Kitobni o'qish: «Зачеркни в календарике дни»

«Тухлая яичница»

За 1983 год маленький переливающийся календарик. Очень ценный, обмененный на пять обычных. На нём грустный ёжик с узелком всматривается вдаль. Если чуть-чуть наклонить старый календарик, то из тумана появляется печальная лошадка. Но им так и не удаётся встретиться…

– Где ты, лошадка? Я жду тебя!

– Где ты, ёжик? Я не найду тебя!

И густой молочный туман, который немного пахнет тухлым яйцом. Скорее всего, это фантомный запах, но на обратной стороне календарика три чудесных летних месяца неделя за неделей, день за днём перечёркнуты аккуратными крестиками; сентябрь же обведён замысловатым облаком тумана, того, где потерялась печальная лошадка…

– Ну вот, опять ангина…

– А чего ты хотела? Наверно, опять мороженку нерастопленную ела?

– Да я устала уже этот белый кисель есть! Девчонки весело ели, кусали. Я всего разик кусила…

– Кусила она! Звоню врачу…

Десятилетняя Машка нахохлилась и поглубже зарылась в подушки. Глотать опять было больно. Ждали врача.

– Что ж вы хотели? Хронический тонзиллит – не шутки. Осложнения могут быть. Будем колоть! – буднично произнесла пожилая тётка, досконально изучив осквернённое одним кусочком мороженки Машкино горло.

Страшное слово «колоть» набатом зазвенело в ушах. Девочке вспомнилось, как у прабабушки в деревне кололи свинью. Дядька тогда с похожей интонацией приговора произнёс: «Будем колоть!»

Мама работала медицинской сестрой, и это спасало Машку от бесприютных и страшных больничных палат. Но трижды в день девочка подолгу слушала побрякивание кипятящихся на кухне шприцов (одноразовых в то далёкое время ещё не было) и ожидание неизбежного повергало её в тоску…

– Это тяжёлый уральский климат. Это вилочковая железа. Ей нужен мягкий климат, лечение, закалка. Надо отправить её к бабушке!

Машка представила маленькую вилочку, из-за которой часто болит горло. Эта вилочка колет. Колоть! Девочка всплакнула, так не хотелось ей расставаться с мамой на целое лето. Но воспоминание о дребезжащих шприцах и страшном приказе: «Колоть!» перевесило…

Небольшой городок Д. на славной реке Волге с мягким климатом средней полосы располагал к укреплению злополучной вилочковой железы.

– Где ты, лошадка?

– Где ты, ёжик?

Скупая слезинка сочувствия к потерявшимся в тумане друзьям… Перед отъездом Машка выменяла у подруги переливающийся календарик с мультфильмом «Ёжик в тумане» на пять обычных. Они копили календарики и регулярно обменивались ими, производя нехитрый торг и натуральный обмен. В городке Д., что на славной реке Волге с мягким климатом средней полосы, подруг, к сожалению, не было.

Поплакав немного, Машка зачеркнула первый день приезда к бабуле. Второй день она уныло бродила по бабкиной квартире, принюхивалась к незнакомым запахам кладовки, нафталина, улавливала лёгкую вонь тухлым яйцом, то и дело подходила к халатику, который ещё сохранял мамин запах. На третий зачёркнутый день Машка почувствовала, что вилочковая железа настигла её и в мягком климате городка Д.

– Ах, ты, дитё болезное, – причитала бабка, которая, к слову, тоже работала медицинской сестрой. (Ну, повезло Машке с родственниками!)

– Колоть? – уныло поинтересовалась чахлая девочка.

– Чего ещё? Закололи ребёнка. Сейчас мы тебя быстро на ноги поставим! – бабка с энтузиазмом засучила рукава.

Бабуля была ещё женщиной нестарой и трудилась медицинской сестрой в сероводородной лечебнице, расположенной на окраине городка Д. Там поправляли здоровье «труженики основного предприятия, выхлопотавшие путёвку через Профсоюз» (так говорила бабуля). Вот и Машке «выхлопотали» лечение, получая которое она наконец поняла, почему в квартире бабки витал запашок тухлого яичка…

В чёрном-пречёрном городе, на чёрной-пречёрной улице, в чёрном-пречёрном доме… На самом деле город был вполне позитивный, и дома в нём – обыкновенные, это в восприятии Машки, получающей лечение, так было, потому что в чёрной-пречёрной ванне лежала унылая чёрная-пречёрная девочка и лечилась вонючими сероводородными ваннами! А ещё надо было полоскать горло сероводородом и промывать нос! Процедуры неимоверно воняли тем самым тухлым яйцом…

Дни в календарике постепенно становились похожи на вышивку крестиком. Но бледная физиономия девочки постепенно розовела, щёчки округлялись… В свободное от лечебных пыток время Машка укрепляла дух и тело. Бабка с секундомером наоборот выходила на крыльцо и запускала внучку в лечебный поход: три круга размеренной ходьбы вокруг лечебницы, чтобы тренировать сердце. Дух Машка укрепляла самостоятельно, читая книги из библиотеки лечебницы или выпиливая замысловатые фигурки небольшой пилочкой из коры сосен, которые в изобилии росли вокруг. «Вот – ёжик! Вот – лошадка! И они встретились!»

Дни в календарике постепенно убывали. Десятилетнему ребёнку очень хотелось к маме… Она почему-то звонила нечасто. Скромный телефон на сестринском посту издавал длинную трель – значит межгород! Машка, заслышав эту волшебную длинную трель издалека, мчалась к посту, по глазам бабули понимала, что это мама, хватала трубку и долго не могла выговорить ни слова, а только рыдала и бессвязно подвывала в телефонный аппарат. Бабка хмурилась, отбирала телефон, преувеличенно бодро отчитывалась перед дочерью о здоровье внучки и трубку Машке не возвращала. Хотя бедная девочка в тот момент готова была на любые унижения, чтобы ещё пореветь в трубку, откуда раздавался родной, но строгий приказ: «Лечись! Освобожусь, приеду!»

Последние два слова переворачивали мир. Машка представляла, как мама без устали колет больных дядек (она трудилась медицинской сестрой в психиатрической лечебнице), а этих дядек очень много, и они всё не выздоравливают… Но девочка верила, что через какое-то время мама обязательно освободится и к ней приедет! «Ау, лошадка!»

Конечно, во дворе, где жила бабка, гуляли девочки. И Машка даже попробовала с ними подружиться… Но, видимо, от неё так несло лечением, что ничего хорошего из знакомства не получилось. Теперь, завидев её, девочки шушукались, хихикали и произносили обидное прозвище: «тухлая яичница». Лишь чумазенькая девочка по имени Настя стала играть с Машкой. Но, к сожалению, дружба длилась недолго. Бабка, завидев новую подругу, сообщила, что мать её пьяница, а бабка – воровка, и ещё у Насти глисты и другая зараза… И Машке снова пришлось таскаться в сероводородную лечебницу, а крестики в календарике тем временем уже перевалили на вторую половину лета…

Машка придумала прятать клады-секретики. Очень популярное занятие в ту пору: разрыть небольшую ямку, найти бутылочное разноцветное стёклышко, под него заложить фантик от конфеты или золотистую обёртку, можно украсить веточкой, цветочком, потом немного прикопать, затем, аккуратно водя по кругу указательным пальцем, сделать окошечко и любоваться сокровищем! Не удивительно, что все окрестности лечебницы были усеяны Машкиными секретиками. Одинокая девочка придумала составить карту-схему, где зарыты богатства. Так увлеклась, что пару дней даже забывала зачеркнуть прожитые летние дни… Однажды Машка, прикапывая очередной секретик под сосной, услышала за спиной странное шуршание. Вздрогнув, девочка обернулась и замерла: рядом с ней стояла невысокая старушка с тросточкой, она очень по-доброму улыбалась, а за её головой притаилось солнышко, что создавало нимб вокруг седой аккуратной причёски. Бабушка определённо была похожа на фею!