проселок, где их «Волгу» изрядно потрепало по ухабам, и древняя развалюха сломалась.
– Ну что? – Дайнека снова заглянула под капот.
– Ничего, – со слезой в голосе ответил водитель, пятидесятилетний коротышка с фамилией Квят. Он представился ей сразу, как только приехал.
– И что же нам делать?
– Говорил я директрисе Татьяне Ивановне… Менять нужно… Менять!
– Деталь?
– Машину! – крикнул Квят и снова влез под капот, где лежал китайский фонарик, освещая убогое нутро старой машины. Минутой позже его голос раздался уже оттуда: – Одно слово: Песня!
Он сказал так, потому что директриса пансионата носила романтичную фамилию Песня.
Дайнека сунулась в салон автомобиля, но там было еще холоднее, чем на улице. Передумав, она захлопнула дверцу и обернулась к лесу. В голову пришла безрассудная мысль: а что, если взять и ринуться в еловую чащу, да и бежать сквозь нее, не ведая страха? Бежать и бежать, быстрее осеннего ветра, чтобы никто не догнал и не вцепился в тебя зубами?
Внезапно из леса вырвалась большая черная птица. Перелетев через диск полной луны, она закричала и стала описывать большие круги. Дайнека мгновенно влезла в машину, решив ни взглядом, ни даже мыслями не тревожить загадочный лес. Никто не знает, что творится в его глубине. Живет ли там неведомый зверь или болотная нечисть, или, может быть, притаился злой человек. Через стекло ей вдруг почудилось, что за деревьями мелькнул огонек. При мысли, что в ночном лесу кто-то бродит, Дайнеке стало не по себе.
Ремонт автомобиля закончился, когда страх овладел ею всецело. Захлопнув капот, водитель вернулся в машину, завел ее, и они тронулись с места. Дайнека оглянулась и, не заметив ничего подозрительного, облегченно вздохнула.
– Здесь рядом болото, – сказал Квят. – Клятое место.
– Что значит клятое? – поинтересовалась Дайнека.
– Плохое, страшное, проклятое, – он покрутил головой. – Ну, как вам еще объяснить?
– Не надо объяснять, я поняла.
– И что характерно… – водитель поглядел на нее. – Не курите?
– Нет, не курю.
– Ах да… Вы уже говорили… – Он потянулся и вынул из бардачка сигареты. – Не возражаете?
– Нет, не возражаю. Курите.
– И что характерно, – повторил Квят, прикуривая сигарету. – Как только еду этой дорогой, непременно сломаюсь.
– Почему? – невинно осведомилась Дайнека.
– Я же говорю: клятое место! – Ограничившись таким объяснением, он поинтересовался: – В гости?
– А разве Татьяна Ивановна вам не сказала?
– Нет, не сказала, – Квят усмехнулся. – Одно слово: Песня.
– Буду работать в пансионате.
Водитель повернул голову и смерил ее взглядом:
– Сколько вам лет?
– А почему вы спрашиваете?
– Думал, вы чья-то внучка. В смысле, едете навестить стариков.
– Я только что окончила университет.
– Зачем же вы согласились на эту работу?
– А что в этом такого? – удивилась Дайнека.
– Теперь все хотят заработать.
– Я тоже не бесплатно иду.
– Разве ж это деньги! – Квят даже крякнул.
– Но вы же не знаете, сколько…
– Знаю, милая, знаю. У нас много не платят.
– Мне хватит, – она удовлетворенно кивнула.
– А я увольняюсь.
– Почему? – поинтересовалась Дайнека.
Квят повторил:
– Разве ж это деньги! Машина старая, много мороки. Одно жалко: комнату потеряю.
– Вам тоже предоставляют жилье? – осведомилась она.
– Да разве ж это жилье? Одно название, что дворец. Удобства в конце коридора… – Он тяжело вздохнул. – Все равно жалко.
– Я читала, что некогда дворец принадлежал графу Измайлову?
– Ну, так это когда было!
– Все равно – интересно.
– Наши старухи уверены, что в спальном корпусе живет призрак его жены.
– Графини Измайловой?
– Чей же еще.
– А сколько всего корпусов?
– Три. Все соединены подземными переходами. Но я стараюсь там не бывать.
– Почему?
Водитель пожал плечами:
– Прошелся как-то, с тех пор – только по улице.
Дайнека переспросила:
– Но почему?
– Сами поймете.
– Страху нагоняете? – с улыбкой предположила она.
– Зачем? – серьезно ответил Квят. – Мне это без надобности. – Он взглянул на часы и резко прибавил скорости: – Десять минут одиннадцатого! Вот ведь незадача!
Машина взбиралась в гору, фары освещали ближайшие несколько метров дороги. Казалось, что она закончится там, куда не долетает дальний свет.
То, что случилось дальше, представилось Дайнеке невозможным кошмаром. Из леса выбежал нагой человек и бросился навстречу машине. Квят резко затормозил, но было уже поздно. От столкновения мужчину подбросило, после чего он упал на капот.
Дайнека увидела перед собой окровавленную голову, сбитые пальцы и грязные ногти, скребущие по ветровому стеклу.
В ту же минуту она потеряла сознание.
Глава 1
Как он там оказался?
Директор пансионата, немолодая крупная женщина, сидела за столом медсестры и c сожалением глядела на Дайнеку. Заметив, как трясутся ее пальцы, сочувственно предложила:
– И все же нужно вызвать «Скорую помощь».
Дайнека покачала головой.
– Нет. Не хочу.
– Тогда идите в постель. – Директриса спросила у медицинской сестры: – Лариса, у нас есть место в больничной палате?
– Есть, – кивнула медсестра и перевела взгляд на Дайнеку.
Та сказала:
– Спасибо. Я лучше здесь посижу. Мне нужно поговорить со следователем.
– Когда он освободится, я вас разбужу, – пообещала директриса. – Вы же еле на ногах держитесь.
– Я сижу, – улыбнулась Дайнека.
– Видели бы вы себя в зеркало.
– Знаете, перед глазами – одна и та же картина…
– Да-да, – Татьяна Ивановна Песня покачала головой. – Бедный Тихон Иванович… Он в нашем пансионате всего несколько месяцев. Ума не приложу, как он мог ночью очутиться в лесу. В семь часов вечера я видела его в столовой на ужине.
– На нем не было одежды, – сказала Дайнека.
– И это странно, на улице – минус два, конец октября.
– Кто-нибудь проверил, в чем он ушел?
– Этим занимаются полицейские. – Взглянув на часы, Песня вздохнула: – Боже мой! Два часа ночи.
Дайнека провела рукой по лицу:
– Как я здесь оказалась?
– Вас привез Квят вместе с Безруковым, но Тихона Ивановича сразу отправили в город.
– В морг? – спросила Дайнека.
– Зачем же? В одиннадцать часов вечера он был еще жив, но без памяти. Что с ним сейчас – неизвестно.
– Вы видели его?
– А как же… Меня подняли с постели. Представьте себе, со сна увидеть такую картину… Господи, прости меня, грешную!
– А я ничего не помню.
– Странно… По крайней мере, сюда, в медпункт, вы пришли своими ногами. Такое бывает, тело восстанавливается быстрее, чем мозг.
– Вы медик?
– Я директор.
Дайнека непроизвольно поморщилась:
– Это я знаю. Просто думала, что вы окончили медицинский.
– Скажете тоже! – махнула рукой Песня. – Я училась в институте культуры.
– Здесь, в Москве?
– Нет. В Улан-Удэ. Это в Бурятии.
Взглянув на директрису, Дайнека заметила:
– На бурятку вы не похожи.
– Что же вы думаете, в Бурятии только буряты живут?
Беседа зашла в тупик.
– Может быть, сходим, поищем следователя? – предложила Дайнека. – Не знаете, где он сейчас?
– Все полицейские в спальном корпусе.
– А мы где?
– Мы – в общем.
– Что значит, в общем?
– Здесь располагается администрация, медицинская часть, столовая, кухня, актовый зал и, кстати, библиотека, – пояснила Татьяна Ивановна.
Дайнека снова спросила:
– У вас есть библиотека?
– Да, и очень хорошая. Но мы еще вернемся к этому разговору. А теперь…
– Идем? – Дайнека поднялась на ноги.
– Уверены, что дойдете?
– Здесь далеко?
– Как сказать… Если желаете, имеется инвалидное кресло.
– Ну нет! – Дайнека направилась к двери. – Я в полном порядке.
Они вышли в коридор. Медсестра заперла дверь кабинета.
– Татьяна Ивановна, я могу пойти подремать? – спросила она.
– Иди, Лариса, иди… Если что-то случится, за тобой кто-нибудь прибежит.
Девушка ушла в сестринскую. Дайнека с Татьяной Ивановной спустились по широкой парадной лестнице на первый этаж и свернули в темную галерею.
– Раньше эта галерея называлась Римской – из-за того, что на стенах располагались лепные композиции, изображающие сцены из истории древнеримских сражений. В ходе реставрации кое-что удалось сохранить. Сейчас здесь темно, но завтра утром вы сможете все рассмотреть.
Дайнека спросила:
– Куда ведет галерея?
– Она огибает актовый зал, который имеет овальную форму, и заканчивается у старинной винтовой лестницы.
– Будем подниматься?
– Нет, наоборот, спустимся в подземный переход… – директриса непроизвольно понизила голос. – Но не по лестнице. Она хоть и крепкая, но ее давно никто не использует. Есть пандус, который соорудили во время реконструкции здания. И еще лифт на четырех человек.
– Зачем лифт?
– Не забывайте, у нас живут старики. И, должна заметить, лифт влетел нам в копеечку…
В конце галереи пол плавно перешел в пологий шершавый пандус, по которому они стали спускаться вниз. Татьяна Ивановна указала на черную винтовую лестницу:
– В царские времена по ней можно было попасть из парадной опочивальни графа Измайлова в дворцовые подвалы, где начинался подземный переход. Мы, кстати, уже в нем.
Дайнека обвела взглядом овальный свод коридора, освещенного редкими лампами.
– Это и есть подземный переход?
Директриса остановилась и похлопала по стене.
– Отделан известняком, благодаря которому в подземелье круглый год держится одна и та же температура. И ведь как все сохранилось! В старину строить умели. Кстати, переходы были разветвленными, сохранилось несколько дверей, вы их увидите. Куда вели – неизвестно. Теперь – или заложены кирпичом, или заперты. Сразу после реконструкции переходом пользовались только сотрудники. Потом само собой получилось, что здесь начали ходить старики.
– Куда ведет этот ход?
– В спальный корпус. Идемте…
Они зашагали вперед по неширокому коридору, выложенному прямоугольными плитами.
Песня заговорила:
– Конечно, можно пройти и по улице. Но знаете, погода бывает разная. Осенью – дождь, зимой – гололед. Летом – солнце, жара. А здесь всегда хорошо. Для стариков – очень удобно. Некоторые в столовую в тапках приходят. Хотя таких здесь немного. Артисты – особый народ. Глянешь на какую-нибудь: старуха старухой, еле идет, а все одно – туфли на каблуках и носик припудрен, – Татьяна Ивановна улыбнулась. – Будете смеяться, но у нас и танцы бывают. А к Новому году гала-концерт готовим. Слава богу, талантов хоть отбавляй.
– До Нового года больше двух месяцев, – пробормотала Дайнека и опустила глаза. Подземный ход ее угнетал. Казалось, здесь нечем дышать.
– Так ведь и артисты у нас немолодые, – заметила директриса. – Пока раскачаются. Один текст забудет, другой раскапризничается, третий заболеет, а еще хуже – умрет.
Упоминание о смерти было не к месту. Дайнека заметно прибавила шагу. Скоро по такому же, как в первом здании, пандусу они поднялись в спальный корпус.
– Здесь все скромнее, – пояснила Татьяна Ивановна. – Здание ремонтировали в последнюю очередь. Да и деньги к тому времени кончились.
– Логичнее было бы отсюда начать, – заметила Дайнека. – Здесь старики проводят большую часть времени.
– Вы не подумайте, они всем обеспечены! У них прекрасные светлые комнаты с санузлами. – Директриса посторонилась и указала на лестницу: – Нам туда.
Дайнека двинулась вверх по ступеням.
– Я тоже буду жить в этом корпусе?
– Вы – нет. Личные помещения персонала располагаются во флигеле, или, по-другому, в пристройке. Она связана с этим корпусом переходом.
– Тоже подземным? – настороженно поинтересовалась Дайнека.
– Нет, что вы… Этот переход расположен на уровне второго этажа и начинается в общей гостиной. Нужно заметить, гостиная в спальном корпусе – самое популярное место. Там всегда многолюдно: одни смотрят телевизор, другие играют в карты или в лото…
Войдя в большой темный зал, Песня раскинула руки:
– Вот наша гостиная! – Она остановилась посередине и задрала голову: – Главная достопримечательность спального корпуса – потолочный плафон, расписанный неизвестным художником. На нем, кстати, изображен герб рода Измайловых. Утром, когда будет светло, сможете разглядеть…
Дайнека перебила:
– А где находится комната старика?
– Безрукова? – директриса указала рукой: – В том коридоре.
Они прошли в коридор, в конце которого было светло. У распахнутой двери комнаты, где работала криминалистическая группа, стояли двое мужчин. Один из них, худой, коротко стриженный, лет пятидесяти, завидев их, обратился к Татьяне Ивановне:
– Хорошо, что вы здесь. Нужны данные потерпевшего.
– Вы, если не ошибаюсь, следователь?
– А вы, если не ошибаюсь, директор?
– Его личное дело в моем кабинете, – ответила Песня.
– Пожалуйста, принесите.
Прежде чем уйти, директриса тронула Дайнеку за локоть и слегка подтолкнула:
– Людмила Вячеславовна хотела спросить…
– Кто вы? – следователь уставился на Дайнеку.
– Людмила Вячеславовна Дайнека, – сказала она.
– Это я слышал. Кем работаете?
– Никем.
Здесь опять вмешалась Татьяна Ивановна:
– С завтрашнего дня Людмила Вячеславовна оформлена моим заместителем, – взглянув на часы, Песня исправилась: – Точнее, уже с сегодняшнего.
– Что имеете сообщить? – задав этот вопрос и не дожидаясь ответа, следователь обратился к мужчине, который стоял рядом: – Скажи, чтобы с шофером побыстрее заканчивали.
Тот спросил:
– После допроса забираем его с собой?
– Не знаю.
– Вы о шофере по фамилии Квят? Его не за что забирать! – отчетливо проговорила Дайнека.
– Вот как? – следователь развернулся и с интересом взглянул на нее – Это что же, вы так решили?
– Для ареста нет оснований.
– Мы не говорим об аресте. Речь идет о задержании до выяснения обстоятельств.
– Вы можете все выяснить здесь и сейчас.
– Расшифруйте…
– Я была в машине, когда все случилось.
– Вот оно что… – он заглянул в свой блокнот. – Точно, Дайнека Людмила Вячеславовна… А я думал, вас «Скорая» увезла.
– Как видите, я здесь.
– Можете дать объяснения?
– Я готова.
– Как себя чувствуете?
– Хорошо.
Мужчина представился:
– Следователь следственного отдела Галуздин Игорь Петрович.
Дайнека кивнула:
– Очень приятно.
– Где мы можем поговорить? – на этот раз Галуздин обратился к директрисе.
– В комнате у сестры-хозяйки, – ответила Татьяна Ивановна.
– Там допрашивают Квята.
– Тогда идите в гостиную. Только вот что: со вчерашнего вечера там не работает верхнее освещение.
– Мне нужно будет писать.
– Включу для вас настольную лампу.
– Идемте, – следователь взглянул на Дайнеку. – И вы тоже.
Втроем они направились по коридору в гостиную. Татьяна Ивановна, как и обещала, принесла и подключила настольную лампу, но уходить не спешила.
Следователь раскрыл папку и разложил на столе документы.
– Начнем…
– Простите, – перебила его Песня, – можно один вопрос?
– Задавайте.
– Как мог Безруков оказаться ночью в лесу?
– Это вы меня спрашиваете? – следователь с усмешкой прищурился: – Тот же самый вопрос я бы хотел адресовать вам.
– Я не знаю! – испугалась Татьяна Ивановна.
– Я тоже. По крайней мере, пока. Но, должен заметить, вы, как директор пансионата, должны быть в курсе, где находятся ваши подопечные. Не мне вам объяснять, что о пожилых людях нужно заботиться.
– Безруков был вменяемым стариком. Забывчивостью не страдал.
– А если бы страдал?
– Те, что страдают, у нас изолированы.
– Где?
– В третьем корпусе. Там живут дезориентированные и с болезнью Альцгеймера.
– Что за болезнь?
– Я же сказала: неспособность ориентироваться в пространстве и потеря памяти. Что-то помнят, что-то забывают, потом опять вспоминают. Но большинство – в полном беспамятстве.
Следователь придвинул к себе бланк допроса:
– Помнится, вы хотели принести личное дело Безрукова.
– Да, простите, совсем я расклеилась, забыла, за чем пошла…
Вздыхая и качая головой, Татьяна Ивановна Песня направилась к лестнице и спустилась на первый этаж, чтобы пройти через подземный переход в общий корпус.
При мысли, что ей предстоит преодолеть этот путь в одиночку, Дайнека поежилась.
– Вам холодно? – спросил Галуздин.
– Нет, это другое.
– Опасаетесь чего-то? – он оглядел темную гостиную и остановил взгляд на большом панорамном окне, за которым плотной стеной стояли черные ели. – Место жутковатое. И кому пришло в голову поселить здесь стариков?
– Уверена, утром оно таким не покажется.
Следователь взглянул на часы:
– Что ж, скоро увидим. Ждать осталось недолго. – Он взялся за ручку и вписал в протокол ее полное имя. – Сколько вам лет?
– Двадцать три.
– Образование?
– Высшее.
– Москвичка?
– Да. Проживаю на Второй Ямской улице.
– Замужем?
– Нет…
Следователь поднял глаза и внимательно на нее посмотрел:
– Зачем же вы согласились на эту работу?
От удивления она забыла поинтересоваться, какое ему дело, и только сказала:
– Кому-то нужно ее выполнять.
– Кто бы с этим поспорил. – Закончив писать, Галуздин положил ручку. – Что вы там видели?
– Где?
– Вы сказали, что находились в машине с Квятом, когда он сбил Безрукова.
Неожиданно для себя Дайнека воскликнула:
– Я бы так не сказала!
Следователь отмахнулся от нее как от большой назойливой мухи:
– Бросьте! Факт налицо. У пострадавшего многочисленные ушибы, порезы и перелом.
– В том месте лес начинается у кромки дороги. Старик выскочил неожиданно. Квят сразу затормозил. Никто, даже самый опытный гонщик, не смог бы затормозить быстрее.
– Надо же, как вы его защищаете… С чего бы это?
– Я за справедливость.
– Только и всего?
– Чего же вам больше? Не могу допустить, чтобы обвинили невиновного человека. А если вы подразумеваете мою личную заинтересованность, то мы с Квятом почти незнакомы.
– Значит, по-вашему, он невиновен?
– На его месте мог оказаться любой. Старик сам бросился под колеса. У меня вообще было ощущение, что попасть под машину в тот момент для него было меньшим из зол.
– Как вы сказали? – Галуздин озадаченно крякнул. – Меньшим из зол! Что конкретно вы имели в виду?
– Не знаю, – сказала она. – Просто озвучила то, что почувствовала в тот самый момент.
– Почувствовала или поняла? – уточнил следователь.
– Скорее, и то, и другое.
– Очень интересно… Для этого были основания?
– При чем тут основания? – удивилась Дайнека.
– Возможно, вы что-то увидели или услышали?
Немного поразмыслив, она произнесла:
– Я была под впечатлением того, что случилось в дороге.
– И что же?
– Сломалась машина, и мы долго стояли на проселке в темном лесу. Не самое приятное дело. Чего только не передумала, как будто предвидела, что случится потом.
– Ощущения меня не интересуют. Вспомните, может, вы что-то заметили. Подсказываю: проехавшую машину, идущего человека…
– Огонек…
– Что?
– Когда мы снова поехали, я увидела в лесу огонек.
– Отчетливо увидели?
Она покачала головой:
– Не уверена. Возможно, это было отражение на стекле.
– Отражение?
– Например, лампочки с приборной панели.
– Ну хорошо, – Галуздин снова взялся за ручку и записал в протокол несколько слов. – Увы, все ваши показания базируются на ощущениях и предчувствиях.
– Не только. Когда старик упал на капот, я заметила, что у него под ногтями земля.
– Действительно? – следователь записал то, что она сказала. – Нужно проверить. Но как же вы разглядели?
– Он царапал ногтями по лобовому стеклу перед моим носом. А на его голове была кровь.
– Это неудивительно.
– Почему?
– Объясню: его сбила машина.
– Головой он не бился. Старика подбросило вверх, после чего он упал на капот.
– Теперь понимаю, с чего вы вдруг отключились, – заметил Галуздин.
С лестницы послышались шаги. Скоро к ним подошла Песня.
– Вот, – она положила на стол картонную папку. – Лично дело Безрукова. Надеюсь, вам не нужна его медицинская карта?
– Это без надобности.
– И все-таки, – снова заговорила она. – Как Безруков мог оказаться ночью в лесу, да еще голый?
– Да еще с землей под ногтями, – добавил следователь. – Старик бы чистоплотным?
– Чего-чего, а этого у него не отнять.
– В двух словах, кто он такой?
– Бывший артист кордебалета, служил в провинциальном театре оперетты. Выходил в массовках, пел в хоре.
– Откуда вам это известно?
– Он сам мне рассказывал. Да и не только мне. Тихон Иванович – человек общительный.
– У него есть родственники?
– Нет, он одинок.
– С кем из проживающих здесь он дружил?
– Со всеми понемногу. Он ведь у нас недавно, всего несколько месяцев. Я, кстати, видела его вчера вечером на ужине. Мне сказали, что потом он сидел здесь, в гостиной, до тех пор, пока не отключился свет.
– Когда это случилось?
– Часов в восемь.
– Из-за чего?
Директриса пожала плечами:
– Не знаю. Завтра приедет электрик, он разберется.
Следователь протянул Дайнеке лист протокола:
– Прочитайте, напишите внизу: «С моих слов записано верно» и распишитесь. – И, пока Дайнека читала, он снова обратился к Татьяне Ивановне: – Кто вам сказал, что старик вечером находился здесь?
– Артюхова Ирина Маркеловна. Она с ним беседовала.
– Ваша сотрудница?
– Да нет же. Артюхова – актриса столичного драмтеатра, живет здесь с основания пансионата. Кажется, у них с Безруковым были отношения.
– Что?! – удивился следователь.
– А что в этом странного? У нас и такое бывает.
– С ней нужно поговорить…
– Не сейчас, – забеспокоилась Песня. – Здесь контингент пожилой. Их ночью беспокоить нельзя.
– А я и не говорю, что сейчас, – Галуздин сложил лист протокола вдвое и сунул в карман пиджака. – На сегодня достаточно.
Из коридора вышли трое мужчин. Когда они приблизились, в одном из них Дайнека узнала Квята. Взглянув на нее, он тихо сказал:
– Нужно было раньше уволиться…
