Kitobni o'qish: «Плохиш для Апельсинки»
1 глава
Тёма
Жарко, душно и смертельно скучно.
Я сидел в десятой аудитории своего университета и пытался ответить на три, казалось бы, легких вопроса.
На меня, в ожидании чуда, уставились три пары глаз. Преподаватели: по истории, по иностранному языку и по философии.
Пересдача. Третий раз. Комиссия. А у меня по-прежнему пустой лист.
Дело в том, что я абсолютно не мог запомнить все эти финансовые реформы и междоусобицы. Я не гуманитарий, да и вообще всегда учился, как повезет.
В школе программа была легче. Да и списать можно было. А здесь все серьезно и по-взрослому. Самое интересное, ведь я понимал, что если я не выучу эту дисциплину, меня просто отчислят, и все. Тем не менее, как ни старался садиться за учебники, меня всегда что-то отвлекало. Звонок друга или девушки или просто желание погулять.
Сегодня был последний шанс.
Лето. Жара. Все гуляют. Парни, наверное, отрабатывают мастерство брейка. А я тут парюсь и пытаюсь хоть что-то настрочить, чтобы не вылететь с универа.
Самое страшное было даже не то, что меня могли отчислить, а то, что отчим непременно отправит меня в деревню к моему родному отцу.
Меня уже отчисляли после первого семестра. В тот раз отчим сам ездил в университет, и каким-то волшебством меня взяли назад. Видимо, денег заплатил кому надо.
В тот день он был разъярён, как бык на арене, и я навсегда запомнил грубое предупреждение.
– Ты – мелкий засранец. Ты головой когда начнешь думать? Я кормлю тебя, бабки даю. Живи и радуйся мелкий. А ты? Вместо того чтобы учиться – шарахаешься хрен знает где, и лекции пропускаешь. Запомни раз и навсегда, если еще хоть раз ты вылетишь, я выставлю твои вещи за порог моего дома. Ясно? И где хочешь, живи, хоть к своему отцу поезжай – коров доить. Включай мозги танцор! Не маленький уже.
После той речи мы не разговаривали с ним целый месяц.
М-да. Перспектива у меня была не очень радужная.
Отчим был строгий, но все же любил маму, да и меня тоже. Просто так он пытался воспитать во мне нормального приличного человека. Сам он был предпринимателем и в свои сорок с хвостиком во многом преуспел. Жили мы хорошо в большой четырехкомнатной квартире и еще потихоньку строили свой дом за городом в частном секторе. Я купался как сыр в масле.
Мама была мягкой и никогда меня не ругала, а отчим держал в ежовых рукавицах. Но и денег давал всегда и даже возможность заработать. В летний период я часто подрабатывал у него на производстве грузчиком.
К родному отцу – алкоголику ехать совсем не хотелось, поэтому я в очередной раз напряг свои мозги в поисках правильного ответа.
– Ну что Артём, готов? Уже полтора часа прошло, – прозвучал сердитый голос Елены Степановны. Той самой, чей предмет я и пересдавал уже в третий раз.
Женщина была она строгая и придерживалась уж очень жестких правил. У нее даже было прозвище – Стальная.
– Готов, – твердо ответил я и поднялся с места.
Я сел на скамью напротив преподавателей и уставился на вопросы.
– Ну, послушаем молодой человек, – ехидно заметил Владимир Александрович.
Ну, я и начал. Рассказал все, что знал по теме. И чем дольше я повествовал, тем круглее были глаза у членов комиссии.
Елена Степановна постоянно тяжело вздыхала и качала головой, а Владимир Александрович часто кашлял в кулак. Единственная из них – Жанна Владиславовна сидела с непроницаемым лицом, будто ее мысли были где-то далеко, но не в этой аудитории.
Я понимал, что несу полнейший бред. Но не молчать же, в конце-то концов?
– Кхе, кхе. Достаточно, – остановил меня Саныч. Среди студентов его все так называли.
– Артём, можешь пока выйти и погулять минут двадцать, только листок свой оставь, – скрипучим голосом потребовала Елена Степановна.
– Хорошо.
Я забрал свои вещи и вышел с ощущением, что скоро надо собирать чемоданы, и да здравствует «Петушки». Я еду к вам.
Я сел на подоконник и достал телефон, чтобы следить за временем.
Блин, ну почему я такой оболтус? Твою за ногу. Ответа не последовало.
С самого детства я отличался особой неусидчивостью. Буквально с пеленок моими любимыми занятиями были: бегать, прыгать и скакать. С возрастом это не изменилось, а, наоборот, усилилось еще больше. В девять лет я случайно увидел, как на улице взрослые ребята крутились на голове и выполняли различные трюки под музыку. Тогда-то я и определился, чем хочу заниматься всю жизнь. Танцевать брейк-данс, как они, и выполнять сложнейшие трюки, поражая воображение публики.
Я вырос, и сейчас брейк стал неотъемлемой частью моей жизни. С пацанами мы занимались в клубе и тренировали молодёжь.
Наш клуб – "Движение жизни" был неофициальным, но очень популярным и довольно-таки крупным. Много ребят и девушек собирались у нас, чтобы научиться этому мастерству. У нас проходили батлы, конкурсы и простое обучение.
У моего лучшего друга Оскара папа владел собственным спортивным комплексом, и он разрешал нам бесплатно пользоваться одним из своих помещений.
В общем, жизнь моя никогда не стояла на месте, а забегала вперед. Я едва поспевал за ней. Но сейчас я начал понимать, что вот-вот все может рухнуть. Вся эта хорошая жизнь, тусовки, девчонки, тренировки – все улетит вместе с моей зачеткой в мусорное ведро.
Через двадцать минут бесполезного времяпровождения я вновь зашел в кабинет.
– Присядь, – скомандовал Саныч.
Я осторожно сел и успел взглянуть в глаза преподавателям.
– Ну что Чайковский, поздравляю! Скоро ты пополнишь ряды военнослужащих в армии, – с сарказмом произнес мужчина.
Я его шутки не разделил. Ведь пошутил он не удачно.
– Я уже служил, – коротко бросил я, отчего его мохнатые брови взлетели выше очков.
Я не врал. Ведь я не с первого раза поступил в университет. Отмазывать меня не стали, хоть у отчима и были приличные для этого связи. Он сам служил и считал, что в этом нет ничего зазорного, поэтому с осенним призывом меня забрали в ракетные войска.
В армии было нелегко первые полгода. Тогда я почти каждый день получал по лицу за свой дерзкий язык и упрямый характер. Но вскоре «дедушки» сдались и взяли меня к себе в компанию. Не сказать, что я потерял год жизни. Чему-то армия меня научила. Но я и не испытывал ностальгии по тем временам. И благодарил вселенную за то, что все прошло, и я больше туда не вернусь.
– Нус.… Значит на работу, – быстро нашелся с ответом Саныч, что-то подписывая в большом листе.
Женская половина комиссии молчала и с жалостью смотрела на меня. А в глазах Стальной я заметил брезгливость и безучастность. Как будто она только и ждала, что меня вышвырнут.
У нас с ней вообще была обоюдная неприязнь. Я просто терпеть ее не мог, а она часто называла меня бездарем.
– Не сдал? – угрюмо уточнил я.
– Нет, Тёма. Ты все что можно напутал. Все смешал. И по итогу – ноль без палочки, – пояснил Владимир Александрович.
– Ясно. Ну, всего доброго. Я, пожалуй, пойду, – кивнул я напоследок и поспешил покинуть аудиторию.
Шел я медленно и думал, что же делать дальше. Капец, я молодец.
Вдруг за спиной послышался глухой стук каблуков. Я обернулся. За мной быстро шел Саныч.
– Артём, постой, – позвал он меня.
– Что?
Он поравнялся со мной и начал разговор.
– Куда ты убежал? Мы еще не все сказали. Я вообще-то был на твоей стороне. Но ты же знаешь правила. И как сказала Елена Степановна, ты действительно ничего по теме не рассказал. Это очень печально.
– Да ладно. Я уже все понял, – попытался отмахнуться я. Еще его причитаний мне не хватало. Итак, сейчас дома наслушаюсь.
– Артём, ты не понял. Тебя пока не отчисляют. У тебя есть еще один шанс. Это то мы и хотели сказать, а ты сразу ласты в зубы.
– Дак вы же сами сказали в армию? – фыркнул я.
– Ну, пошутил немного,– улыбнулся мужчина.
Хм… Шутник блин.
– У тебя есть еще один шанс не вылететь с института! Но на этот раз действительно последний. Экзамен – слепой билет. Слыхал?
– Неа. А это как?
– Это когда тебе дадут всего один билет.
– Всего один? Дак это ж круто! – обрадовался я. – А вопросы?
– В том то и смысл. Ничего крутого. Это намного сложнее, чем обычный экзамен. Вопросы будут знать только члены комиссии. Составлять их будет Елена Степановна. Скажу тебе по секрету, она настроена серьёзно, и она – единственная была против нашего решения. Но я, как председатель, настоял на том, чтобы дать тебе еще один шанс. Но, не безвозмездно, конечно, сам понимаешь, – подмигнул мне Саныч.
– Что? Так. Чего-то я не понял ничего. То есть мне готовиться неизвестно к чему? И сколько я вам теперь должен?
– Ну, во-первых, известно. Просто учи все лекции. А во-вторых, денег, конечно, я не беру. Но есть у меня одно дельце для тебя, – Саныч снял очки и принялся их протирать маленькой тряпочкой.
– Какое еще дело? – спросил я.
– Да ничего сложного. Ты главное сперва сдай хотя бы на тройку, а там я все расскажу.
– Ну, хоть в двух словах скажите? – допытывался я.
– В лагерь поедешь. На три недели. Волонтером – вожатым. Все – иди. У меня тоже дел выше крыши, – он нацепил на нос свои очки, похлопал меня по плечу и пошел дальше.
Не успел я и рта открыть, как он скрылся в коридоре за поворотом.
И что это было? Меня че не отчисляют? Фига себе. Но что за лагерь? Я – вожатый? Куда я поеду? А… Разберусь потом. Главное – сейчас подумать, как сдать этот злополучный предмет.
Я довольный выскочил из здания родного университета и наткнулся на девчонок с потока.
Две близняшки: Инга и Лида и еще две девушки. Их имен я не знал. При виде меня они затихли и начали поправлять одежду, надеясь, что я обращу на одну из них внимание.
– Привет, красавицы! – я подошел к ним и встал в середину их круга.
– Привет, Тём, – поздоровалась одна из сестренок – худенькая брюнетка Лида, выпрямив свои маленькие плечи.
– Чего не на пляже? Погода вон какая, а вы тут? – пытался разговорить я девиц, смущенных моим вниманием.
– Ой, точно. Да мы обсуждаем, куда пойти вечером, – улыбнулась девушка, поправляя темные волосы.
– Приходите в «Дудки», я там буду, – подмигнул я ей. – Ладно, дамы, мне пора. Еще увидимся.
Я заметил Оскара на парковке рядом со своей машиной.
– Пока, – пока, – ответили барышни мне вслед.
Я подошел к другу, чувствуя пристальный женский взгляд на своей спине. Хм…. Эх девушки, девушки. Можете вздыхать дальше. Сердце Чайковского принадлежит только самому Чайковскому, и ни у кого не получится его завоевать. Даже таким красоткам как вы.
– Ну что, сердцеед, сдал? – спросил Оскар, пожимая мне руку.
Лучший друг Оскар Аристов очень часто называл меня сердцеедом. А все потому, что девчонки сами липли ко мне и навязывали свое общество. Наверное, каждая вторая в этом университете хот раз пыталась первая со мной заговорить. Особо смелые приглашали на свидания. А скромницы тайно вздыхали по мне. И да, у меня высокое самомнение. Есть грешок. Чего таить.
– Неа. Не сдал. Подкинешь до дома?
– Подкину. Только мне надо Женьку дождаться, – друг взглянул на ручные часы. – Она скоро выйдет.
– Да без проблем. Я теперь свободен как птица в небе, – улыбнулся я и надел солнечные очки. Облокотился о капот машины рядом с Оскаром.
– В смысле? Отчислили что ли? Насовсем? – удивился он.
– Да нет. Прикинь, мне еще один шанс дали.
– Ааа… То-то видно довольный слишком. Ха. А что это так? За какие такие заслуги тебе шанс дали?
– Саныч за меня словечко замолвил. А эта стерва – Степановна против была. Только я вопросов не знаю. Стальная типа вопросы сама придумает, и уже на самом экзамене меня перед фактом поставят. Я вообще не знаю, как я сдам. Треш полный. Но надо блин как-то попытаться.
– М-да. Ну, учи друг. Гугл тебе в помощь, – пошутил Оскар.
– Да уж. Надо лекции все у старосты взять. Всяко у нее есть.
– Да ты не сдашь. Можешь даже не париться, – с иронией поддел меня друг.
– Почему? – толкнул я его легко плечом.
– Тебя Стальная завалит. Хрен ты у нее сдашь. Можешь губу назад закатать.
– Это у нас взаимно. Посмотрим еще кто кого. Меня просто так не возьмешь! – решительно заявил я.
Мы замолчали. На улицу из здания вышли три девчонки. Какие-то зубрилки. Это был не мой формат, и я перевел взгляд на близняшек. На них смотреть было куда приятней. Стройные и симпатичные. Они бросали в нашу сторону кокетливые взгляды и смеялись.
– Да уж. Не завидую я ее дочке, – сказал вдруг Оскар.
– Какой дочке? – я засмотрелся на девушек и не понял, про что он говорит.
– Стальной. Какой ж еще? Вон, рыжая девчонка, – Оскар беспардонно показал на нее пальцем.
Я посмотрел в ту сторону. На лавочке, рядом с большим деревом устроились три студентки. Это были те ботанички, которые только что вышли. Полноватая брюнетка, худая высокая блондинка и средняя рыжая.
– Да ладно? Рыжая – это дочка Степановны? – спросил я.
– Ага. Прикинь. Сам недавно узнал. Она курсач Женьке делала.
– Ничего себе у нее волосы, – только и смог сказать я.
Я видел ее в стенах университета, но никогда не заострял на ней внимания. Девчонок итак хватало. Тем более рыжие мне не нравились априори.
Я еще раз посмотрел на девушек. Рыжая сидела вполоборота и тихо разговаривала с подругами. Выглядела она скромно и заурядно. Серо-белое платье свисало ниже колен бесформенным мешком. За ним было трудно угадать пропорции фигуры. Образ завершал большущий рюкзак на спине. Ну а что еще требовать от заучки? Единственное, что бросалось в глаза – это яркие медные волосы. Они были заплетены в длинную косу и интересно переливались в лучах летнего солнца.
– Да. Экземплярчик. Что она в рюкзаке то носит? Учеба же закончилась, – буркнул я, пытаясь сбить, вдруг вспыхнувший, интерес к рыжей.
– Не знаю. Она – ботаник, и этим все сказано, – заключил Оскар.
– А кстати, она че Рыжова что ли?
У Елены Степановны была фамилия – Рыжова, по логике и у дочки такая же.
– Хем. Ага. Получается что так. Нормально так природа прикольнулась. О. А вот и Женек мой.
Из другого корпуса вышла светленькая девушка. Она сразу нашла нас глазами и помахала рукой. Женя спустилась по лестнице и летящей походкой направилась к нам.
– Привет, Тём, – поздоровалась она со мной и прильнула к своему парню.
– Привет, – ответил я.
Они быстро поцеловались, и Женька запрыгнула на переднее сиденье.
– Я что сзади поеду? – возмутился я шутя.
– Конечно. Ириска не любит никому уступать свое место.
Ириской он ласково называл свою девушку.
– Садись, а то девчонки сейчас в тебе дыру проделают. Ха – ха,– засмеялся друг.
– И то правда.
Я одним глазом еще раз посмотрел на дочку Стальной. Одна из ее подруг изображала что-то наподобие танца, а рыжая сидела и смеялась, аккуратно прикрывая рот ладошкой. Такая зажатая и сдержанная. Ни капли лишней эмоции. Вся в маму.
– Ну, че застыл? – послышался голос Оскара из открытого окна. Друг уже успел сесть за руль.
– Не знаю, – я открыл заднюю дверь красного Хендая и запрыгнул в него.
2 глава
Лера
– Ну что, Рыжова, соглашайся! Хватит уже дома сидеть, пора расчехляться и выбираться из скорлупы серости.
Мы сидели около университета и наслаждались хорошим летним днем.
– Что делать? – я улыбнулась своей подруге Ане. Она любила выражаться метафорами и всякими пословицами.
– Гулять пора! Отрываться! Так понятней? На дворе лето! Сессия закончилась! Чем не повод отлично провести время?
Аню я любила и уважала как лучшую подругу. Она, в отличие от меня, обладала сильным характером и уверенностью в себе. Всегда шла напролом к своим целям, сметая все на своем пути. Такому подходу к жизни она пыталась научить и меня.
Мои подруги Аня и Варя уже целую неделю уговаривали меня пойти с ними в ночной клуб в честь успешного завершения первого курса. Ну а я, конечно, отпиралась, как могла. Меня просто не отпустит мама. Так что эти разговоры были для меня пустыми и уже порядком раздражающими. Ведь на самом деле, я и правда хотела пойти. Хоть одним глазком взглянуть на ночную жизнь и понять, что же такого там интересного может быть.
– Ань, тебе легко говорить. У тебя мама не такая строгая. Я бы с радостью девчонки, но вы же знаете, что мне не разрешат пойти, – в очередной раз отказалась я.
И я не врала. Моя мама была властная и бескомпромиссная. По ее мнению, клуб – это место разврата, пошлости и абсолютно бесполезного времяпрепровождения. До восемнадцати лет я даже и не заикалась о ночных заведениях. А потом, когда стала совершеннолетней, девчонки позвали отметить день рождения даже не в клуб, а просто в кафе-бар, но поздно вечером. Мама, конечно, меня не отпустила, и весь вечер читала мне нравоучения, о том, как это плохо, и что в таких местах делать нечего приличным людям. В тот день я поняла, что пока живу с родителями, эту тему лучше не поднимать вообще. Папа же, кстати, в отличие от мамы, не был таким жестким. Но он был постоянно на службе, и всем моим воспитанием занималась только мама.
– Ладно. Не переживай. Я кое-что придумала. Скажем теть Лене, что ты ночуешь сегодня у меня, и все! И дело в шляпе! – широко улыбнулась Аня.
– А что? Это крутая идея! – добавила Варя, – Я за!
– Ой, девчонки. Нет. Это невозможно! Думаешь, мама не позвонит твоей маме и не проверит?
– Конечно, позвонит, – спокойно сказала Аня, – Ну до двенадцати ночи мы действительно будем у меня.
– А потом?
– А потом мы спать будем. Ну, якобы. Маму свою я тоже попрошу, чтобы подтвердила.
– Нет, Ань. Я не могу так, не могу врать маме. Это неправильно, – устало вздохнула я. От ее идеи, если честно, у меня загорелась искра надежды. Но здравый смысл тут же сообщил, что это просто бред.
– Блин, Лер. Неправильно – это, когда тебя в девятнадцать лет держат взаперти и никуда не пускают! Ты уже взрослый человек! Ты что, до пенсии будешь маму слушаться? Я против Елены Степановны ничего не имею. Но… Капец Лер. Ты так в девках останешься! Пошли! Давай, решайся уже! Хоть раз сделай по-своему, как ты хочешь, а не как мама сказала.
– Да Лер. Мы прикроем тебя. Скажем, что типа девичник, и все такое. Давай! Ты ничего не потеряешь! – добавила свои аргументы Варя. – И хватит уже на этого ловеласа смотреть, я все вижу!
Я вспыхнула краской. Да что всем так заметно, что ли? Я всего лишь мельком посмотрела на него.
– Да, Лер. Хватит по нему сохнуть. Может, кого в клубе себе найдешь и забудешь этого пижона, – поддержала Варю Анечка.
Эх, девчонки. Как вам объяснить, что я никогда его не забуду. Эта как болезнь уже. Он сидит во мне так глубоко, что никакие другие мне не нужны и не интересны.
Артём Чайковский. Моя любовь. Моя боль. Моя страсть. Мое слабое место. Ахиллесова пята. Да как не назови мое чувство, смысл от этого не изменится.
Когда я увидела его впервые, меня словно током ударило. Первое сентября. Начало учебного года. Я стояла с мамой около главного корпуса института и выслушивала ее очередную поучительную речь.
Мне предстояло учиться на педагогическом факультете; и мама рассказывала все нюансы данной специализации. Хоть мы это уже не раз с ней обсуждали.
Тогда я еще не была знакома с Аней и Варей и чувствовала волнение. Я больше разглядывала студентов, что толпились кучками и бегали туда-сюда, чем слушала маму.
Вдруг, откуда ни возьмись, появились два парня с музыкой и начали прямо перед парадным входом танцевать. Темноволосый парень мне сразу бросился в глаза. Он ловко скинул черный пиджак и остался в одной белой борцовке и джинсах. Мое сердце подскочило в груди. Рельефные загорелые руки и довольно широкие плечи просто свели меня с ума. Я, как завороженная, смотрела на его отточенные движения. Лицо я видела мельком, так как стояли мы далеко, а парень двигался так быстро, что я не успевала разглядеть его.
– Валерия? Ау? Ты куда смотришь? – сквозь грохот собственного сердца услышала я мамин вопрос.
– А?
– Ты хоть слышала, что я тебе только что сказала? Господи, ты меня удивляешь! – недовольно вскрикнула мама.
– Что, мам? Смотри, парни танцуют. Классно да?
– Вижу. Сейчас разберусь, что они здесь за цирк устроили. Каламбур, а не институт.
И мама пошла прямо в толпу зевак, которые уже успели окружить парней со всех сторон.
Вот так я и влюбилась в него. Я не знала, как его зовут, на каком курсе он учится, и учится ли вообще. Но в одном я была уверенна точно, я по уши влипла.
Позже оказалось, что он тоже первокурсник, только учились мы на разных факультетах. Он был на экономическом.
Целый год я смотрела на него и в глубине души грезила, что однажды он обратит на меня внимание. Но все было напрасно. Я для него просто не существовала. Артём стал любимчиком многих девчонок нашего университета, и ему, конечно, было не до меня. Вот так я и жила до сих пор, сгорая от безответной любви. В то время как Артём менял девчонок как перчатки.
– Да я не смотрю, – ответила я, вынырнув из своих воспоминаний.
– Так, Лерчик. Ты идешь, или нет? Ты сама то хочешь? – не унималась Аня.
– Хочу, – как-то неуверенно и тихо ответила я.
– Так. Вооот. Это уже лучше. План такой. Сейчас все вместе едем к тебе домой и отпрашиваемся ко мне. Маму свою я предупрежу. Ну и все! А ночью тынцы-дрынцы.
– Господи. Я боюсь. А если не опустит?
– Ну не отпустит, значит, не пойдем. Но за спрос денег не берут.
– Хорошо, – все-таки согласилась я. – Ваша взяла!
– Ура! – Анюта вскочила со скамейки и радостно завиляла бедрами. Мы с Варей не удержались и засмеялись на свою неугомонную подругу.
Мы с девчонками посидели еще немного, обдумывая наш план подетально. Потом прогулялись по центру, зашли в пиццерию, а ближе к вечеру поехали ко мне осуществлять задуманное.
Подруги часто у меня гостили, поэтому, когда мы втроем оказались на пороге моего дома, мама не удивилась.
Мы для конспирации посидели немного у меня в комнате и просто разговаривали. А потом пришло время действовать.
– Ну что, готовы? – вполголоса спросила Аня, – Все запомнили?
– Ага. – покивали мы с Варей.
– Тогда зови.
Я пошла звать маму в свою комнату. Ну, точнее, по плану я должна была сначала попросить ее наедине, а потом, если она будет категорически против, подключать подруг.
Я спокойно зашла в гостиную, оглядывая привычный интерьер. Все в светлых выдержанных тонах. Никаких лишних деталей, например сувениров или открыток. Везде царил идеальный порядок.
Мама была педантичным человеком. Во всем она любила соблюдать правила и жила по режиму. При этом всём, у нее были какие-то устаревшие взгляды на жизнь. Все это непременно отражалось на мне.
– Чего делаешь мам? – я присела к ней на диван.
Перед ней лежала древняя потёртая книга. Кстати, у нас дома была целая библиотека этих книг. И они занимали очень много места. Я всегда удивлялась, зачем хранить этот хлам, если сейчас можно все читать в электронном виде на планшете. Очень удобно. Но маме, конечно, я об этом не говорила.
– Читаю. Вот нашла старое издание по Второй Мировой войне.
– Ааа.… И как? Интересно?
– Да. Очень. И тебе советую почитать. Узнаешь много нового.
– Хорошо, как-нибудь почитаю. Мам, а можно мне к Ане сегодня пойти?
– Конечно можно. А почему ты спрашиваешь? Я же не запрещаю.
– С ночёвкой, – закончила я предложение и с надеждой посмотрела на мамину реакцию.
– С ночевкой? А зачем? – мама даже книгу отложила в строну и подозрительно взглянула на меня.
– Ну, у нас девичник будет. И Варя тоже с нами поедет. Мы фильм хотим посмотреть, поболтать. Все-таки каникулы.
– Ммм.… А мама у нее как к этому отнесётся? Разрешит?
– Да. Она уже разрешила. Ну, можно мамуль?
– Господи, идите. Только что вы там делать будете, я все равно не понимаю! – заворчала мама недовольно, – Выпивать что ли? Как это сейчас модно – вечеринка?
– Да нет, ты что? Какое выпивать! Фу. Мы же не такие. Мы не пьем с девчонками. И никакая не вечеринка, а просто так – дружеские посиделки.
– Ну, хорошо. А родители у Ани дома будут?
– Да.
– Ладно, идите. Только, чтоб утром дома была. Хорошо?
– Спасибо, мамуль! – я чмокнула ее в щеку и побежала к девчонкам.
– Ну что? – спросил они, как только я открыла дверь своей комнаты.
– Разрешила, – шёпотом ответила я, улыбаясь во весь рот.
– Да ладно! Так легко? – удивилась Аня.
Я прошла в комнату и плотно закрыла дверь.
– Тшшш, – я показала на дверь, намекая на то, что мама может услышать наш разговор.
– Чего-то это не к добру! – тихо сказала Варя.
– Как это не к добру? В смысле? – не поняла я подруг.
– Нуу.… Не знаю как-то это подозрительно. На твою маму не похоже, – Варя постучала пальцами по краю стола.
– Да все нормально. Надеюсь… Может мама поняла, что я уже не ребенок. Ну, она, конечно, спросила про твоих родителей, – сказала я Ане, – скорее всего, звонить будет. Так что…
– Не бойся, – улыбнулась подруга. – Все окей будет. Ну что собираемся?
– Да. Ой, девчонки, а что мне надеть? У меня ничего и нет для клуба.
Мы продолжали разговаривать вполголоса.
– А платье какое-нибудь? У тебя красное было.
– Только не оно. Вдруг мама заметит, что его нет на месте. Сразу поймет, что к чему. Нет. Надо что-то другое. Но вот что?
– Да бери брюки и блузку. Тебе все идет. Ты у нас, итак, красотка, – сделала мне комплимент Варя.
– А может джинсы?
– Джинсы летом? – удивилась Анютка. – Нет. Давай чего-то полегче.
Я выбрала белую классическую блузку и черные брюки. Взяла косметику и все необходимое для ночевки.
– Ну что? Я готова. Пошли?
– Пойдем.
Мы вышли в прихожую и стали одеваться. На ноги я надела простые бежевые балетки, туфли, конечно, я взять тоже не могла. Ну ладно, надеюсь, и так сойдет. К нам вышла мама и немного поговорила с девчонками. Когда мы наконец-то оказались на улице, радости моей не было предела.
Я иду сегодня в клуб! Ю-ху! Даже не верилось. Адреналин бушевал в крови, и от этого было еще интересней. Немного скребли кошки на душе, что пришлось соврать маме. Но обещая себе, что это будет первый и последний раз, я быстро отмела это чувство и решила просто наслаждаться свободой.
У Ани посидели хорошо. Семья у нее была очень дружная и сплоченная. Мы поужинали все вместе, а потом пошли собираться на дискотеку.
Нина Сергеевна – мама Ани согласилась нам помочь, но была удивлена, что моя мама меня никуда не отпускает. И сказала, что запретный плод всегда сладок, и если запрещать, то захочется еще больше. Поэтому согласилась нам подыграть, но тоже с маленьким условием. Что придем мы не позже трех ночи. Чтобы потом смогли немного поспать.
Часов в десять вечера мне позвонила мама и спросила, как дела, и все ли у нас в порядке. Разговор был короткий, и после него я успокоилась. Теперь мама точно не позвонит. Она мне все же доверяла, ведь раньше я никогда ей не врала, и у нее не было поводов усомниться во мне.
Включив негромко музыку и вооружившись плойками и косметикой, мы начали собираться.
Я чувствовала себя настоящей золушкой, только в современном исполнении. А девчонки были точно две крестные феи. Они советовали, чем лучше подвести глаза и как заплести волосы.
– Ну как я вам? – спросила я у подруг, через некоторое время, представ в завершённом образе.
– Хм, – Аня оглядела меня и нахмурила брови. – Что-то не то! Как училка!
– Ага. Тебе еще указки не хватает, – присоединилась к критике Варя.
– Вы шутите? – обиделась я.
Ведь я, наверное, целый час крутилась возле зеркала, и теперь им не нравится?
– Да нет, Лер. Тут не до шуток. Снимай штаны, сейчас я тебе юбку дам, – на полном серьезе заявила Аня и полезла в шкаф перерывать свою одежду.
– Да где ж она? О. Нашла, – Аня протянула мне ярко-желтую короткую юбку из блестящей ткани.
– Надевай, – твердо сказала она.
– Это? Дак я ж не влезу в нее. Да и короткая она. Я не пойду в таком наряде.
– Так, Рыжова! Мы в клуб идем или в консерваторию? – Аня подбоченилась.
– Да, Лер. Померяй хоть, может, подойдет? – Варя взяла юбку у Ани и начала крутить ее в руках, – Классная. Я бы сама такую надела. Давай мерий уже.
Юбка желтой искрой прилетела прямо мне в руки.
– Тц… Не знаю я. Ну померию так и быть, – я нехотя сняла брюки и надела юбку.
Аня была худее меня и молния еле-еле на мне сошлась.
– Воот. Другое дело! – Аня была довольна.
– Нет. Девчонки. Я так не пойду. Я просто порву ее, – я взглянула в зеркало.
Юбка, как вторая кожа, облепила мои бедра. Но смотрелось неплохо, особенно с летящей свободной блузкой.
– Круто! Секси-шмекси! – восхищенно прокомментировала Варя, которая сама, кстати, была одета в простое черное платье.
– А не сильно коротко? Чего-то уж слишком… – сомневалась я.
– В самый раз. Только не наклоняйся и не садись, – дала мне совет Аня.
– А что мне делать тогда? Стоять как статуя?
– Танцевать, конечно!
– Слушай-ка, нет. Круто очень. Хочешь, я тебе даже ее подарю. Все равно она мне велика. Я тебе еще браслет дам.
– Только не говори, что желтый?
– Нет. Белый с камушками. Красивый. С моря привезла, – Аня поискала в шкатулке браслет и дала его мне.
– Вот. Браслет красивый. Спасибо. А сама чего его не надеваешь?
– Да мне он не к чему будет. А тебе самый самолет!
Я посмотрела на Аню. Она была в темно-зеленых шортах и черной майке на бретельках. Выглядела она очень раскованно и ни капли не стеснялась своего вида.
– Ой, девочки, не сильно вульгарно? – я бросила тревожный взгляд в зеркало, все еще сомневаясь в нормальности своего наряда.
– Вульгарно было бы, если бы ты надела туфли. А так с балетками будет хорошо, – успокоила меня Варя.
– Так, девчули. Я такси вызываю. Все решено. Пойдем так. Мы красотки. Лера – тебе очень идет. Не тушуйся. Все будет супер, – с полной уверенностью заверила Аня и набрала на телефоне номер.
Через минут пятнадцать приехала машина, и мы помчались в клуб.
