Kitobni o'qish: «Кольцо с тремя амурами»
© Князева А., 2014
* * *
Пролог
– Я ничего не вижу.
– Осторожно, здесь ступенька…
– Куда мы идем?
– Сейчас увидишь.
– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».
– Слова из твоей роли?
– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.
– Скажи еще что-нибудь.
– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!
– «Здесь очень темно» – отсебятина.
– Нет, правда, я ничего не вижу… У меня в сумочке спички.
– Не надо спичек. Дай руку.
– Уже пришли?
– Дай руку!
– Вот она… Как смешно. Я правда не вижу, куда…
– Это дверь.
– Где?
– Здесь. Дай мне руку, я тебя проведу.
– Ой!
– Что?
– Споткнулась.
– Осторожней, еще немного… Видишь, это уже я.
– Пожалуйста…
– Что?
– Руку больно!
– Тише…
– Мне больно!
– Зачем так кричать?
– Ма-а-ама-а-а!
– Ти-и-ише…
В темноте прозвучал коротенький вздох, зажглась спичка, и вдруг что-то хрястнуло, как будто раскололся большой арбуз.
– Вот и все. Как там по роли? Прощай навек?.. Ну так прощай.
Глава 1. Отпуск в Железноборске
В день, когда Дайнека получила университетский диплом, она купила билет и вечером улетела. По прибытии в Красноярск взяла такси и в половине шестого уже была у матери.
– Вот! – она протянула диплом.
Людмила Николаевна сонно прищурилась, потом обняла дочь.
– Поздравляю!
Дайнека спохватилась:
– Прости, что так рано.
– Ничего, – Людмила Николаевна показала на дорожную сумку. – За нами скоро приедут.
Дайнека опустилась на стул.
– Кто?..
– Такси.
– Зачем?
– Мы едем в гости к моей школьной подруге. У нее свой дом на берегу Железноборского озера. Она давно меня приглашала, но я не решалась. Что ни говори, инвалид-колясочник – обуза для непривычного человека. С тобой будет проще. Так что вещи не разбирай. Надежда заказала для нас пропуска. Железноборск – город режимный.
Людмила Николаевна подъехала к зеркалу, развязала платок, стала снимать бигуди и складывать себе на колени. Дайнека глядела на нее и думала, что мать по-прежнему живет своими желаниями и ни с кем не собирается их согласовывать. Вздохнув, она взяла сумку и отнесла к выходу, убеждая себя в том, что приехала, чтобы побыть с матерью, а где, особого значения не имеет.
Про Железноборск Дайнека знала лишь то, что он находится в шестидесяти километрах от Красноярска. С одной стороны город окружен лесистыми сопками, с другой – болотами и лугами, которые протянулись до самого Енисея. Однажды ей пришлось там побывать, но визит имел быстротечный и экстраординарный характер1.
Секретный город Железноборск поддерживал оборонную мощь страны и был отрезан от мира тремя рядами колючей проволоки. Выехать из него можно было свободно, а вот заехать – только по специальному разрешению.
За час они с матерью добрались до железноборского КПП2, предъявили паспорта и прошли через механический турникет. То есть Дайнека прошла, а Людмила Николаевна проехала в инвалидной коляске. На той стороне «границы» их ожидала другая машина, поскольку чужие автомобили, в том числе такси, в город не пропускали.
По дороге мать рассказала, что Надежда Кораблева, ее подруга, никогда не была замужем и осталась бездетной. Их общее детство казалось ей самой счастливой порой жизни. Теперь подругам предстояли долгие разговоры о том золотом времени. И хотя относительно прошлого Людмила Николаевна придерживалась иной точки зрения, она не отказалась провести небольшой отпуск на берегу красивого озера.
Дом, возле которого остановилось такси, выглядел основательно: два каменных этажа с цоколем. Вокруг – обширный участок с маленьким огородом. Плодовые деревья, баня, малинник…
Выбравшись из машины, Людмила Николаевна пересела в коляску. С крыльца сбежала статная дородная женщина и кинулась обниматься:
– Людочка… Мы уже заждались!
– Здравствуй, Надя. Это моя дочь! – По лицу матери было видно, что она гордится Дайнекой.
Из дома вышла мать Надежды, Мария Егоровна, кругленькая старушка с «перманентом» и вставными зубами. Она с трудом спустилась по лестнице, притронулась к пояснице и пожаловалась:
– Совсем замучил радикулит. Ни согнуться, ни разогнуться… Здравствуй, Люда. Какая у тебя взрослая дочь!
Людмила Николаевна похвасталась:
– Вчера получила университетский диплом!
Осмотрев дом и определившись, где они будут жить, Дайнека провезла мать по участку. Надежда с увлечением рассказывала про свои садовые достижения:
– Здесь у меня розы. Все удивляются, говорят, в Сибири они не растут. Растут! Да еще как!
– А это что? – Людмила Николаевна показала на тонкое деревце.
– Вишня.
– Неужели плодоносит? – из вежливости спросила Дайнека.
– Осенью полведра соберу!
Дайнека потрогала тоненький ствол, удивляясь, как этот прутик сможет произвести полведра вишни.
– Надя! Надя! – позвала из окна Мария Егоровна. – Хватит уже! Идите обедать!
За столом старуха не умолкала ни на минуту. Она сообщила, что сейчас находится на больничном, но вообще-то до сих пор работает костюмершей в городском Доме культуры. А муж ее, Витольд Николаевич, лечится в санатории. И не преминула добавить: в прошлом он работал на высокой должности в Комитете госбезопасности.
После обеда мать легла отдохнуть, а Дайнека отправилась к озеру. В холодной воде еще никто не купался, но загорающих на пляже было полно. Она скинула платье и зашла в озеро по грудь, потом оттолкнулась и поплыла. Солнце слегка нагрело поверхность, но в глубине, куда все время попадали коленки, был ледяной холод. Проплыв метров тридцать, Дайнека развернулась и направилась к берегу. Увлеченные примером, там, по колено в воде, уже стояли несколько человек.
Она ступила на берег, прошлась по песку и ощутила всю прелесть предстоящего отдыха. Нежданно-негаданно Дайнека получила то, о чем мечтала давно: тихий отпуск вдали от шумного города.
Чуть обсохнув, она подняла платье и, стряхнув песок, натянула его на себя. На противоположном берегу озера тоже был пляж, за ним – парк, еще дальше стояли многоэтажные жилые дома. Дайнека добралась до автобусной остановки и села в первый подошедший маршрут. Через пятнадцать минут сошла в центре города. Впрочем, Железноборск был так мал, что его целиком можно было назвать одним центром или одной окраиной, кому как понравится.
На центральной площади стоял памятник Ленину и городской Дом культуры с шестью колоннами и внушительным портиком. За ним виднелись лесистые сопки и тайга – на тысячи километров.
По главной улице Дайнека дошла до парка, который соорудили из куска дикой тайги. Вековые сосны соседствовали здесь с прямыми аллеями, цветочными клумбами и гипсовыми спортсменами. Ей достаточно было совсем немного прогуляться по тропке среди деревьев, чтобы захотеть вернуться сюда с матерью. После этого Дайнека снова села в автобус и вернулась к дому Надежды. Во дворе она столкнулась с Марией Егоровной. Ее лицо казалось заплаканным и немного опухшим.
Дайнека встревожилась:
– Что-нибудь с мамой?
– С ней все в порядке, – вздохнув, старуха склонила голову. – А вот меня увольняют с работы.
– За что?
Из дому вышла Надежда, поставила на скамейку тазик с бельем и сообщила:
– В костюмерном цехе проходит инвентаризация. В Доме культуры начинают ремонт. Костюмеров всего двое. Сегодня позвонила начальница: или выходи, или увольняйся. А как она выйдет с радикулитом?..
Дайнека, не раздумывая, сказала:
– Есть один вариант.
– Какой? – поинтересовалась Надежда.
– Кем-нибудь заменить.
– Некем! – Старуха насухо вытерла слезы. – Видно и вправду увольняться пора. – Она уронила руки. – Но как же я без работы…
– Возьмешь лейку и пойдешь поливать огурцы, как все нормальные бабки, – сказала дочь.
– У всех нормальных бабок есть внуки, – Мария Егоровна отвернулась, словно опасаясь нарваться на неприятности, но все же добавила: – И даже правнуки. А у меня никого нет.
– Ну, вот что! – вмешалась Дайнека. – Я могу пойти вместо вас.
– Куда? – не поняла Мария Егоровна.
– На вашу работу.
– Да ты, наверное, иголки в руках не держала.
– Держала, – на крыльцо выкатилась в коляске Дайнекина мать. – Я сама ее шить научила.
Мария Егоровна растерянно взглянула на дочь.
– А что, – промолвила Надя. – Это хороший выход.
Глава 2. Костюмерша
Следующим утром Дайнека вышла из дому и уверенно направилась к автобусной остановке. В сумочке у нее лежал пластмассовый контейнер с обедом, который приготовила Мария Егоровна, и серый халат, без которого, по уверениям старухи, работать было нельзя. Автобус вновь обогнул озеро и доставил ее к городскому Дому культуры.
У служебного входа стояла женщина с высокой старомодной прической. По серому халату Дайнека узнала в ней коллегу по цеху.
– Валентина Михайловна?
Женщина свела к переносице белесые бровки.
– Людмила Дайнека?
– Я, – кивнула она.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать два.
Валентина Михайловна сказала вахтеру:
– Иван Васильевич, девушка – со мной. Пропустите.
Старик что-то записал в огромный журнал.
Вслед за начальницей Дайнека поднялась по мраморной лестнице. Из нарядного кулуара с окрашенными под малахит колоннами они свернули в коридор. Потом двинулись какими-то переходами, спускались и поднимались по узким лестницам, открывали тяжелые противопожарные двери и наконец оказались за сценой, где располагалось хранилище костюмерного цеха.
Валентина Михайловна отомкнула висячий замок на двустворчатой металлической двери, вынула его из проушин и зашла внутрь.
Сунув туда нос, Дайнека ощутила волнующий запах. Позже она узнала: так пахнет грим, пыльные ткани, вощеная краска с папье-маше и старая обувь, в которой танцевала не одна пара ног. Но в тот первый момент ей показалось, что так пахнет тайна.
Большую часть хранилища занимали двухэтажные вешала, полностью заполненные сценическими костюмами. У окна стоял письменный стол. Все остальное пространство заполнили фанерные сундуки и деревянные ящики.
Валентина Михайловна критически оглядела Дайнеку и спросила:
– Халат у тебя есть?
Девушка скинула курточку, достала халат и быстро его надела.
– Будешь разбирать сундуки с реквизитом и обувью и записывать инвентарные номера. Работы много. Не вовремя заболела Мария Егоровна. – Начальница села за письменный стол. – Вот инвентаризационная ведомость. Здесь пишешь наименование, в этой графе – номер.
– А где все это взять? – поинтересовалась Дайнека.
Валентина Михайловна подняла глаза и выразительно помолчала. Потом обронила:
– Все в сундуках. – Она встала, подошла к ящику и ткнула пальцем в черную надпись. – Номер. Записываешь его в самом верху. – Со стуком откинула крышку и достала из ящика пару черных сапог. Показала подошвы. – Видишь цифры? Это инвентарный номер, вносишь в графу.
– Наименование там же искать?
– Зачем? – не поняла Валентина Михайловна.
– Чтоб записать…
Начальница устало вздохнула и, выставив перед собой сапоги, задала наводящий вопрос:
– Что это?
– Сапоги, – уверенно ответила Дайнека.
– Какого они цвета?
– Черного!
Валентина Михайловна взяла шариковую ручку и, проговаривая каждое слово, записала в инвентаризационной ведомости:
– Сапоги черные… Инвентарный номер сорок два, тире, двадцать три, сорок четыре.
– Все поняла! – Дайнека с готовностью потянулась к ящику. – С этого начинать?
– С этого, – сказала Валентина Михайловна. – По одной вещи выкладываешь и пишешь, потом все аккуратно возвращаешь на место.
Приступив к работе, Дайнека поняла, что Валентина Михайловна – жуткая аккуратистка. Все предметы и обувь лежали в ящике идеально, и у нее не было уверенности, что, записав инвентарные номера, она сможет восстановить этот идеальный порядок.
Тем не менее до конца рабочего дня ей удалось перебрать целых три ящика и не получить ни одного замечания. Немного понаблюдав за Дайнекой, Валентина Михайловна успокоилась и больше не подходила.
В половине шестого, когда до конца рабочего дня осталось тридцать минут, Дайнека открыла большой фанерный сундук. В нем хранился сценический реквизит: жареный поросенок, яблоки, груши и огромный пирог, все – из папье-маше. Еще был кокошник с фальшивыми изумрудами, покрывало из старинного гобелена, резиновый виноград и ваза с вылинявшими поролоновыми цветами.
Под картиной в бронзовой раме Дайнека заметила уголок красного кожзаменителя. Заинтересовавшись, потянула его на себя и вытащила из ящика старомодную сумку. Оглядев ее, сообщила:
– Валентина Михайловна, на ней нет инвентарного номера.
– Дай. – Костюмерша взяла сумку, покрутила, потом сказала: – Пиши: сумка женская, «б» и «н».
– Что это значит?
– Без номера.
– А можно в нее заглянуть?
– Зачем тебе?
– Так…
– Ну, если так, загляни.
Дайнека расщелкнула замочек.
– Здесь деньги…
– Ну-ка, – Валентина Михайловна снова взяла сумочку и вынула десять рублей. – Надо же… Старый червонец. Ты, наверное, и не помнишь таких. А это что? – Она сунула руку в матерчатый карман и вытащила темно-красную книжечку. – Паспорт старого образца.
Дайнека придвинулась:
– Чей?
Начальница открыла паспорт и прочитала:
– Свиридова Елена Сергеевна, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.
Они стали разглядывать фотографию. На ней была хорошенькая блондинка с заколотыми наверх волосами. На вид – не больше семнадцати.
– Как он здесь оказался?
– Не знаю. Наверное, артистка из художественной самодеятельности положила, а потом забыла. Только что-то я не помню такой… – Валентина Михайловна порылась в сумочке, достала спичечный коробок, смятый платок и губную помаду фабрики «Рассвет».
– У меня в молодости такая была. Странно… Давай проверим прописку. – Она полистала паспорт. – Улица Ленина, дом восемнадцать, квартира тридцать четыре. Наша, городская, нужно бы занести…
Дайнека вернулась к ящику, но Валентина Михайловна посмотрела на часы и сказала:
– Можешь идти домой.
Дайнека засомневалась.
– До конца рабочего дня пятнадцать минут…
– Ну и что?
– Вам надо помочь…
– Завтра поможешь. – Костюмерша протянула ей паспорт. – А сейчас иди по этому адресу и отдай. Все-таки документ.
Дайнека взяла паспорт, сняла халат и вышла из костюмерной. Пройдя мимо запасника, где хранились ненужные декорации, спустилась по лестнице и направилась к служебному выходу.
– Стой! – Вахтерша Дома культуры преградила ей путь. – Кто такая?
– Людмила Дайнека.
– Здесь что делаешь?
– В костюмерном цехе бабушка заболела. Я вместо нее.
– Марии Егоровне давно пора на покой. Да кто ж сюда за такие деньги пойдет?..
– Ну, я же пошла.
– Не наша? Не городская?
Дайнека неохотно созналась:
– Приехала из Москвы.
– На каникулы?
– К матери в гости.
– Мать-то наша хоть, городская?
– Нет, она живет в Красноярске.
– Чего ж ты, девка, в Железноборске забыла?
– Мама здесь у подружки школьной гостит, в доме на озере.
– Значит, Мария Егоровна, наш костюмер, подруга твоей матери?
– Нет. Она мать подруги, – объяснила Дайнека.
Старуха пожала плечами.
– До конца рабочего дня еще десять минут.
Дайнека решила прекратить бесцеремонный допрос.
– Во-первых, утром вахтер все записал в журнал. Во-вторых, я не оформлена. Помогаю на добровольных началах.
– Тогда пусть напишут приказ и заверят его у директора. Без приказа больше не пропущу.
– У вас с этим строго, – ухмыльнулась Дайнека. – Скажите, а где здесь улица Ленина?
– Как выйдешь, сразу налево.
– Спасибо.
Она вышла через служебную дверь, свернула налево, по диагонали пересекла площадь и оказалась у «сталинки» под номером двадцать четыре.
Восемнадцатый был в двух шагах…
Глава 3. Поиск начинается
Сидящие на лавочке старухи проводили Дайнеку любопытными взглядами. Она прошла мимо них и свернула в третий подъезд. Тридцать четвертая квартира располагалась на первом этаже. Дайнека постучалась в деревянную дверь, но никто не ответил. Она выждала, стукнула еще несколько раз и направилась к выходу.
– Ищешь кого? – спросила старуха в вязаной шляпке.
Дайнека раскрыла паспорт и прочитала:
– Свиридову Елену Сергеевну тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.
– У нас таких нет.
Первую старуху перебила вторая, в пестром платке:
– Как, говоришь, фамилия?
– Свиридова.
– Аленка? Не та ли, что потерялась?
Старухи притихли, что-то припоминая.
– Ну… Это когда было, – протянула та, что в вязаной шляпке.
– Вы не знаете, где она теперь проживает? – спросила Дайнека.
– У-у-у-у, милая, этого теперь никто не знает.
– Пропала она, – вмешалась та, что в платке.
– Как пропала?… – растерялась Дайнека. – Давно?
– Лет тридцать назад. – Старуха в задумчивости приложила руку к щеке. – Мы приехали в этот дом в восемьдесят втором. Года через два эта девица из тридцать четвертой пропала. Выходит – в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом. Аккурат – тридцать лет.
– Ее не нашли?
– Нет. Не нашли. Года через три ее мать переехала.
– Как же так… – Дайнека показала найденный документ. – Вот и паспорт ее нашелся…
– Паспорт – что? Бумажка, – глубокомысленно произнесла старуха. – Человека найти сложней.
Обе уставились на Дайнеку, словно ожидая от нее каких-нибудь новостей.
Она скомканно попрощалась, но тут же спросила:
– А где здесь полиция?
– Это – у кладбища. Лучше езжай на автобусе. Пешком далеко.
Дайнека покинула двор, прошлась немного по улице, встала на обочине и махнула рукой. Возле нее сразу остановилась машина, стекло опустилось, водитель спросил:
– Куда?
– В полицию.
Он потянулся, чтобы дернуть за ручку, и открыл перед ней дверцу:
– Садись, довезу.
Дайнека села и на всякий случай осведомилась:
– Сколько это будет стоить?
– Не обеднеешь, – заверил водитель, трогаясь с места. – Приезжая?
– А что, сильно заметно?
– Город маленький, все примелькались. Приезжих видно издалека.
Покосившись, Дайнека определила, что ему примерно столько же лет, сколько ей. Крепкий, симпатичный, темноволосый.
– Слава…
– Что?
– Меня зовут Вячеслав, – чуть громче сказал он.
– Меня – Дайнека. – Она приготовилась к тому, что он удивится: какое странное имя, и ей придется объяснять, что на самом деле это фамилия. Но он заговорил о другом:
– Зачем тебе в отделение?
– Чужой паспорт нашла. Нужно вернуть.
– Проще по адресу отнести.
– Только что заходила. Хозяйка паспорта потерялась, а мать переехала.
Он покосился на нее с любопытством и усмехнулся:
– Детектив, да и только…
Автомобиль свернул во двор пятиэтажного здания и остановился у центрального входа.
– Сколько? – Дайнека вынула кошелек.
– Да ладно! – отмахнулся Вячеслав. – Может, тебя подождать?
Она ответила очень категорично:
– Спасибо! Не надо.
– Тогда до свидания. – Он дождался, пока она выйдет, захлопнул дверцу и сразу уехал.
Дайнека поднялась по ступенькам, вошла в вестибюль и направилась к стеклянному ограждению с надписью «Дежурное отделение».
– Вот, – протянула паспорт.
– Что? – Дежурный офицер поднял глаза.
– Я нашла чужой паспорт.
Он забрал красную книжицу.
– Документ старого образца. Недействительный.
Дайнека отступила.
– Все равно заберите. Эта девушка потерялась.
– Откуда вам это известно?
– Соседи рассказали.
– По месту прописки? – Он снова раскрыл паспорт. – Ленина, восемнадцать, тридцать четыре?
– Да. Она пропала в середине восьмидесятых.
Дежурный присвистнул.
– Чего от меня хотите?
– Чтобы вы забрали ее паспорт и по возможности попытались найти.
– Не понял, – удивился дежурный офицер. – Кого я должен найти?
– Свиридову Елену Сергеевну тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.
Он что-то набрал на клавиатуре компьютера, взглянул на монитор и сообщил:
– В апреле восемьдесят четвертого Свиридову Елену Сергеевну подали в розыск. Уголовного дела не заводили. Отказ о возбуждении подписан лейтенантом Труфановым.
Дайнека выдохнула и с облегчением улыбнулась.
– Уголовное дело не завели, значит, нашли?
– Нет.
– Тогда почему?
– Потому что не было оснований для возбуждения. Скорей всего, Свиридова куда-то уехала.
– Как же так… – Дайнека заволновалась. – А если ее убили? Или похитили?
– Послушайте, прошло тридцать лет. Срок давности для пропавших – пятнадцать. Чего вы хотите?
К окошку подошел мужчина в полицейском мундире, слегка оттеснил Дайнеку и спросил у дежурного:
– Труфанова Василия Дмитриевича не видел?
– Он в триста восьмом у оперативников. Во всяком случае, был десять минут назад, – ответил дежурный.
Мужчина широко зашагал к лестнице.
Дайнека спросила:
– Труфанов Василий Дмитриевич – тот самый?
– В каком смысле?
– Это он подписал отказ о возбуждении дела?
– Он. И если у вас все, не мешайте работать.
– У меня все, – поспешно сообщила Дайнека и побежала вслед за мужчиной в полицейском мундире.
Догнала его на втором этаже, вместе с ним поднялась на третий, прошла коридор и остановилась у кабинета под номером триста восемь. Мужчина вошел, она осталась за дверью. Постояв немного, заглянула внутрь:
– Здравствуйте!
Сидящие за столом офицеры повернулись в ее сторону и замолчали.
– Вам кого? – спросил самый крайний.
– Лейтенанта Труфанова. Василия Дмитриевича.
Навстречу встал пожилой офицер.
– Его нет, – усмехнулся он и пригладил усы.
– Неправда, – возмутилась Дайнека. – Дежурный сказал, что он здесь.
– Не веришь? – Офицер строго посмотрел на нее.
У Дайнеки вытянулось лицо. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы он не продолжил:
– Лейтенанта Труфанова нет, но есть полковник Труфанов. – Офицер протянул руку, и Дайнека неосознанно ее пожала. – Василий Дмитриевич. Тебя как зовут?
– Людмила Дайнека.
– Зачем я тебе нужен?
Потупив глаза, она прошептала:
– Есть одно дело.
Смеющимся взглядом полковник оглядел всех присутствующих и сказал только ей:
– Тогда идем в мой кабинет.
Он вышел, Дайнека – за ним. Они спустились на второй этаж, проследовали в конец коридора. Перед тем как зайти в кабинет, она прочитала на табличке, прикрученной к двери:
«Начальник Управления внутренних дел Труфанов В.Д.»
– Садись, – Василий Дмитриевич указал ей на стул, а сам опустился в свое кресло и положил руки на стол. – Прости, что на ты. Там в кабинете мне показалось, что ты совсем еще девочка.
– Это ничего. Так даже лучше. – Дайнека подала ему паспорт. – Вот! Сегодня нашла…
– Это и есть твое дело? – Он протянул руку и взял у нее документ. Раскрыл. – Интересно… – поднял глаза. – Где нашла?
– В костюмерной Дома культуры. Сначала я нашла сумочку, он лежал в ней.
Василий Дмитриевич уставился в паспорт, перелистал все страницы и положил его перед собой.
– Эта девушка пропала лет тридцать назад.
– В апреле восемьдесят четвертого, – уточнила Дайнека.
– Я помню. В начале апреля я приехал в Железноборск, и это было моим первым заданием…
– Почему вы отказали в возбуждении уголовного дела?
– Чтобы объяснить, нужно все рассказать.
– Ну, так расскажите.
Василий Дмитриевич положил руку на паспорт.
– Знаешь, теперь и мне интересно, что все это значит… – Он выдвинул ящик стола, достал сигареты, медленно закурил. – В город Железноборск я приехал в начале апреля тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года…
