Kitobni o'qish: «(Не) измена. Ребенок от бывшего мужа»
Глава 1
Яна
– Беременна…
Одно лишь слово и пальцы, сжимающие тест, начинают дрожать. Сколько… Сколько этих тестов было в моей жизни и результат всегда был отрицательным.
Были слезы отчаяния и боли, разочарования и ощущения, что не получилось, что я какая-то бракованная, что не могу подарить мужу наследника, о котором он так мечтает…
И вот сейчас я рыдаю, громко хлюпаю носом и смотрю на тест. Третий. Положительный. Ощущение такое, будто крылья за спиной распускаются, а в голове скрипучий голос врача: – Яна Владимировна, мы бессильны… К сожалению, в вашем случае диагноз неутешительный – бесплодие и… вы должны понимать… конечно… мы будем продолжать и дальше, пытаться…
Что там еще говорит профессор, я не слышала больше. Поднялась молча и направилась к дверям. Хотелось на улицу, хотелось дышать, чтобы воздух заполнил легкие, шла не глядя и слезы застилали взор…
– Яна! – грозный окрик и меня разворачивают на сто восемьдесят градусов, и я запрокидываю голову, чтобы смотреть в красивое жесткое лицо собственного мужа.
Безупречный. Идеальный. С высеченными из мрамора чертами. С ровным носом и острой линией скул.
Его глаза, словно грозовые тучи, сейчас темные, яркие, брови хмуры, а на губах нет такой знакомой саркастичной ухмылки…
– Я не могу так больше! Не могу! – кричу и слезы градом текут из глаз. – Зачем я тебе, Миша?! Зачем. Тебе. Я?! Я же даже детей не в состоянии родить…
Меня колотит. Знобит. Больно…
Боже, как же больно. Прикладываю ладонь к сердцу и тру, чтобы хоть как-то унять эту рану, которая кровоточит, которая делает меня ущербной на фоне такого успешного и богатого мужчины-мечты.
Михаил Дмитриевич Воронов. Один из богатейших бизнесменов страны. Он только берет разгон и сейчас на взлете, а я…
Я его балласт… Как говорит моя свекровь… Не ровня я ему… Не пойми что… Перекати-поле…
– Яна, прекрати истерику, не плачь, – обнимает меня, прижимает к своей широкой груди, а я комкаю его сорочку, она сразу же промокает, и выдыхаю облачко пара.
Снежинки плавно падают с небес огромными хлопьями, а мы стоим под открытым небом, я в строгом платье до колен, а он в костюме…
Выбежал за мной как был.
Поднимаю голову и заглядываю в родные глаза, которые сейчас стали почти черными, непроглядными подобно самой темной ночи.
– Не смогу я родить, Миша, не смогу… Зачем тебе такая?
Вырывается всхлипом.
– Не родишь, так усыновим. Пойдем в клинику, заберем твое пальто, простудишься, – отвечает мягко. Со мной этот сильный жесткий мужчина всегда был необыкновенно мягким.
А я… Я полюбила его с первого взгляда. Не надеясь, не думая, что простая неприметная девушка может заинтересовать знойного, брутального красавца.
– Я не вернусь в эту проклятую клинику! И к врачам больше не пойду! – выговариваю и вытираю мокрые щеки, которые уже покусывает мороз.
– Не хочешь. Не пойдем, – отвечает непоколебимо и смотрит на меня так, что сердце в груди биться перестает.
Невыносимо красивый. С чувственной линией по-мужски пухлых губ, с тяжелой челюстью и темными смоляными волосами.
Берет мою ладошку и накрывает ею свою щеку, колет щетиной подушечки моих пальчиков, а я прикрываю веки, прикусываю опухшую от слез губу, когда слышу:
– Ты моя, Яна, и я люблю тебя. Несмотря ни на что. Как увидел – полюбил. И пусть мир рухнет или перевернется, мне все равно, я всегда буду любить тебя…
Заглядываю в его глаза и сердце в груди пропускает удары.
Такой надежный. Родной. Мой первый и единственный…
Обнимаю его за мощную шею, приникаю всем своим существом и дрожу, а он за волосы меня тянет, заставляет чуть приподняться на цыпочках и откинуть голову, чтобы уже в следующую секунду смять мои губы в остро-сладком поцелуе с примесью моих слез и отчаяния, со вкусом моих порушенных надежд и веры…
Горький поцелуй. Страстный. Его руки сжимают сильнее. С ним каждый раз как первый. Болезненно-пьянящий, крышесносный.
С трудом отпускает мои губы и уже в следующую секунду пиджак, несущий его аромат, падает на мои плечи, а я смотрю на темные волосы, припорошенные снежинками, на длинные ресницы мужа, которые блестят от снега, и сердце переполняет любовь.
– Посиди в машине, я принесу вещи, – проговаривает ровно и уже в следующую секунду распахивает дверь дорогой иномарки, пропускает меня в теплый салон, сам уходит, а я смотрю на его широкую спину. На шаги, которые чеканит, и на то, как на него оборачиваются две молоденькие медсестрички, какие взгляды мечут, а он не замечает…
Никого не замечает из вереницы светских львиц и первых красоток, которые кружат вокруг моего успешного и знаменитого мужа.
Единственный сын генерала, он и сам похож на военного…
Прикусываю палец и опять плачу, зарываюсь носом в пиджак, который пахнет клевером, горькой полынью и терпким острым мускусом с нотками хвои. Мужской аромат. Резкий. Как и мой муж.
Его запах успокаивает и будоражит вновь и боль опять затапливает грудную клетку.
– Пустая…
Жена с изъяном, которая не в состоянии родить, несмотря на дорогостоящие клиники и врачей, на связи…
– Пустая… – опять срывается шепотом с губ, и я молюсь. Опять. Снова. В который раз. Нет, наверное, церкви, в которой я не зажгла свечку, прося о том, чтобы у меня появился малыш.
Есть много женщин, которые живут для себя, которым не нужны дети, а вот я с самого детства мечтала, что у меня будут детки, много деток, хотелось иметь большую семью. Где трое или четверо маленьких разгильдяев, чтобы был смех и радость, немного слез над сбитыми коленками, но обязательно тепло семьи, в которой все решается…
Я всегда мечтала о семье…
Миша появился как гром среди ясного неба разбил мою жизнь на “до” и “после”. Стал моим первым и присвоил меня. Не дал и шанса на то, чтобы ускользнула…
– Ты подаришь мне наследника, Яна… Сына, а потом и дочку…
Улыбки и смех. Брачная ночь, медовый месяц. Много секса… С темпераментом моего мужа… Одна моя подруга смеялась, говоря, что с таким горячим самцом любая понесет с первого раза, любая… но не я…
Дверь открывается и в салон залетают снежинки…
Затем муж проскальзывает внутрь.
– Яна моя, не плачь, – бросает, усаживаясь за руль, а я на мужа смотрю. На то, как плавно держит руль, на золотой ободок кольца на безымянном пальце, такое же колечко и у меня на руке.
Мы, не сговариваясь, не снимаем кольца. Как надели в день свадьбы, так и золотой ободок словно стал частью нас…
В этот день Миша не поехал на работу. Мы с ним гуляли под падающим с неба снегом, держались за руки и пили горячий какао, наблюдая, как парочки катаются на льду, мы целовались, как в первый раз, а потом мы пришли домой и муж уложил меня на шелковые простыни и любил меня ночь напролет так, как умеет.
Со страстью. На грани. В его руках я парила и взмывала, забывая всю боль и горечь от осознания того, что никогда… никогда у меня не будет детей, ущербная девочка, нашедшая настоящего мужчину, который любит ее несмотря ни на что…
Я заснула на его груди, окутанная его терпким запахом, пропитанная им, чувствуя, как он наматывает мои белоснежные прядки на палец и выводит странную вязь на моей спине, пуская мурашки, я засыпала под мерный стук сильного сердца, ощущая, как может быть счастлив человек и несчастлив одновременно…
Вырываюсь из воспоминаний и понимаю, что именно в эту ночь, в тот день, когда именитый врач озвучил мой приговор, случилось самое настоящее чудо и я… забеременела…
Глава 2
Опять смотрю на две полоски, и улыбка проступает сквозь слезы. Выпрямляюсь и заглядываю в зеркало. Голубые глаза припухли от слез, длинные белоснежные прядки торчат во все стороны, а на искусанных губах сияет улыбка.
– Беременна, – повторяю и словно пробую это слово на вкус, пытаюсь осознать, что не пустая больше, не одинокая, что под сердцем у меня живет настоящее счастье.
Выхожу из ванной и закидываю тест в сумочку. Не знаю, почему прячу. Почему не звоню мужу. С криком и сломя голову не лечу по лестницам на первый этаж и не подпрыгиваю, как угорелая, потому что в душе я танцую, я парю…
Хочется осознать. Свыкнуться с мыслью. Не сойти с ума от счастья. Сегодня как никогда хочется быть красивой, чтобы рассказать Мише, чтобы поделиться нашим счастьем, он ведь так хотел наследника, хотел, чтобы у нас была большая счастливая семья.
Открываю гардероб и подбираю платье, выбираю кремовое. Миша покупает только самое лучшее, широкий на жесты, мой гардероб полон дорогостоящих вещей, в то время как мне привычней старые застиранные джинсы и объемная кофта.
Девочка из простой семьи, скромная, но он привил мне вкус, помог понять, что рядом с ним женщина должна быть идеально одета, потому что, если он собственную жену содержать не может достойно, что говорить о компании с тысячами сотрудников.
Михаил всегда умел донести свою мысль, чтобы я согласилась. Чтобы приняла дорогие подарки, которых поначалу боялась…
Воспоминание накрывает опять.
– Не пара тебе эта дешевка! Ты ее откуда откопал вообще? Ты мой единственный сын, Михаил! Подумай! Твоя жена бесплодная! Все женщины мира у твоих ног, а ты выбрал ущербную!
– Мама! Ты говоришь о моей жене! Не смей так выражаться! Не смей! Яна – моя жена!
– Ты молод и думаешь не тем, чем нужно! Однажды ты поймешь, что эта нищебродка тебе не пара! Поймешь, что зря пошел наперекор родительской воле и привел в дом эту…
– Мама, – рычащие интонации в голосе и моя свекровь сдувается, поправляет волосы, уложенные в идеальную прическу, перекидывает ремешок сумочки через плечо.
– Вместо того чтобы женится на Алевтине, соединить капиталы и усилить бизнес, ты отказался от такой партии в пользу кого?! Она даже тебе родить не может!
– Замолчи! – короткий и хлесткий приказ.
– Однажды ты захочешь другого, сынок, ты захочешь полноценную семью, и я надеюсь, что Алевтина сможет простить тебе блажь в виде этой Яночки – приживалочки… А может, и женушка твоя осознает, что только топит твое будущее, Миша, и уйдет наконец! Она – балласт!
– Уходи, мама, и не возвращайся в мой дом до тех пор, пока не сможешь с уважением отнестись к женщине, которую я выбрал…
Высокая. Статная. Ухоженная. С ледяными глазами. Женщина, которую я никогда не назову мамой, как бы ни хотело мое сердце увидеть в ней родную душу.
Прикрываю веки и отхожу от двери.
Неутешительный диагноз врача. Ночь любви и утро… с явлением свекрови…
– Не пара… не пара ему…
Вернулась в постель и накрылась одеялом с головой. Слезы текли ручьем, а слова свекрови больно били по сердцу.
Я не подхожу Михаилу, его блажь, его желание…
Алевтину Усманову я видела очень часто на мероприятиях. Блистающая в бриллиантах брюнетка с точеной фигурой и темными глазами обольстительницы… Именно ее прочили в жены Михаилу, но он говорил, что это все с детства пошло. Алевтина выросла на глазах его семьи, детство прошло, а Усманова стала специалистом, который выгоден компании моего мужа, только и всего…
Отшучивался на мои вопросы, а я…
Сама в душе знала, чувствовала, что не подхожу. Но мой муж всегда решал сам, и он выбрал меня, а не ее…
А решения Михаила никогда и никем не ставятся под сомнение. Он этого не допускает. Поэтому слова свекрови больно полоснули, потому что я хотела ребенка, но, видимо, не судьба…
Дверь в спальню открывается. Слышу тяжелые шаги, Михаил забирает оставленный портфель, звонит его телефон, и он отвечает…
– Да. Да, Тина… Я уже еду. Документы по европейцам…
Имя режет слух, и я отчего-то натягиваюсь подобно тетиве и прислушиваюсь, но Миша уходит, прикрывает дверь, отсекая меня от себя и своего разговора с той самой Алевтиной, которая, по уверениям его матери, всегда подходила ему, в отличие от меня…
Отбрасываю ненужные мысли и воспоминания, которые связаны с днем, когда во мне зародилась жизнь. Они накатывают и ускользают…
Свекровь, Тина… все это неважно.
То, что важно, сейчас живет во мне, цветет счастьем и бесконечной радостью…
Улыбаюсь своему отражению. Привожу себя в порядок, расчесываю длинные пряди, провожу блеском по губам и касаюсь ресничек тушью.
Забираю сумочку и выхожу из дома. Чувства переполняют, и я понимаю, что не дождусь вечера, не дождусь прихода мужа с работы. Я сама еду к нему. Улыбаюсь, наблюдая, как снежинки падают с небес, заваливая столицу снегом.
Зима такая пушистая в этом году, волшебная, она принесла мне исполнение сокровенного желания…
Наблюдаю, как хлопья падают с серых небес, центр встречает суетой, и я прохожу к небоскребу, принадлежащему компании моего мужа.
Приветливая девушка на проходной улыбается. Охранники провожают взглядом. Я редкий гость на работе мужа, но все знают, кто жена их генерального.
Лифт несет меня на верхний этаж бизнес-центра, выхожу в холл, который уже украшен новогодними елочками. Красиво и со вкусом. Преддверие волшебства окутывает все вокруг, и я опять улыбаюсь.
– Яна Владимировна, добрый день, – награждает меня профессиональной улыбкой секретарь моего мужа, но неожиданно женщина словно смущается, глаза начинают бегать.
– Здравствуйте, Валерия. Михаил Дмитриевич у себя?
Не сбавляю шага, иду к дверям, мне не терпится сообщить ему о радости, о нашем счастье, которое я так ждала, чуде, которое мы ждали…
Но неожиданно секретарь вскакивает и чуть ли не преграждает мне путь.
– Яна… Владимировна. Михаил Дмитриевич занят. У него переговоры.
Суетливо выдает невысокая шатенка средних лет. Не дает пройти к дверям.
Вглядываюсь в напряженное лицо женщины. В бегающие глаза. На душе становится тревожно. Словно тучи набегают и скрывают солнце моего счастья.
Хмурюсь и опять поднимаю взгляд на белоснежную дверь, глянец отчего-то режет глаза и взгляд попадает на елочку, маленькую, украшенную ангелочками.
Символично так. Ощущение, словно малыши с крылышками весело кружат вокруг елочки и играют на флейтах.
Сердце пропускает удар. Мне вдруг кажется, что я отчетливо слышу женский вскрик, раздающийся из кабинета мужа…
Слишком томный. Гортанный. Глухой, скатывающийся в болезненный стон.
Мотаю головой и почему-то смотрю в глаза секретарю своего мужа. Что я там хочу увидеть? Я не знаю…
Две голубые пустоты, переполненные страхом и… пониманием.
Больше ничего не говорю. Просто отодвигаю женщину и прохожу в незапертый кабинет.
Распахиваю дверь и замираю.
Как ломается сердце человека? Мне кажется, именно сейчас. В эту секунду я ощущаю, как мне ребра выламывают.
Глаза жжет от кадра, который отпечатывается на сетчатке. Михаил нависает над женщиной, его пальцы в ее волосах, черные длинные пряди, подобно дорогому шелку, рассыпаны, тонкие ладони упираются в стол, длинные ногти с ярко-алым маникюром, кажется, впиваются в бордовое дерево рабочего стола моего мужа.
Красивый кадр, достойный быть отснятым в кино. Когда высокий сильный мужчина на фоне панорамного окна склоняется над хрупкой красоткой. В его руках сосредоточена власть, в то время как красивое, податливое женское тело изогнуто, распластано перед ним…
Сколько раз мой муж брал меня на столе? Слишком яркая поза двух тел бьет по восприятию. Выжигает в груди огромную рану. Боль… она простреливает все существо, она скручивает меня изнутри.
Михаил поднимает на меня темные глаза и опускает взгляд на женщину, фактически лежащую перед ним, отдергивает руку из ее волос, словно обжигаясь. Она же слетает со стола. А я замечаю задранную юбку, демонстрирующую черную полоску чулок.
Алевтина…
Наши глаза сталкиваются и я читаю в ее темных зрачках презрение, сорочка расстегнута на несколько пуговиц, Тина застегивает их, отточенным движением спускает задравшуюся юбку и, взмахнув копной волос, направляется к выходу из кабинета, однако равняясь со мной, бросает на меня взгляд, полный триумфа и гордости.
Это не про раскаяние. Это победа фаворитки над законной женой.
Неподходящей… женой с изъяном богатого, успешного, идеального мужа…
Почему я не разворачиваюсь и не ухожу?
Почему остаюсь?
Я не знаю. Не хочу быть жалкой. Не хочу…
И говорю совсем не то, за чем пришла:
– Я хочу развода, Миша…
Глава 3
Слова повисают в воздухе и затягивают все в вакуум. Тишина воцаряется, которую можно резать, потрогать на ощупь. Давящая. Темная.
Заползающая внутрь меня и уничтожающая все надежду, приглушающая радость, разъедающая внутренности кислотой предательства.
– Это не…
Начинает Михаил фразу и замолкает вдруг, запинается, осекается.
Глаза у него вспыхивают, будто только доходит смысл сказанных мной слов.
– Развод? – повторяет слово и вроде как вопрос задает, каменеет тело его, а я начинаю холод чувствовать. Мороз по коже идет от его интонаций.
Киваю, а сама на Михаила смотрю. На то, как замирает и снег кружится за его спиной в панорамном окне, бьет крупными хлопьями.
Красиво… Черт возьми…
А у меня душа замерзает, льдом всю изнутри сковывает, пока я смотрю в родное лицо, впитываю в себя безупречные черты, мягкие, сочные губы, которые сейчас сжимаются в тонкую линию.
Сердце у меня кровью обливается от осознания, что эти губы сейчас другую целовали…
Давлю в себе мысли. Не сейчас. Не хочу плакать. Не хочу…
– Яна… – выдает с нажимом, глаза свои прозрачные щурит, брови хмурит.
А я смотрю на него и понимаю, как между нами стена встает. Прямо сейчас. В эту секунду непреодолимая преграда встает и тот, кто еще утром был самым близким, отдаляется, его уносит от меня на километры.
Мне становится холодно. Словно кто-то кондиционер включил, и он обдувает меня со всех сторон.
Так странно. Словно пелена с глаз падает, и я смотрю на Михаила. Заново его вижу будто. Вот он. Успешный. Яркий. Тот, кто взял разгон и покоряет мир бизнеса, завоевывает, подчиняет. Жесткий. Жестокий. Умеющий подчинять. Ставящий цели и достигающий их. Ему всегда мало. Власти мало. Он, не останавливаясь, достигает все большего и большего.
Когда я стала ему неинтересна?
С моими вечными переживаниями по поводу не наступающей беременности, сомнениями и болью, слезами.
Наскучила. Он весь в бизнесе. Весь на взлете. А я заперла себя дома, ушла в быт, в заботы о доме, так и диссертацию свою забросила, хотя оставалось, в принципе, только дописать…
В моем мире в какой-то момент остался только Михаил. Наш дом, уют, который я создавала, мои мечты и надежды, что у нас появится малыш…
А вокруг него… вокруг него эффектные и цепкие Тины… Большие деньги, высокие ставки.
Когда я перестала соответствовать его запросам?
Хотя… Я не соответствовала никогда. Сама знала, что такой мужчина, как Михаил, птица высокого полета, и хищник устал играться с дичью.
Больно.
Он изменился, а я осталась его Яной, его девочкой, которая любила его, теряя в чувствах себя, еще утром все было нормально и эта картина мира казалась мне единственно верной, а сейчас так ярко вспыхнул изламывающий меня изнутри вопрос – а нужно ли было ему это?
Только мне… Иначе не нашла бы на его столе другую…
– Зачем ты пришла?
Спрашивает с нажимом. Глаза у него сверкать начинают, скулы заостряются. Злится. Вижу это. Каждый взмах ресничек я изучила, и все равно оказалось, что не знаю своего мужа… Не знаю, на что он способен…
Чувствую его раздражение буквально кожей.
Делает вид, что не слышал моего заявления, или, наоборот, решил отчитать за самоуправство?! За то, что драгоценная жена осмелилась заявиться без спроса на работу большого босса?
– Я вопрос задал.
Давит на меня, одним взглядом своим коронным к полу пригвождает.
– Ты слышал меня, Миша. Я хочу развод.
– Яна, если ты…
Уйти хочу. Не могу здесь больше находиться. На него смотреть больно… Перебиваю:
– Я обдумала. Давно думаю. Вот и решила наконец.
– Решила… – повторяет мое слово и в глазах моего мужа словно пламя вспыхивает, в воронку заворачивается, когда повторяет: – Давно думала…
А я лишь киваю. Хотя сердце у меня кровью обливается и рана ноет так сильно, что хочется закричать. Забиться в истерике, напасть на этого мужчину и заколотить кулачками по его широкой крепкой груди.
Требовать ответов. Почему он так поступил с нами. Со мной. Почему?
Но я молчу, упрямо сжимаю губы. Не хочу казаться жалкой. Не хочу показывать, насколько сильно люблю предателя…
Он ведь предал нас. Нашу любовь. Променял ее на девку, которая, видимо, по заверению всех окружающих, подходит Михаилу Воронову больше, чем влюбленная в него без памяти девчонка, которая отдала ему все и даже больше, а по факту ничего…
Только мои чувства, мою душу, любовь…
Пустой звук. Смотрю в светлые глаза. Замечаю, как брови хмурит. Как резкая поперечная линия заседает над переносицей, а я ее разгладить хочу, даже пальчики колет.
Но сейчас влюбленная дурочка во мне гибнет. Она захлебывается, отравляется.
И я хочу крикнуть мужу:
– За что ты так с нами, Миша?! За что?! Почему ты порушил все?! Почему самый счастливый день нашей супружеской жизни ты вывалял в грязи?
Но вместо этого говорю лишь сухо и голос у меня холодный, вымороженный, как лед, который сковывает меня изнутри.
– Да, пора заканчивать с этим браком, он стал фикцией, изжил себя.
Говорю слова, они льются из меня, а я себя словно со стороны вижу.
– Изжил себя…
Опять повторяет мои слова. Будто осмысливает. Кивает каким-то своим мыслям.
– И как давно ты все решила? – задает вопрос, пропускает смоляные пряди, зарываясь ладонью в них.
Такой знакомый жест.
– Давно. Не стоило нам вообще начинать все это, – выдаю, наконец, – да и я получила предложение…
Последнее слово действует на мужа, он делает шаг. Резкий. Быстрый, а я отшатываюсь. Неосознанно пячусь. Впервые боюсь его. Что-то внутреннее. Инстинктивное.
Михаил никогда не обижал меня. Всегда был нежен. Учтив. Заботлив. Относился, как к хрустальной вазе, но сейчас кажется, что все это было маской, а вот сейчас он настоящий.
С пылающими глазами, с пальцами, сжатыми в кулаки.
– Предложение, Яна?! – вскидывает бровь, сверлит меня плотоядным взглядом.
– Да, – отвечаю, вскинув подбородок, заставляю себя замереть на месте и выдержать коронный взгляд моего мужа, от которого его партнеры и конкуренты готовы сквозь землю провалиться.
– Расскажи-ка мне, моя дорогая пока еще жена, какого рода предложение ты получила и от кого именно?!
