Kitobni o'qish: «Дух зверя. Книга вторая. Рожденные из пепла»
«Дух зверя»
Автор: Кладова Анна
Книга вторая
Рождённые из пепла
Твой путь – осенний ветер.
Степной орёл расправляет крылья.
Твой путь тугою плетью,
Заметает каждый шаг пылью.
Твой путь – по костям земли,
Твой путь – по цепям воды.
На упругих лапах звери шли,
Чуя запах беды.
Зов крови.
На броне драконьей полыхнуло солнце.
Зов крови.
Давно ли ты понял, что никто не вернётся.
На великой охоте начинается день,
Пляшет солнечный знак на струне тетивы.
За спиною бесшумно стелется тень,
В переплетенье из жёсткой травы.
Льётся путь по хребтам одичавших гор,
По сухим ковылям, да по перьям седым,
Где смерть жжёт костер, ты вдыхаешь дым.
Зов крови.
Ястребиное зрение, человечьи глаза
Зов крови.
Разгорелись поленья, не вернутся назад
Зов крови.
И смеётся сталь, от крови пьяна.
Знаешь, как тебя ждали здесь?
Не было жизни, была лишь война.
Легким шагом ты входишь в смерть.
Расползается, тлея, ткань бытия,
Ярость светла, словно факел, клинок.
И не нижний мир получит тебя,
А с улыбкою встретит воинственный бог.
Зов крови.
Смерти волчьим оскалом ты в лицо усмехнёшься.
Зов крови.
Ты всегда знал, что не вернёшься.
© группа Мельница «Зов крови»
Пролог
За сто десять лет до описываемых событий. Год тысяча восемьсот третий.
Южная ночь была черна, несмотря на полную луну, мерцающую сквозь лёгкую дымку облаков. Её белый лик отражался в водной глади бассейна в центре внутреннего дворика. На бортике сидел человек. Белые одежды, белые волосы, белая кожа, белые незрячие глаза – он сам был похож на далёкую звезду и испускал такое же сияние. Оракул сидел неподвижно, глядя в воду. И вдруг вскинул голову, обернулся, вглядываясь в темноту галереи, окружавшей двор.
– Välkommen bror1.
От темноты, казалось, отделилась малая часть, и к бассейну подошёл человек. Чёрная одежда, чёрные волосы, чёрные глаза – гость из мира теней.
– И ты здравствуй, брат.
Оракул некоторое время пристально разглядывал гостя, потом, будто утратив интерес, снова отвернулся к воде.
– Зачем ты пришёл, Хельги? Каждый твой визит сулит мне одни мученья.
Голос его звучал устало. Гость не обратил на упрёк никакого внимания, лишь присел рядом и, опустив в воду руку, такую же белую и узкую, как у брата, нарушил зеркальную гладь.
– Мне нужна твоя помощь, Альба.
Оракул удивлённо воззрился на брата. Теперь йок смотрел в воду, не желая поднять глаз.
– И чего же ты хочешь?
– Я… Я хочу освободиться.
– Продолжай.
– Я больше так не могу! Не могу терпеть это… Притяжение. С каждым годом всё хуже и хуже, будто нить укорачивается, и меня тянет… Тянет к ней. Все мои мысли о ней. Как бы я ни старался, чем бы ни отвлекался, всё равно думаю только о том, как… Как прикасаюсь к ней, смотрю в её золотые глаза. Она мне снится, брат! Почти каждую ночь! И это не влечение плоти. Я бы хотел просто сесть рядом и смотреть, как она пишет или читает свои заумные книги. Хотел бы услышать её голос, пусть она даже кричит на меня. Это… Я не знаю, что это, но оно приносит мне боль. И эту боль я не могу ни излечить, ни унять…
– Так иди, навести её. Может, подерётесь раз-другой, и успокоишься.
Хельги поднял на Альбу глаза. Тот лишь улыбался, разглядывая брата.
– Это не решит проблему. Я хочу свободы. Полной свободы от всех привязок. К тому же я недавно увидел это, – он оголил живот и показал на свой пупок. – Очередная печать?
На белой коже проступила серебристая вязь, изображающая змею, свернувшуюся в кольцо вокруг распахнувшей крылья птицы. Проступила и тут же пропала.
– Это печать связи. Поверь, она есть у многих. Даже у меня, – Альба поднял рубашку и указал на свой живот. – То, что ты видишь её, странно. И говорит о твоей внутренней силе. Но убрать я её не смогу. Не я поставил. Каждый человек… и нечеловек делает эту печать сам. Любовь! Ненависть! Вот её первопричина. Ты любишь Змею, ты ненавидишь Змею, и…
– Я хочу прекратить это! – перебил Хельги брата. Оракул нахмурился.
– Что ты хочешь прекратить, глупый йок!
– Я хочу разорвать связь.
Альба долго смотрел на брата, потом тихо заговорил, и голос его сочился нескрываемым презрением.
– Ты так хотел быть человеком, хотел чувствовать. С таким трудом и болью ты сломал все печати, разбил и собрал своё тело множество раз. И вот тебя посетило самое прекрасное чувство, а ты бежишь от него. Трусливый дурак, неужели…
– Я хочу разорвать связь, – казалось, Хельги не слышал, что говорил ему брат, лицо его на миг исказилось гримасой страдания, но лишь на миг, и снова оно было спокойно и безучастно. Альба помолчал. Разочарование читалось в его взгляде. Он снова опустил взгляд на отражение луны.
– Тогда иди и убей её.
– Я не смогу, она сильнее меня, – Хельги помедлил, потом добавил: – И не хочу.
Альба снова с интересом взглянул на него.
– Тогда тебе нужно заставить её разорвать связь.
– Но как?
– Ты должен причинить ей очень-очень сильную боль.
Йок усмехнулся.
– Что может быть сильнее того, что я уже с нею сделал? Но наша связь только крепла на этой боли и ненависти.
– Ты причинял ей боль, но, чтобы она там ни думала и ни говорила о тебе, ты никогда не предавал её ради своих интересов.
Хельги некоторое время пристально смотрел на Альбу, потом резко поднялся.
– Спасибо, брат, – и исчез в темноте. Чёрная одежда, чёрные волосы, чёрные глаза, чёрная душа – гость из мира теней.
Оракул посмотрел на воду, потом поднял глаза к небу.
– Прости, брат, что обманул тебя. Всё должно повториться, видимо, такова судьба. Опять та же боль и то же разбитое сердце. Но, может, в этот раз у вас наконец-то получится что-то кроме банальной смерти.
Часть первая. Семья
Глава первая. Золушка
Марианна нервно вложила локон белокурых волос под чепец и внимательно оглядела своё отражение в стекле входной двери: опрятна, но слишком бедна для такого богатого дома. И взялась за начищенную до блеска медную ручку. Из будки на неё вопросительно глянул консьерж.
– Квартира графа Соколова, – сообщила девушка, подняв пакет в руке, – от швеи.
– Четвёртый этаж, – ответил консьерж и взялся за трубку телефона, чтобы сообщить хозяевам.
Марианна была здесь первый раз. Обычно посыльным бегал её двоюродный братишка, а в такие дни, как сегодня, когда требовалось получить расчёт, тётка ходила сама либо получала деньги в мастерской от заказчиков. Но накануне она повредила ногу, потому её племянница сейчас стояла перед дверью графа, не решаясь надавить на кнопку звонка. Дверь внезапно распахнулась сама, и на лестничную площадку, надевая перчатку, шагнул мужчина. Марианна отступила, чтобы не столкнуться с важным, судя по виду и богатой одежде, господином. А тот, в свою очередь, остановился, внимательно изучая девушку. Перчатка замерла на полпути, и Марианне на миг показалось, что держат её не человеческие пальцы, а когтистая птичья лапа. Она сморгнула видение и подняла взгляд на лицо господина. И тут её будто ожгло: огромные жёлтые птичьи глаза, горящие словно два солнца, в окантовке густых чёрных ресниц. Марианна от ужаса перестала дышать.
– Кто ты, девушка?
Голос незнакомца, спокойный и властный, вывел её из состояния оцепенения. Она уставилась на свои руки. Пальцы мелко дрожали.
– От портнихи, ваше сиятельство. Я приму заказ, – ответил из-за спины графа дворецкий. – Проходи, дитя.
Он шире распахнул дверь, граф отступил, давая дорогу Марианне.
– Удачной поездки, ваше сиятельство, – дворецкий склонил голову в лёгком поклоне и закрыл дверь.
Марианна с трудом помнила, как она добралась до своей комнатки в мансарде ателье. Отдав конверт тётке, она заперлась у себя и первым делом глянула в узкую прорезь окна, проверяя, нет ли графа поблизости. Всю дорогу домой ей казалось, что жёлтые глаза следят за ней, отчего делалось страшно и приходилось сдерживать себя, чтобы не побежать. Она присела на стул подле окна и провела дрожащей рукой по разложенной на столе работе. Нательные сорочки из шёлка в их мастерской заказывал только граф Соколов, а шила их только Марианна, больше никому работу с дорогим материалом тётка не доверяла. Получается, человек-птица носил бельё, сшитое её руками. От этой мысли девушке стало ещё страшнее, и она заплакала.
Тётка всегда хорошо отзывалась о графе, хвалила его за щедрость и пунктуальность, привлекательную внешность, обаяние и хороший вкус. Он был её любимый клиент, к тому же неженатый, и, хотя Марианна его никогда не видела, за работой всегда представляла себе симпатичного молодого повесу с лёгкой улыбкой на лице, и стежки ложились ровнее и чётче, наполненные девичьими мечтами о любви. Неужели тётка никогда не видела этих глаз, этих рук? Или, может быть, Марианне пригрезилось? И об увиденном поговорить не с кем. Тётка не особенно вникала в проблемы племянницы, принятой в дом из жалости к сиротке. А семья девушки: мать, отец и бабушка – те, кого всегда интересовали подобные истории, давно сгинули.
Целую неделю Марианна пребывала в подавленном настроении. Всюду, куда бы она ни пошла, ей чудились жёлтые глаза человека-птицы. А когда она перестала выходить из дома, граф стал приходить в её сны. Это было ужасно. Марианне начало казаться, что она сходит с ума. Покуда не услышала его властный и спокойный голос в гостиной.
Как раз подоспело время послеобеденного кофе. В обязанности Марианны входило читать вслух для тётки, пока та отдыхала с чашкой горячего напитка, после чего все возвращались к работе. Девушка спускалась по лестнице с книгой в руках, когда услышала взволнованный голос хозяйки дома.
– Проходите, ваше сиятельство, присаживайтесь. Кофе?
– Да, благодарю!
Услышав ответ гостя, Марианна отдёрнула руку от двери, которую собиралась открыть, и замерла, стараясь не дышать. Разговор возобновился.
– Госпожа Малиновска, мой визит связан с очень, скажем так, личным аспектом, а не с вашей работой. Я пришёл просить руки вашей племянницы.
Марианна зажала рот ладонью и медленно осела на пол рядом с дверью. Тётка в гостиной охнула, послышался звон разбитой посуды. Её такой поворот шокировал не меньше, чем саму девушку.
– Племянницы?
– Да, госпожа Малиновска, я хочу взять в жёны вашу племянницу, Марианну Вачовски.
Голос его был спокоен и дружелюбен, речь медленной и учтивой, но в глубине, девушка это слышала, звучала какая-то непонятная нота, словно холодный звук ледяного ветра под крылом хищника, словно крик ястреба в прозрачной вышине. От этого становилось жутко, и на глаза Марианны от страха навернулись слёзы. Она быстро утёрла их и подползла к замочной скважине. Граф сидел в кресле вполоборота к двери, и лица его видно не было. Зато хорошо было видно бледное и озадаченное лицо тётки, сидевшей в кресле напротив и утиравшей взмокший лоб салфеткой.
– Я предвидел, что вы будете удивлены и напуганы подобным предложением и, вероятно, решите, что это чья-то шутка. Потому я не стал следовать обычаям, посылая посредника. Мне показалось, что так вы быстрее утвердитесь в искренности моих намерений. К тому же наверняка у вас возникнут вопросы. На некоторые из них я попытаюсь ответить заблаговременно.
Он отпил кофе, покрутил чашку на блюдце, будто в задумчивости, после чего вернул её на столик и провёл рукой по коротко стриженным тёмно-русым волосам.
– Меня не тревожит, что моя будущая жена будет из бедной семьи и без приданого. У меня другие критерии выбора матери для своих детей. И деньги к ним не относятся. Более того, я сам дам откуп вам, госпожа Малиновска, как её опекунше. Поверьте, он будет щедрый. Всё будет официально, Марианна станет графиней Соколовой, венчание в храме, запись в метрической книге. Сразу скажу вам, что я хочу жениться по расчёту. И расчёт мой на то, что ваша племянница станет хорошей женой и матерью. Прошу вас не искать скрытых мотивов в моём поступке, их там нет.
Граф снова помолчал.
– У меня также есть условие. Я хочу получить ответ не позднее чем через неделю. В мои планы не входило жениться, покуда я не увидел Марианну, но я собирался надолго уехать в своё родовое имение на побережье Внутреннего моря и сделал соответствующие приготовления. Моя поездка должна была состояться через полтора месяца, потому я вынужден поторопить вас, чтобы не сорвать мероприятие. Мне бы очень хотелось отбыть на родину с молодой женою.
Наступило молчание. Ходики тикали на стене, отмеряя время. Они одни казались живыми в застывшей мизансцене невероятного спектакля. Они да граф, вновь крутивший на блюдце чашку с остывшим кофе. Видимо, вскоре ему надоело молчаливое оцепенение хозяйки, и он встал.
– Что ж, позвольте откланяться, госпожа Малиновска, – он оправил сюртук и вынул из кармана бархатный футляр. – Чуть было не забыл. Я принёс обручальное кольцо. Ювелир дал мне несколько на выбор. Видите ли, я не знаю размер пальчика девушки. Пусть она выберет сама позже.
Он поставил футляр на столик рядом с чашкой. И вдруг обернулся. Марианна откатилась прочь от замочной скважины. Ей казалось… нет, она знала, что граф смотрит на неё и видит её сквозь дверь.
– Мне кажется, госпожа Малиновска, ваша племянница сильно испугается, когда услышит о моём предложении. Чтобы развеять её страхи, мне необходимо поговорить с нею с глазу на глаз, причём как можно скорее. Но я не хочу никоим образом компрометировать девушку. Потому буду ждать её в течение двух часов на набережной. Там, на углу, прекрасная людная кофейня с открытой верандой. Я буду там и надеюсь на ваше и её благоразумие. Вы можете сопроводить её до места встречи. Столик для вас я также займу. Постарайтесь уговорить Марианну. Поверьте, этот разговор очень важен.
Конечно, Марианна пошла. А что ей оставалось делать? Как только тётка пришла в себя и наконец-то осознала, о чём говорил граф, она тут же велела племяннице собраться, не обратив ни капли внимания на её робкие попытки отказаться.
– Ты в своём уме, девочка? – удивлённо и холодно наставляла госпожа Малиновска, – если он не шутит, то это невероятная удача для тебя. Тебе больше никогда не придётся работать. Будешь жить в роскоши… Да что с тобой, Марианна?! Это же сказка! Золушка становится королевой, бедная пастушка – женою дворянина. К тому же граф не старик, весьма привлекателен и учтив. Успокойся уже и улыбнись! А то у тебя такое лицо, будто выходишь замуж за чудовище.
Тётка была недалека от истины, но, похоже, она не видела человека-птицу. Для неё всё было однозначно: граф – просто человек, и, если он хочет взять в жёны сиротку Марианну и дать за неё хороший выкуп, она будет этому очень рада.
Был прекрасный весенний день. В лужах мостовой отражалось солнце, на набережной и в кофейнях вдоль неё действительно было людно. Рестораторы выставили уличные столики, и группки молодых людей перелетали от заведения к заведению, встречаясь и перемешиваясь, щебетали и разлетались в разные стороны. Жизнь кипела, присыпанная яблоневым цветом деревьев вдоль тротуара.
Граф читал газету, сидя на террасе маленького ресторанчика. Заметив Марианну, он сделал знак официанту, и тот проводил девушку к столику, а сопровождавшую её тётку устроил достаточно далеко, чтобы маленький уличный оркестр, игравший незатейливый вальс прямо за перилами террасы, заглушал их разговор. Марианна молча давилась поданным пирожным, стараясь не смотреть в лицо графа. Тот так же молчал, глядя на музыкантов. Лишь руки выдавали его беспокойство – барабанили по столу, вторя мелодии. Марианна на миг снова увидела птичью лапу вместо ладони. Увидела так, будто одна картинка наложилась на другую, нечётко и размыто.
– Ты видишь, что я не человек, – наконец произнес он тихо, делая упор на слово видишь. Это был не вопрос, скорее утверждение, но Марианна всё равно кивнула. – И что меня выдаёт?
Теперь он смотрел на девушку, она это чувствовала. Пересилив страх, произнесла шёпотом:
– Глаза.
– Тебя пугает мой взгляд?
– Очень, – она вновь взглянула на беспокойную руку-лапу. – Но ещё больше – руки.
Пальцы графа замерли в воздухе.
– А что не так с руками? – в голосе было удивление.
– Простите, ваше сиятельство, но они иногда как птичьи когти.
– Невероятно! – тихо, но восторженно произнёс граф. Чуть помолчав, продолжил спокойным тоном. – Что ж, спешу тебя обрадовать, ты не сходишь с ума. Я действительно не человек, я – дух зверя. Не йок, или, как вы их здесь называете, надзиратель. Я живорождённый сын Змея.
Марианна от удивления забыла страх и наконец подняла взгляд на графа. Жёлтые глаза вызвали спазм ужаса в груди девушки, но в то же время понимание давало сил смотреть на этого нелюдя прямо. Она всё знала о духах зверя. Все сказки и предания, которые можно было найти, её мать и бабушка хранили и с удовольствием пересказывали девочке. Это была семейная традиция. Отец с удовольствием перенял её от жены, но вот остальные его родственники считали это увлечение странным и даже опасным. Сказки сказками, но надзиратели были реальностью, с которой можно было столкнуться в любой момент.
– Обычные люди не могут увидеть меня сквозь мои маски. То, что ты видишь, – он опять сделал упор на слово видишь, – означает, что ты не обычный человек. Скажу больше, ты, так же как и я, не человек. В тебе так много крови Изгоя, что ты можешь уловить мою суть даже там, где она не проявлена.
Он помахал в воздухе ладонью.
– Для меня и моей семьи это невероятная удача и… надежда.
Марианна во все глаза смотрела на графа. На вид ему было лет тридцать – тридцать пять. Тёмно-русая непокорная шевелюра топорщилась, словно перья, и на солнце отливала золотом. Аккуратная полоска рыжих усов над тонким ртом. Острый, словно птичий, профиль, характерная горбинка, делающая нос похожим на орлиный клюв, складка у переносицы. Густые чёрные брови и жёлтые глаза, будто обведённые угольным карандашом. Он был высок и широкоплеч, выправку имел офицерскую. Тётка была права – граф имел привлекательную внешность. Дорогой, но неброский костюм говорил о статусе богатого и влиятельного человека и призван был скрыть его обладателя среди сотни таких же богатых и влиятельных.
Граф внимательно разглядывал девушку, слегка улыбаясь, и Марианна опустила глаза, покраснев от внезапного чувства униженности. Как же они непохожи. Он – такой весь благородный и необычный, сказочное существо. И она – бледная, худая, с тенями под глазами от долгой работы и исколотыми пальцами, бедно одетая и не очень красивая. Это предложение слишком похоже на злую шутку.
– Ваше сиятельство…
– Не называй меня так. Моё имя Родимир. Родимир Сокол.
– Господин Родимир, я вижу, вы человек благородный, но… это ваше желание… свадьба… мне кажется… Я не верю вам! К тому же мне страшно…
– Дитя, ты думаешь, я хочу обмануть тебя? – в его голосе зазвучала сталь, и Марианна съёжилась. – Я похож на того, кому интересны подобные развлечения? Я – нелюдь, девочка. Мои намерения вполне серьёзны и однозначны. Только те, в ком течёт кровь Изгоя, только Белые Чайки могут дать потомство от таких, как я.
Граф наклонился к её лицу, ища взгляд девушки, и тихо, но очень холодно заговорил.
– По сути, то, что я тебя нашёл, не оставляет тебе выбора. Так или иначе, но ты будешь моей. Я благоразумен и честен по отношению к обществу, в котором живу, поэтому действую официально. Я добр и учитываю твои желания. Наверняка каждая девушка в твоём положении сироты-бесприданницы мечтает получить предложение от богатого мужчины, имеющего титул, и сыграть пышную свадьбу с белым платьем. Чтобы жить дальше в богатстве и роскоши долго и счастливо. Богатство я тебе гарантирую, а «счастливо» зависит только от тебя. Но…
Его голос стал совсем тихим и очень зловещим, птичьи глаза налились огнём.
– Но если ты решишь отказать мне, я просто уведу тебя силой. С точки зрения мужчины подобный сценарий намного проще, но мне бы этого очень не хотелось. Всё-таки добрая воля – начало хороших отношений.
Граф откинулся на спинку стула и вдруг улыбнулся очень нежно и ласково.
– Марианна, ты прекрасное создание. Твоя невинность и молодость, твои ещё детские черты, наивность твоих взглядов – всё это красиво в своей хрупкой мимолётности. Для меня ты – удивительный цветок, и скоро ты поймёшь это.
Он встал.
– Я буду ждать твоего ответа, милое дитя, – он поклонился девушке и коротко кивнул тётке, после чего вышел из кафетерия. Госпожа Малиновска тут же подсела к племяннице. Подошедший официант любезно заговорил:
– Его сиятельство граф высказал предположение, что дамы захотят заказать что-нибудь ещё, и просил удовлетворить все ваши желания за его счёт.
– Граф весьма щедр, – улыбнулась тётка, – и весьма учтив.
– Весьма… – тихо повторила Марианна.
Всё происходило очень быстро. Тётка не стала откладывать дело в долгий ящик. Граф явился в дом Малиновских спустя всего четыре дня, довольно долго разговаривал с хозяйкой в её кабинете, пока Марианна ждала его в гостиной, одетая в самый свой лучший наряд, который, как считала тётка, был очень ей к лицу. Молчаливая и неподвижная, как статуя, она стояла у окна, и бледность лица лишь добавляла ей сходства со скульптурой.
Разговор в кофейне произвёл на неё странное действие. Марианна была очень напугана и в то же время заинтересована. С одной стороны, граф и тётка были правы, она словно Золушка получила невероятный шанс изменить свою жизнь к лучшему. С другой стороны, перспектива стать женою духа зверя была, мягко скажем, неясной. Девушка понятия не имела, что ждёт её в таком странном союзе. Она всегда думала, что живорождённые духи, да ещё и сыновья Змея, – миф, хотя бабушка и утверждала, что была близко знакома с одним из них. Появление Родимира Сокола разрушило чёткую картину мира в её голове. Она не знала, что ей делать и как вести себя, хотя фраза графа о том, что он будет учитывать её желания, внушала некоторую уверенность в себе.
В конце концов, ведь это я нужна ему, – рассуждала Марианна, — значит, я что-то да значу в его мире.
Девушка была не глупа. Робкая, неуверенная, пугливая – да, но в уме ей нельзя было отказать. Она даже выработала план: говорить правду, отстаивать себя, насколько это будет возможно, держать себя прилично, как подобает хорошей девице. И постараться не поддаваться страху… насколько это будет возможно. Все эти действия позволяли ей не впадать в панику от чувства неизвестности. И от того, что её будущий муж – сказочное чудовище.
И вот, вооружённая этим скромным оружием, девушка молча стояла у окна, невидящим взором глядя на жизнь, протекавшую за стеклом, но не внутри неё. Раздался звук открываемой двери, граф подошёл и встал рядом.
– Добрый день, Марианна, – голос его звучал буднично и немного устало.
– Добрый день, господин граф, – она слышала себя будто из-под толщи воды. Спокойный и безучастный тон.
– Я вижу, страх до сих пор не отпускает тебя?
– Вы правы, я боюсь, – она повернулась к нему. – Меня пугает неизвестность.
– Что ж, это естественно, – он внимательно разглядывал невесту. – Хорошо, что ты понимаешь причину.
– Возможно, – она опустила глаза на футляр с кольцами, который граф вертел в руках.
«Почему он нервничает?»
– Официальная часть улажена, я обговорил с твоей тётушкой некоторые детали. Теперь я хочу узнать, чего хочешь ты? – он помолчал. – Ведь эти ритуалы нужны тебе, а не мне?
– Господин граф, – её голос стал сиплым, от страха на глаза набежали слёзы, ведь она собиралась высказать очень дерзкую просьбу, – а вы можете сделать мне предложение, как… как в книгах, где рыцарь становится на одно колено и говорит все эти приятные слова…
Родимир задумчиво почесал кончик носа и вдруг улыбнулся. От этой улыбки острые птичьи черты лица смягчились, и облик стал удивительно мягок и даже нежен. Марианна изумилась такой перемене, и краска залила бледные щёки, когда граф опустился перед ней на колено и заговорил вполне серьёзным тоном.
– Достойная госпожа Марианна, станете ли вы моей женою?
Не в силах ответить, она коротко кивнула. Граф открыл футляр и одно за другим надел на правую руку, прямо поверх перчатки, все шесть колец, что у него были.
– Пусть этот подарок порадует тебя хоть немного. Надеюсь, они тебе по нраву, – он поднялся.
– И не стоит прятать свои руки. То, что они работали, нисколько не умаляет их благородства, – он стянул с её левой руки перчатку. И в тот момент, когда её пальцы легли в его ладонь, случилось что-то странное и пугающее.
Марианна перестала быть собою, тело её разрослось до необъятных размеров, в груди открылась ледяная пропасть, лёгкие наполнились холодом. Словно снежная королева, прекрасная и страшная одновременно, она взирала сквозь белый огонь на фигуру напротив. Гигант с золотым лицом и золотыми глазами, он был ей ровня и в то же время он был её антиподом – существо из жара и пламени.
Миг, и наваждение пропало. Граф отпустил руку своей невесты, будто обжёгся о её холодные пальцы. Он видел что-то. Возможно, то же самое. Нескрываемое изумление читалось во всём его облике. Но граф быстро совладал с собою и продолжил разговор.
– Я прошу тебя подумать, как должна выглядеть свадьба. Напиши свои желания и отправь письмом, либо обсудим при встрече. Учти, однако, и моё условие – церемония должна состояться через неделю. Исходи в своих требованиях из малых сроков. Всё, что возможно сделать за неделю, будет для тебя сделано.
Он поклонился и вышел, оставив ошарашенную Марианну размышлять не столько о скорой свадьбе, сколько о странном видении. Она вновь посмотрела в окно. Спустя некоторое время на тротуаре появился граф. Ему подали авто, водитель в чёрном форменном кителе открыл дверцу. Марианна ждала этого, и Родимир обернулся, подняв голову. Их взгляды встретились. И вновь это обжигающее чувство – лёд и пламень. Граф коротко кивнул и сел в автомобиль.
Свадьба прошла скромно. Со стороны графа было всего двое человек, одним из которых, Марианна узнала его, был дворецкий по имени Никола. Второй оказался поверенным в делах графа и присутствовал только на церемонии в маленькой деревенской церквушке, где венчались отец и мать невесты. Это было единственное, чего Марианна хотела на самом деле. И ещё одно желание – белая карета с белыми лошадьми – единственное, что она смогла придумать. Тётка подшила свадебное платье, доставшееся Марианне в наследство от бабушки. По заказу графа обшила племянницу для «новой жизни» и пригласила всех родственников по линии своего брата – отца Марианны. Последнее было не то чтобы неожиданно, но слегка противоречиво и неприятно, ведь когда старая вдова Вачовски узнала о том, что её старший сын женился на матери Марианны, девушке недостойной и к тому же бедной, был большой скандал с отлучением непослушного отпрыска от дома и лишением его наследства. И когда дочь от неблагословенного союза осталась сиротой, лишь тётка сжалилась над девочкой и взяла её в дом, и то в качестве работницы. Сейчас же некогда отвергнутая, но, как оказалось, весьма удачливая девочка вызвала неподдельный интерес и зависть родичей. Явилось всё семейство с детьми и жёнами, даже бабка на инвалидном кресле в своём неизменном чёрном вдовьем платье с белым кружевным воротом и неизменным же выражением презрения и недовольства на морщинистом лице.
Граф организовал банкет в ресторане, но спустя три часа, когда подвыпившие гости стали вести себя шумно и навязчиво, ища внимания нового именитого родственника, ему всё это стало докучать. Жених поднялся и, сославшись на усталость Марианны, любезно предложил собравшимся продолжить праздник за его счёт, сам же он с молодою женою отбудет домой.
Пока их карета неспешно ехала по вечернему городу, Родимир задумчиво молчал. Марианна также не спешила начать разговор, страх вновь сковал её сердце, ведь с этого момента она совершенно не представляла, что ждет её дальше.
На улицах уже загорались фонари, когда кучер остановил лошадей у крыльца того дома, где началась вся эта история. Швейцары сняли небольшой сундук с задника – приданое девушки и её личные вещи. Граф протянул Марианне руку, помогая ей выйти.
– Ты всё ещё боишься меня, – тихо сказал он, – не стоит. Я не причиню тебе никакого вреда.
И, взяв её под руку, повёл к дверям, продолжая говорить уже в полный голос.
– Этот дом принадлежит моей семье. Тут живут в основном арендаторы, но четвёртый этаж время от времени занимают мои братья или сестра. Да, я не один такой. Нас семеро. Ты со всеми познакомишься в скором времени.
На этот раз Марианна поднималась в лифте. В кабину следом за графом вошёл дворецкий, нажал рычаг.
– Никола не только мажордом, но и доверенное лицо моей семьи. Он знает правду и добросовестно служит мне уже более сорока лет. Также он является управляющим в этом доме. Если у тебя возникнут вопросы, а меня не окажется рядом, можешь задать их ему. Ты всегда получишь чёткий и правдивый ответ. Он добрый человек, несмотря на некоторую холодность. Профессия обязывает его быть строгим.
Дворецкий учтиво склонил голову и открыл решётку лифта, пропуская хозяина и девушку вперёд.
– Господин граф чрезмерно щедр в похвалах. Но я рад, что мои услуги его устраивают, – обратился к Марианне Никола. – Если вам что-то понадобится, прошу вас без промедления обращаться ко мне.
Он открыл входную дверь.
– Сорок лет? – Марианна недоверчиво смотрела на мужа. – Сколько же вам лет?
Граф улыбнулся и посмотрел поверх головы девушки в зеркало, висевшее на стене прихожей.
– Я могу ошибаться, но, кажется, в этом году должно исполниться двести девяносто пять. Я не шучу, я действительно такой старый. Дело в том, что я почти бессмертен… В том случае, конечно, если никто не попытается меня убить. Но! Сделать это довольно трудно. Родимир как-то странно усмехнулся, и Марианна быстро опустила глаза, чтобы не видеть проступившего сквозь человеческие черты Сокола.
Прошлись по квартире. Граф показал, как устроен быт в его доме.
– Я непритязателен и не очень люблю принимать гостей. Потому живу только в нескольких комнатах. Здесь большая гостиная, она же столовая, она же кабинет, она же библиотека. В конце коридора – зал для тренировок. Я занимаюсь там по утрам до завтрака. Прислуга приходящая, постоянно здесь находится только Никола. Тебе некого стесняться, можешь ходить куда угодно и делать что угодно. Если тебе понадобится горничная… Я знаю, что ты не привыкла, но вдруг…
Граф открыл одну из дверей, приглашая Марианну войти. Строго, но со вкусом обставленная спальня освещалась настольной электрической лампой под абажуром и бра рядом с зеркалом. Вид застеленной белоснежным покрывалом широкой кровати заставил девушку вздрогнуть. Граф стоял у двери, заложив руки за спину, и внимательно наблюдал за молодою женою. Марианна побледнела, неуверенным движением стягивая перчатку.
