Kitobni o'qish: «Ведьмина любовь, или В гостях у бабушки»
Пролог
Мы обязательно встретимся, слышишь меня…?
Прости…
Там, куда я ухожу…Весна…
Я знаю, ты сможешь меня найти…
Не оставайся одна…
Дельфин.
Утро началось с того, что у меня внезапно подломилась ножка кровати, и я скатилась с постели на пол, чудом не ударившись виском об угол рядом стоящего столика. Вот это пробуждение за полчаса до будильника! Сидя на полу, я некоторое время обалдело хлопала глазами, переводя ошалевший взгляд с валяющейся рядом отломанной деревянной ножки на столик, который едва меня не прикончил, и обратно. Что это вообще было? Как??? Но…
Нет уж! Только не сегодня! Ничто не сможет испортить мне такой день!
– Любашка? Проснулась? – услышала мамин голос из кухни. – Всё нормально?
– Да, – крикнула в ответ, чтобы не волновать родительницу. – Просто прекрасно…
И правда, подумаешь, ерунда какая. Сейчас умоюсь и тихонько попрошу отчима разобраться с поломкой. Но, в принципе, он может сильно и не торопиться, всё равно ночевать мне предстоит в другом месте. Я мечтательно вздохнула, воскрешая в памяти номер для новобрачных с огромной кроватью в виде сердца, который сама лично выбирала и заказывала…
Улыбнувшись и вспомнив, какой сегодня день, с умилением посмотрела на своё тщательно выглаженное свадебное платье, висящее на дверце шкафа, и разложенные на туалетном столике аксессуары. Хихикнув, послала им воздушный поцелуй, потом, стараясь не сильно стонать и кряхтеть, соскребла себя с пола, чтобы скорее отправиться в душ. Да-да, сегодня день моей свадьбы! И он будет счастливым, точно вам говорю! До сих пор не верится, что через несколько часов я стану женой Макса. На этом фоне неприятное пробуждение выглядит сущей мелочью.
А вообще, может, оно и к лучшему, что проснулась раньше – будет время тщательнее подготовиться. Главное, не унывать и… Не думать о произошедшем этой зимой. Не думать, я сказала! По крайней мере, не сегодня…
Через три часа я уже полностью одетая сидела перед зеркалом и любовалась собой, следя за тем, как мама прикрепляет белоснежную фату к моим золотым, уложенным в причёску локонам.
– И последний штрих, – спохватилась мамуля, кидаясь к старинной шкатулке.
– Не-е-ет… – простонала обречённо, наблюдая, как из одной древности достают другую. Блин, а ведь надеялась, что она оставит эту затею. – Не надо! Это тут совершенно не к месту!
– Ну что ты такое говоришь?! – расстроенно, с толикой осуждения всплеснула руками родительница. – Это же наша реликвия, наследство от прапрабабушки, которая наказала всем девушкам рода надевать эту брошь в день свадьбы! На счастье.
– Да, только, когда она на мне, я сама чувствую себя реликвией! Которой самое место не в ЗАГСе, а в семейном склепе… Ну, ма-а-ам!!!
Но та была неумолима. С мягкой улыбкой, не слушая возражений, ведь она всегда лучше знает, как надо, мама пристегнула пожелтевшее от старости украшение к белоснежному свадебному платью и отступила, удовлетворённо любуясь моим напрочь испорченным внешним видом.
– Идеально! Это станет изюминкой твоего образа! – с восхищением заключила она.
Я скривилась, брезгливо, со всё нарастающим раздражением разглядывая эту пакость, кляксой расползающуюся на моей груди. "Ладно, сниму в ЗАГСе, перед самой церемонией!" – подумала мстительно и натянула на губы смиренную улыбку, чтобы усыпить бдительность родительницы. Что поделаешь, уж такая у меня мама! Проще согласиться и потихоньку сделать по-своему, чем спорить и переубеждать.
– Ах, какая ты красивая! – смахнула слезинку маменька, обходя меня по кругу, а потом позвала отчима: – Андрей, иди посмотри, какая у нас тут невеста и захвати фотоаппарат!
Я закатила глаза, представляя, как теперь они оба станут водить вокруг меня хороводы, фотографируя в разных ракурсах. Не то, что бы я сильно не любила фотографироваться, просто охватившее вдруг, непонятно из-за чего, плохое предчувствие, мешало полностью расслабиться. Эх, скорей бы уже Максим приехал, в его присутствии мне всегда становилось спокойнее и плохие мысли уходили на задний план.
Однако до появления жениха оставался ещё целый час, который нужно было как-то продержаться и не выдать своё внутреннее состояние. Тут немного помог отчим. Заметив мой усталый вид и нервные движения, мужчина отнёс это к предсвадебному мандражу и предложил выпить чая с мелиссой. Я согласилась. И пока мама с мужем ходили на кухню, постаралась разобраться в себе и успокоиться.
Что же не так? Откуда это непонятное чувство, словно вот-вот случится ужасное? Неужели из-за свадьбы? С чего бы? Жениха я люблю, мы с ним уже давно встречаемся и пожениться хотели ещё зимой, сразу после новогодних праздников, только… Мой взгляд сам собой упал на стоящую на полке фотографию в рамке с косой траурной лентой. Папа… Папочка…
Глаза наполнились слезами, а грудь сдавило, казалось бы, уже успешно пережитое чувство потери. Как бы я хотела сейчас с ним поговорить, обнять… Но теперь это невозможно. Полгода прошло, а я до сих пор не могу смириться и иногда мысленно с ним болтаю. Никогда больше тридцать первое декабря не будет для меня тем счастливым праздником, который я всегда любила. Отныне этот день станет очередной годовщиной без него.
"Так, Любка, успокойся! – одернула себя, тщетно пытаясь собраться и сдержать рыдания. – Жизнь продолжается! Время лечит. Все мы там когда-нибудь будем, но пока живы, надо наслаждаться жизнью".
Да, а ещё главное – говорить это себе почаще, и рано или поздно сама поверишь, и тогда обязательно станет легче. Ох, если бы… Не знаю, разве может вообще стать легче после такого? Это же не сумочку потерять, а близкого человека. Того, кого знаешь и любишь всю жизнь. Того, без кого и жизни-то не представляешь… Кому до сих пор тянет позвонить, а невозможность этого вызывает физическую боль где-то там внутри, между лёгкими…
– А вот и чай! – весело сообщила мама, возвращаясь в комнату, а увидев моё состояние, всполошилась. – Что случилось?! Ты плачешь? Любаш…
Я смахнула слезы и судорожно вздохнула, с усилием отводя взгляд от отцовской фотографии, но мама заметила и всё поняла:
– Ты опять?! – с явным раздражением она всплеснула руками. Ну да, это для меня он отец, а для неё лишь бывший муж, с которым они плохо расстались…
– Может, не стоило нам торопиться? Возможно, надо было подождать… Ведь всего полгода прошло. Траур же не закончился, – промямлила нерешительно.
– Глупости! – перебила родительница. – Это всё предрассудки. В любом случае, мы и не собираемся праздновать на широкую ногу. Роспись, венчание и пикник с самыми близкими. Это и свадьбой-то не назовешь! Мы ведь много раз всё обсуждали! Либо так, либо твой Максим уедет в командировку один, без тебя. А вернётся только через год. Ты уверена, что ваша любовь выдержит испытание расстоянием?! Он-то у нас парень представительный, окрутит какая-нибудь ушлая девица, а ты потом будешь локти кусать. В твои двадцать пять не стоит женихами разбрасываться.
Да всё я понимаю! И возраст, и заграничная командировка, куда можно только с женой или одному, но всё равно как-то не по себе, если честно. Хоть и понимаю, что папа за меня только порадовался бы.
Однако это понимание не снимало тяжесть с души. Было странное чувство, словно из меня всё светлое вдруг взяли и вытащили, оставив внутри лишь грусть, печаль и тоску. Ох, надо это исправлять.
Сделав глоток успокоительного чая, я заставила себя улыбнуться и повернулась к зеркалу, чтобы поправить макияж, но застыла в ужасе. Там, в отражении, прямо у меня за спиной, стояла страшная старуха в чёрном и мерзко ухмылялась.
– Мама… – прошептала побелевшими губами, не в силах отвести глаз от видения.
– Ну что "мама"?! Мама плохого не посоветует! Вот увидишь, всё будет хорошо…
Кажется, она ещё что-то говорила, только я уже не слышала, время словно замерло, как, впрочем, и моё сердце. В глазах помутилось, мир сузился до одного зеркала, где со спины медленно приближалась жуткая старая женщина, которая протягивала свои скрюченные руки к моей шее и издевательски беззвучно хохотала. Я же была не в силах пошевелиться или что-то сказать, могла лишь смотреть, осознавая, что когда она до меня дойдёт, меня сразу не станет…
Глава 1
Как же успокаивающе трещат дрова в печи! Тепло и уют деревенского дома ни с чем ни спутать. Словно в детство попала. А ещё этот одуряющий запах земляники… Какой чудесный сон.
Стоп! У меня же сегодня свадьба! Я резко села и открыла глаза. Потом закрыла и снова открыла, одновременно с силой ущипнув себя за руку.
– Какого чёрта здесь происходит?! – взвыла, вскакивая на ноги и озираясь по сторонам.
Этого просто не может быть! Где я? Как здесь оказалась??? Ветхие деревянные стены, русская печь, лавки у стен и подле стола… За которым сидит бабушка – Божий одуванчик в белом вышитом васильками платке и с интересом смотрит на меня. Я ещё сплю?
– Хе-хе, не поминала бы ты нечистых, внученька, а то они ребята ушлые, могут и услышать. Не готова ты пока к подобным встречам, – закашлявшись добродушно посоветовала пожилая женщина, а после, указав на место напротив себя, любезно пригласила: – Присядь, в ногах правды нет. Я как раз и чаек с земляничным листом заварила. Опробуй, не побрезгуй. Уважь старушку.
Будто зачарованная, я медленно проследовала на указанное место и села. В душе был настоящий раздрай, голова раскалывалась от мучивших меня вопросов, но вместо того, чтобы потребовать на них ответы и начать хоть что-то понимать, я молча потянулась к глиняной кружке и, поднеся её к губам, с блаженством вдохнула земляничный аромат. А вкус!!! Насыщенный, терпкий с ромашкой, мятой и чём-то ещё незнакомым, но очень-очень вкусным. Ммм, разве во сне можно так чётко чувствовать вкус и запах?!
Снова тайком себя ущипнула, в этот раз за ногу. Ай, больно! Какой странный сон, и самое поразительное, что в этом сне я до сих пор нахожусь в том самом моём свадебном платье, фате… И даже идиотская брошь до сих пор прикреплена к лифу.
Допив чай, вежливо поблагодарила и, посчитав, что уважила старушку достаточно, жалобно спросила:
– Где я? Как? Это ведь сон?
Бабушка тихо рассмеялась:
– Может сон, а может и нет. Кто знает? – загадочно улыбнулась почти беззубым ртом она. – Не те вопросы задаешь, внучка.
Я непонимающе заморгала, совсем не разделяя её веселья, и осторожно уточнила:
– А какие надо?
– Подумай, – строго посоветовала она, становясь необычайно серьёзной.
Закатив глаза, послушно принялась вспоминать какие ещё бывают вопросы. Прямо не сон, а шарада какая-то. И это даже было бы забавным, если бы не свадьба на носу. Интересно, где мама? Почему до сих пор меня не будит? Точно…
– Почему? – брякнула наугад, поддерживая игру женщины. А что? Мне не жалко.
Во взгляде старушки проскользнуло явное одобрение:
– Молодец, – похвалила она. – Можешь ведь думать. Это хорошо. Даже очень. Значит поладим.
– Зачем? – не поняла я и нахмурившись пояснила: – Зачем нам ладить?
– Ну как же, должна ведь я тебя подготовить, прежде чем свою силу передать! Обучить, опытом поделиться…
Я недоверчиво фыркнула, окинув старушку насмешливым взглядом. Нашлась, блин, учительница!
– Спасибо, не надо! Честное слово, обойдусь. Вы бы лучше мне проснуться помогли, бабушка! А силу, опыт можете себе оставить или кому другому передать! – выпалила, поднимаясь с лавки.
Наверное, она обиделась. Иначе, как объяснить резкую перемену в её облике? Почему глаза из голубых, стали вдруг чёрными, нос вытянулся, загибаясь кончиком к верхней губе, которая хищно ощерилась, обнажая оставшиеся от былой роскоши четыре пожелтевших зуба?
– Ссссядь! – зашипела она на меня с явной угрозой. От неожиданности я послушалась. Старушка будто того и ждала, слишком быстро для своего возраста она молниеносно потянулась ко мне и, схватив за руку, прошептала: – Шарахешшшш.
Я испуганно округлила глаза:
– А?
– Б! – язвительно буркнула бабушка, отпуская мою ладонь и сама будто успокаиваясь. Глаза вернули голубой цвет, нос уменьшился, но злость в глазах сохранилась. – Совсем вас на Земле воспитывать перестали! Разучились уважать старость. А вот в мои времена, помню, стариков всегда почитали. Нам за радость было хоть каплю нажитой мудрости перенять. Эх, молодёжь…
В смысле "у вас на Земле"? Что она имеет в виду? Что за намёки? Когда уже меня разбудят?!
Внезапная боль во всём теле, заставила выгнуться и застонать, одновременно вытесняя из головы любые мысли. Я неловко свалилась с лавки, мои конечности скрутило, казалось, даже кости начали плавиться, как, впрочем, и внутренности. Стон превратился в протяжный, полный невыносимой муки крик… Не знаю, сколько это длилось, и чем я подобное заслужила. Однако постепенно интенсивность боли начала снижаться, а сознание проясняться. Устало открыв глаза, увидела, как старуха стоит совсем близко и с удовлетворением наблюдает за моими мучениями. И кажется, она стала больше. Ну, точно выше.
– Запомни первый урок, внученька! – назидательно подняла палец вверх карга, когда встретилась со мной взглядом. – Никогда не принимай ничего у незнакомых женщин, не ешь и не пей из их рук! Любая, даже самая милая, бабушка, девушка или девочка может оказаться ведьмой. А для нас дело принципа подшутить над своими сёстрами. Бывает очень интересно наблюдать, как они пытаются отменить действие только придуманного тобой зелья или проклятья… Столько новых идей сразу генерируется – любо-дорого посмотреть. Надеюсь, запомнишь. А сейчас вставай, хватит валяться и полы протирать, теперь можно и познакомиться…
Глава 2
Не иначе как из вредности полежала на полу ещё минут пять, но потом всё же поднялась. Ну как поднялась? Скорее попыталась. Только, то ли я резко похудела, то ли платье внезапно растянулось и стало велико, то ли сон из просто странного всё больше превращался в кошмарный… В общем, как-то так вышло, что я совсем запуталась в своём наряде. Где перед, где зад? И почему, когда я пытаюсь встать, он с меня слетает? Что за???
– Ааа! Куда делась моя грудь?! – завопила я в панике, наощупь пытаясь отыскать пропажу.
С исследовательским интересом наблюдавшая за моими мучениями старуха неожиданно расхохоталась. Я в недоумении посмотрела на неё.
– Ха-ха, ты это… Ха-ха-ха… Под лавкой посмотри, ха-ха! Вдруг туда закатилась… – сквозь смех, посоветовала она.
И мне так обидно стало, что вот мало того, что я, можно сказать, самое ценное потеряла, и это, между прочим, в день свадьбы, так ещё никакого понимания не нахожу. Да и бабка эта противная… Как же? Ну как же мне скорее проснуться?
Слезы отчаяния брызнули из глаз, и я никак не могла успокоиться. Закрыв лицо ладонями, услышала какой-то шум, суетливые передвижения, звон стекла… Что там эта старуха делает?!
– Держи, внученька, сюда плачь, – ласково попросила бабушка, приближаясь и впихивая мне в руку какой-то стеклянный сосуд. – Нечего ценные ингредиенты впустую расходовать!
У меня от удивления даже слезы на глазах просохли. Что она от меня хочет? Почему никак не может оставить в покое? И…
– Какие ингредиенты?
– Так слезы девицы непорченой. Ну, и что же ты перестала плакать? Продолжай, не стесняйся…
– Девицы непорченой?! – непонимающе захлопала глазами, не в состоянии понять, на что намекает эта женщина. Ох, неужели на мою непорочность? – Это я что ли? Вообще-то, мне уже двадцать пять!
Ну да, в таком возрасте даже как-то неприлично быть "непорченой". Но старушка и не думала расстраиваться от моих слов, напротив, рассмеялась ещё громче. Должно быть, она сумасшедшая… Как я сразу не поняла?! Однако, это ведь не объясняет, ни где я, ни как тут оказалась, ни как отсюда выбраться… ни куда делась моя, мать её, грудь! И как мне, всё-таки, проснуться?
Я покосилась на деревянную уличную дверь. Может, если сумею покинуть этот жуткий дом, то кошмар прекратится? Надо попробовать.
Снова предприняв попытку подняться, я уже не заморачивалась тем, что встаю отдельно от платья, всё равно прятать теперь стало особо нечего… Вскочила, схватила свой наряд в охапку и быстро, пока бабка продолжает веселиться, помчалась к спасительной двери…
Бах!!! Ай. Да что же это такое?! Ноги запутались в юбке, и я упала, больно ударившись коленкой. Старуха пуще прежнего закатилась от смеха:
– Ах, не могу! Ты что, моей смерти хочешь? – простонала она. – Давно я так не хохотала!
Я повернула голову к ней, кинув исподлобья злой взгляд. Сейчас как скажу, что на самом деле хочу, мало не покажется! Сон или нет, но никому не позволю надо мной издеваться! Нашла, блин, клоуна! Я набрала в лёгкие побольше воздуха, открыла рот, но тут вдруг произошло сразу несколько событий, заставивших меня повременить с высказыванием.
Бабулька неожиданно резко перестала хохотать и прислушалась, потом, проворчав что-то себе под нос и быстро подскочив, метнулась ко мне, чтобы бросить в лицо какой-то порошок из мешочка на поясе и прошептать:
– Рот на замок – замолчи на часок…
А входная дверь распахнулась, впуская в дом сперва большого чёрного котяру, а затем миловидную девушку в вышитом узорами голубом сарафане поверх белой рубашки и таком же узорчатом платке на плечах. Пришедшие с удивлением воззрились на меня, и если кот лишь сверкнул жёлтыми глазами и равнодушно прошёл мимо, то девица презрительно усмехнулась и, перекинув с плеча за спину огненно-рыжую ниже пояса косу, присела передо мной на корточки и ехидно так засюсюкала:
– И кто это у нас тут заглянул в гости? Какая хорошенькая маленькая девочка! А как вовремя! У нас как раз девичьи слезы и кровь заканчиваются…
– Да пошла ты! – хотела рыкнуть в ответ доведённая до предела я, вот только не смогла – из моего рта не доносилось ни звука.
Девушка ласково улыбнулась, наблюдая за тем, как я без толку открываю и закрываю рот, потрепала меня по щеке и, поднявшись, спокойно прошла к сундуку под лавкой, откуда вытащила простенькое коричневое платье маленького размера:
– Держи, оденься, а то простудишься, – швырнула она его в меня и ворчливо добавила: – Сопли девственниц нам без надобности.
Далее, не обращая больше на растерянную жертву чужого произвола внимания, она, вскинув подбородок и полная внутреннего самодовольства, прошла к столу, за которым как ни в чем не бывало, продолжала сидеть старуха и снисходительно наблюдать за нами, не вмешиваясь.
– Ну как? Всё сделала? – прищурившись строго спросила бабка у девицы, едва та уселась напротив.
– А то! – с гордостью хмыкнула она. – В ближайшее время в Топольках будет очень весело. Жену мельника я приворожила к дровосеку, а его к Дуньке – дочери старосты. У пяти коров молоко пропало, а у восьми семей куры перестали нестись, ещё и курятники с соседскими перепутали. Хи-хи, пусть те теперь доказывают, что не крали яйца и не подманивали птиц… Ну и так, по мелочи, сглазила кузнецову дочку, ходить ей отныне с прыщами, а самого его от жены отворотила. Ах да, ещё тётку Аглаю с женой старосты рассорила, а на Ваньку, сына воеводы, проклятье наложила, теперь ему девок не портить, пока не женится… Хи-хи, только кто ж за него теперь пойдёт?! Хех…
Пока она говорила, я рассматривала одежду, что в меня кинули. Платье было из какой-то грубой ткани, сшитое скорей всего на девочку. Поморщившись, приложила его к себе. Ох, оно оказалось впору. Но как же так? Это просто невозможно! Попробовала надеть, не голой ведь ходить – подошло. Обалдев от данного факта, приступила к изучению своего тела. Хм, руки тоненькие… пальчики маленькие… ладошки детские… груди нет, опять же, и от талии – одно название… Мамочкииии… Я ребёнок! Как? За что?!
Я всхлипнула и обиженно покосилась на двух ведьм, не обращающих на меня никакого внимания.
– Молодец, Агриппина, – похвалила старшая младшую. – Экзамен сдала успешно. Пожалуй, ты самая способная моя ученица…
Рыжая зарделась от похвалы, а старуха продолжила:
– И поскольку мне больше нечему тебя учить, дальше будешь свой дар развивать сама… Увидимся на следующем шабаше.
После этих слов Агриппина дёрнулась, словно от удара, и непонимающе уставилась на бабку:
– В смысле, на следующем шабаше?! Вы что, меня прогоняете? Но Тамара Иннокентьевна, почему? Я думала…
Она осеклась, а старуха проницательно усмехнулась и фыркнула:
– Знаю, о чём ты думала. Надеялась, что я старая и свой дар захочу передать тебе? Напрасно. Мои планы поменялись, и я не собираюсь в ближайшее время завершать свой жизненный путь. Я ещё немного поживу.
И она, с улыбкой, полной предвкушения, посмотрела на сидящую на лавке и пытающуюся аккуратно сложить свадебное платье, чтобы не помялось, меня. Агриппина проследила за взглядом наставницы и нахмурилась.
– Неужели вы хотите принести её в жертву в обмен на молодость?! Но ведь рано или поздно девчонку будут искать. Из какой она деревни?
– Она не местная, – неохотно сообщила Тамара Иннокентьевна и заговорщицки мне подмигнула.
Брови молодой ведьмы поползли вверх:
– Ааа, она из этих, неопределившихся? – презрительно скривившись, уточнила она. – Тем более, будут искать. Вы же знаете, их души на особом счету…
