Kitobni o'qish: «Голоса, как безумие», sahifa 5
– Нет! Нет! Уходите! Не надо! – я вопила что есть сил, пытаясь отогнать голоса, но, казалось, им только мои крики и были нужны. Я бегала из комнаты в комнату, стараясь скрыться от преследователей.
– Отстаньте от меня! Не трогайте!
Горло отвратительно неприятно скребло, голос хрипел, а из глаз беспрестанно катились слёзы, ещё сильнее ухудшая и без того отвратительный обзор. Я продолжала размахивать руками, кричать и бежать, натыкаясь на всё подряд: мебель, стены, углы, что-то острое, что-то мягкое, что-то скользкое… я падала и тут же вставала, сквозь боль и слёзы, вставала и продолжала бежать. Я не чувствовала усталости, не чувствовала боли, лишь слабо ощущала, как по рукам и ногам что-то течёт, но не предавала этому значения. Спастись! Спасти свою жизнь! Убежать! Три мысли бубном стучали в голове.
– Джуди, куда же ты? – с разочарованием.
– Подожди, мы должны попробовать! – с ожиданием и нетерпением.
– Тебе не спрятаться от нас… – с усмешкой.
– Нет! Не подходите! – я снова забежала в первую комнату, где на меня напали голоса. Здесь было чуть светлее, чем в остальных комнатах и мне в голову внезапно пришла идея, – Не подходите, иначе я открою окно! – кричала я из последних сил, выдавливая из глотки последние крупицы голоса.
– Окно?! – удивление.
– Свет? – непонимание.
– Ты сказала, что откроешь окно? – с удивлением и яростью.
– Разве они достойны лицезреть тебя? – насмешка.
– Мне плевать! Плевать! Пусть эти твари пялятся, пусть смотрят, но вы меня не сожрёте! – мои голо окончательно сел, я уже не могла понять говорю я в полный голос или шепчу.
– Сожрать? – недоумение.
– Сожрать её? – ухмылка.
– Так низко пасть?! – злость.
– Отстаньте! Отстаньте! – сипела я еле слышно. Сил совсем не осталось, я упала на колени, а после и вовсе повалилась на бок. Уже на полу, крепко прижав к себе колени, я старалась абстрагироваться от голосов, старалась забыться.
– Сожрать её! – с насмешкой.
– Так низко пасть, ради её плоти! – брезгливость.
– Жалкая избранная!
– Не такая, как все!
– Так низко пасть!..
– Что она о себе возомнила?!
Голоса, словно в карусели вертелись около меня, окружая и заставляя прижимать ноги к груди всё сильнее, стараться сделаться как можно меньше, чтобы никто и никогда меня больше не нашёл, чтобы никто и никогда меня уже больше не увидел…
Глава 4.
Меня разбудила качка из стороны в сторону. Я не сразу поняла, что происходит, но открыв глаза, увидела над собой обеспокоенное лицо мамы.
– Что с тобой? Почему ты не отвечала на телефон? – она тут же завалила меня вопросами.
– Всё нормально. – я села, держась одной рукой за голову, – Что ты здесь делаешь?
– Подруга позвонила сыну. Почему у тебя тут такой бардак и ты в таком виде лежишь на полу гостиной?
– Ой, мама… – я с трудом поднялась на ноги и тут же ощутила, как в голову, будто вонзилась тысяча игл – она ужасно болела, а яркий свет из окна невыносимо слепил глаза.
– Закрой шторы! Или ты не помнишь, что ты избранная?! – не успела я сесть на диван, голос уже скомандовал мне необходимое действие. И действительно! Почему окна снова оказались открыты?!
Я поспешно вскочила с дивана и рывком зашторила окно.
– Ну и зачем? На улице погода хорошая. – мама недоумённо вскинула бровь.
– Так… надо. – выдавила я из себя. обещание никому не говорить о мужчине и о том, что избранная сдавливало горло, вынуждая лгать и выкручиваться.
– Ты пила вчера?
Вопрос застал меня врасплох. Я не выпивала ни вчера, ни позавчера, да и вообще давненько алкоголь не покупала…
– Скажи, что выпивала. Выпила слишком много. – на ухо подсказал голос.
– Да… я решила выпить, но как-то переборщила. Не очень хорошо сейчас чувствую себя…
– Ты никогда не умела пить… – покачала головой мама.
– Что?! Ты избранная! Ты умеешь и можешь всё! – злостно выплюнул голос, а мне передалось его раздражение и я, нахмурившись, выдала, повысив голос:
– Всё я умею!
– Что? – мама опешила, а я тут же успокоилась.
– Ничего. Просто голова болит.
– Если будет совсем плохо, то звони. – мама поднялась с дивана и вышла из квартиры, закрыв за собой дверь.
– Да как она смеет называть тебя не идеальной?! Говорить, что ты что-то не умеешь?! – возмущался голос, который вскоре приобрёл и внешний облик.
– Она моя мать…
Я потеряла счёт дням и уже не совсем понимала, какое сегодня число или день недели.
– Ну и что?! Ты особенная, избранная, тебя не должны называть не идеальной! – мужчина всё не успокаивался, а я внимала каждому его слову, понимала, что он прав. Стопроцентно и бесповоротно прав!
– Разбей зеркало, разбей его, чтобы оно не разрушало твоей красоты, твоего величия своими жалкими иллюзиями! Разбей, разбей его!
Его слова звучали убедительно и я не мешкая согласилась исполнить его просьбу. Мы все всего лишь рабы зеркал, всего лишь следуем их иллюзиям, всего лишь видим то, чего на самом деле может и не быть, всего лишь…
– Разбей его!
Я вытащила из кладовки молоток и решительно подошла к зеркалу. Замахнувшись, я ударила первый раз. В месте удара возникла паутина из трещин, растянувшаяся к углам, а некоторые кусочки зеркала посыпались на пол, совсем мелкие осколки впились мне в кожу, но это не волновало меня. Второй удар создал почти оглушительный звон, заставил меня ощутить наслаждение, упоение и желание ударить ещё, ещё и ещё…
Третий, четвёртый, пятый удары, пока всё зеркало полностью не выпало из рамы, пока оно осколками и мелкой крошкой не оказалось на полу, пока я не получила одобрение от того – моего – мужчины.
Он сказал разбить все остальные зеркала, сказал, что это также необходимо, как утопить телефон и зашторить окна, сказал, что это сделает меня наиболее могущественной среди всех избранных!
– Теперь они не будут пичкать меня своими грязными иллюзиями… Теперь я не буду видеть то, как они искажают мою внешность… – пока я шла к большому разбитому зеркалу, я даже не заметила, что оставляю за собой кровавые следы – какие-то из осколков оказались в ногах, когда я разбивала остальные зеркала. Все руки тоже были в царапинах, несколько было и на лице.
– Я выше вас! Выше вас! – совершенно не чувствуя боли, я резко прыгнула на кучу осколков, придавливая их к полу голыми ногами. Из глотки вырвался неконтролируемый смех, ощущение лёгкости, непередаваемой радости и чего-то неземного скручивало внутренности, заставляло содрогаться в конвульсиях эйфории…
– Ты молодец, Джуди. Если ты порежешь себе спину, сможешь освободить свои крылья! Ты сможешь летать, Джуди! – голос убеждал меня в том, во что я была готова поверить без вопросов. Я ни капли не усомнилась в нём, не стала спрашивать, не стала думать, я сделала то, что говорил голос.
Через мгновение я сняла с себя всё по пояс и, вооружившись наиболее крупным сохранившимся осколком, стала разрезать плоть на спине. Дурацкая кровь преграждала путь, руки дрожали и не слушались, я не видела, сколько ещё нужно порезать, чтобы наконец добраться до крыльев! После каждого пореза голос убеждал, что осталось ещё совсем немного, ещё совсем чуть-чуть и золотые яркие крылья прорежутся сквозь плоть, они дадут силы, дадут возможность летать!
