Kitobni o'qish: «Фандом 2.0»

Shrift:

Anna Day

Fandom. Rising

Оригинальная версия произведения на английском языке впервые опубликована в 2019 г. под заглавием THE FANDOM. RISING издательством The Chicken House, 2 Palmer St., Frome, Somerset, BA11 1DS, UK.

Основано на идее Анджелы Маккейн.

Права на имена всех персонажей и наименования мест, упомянутых в настоящей книге, принадлежат

Права автора/иллюстратора защищены.

* * *

Здравствуйте!

Вот и готова вторая книга цикла «Фандом» – заключительная часть дилогии.

Анна Дэй заранее предупредила читателей и издателей: третьей книги не будет, достаточно двух – как двух половинок целого.

На заданные в первой части вопросы найдутся ответы во второй, персонажи отыщут, что искали, исполнится чья-то мечта, кто-то обретёт счастье. Однако перед вами не сладкая полудетская сказочка о всемогущих и удачливых попаданцах. Знакомые герои изменились, хоть и повзрослели всего на год. И тем неожиданнее видеть, как вчерашние модницы и любительницы острых шуток жертвуют собой ради родных и друзей. Влюблённые в придуманных героев девчонки, столкнувшись со страшным выбором, без колебаний поступают, как им подсказывает совесть.

Анна Дэй пишет очень кинематографично: читая краткие и точные описания, легко представить, как выглядят персонажи и пейзажи. Героям хочется сопереживать, потому что все они действуют искренне. Картонных, ходульных персонажей, о которых сразу забываешь или не понимаешь, кто это и зачем он здесь, в этой книге вы не встретите. Нет и «роялей в кустах», когда сложная и запутанная ситуация вдруг по мановению волшебной палочки оказывается на удивление простой и легко разрешимой. Зато есть погони, опасности и романтика. Мастерски сплетённый сюжет держит в напряжении до последних страниц. Может быть, особо проницательные читатели и догадаются, чем закончится история, но меня некоторые повороты сюжета застали врасплох.

Надеюсь, дорогие читатели, финальная часть дилогии оправдает ваши ожидания, а герои останутся в памяти.

Переводчик книги

Вера Гордиенко

Фанфик, который должен

исправить произошедшее,

написан.

А мой брат всё ещё не вышел

из комы.

Нейт должен вернуться домой.

Даже если за это придётся

заплатить высокую цену.

Осталось лишь набраться

храбрости, ведь…

Мы снова отправляемся в мир

«Танца повешенных».

Попытка 2.0

Пролог

Посвящается маме и папе

«Не пройдёт и недели, как мой брат умрёт».

Эта мысль не выходит у меня из головы, но я стараюсь об этом не думать. Пока Нейт лежит на больничной кровати, опутанный гибкими трубками и проводами, пока он дышит, я верю, что его можно спасти. Даже если ради этого придётся пойти на самое страшное – вернуться в то кошмарное, про́клятое место.

Глава 1

– Виола —

Элис смотрит на список дел на моём столе.

– Невероятно! Ты шагу не ступишь без тщательно разработанного плана! До начала учебного года ещё куча времени.

Я выхватываю лист бумаги у неё из-под носа. Последним пунктом в списке значатся «тампоны размера супер».

«Вот ведь угораздило оставить на видном месте!»

– Мне нравится, когда всё расписано заранее, ты же знаешь.

Занятия в университете начнутся в сентябре, и я обеспокоена до ужаса. Сейчас только июль, а я составила уже двадцать пятый список дел.

– А что тебя тревожит? – спрашивает Элис. – Мы с тобой давно знакомы, и первую неделю с новичками-первогодками проведём так, что чертям тошно станет. – Она чуть улыбается уголком губ. – Особенно во всеоружии с твоими тампонами размера супер.

Меня не проведёшь: Элис тоже боится университета. Вот и сейчас – у неё напряжённый взгляд, а пальцы сами собой накручивают длинные пряди.

Кейти растягивается на моей кровати с айфоном в руках и просматривает новости на популярном музыкальном портале NME.

– Надеюсь, Ви, ты не ограничишься близким знакомством с тампонами размера супер, – насмешливо улыбается она мне.

– Хватит меня подначивать насчёт затянувшейся девственности, – отвечаю я. – Ещё в школе надоело.

Смеркается. Я плотно задёргиваю шторы в надежде, что подруги поймут намёк и отправятся по домам. А я лягу спать. С тех пор как мне перестала сниться непонятная старуха с яблочно-зелёными глазами, я отправляюсь в постель пораньше. Как же хорошо отоспаться и не бродить целыми днями, как сонная муха.

Кейти смеётся, и веснушки у неё на носу становятся ярче.

– Шучу, не сердись! Знаю, ты верна своим обетам.

– «Однажды явится мой принц», – пищит Элис начало песенки из мультфильма о Снежной королеве.

– Не нужен мне принц, – вздыхаю я. – Пусть лучше будет полная противоположность всем принцам: обычный, настоящий, честный…

Перед глазами проносится череда знакомых образов, вспыхивают непонятные картины – от страха, смешанного с возбуждением, кружится голова, а внутри всё сжимается в тугой ком. В воздухе танцуют белые перья, я вижу светло-голубые глаза-льдинки и тёмные пряди на бледной коже щёк.

Элис крутится на моём вращающемся стуле, едва не зевая от скуки: сериал, который мы смотрели, как раз закончился.

– В университете тебя поджидает толпа первокурсников, которые не слыхали ни о вежливости, ни о личной гигиене. Среди них наверняка обнаружится и твой антипринц.

Телефон Элис тихонько тренькает, и она тут же принимается стучать по экрану наманикюренными ноготками, перелистывая страницы и что-то печатая.

– Как ты думаешь, Ви, на нас там все будут пялиться? – спрашивает Кейти. – Мы же старше всех на целый год.

– Вряд ли, – отвечаю я, усаживаясь на кровать. – Не мы одни решили передохнуть после школы, взяли академ.

– Так называется наш отпуск-на-год? Академ?

– Ну, пустой год. Как хочешь, так и называй, – пожимаю я плечами.

– А давай назовём его Фред, ладно?

– Ты чокнутая, – хохочу я. – Понятно, почему психолог от тебя никак не отвяжется, – выпаливаю я, вместо того чтобы включить мозг и прикусить язык.

К счастью, Кейти не обижается. Не хочу её расстраивать пусть и дружескими насмешками. Кейти мучают кошмары и навязчивые воспоминания – так она нам объяснила. Мы знаем, как ей трудно, но старательно не замечаем слона в посудной лавке.

В прошлом году мы втроём явились на выпускные экзамены, кое-как сдали и взяли что-то вроде отпуска от учёбы: отложили поступление в университет на целый год. Едва мы с Элис вышли из комы, как получили очень интересное предложение от одного издательства. Наверное, сыграли роль известность Элис среди любителей фанфиков и таинственное происшествие с нами на «Комик-Коне»¹. Мы в кратчайший срок написали и издали книгу «Песнь повешенных» – продолжение «Танца повешенных». Спрятались ото всех и писали с утра до ночи, мечтая, чтобы Нейт вернулся к нам живой и здоровый.

На стене, за спиной у Элис, висит обложка нашей книги, аккуратно заключённая в рамку. Прямоугольник похож на те, в которых пишут мысли персонажей комиксов. Мне обложка всегда напоминает о Нейте. Или, точнее, о том, что Нейта больше с нами нет. Конечно, он не умер. Но как будто застрял где-то в придорожном кафе, задержался в пути и никак не доберётся до дома. Жизнь… слишком дорого обошедшаяся остановка… смерть. А ещё, глядя на обложку, я думаю: «Как же глупо было надеяться, что стоит мне создать героя новой книги, похожего на Нейта, и случится чудо: жизнь вернётся в полумёртвое тело моего брата». Вот так. Каждый раз при взгляде на обложку меня будто дважды бьёт током. И Нейта я потеряла, и глупые надежды не оправдались. Рамку мне подарили родители, и лишь поэтому я не снимаю обложку со стены.

– Как ты считаешь, нас узнают? – спрашиваю я Кейти.

– Ещё бы! – уверенно отвечает она. – Вы же написали бестселлер, а Элис Аниме к тому же перепихнулась с Расселом Джонсом.

– Вот уж от чего я бы точно не отказалась, – бормочет Элис, хмуро читая что-то на экране смартфона.

Кейти с весёлым смехом перебрасывает копну рыжих волос с плеча на плечо. Она отрастила короткое каре, и новая причёска ей очень идёт.

– Уж мы-то знаем, как всё было. А остальным невдомёк!

Элис буравит нас с Кейти чернильно-синими глазами.

– Я стояла рядом с ним на «Комик-Коне». Один раз. Конечно, был бы у него супергибкий и супердлинный одноглазый змей, другое дело, а так… – Пожав плечами, Элис возвращается к экрану смартфона.

– «Его одноглазый змей проскользнул незаметно, даже юбка не шелохнулась». А как вам такая фраза? – спросила я.

– Класс! – отозвалась Кейти. – По литературному мастерству тебе гарантирована высшая оценка с плюсом. Да и Элис тоже. Не пойму, чего вы дёргаетесь? Вы же написали бестселлер!

– Хочется стать нормальной, обычной студенткой, – вздыхаю я.

Все молчат. Слишком явно мои слова напоминают о странностях, которые нам довелось пережить совсем недавно.

Вздохнув, Элис запихивает телефон в задний карман. На её лице написано желание врезать кому-нибудь по физиономии.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Ничего, – принуждённо улыбается она.

«Ясно. Плохой отзыв на книгу».

Элис прячет от меня критические рецензии с тех пор, как я разрыдалась, увидев низшую оценку нашей книги. Однако то дело прошлое, теперь меня голыми руками не возьмёшь.

– Не бойся, я не заплачу.

– Тут приятного мало, – морщится Элис. – Даже меня отметили в комментариях. Пришло же в голову…

Я протягиваю к ней руку ладонью вверх. Пусть покажет отзыв, я больше не та размазня, что раньше. Однако Элис не сдаётся.

– Виола, я серьёзно. Не читай эти глупости. Здесь многовато… личного.

Я не шевелюсь, с безмолвной решимостью ожидая, когда на моей ладони появится телефон Элис.

Подруга вздыхает и неохотно, нарочито медля, открывает на экране страницу с новой рецензией.

– «Антиутопия дейли», – бормочу я. – Они же публиковали рецензии на «Песнь повешенных», когда книга только вышла.

Это очень популярный сайт. Его читают толпы фанатов. Одних подписчиков у «Антиутопии дейли» больше миллиона. Что и говорить, их восторженный отзыв здорово помог нам в самом начале продаж.

Элис пожимает плечами.

– Я же говорю: приятного мало. Они понизили рейтинг нашей книги с пяти звёзд до одной.

– А разве так можно? – спрашивает Кейти, пристраиваясь рядом со мной, чтобы тоже прочесть комментарии.

– Им всё можно, – вздыхает Элис.

Пробегая глазами ровные строчки, я чувствую, как моя решимость противостоять плохим новостям быстро испаряется, а колени начинают мелко противно подрагивать.

Как вам уже известно, мы с восторгом приняли роман Салли Кинг «Танец повешенных», где автор пишет о генетически модифицированных людях, гемах, которые подчинили своей воле обычных, как мы с вами, немодифицированных, дефектных граждан – то есть дефов. Элис Чайлдс и Виола Миллер написали продолжение к истории мисс Кинг и назвали его «Песнь повешенных». Когда сиквел увидел свет, мы, как вы помните, с радостью поставили этому произведению высшие оценки. Однако с тех пор у нас в «Антиутопии дейли» кое-что изменилось, и мы решили обновить ту, первую, рецензию. К сожалению, ребята, в первый раз мы поспешили с восхищёнными аплодисментами. «Песнь повешенных» фальшива от первого до последнего звука.

– А вот музыку сюда приплетать не надо, двуличный прыщ, – бормочет Кейти, заглядывая мне через плечо.

После трагической гибели Розы Уиллоу объединяется с Эшем, Баббой и, конечно, Торном – другими персонажами так полюбившейся нам книги Салли Кинг. Эмоции в этом кругу единомышленников зашкаливают, как среди зрителей шоу Джереми Кайла. Однако каким-то чудом наши революционеры всё-таки устраивают переворот и отправляют в супертехнологичную тюрьму президента-гема. В правительстве появляются новые лица, к примеру, папочка Уиллоу. Всем крупным городам предписано освободить дефов под наблюдением особого Совета. В Лондонский совет входят Эш, Уиллоу, Бабба и Торн, и вскоре на всех уровнях власти разворачиваются жёсткие столкновения мнений и сил. Не хуже, чем в шоу Джереми Кайла.
Единственным глотком свежего воздуха хочется назвать нового героя книги по имени Нейт. Это юный деф, наделённый необыкновенной сообразительностью и остроумием, который тоже становится членом Лондонского совета. Нейт – сирота. Согласитесь, заезженный литературный приём, однако нас в этом герое привлекает его незамутнённый взгляд на мир. К сожалению, даже Нейт не спасает «Песнь повешенных». И честно говоря, попытки Миллер выжать слёзы у читателей, используя плачевное состояние своего брата, достойными не назовёшь.

Я из последних сил сдерживаю обиженный всхлип, а Кейти сжимает моё плечо, видимо, прочитав те же строки.

Книгу венчает открытый финал. На наш взгляд – совершенно провальная попытка создать утопию. Единственное, что кардинально изменили авторы сиквела, – разрушили виселицу, а вместе с ней исчез и танец повешенных, с которым связаны самые захватывающие эпизоды романа Салли Кинг.
Подводя итог, скажем, что Чайлдс и Миллер лишили антиутопию самых лучших её элементов. Фактически вырвали с корнем «анти», оставив нам нечто лишь отдалённо напоминающее утопию. Салли Кинг, наверное, переворачивается в гробу, и мы ей искренне сочувствуем.

«Какая гадость…»

Мы с Элис вложили в «Песнь повешенных» столько труда. Мы писали и медленно, маленькими шажками возрождались к жизни после комы. А этой рецензией меня будто выставили на потеху хохочущей толпе… голую.

«К чему эти критики упомянули Нейта и его болезнь? За что так несправедливо обвинили меня?»

– Зачем они так о Нейте? – дрожащим голосом выговариваю я, чувствуя, как в груди нарастает жгучая боль.

К глазам подступают слёзы.

Элис забирает у меня телефон и дружески обнимает.

– Вот гады! Так и знала, что ты расстроишься. Брось, Ви, они просто привлекают внимание, раззадоривают публику. Завтра примутся за кого-нибудь ещё.

Кейти протягивает мне салфетку, и я краснею от смущения. Снова слёзы из-за плохой рецензии. Как глупо! На этот раз критика действительно меня задела. Элис права – этот писака ударил в больное место.

– Вообще-то грустить – это нормально, – со знанием дела произносит Кейти. – Не отталкивай эмоции, переживи их, прочувствуй до конца.

Подруга так серьёзно цитирует своего психолога, что я невольно улыбаюсь. Мне перепадают нежданные сеансы психотерапии.

– Мне пора, – говорит Кейти, подхватывая свой айфон и натягивая джемпер. – Завтра у меня урок. Я играю на виолончели. А потом увидимся, ладно? – Она сердечно обнимает меня и напоминает: – Любая рецензия – это всего лишь чьё-то мнение, не забывай.

Ещё раз стиснув меня в объятиях, Кейти исчезает, и мы остаёмся вдвоём с Элис, да ещё мерзкий отзыв, будто повисший между нами.

Телефон Элис снова звякает, и я, вздрогнув, вытираю вспотевшие трясущиеся руки.

– Тимоти проснулся, – говорит она.

Тимоти – наш редактор. Элис поворачивает экран, чтобы я прочла сообщение.

Жду завтра в офисе в 2 часа.

Очень важно. С меня печенье.

Обнимаю. Т.

Я торопливо проверяю свой мессенджер, хотя и так понятно – мне Тимоти ничего не написал.

«Интересно. Может, он хотел встретиться только с Элис? Без меня? Не выйдет. Мы соавторы. А если редактор попытается отпихнуть меня в сторону, то покатится куда подальше».

– Как ты считаешь, он уже прочитал этот отзыв?

– Всё может быть, – отвечает Элис.

– Неужели он действительно думает, что нас можно соблазнить сладостями? Как детсадовских малышей?

Элис смеётся и задаёт вопрос:

– Так ты идёшь или нет?

Она целится пальцами в экран, стремясь поскорее отправить ответ.

«Интересно… Почему Элис не сказала: “Так мы пойдём или нет?” То есть она пойдёт, это решено».

И я киваю:

– Да, я иду.

– Кто же откажется от сладкого? – сверкает белозубой улыбкой Элис.

– Дураков нет.

Стуча ноготками по экрану, Элис выбивает ответ:

Согласны.

Печенье – только шоколадное.

Обнимаю. Э.

– Встретимся прямо там? – спрашивает меня подруга.

Офис редактора расположен неподалёку от Музея естествознания, и Элис знает, как я люблю гулять вокруг старинного огромного здания, прихлёбывая латте и притворяясь, что Нейт со мной, – ведь это его любимый музей. Мы с Нейтом часто туда ходили, когда брат был маленьким. Он набивал свою светлую голову самыми разными сведениями, старательно хранил их в памяти, чтобы однажды поделиться с окружающими, в самый, как правило, неподходящий момент. Однажды за чаем подробно рассказал тёте Мод о брачных играх карликовых гиппопотамов. Представляете? Карликовых гиппопотамов! Как ни странно, в просторных прохладных залах музея мне всегда тепло и уютно, а вот от одного упоминания о собственной книге, «Песнь повешенных», пробирает дрожь. Когда-нибудь я пойму, отчего так происходит.

– Ладно, – киваю я в ответ. – Давай встретимся на улице, у входа в здание. Не поднимайся к Тимоти без меня, его секретарша меня ненавидит.

– Да брось, эта стерва взъелась на весь свет. – Элис посылает мне воздушный поцелуй и говорит на прощание: – Спокойной ночи, и пообещай, что не станешь перечитывать эту отстойную рецензию.

– Обещаю.

И я тоже посылаю ей воздушный поцелуй.

Глава 2

– Элис —

Я торчу перед единственным большим зеркалом в бутике Karen Millen, прикладывая к себе так и этак платье лавандового цвета. У мамы скоро день рождения, и мне хочется подарить ей что-нибудь симпатичное.

«И пусть она бросится мне на шею и счастливо воскликнет: “Ах, Элис, ты самая лучшая дочь на всём белом свете!” И запоют птицы, а в небе зажгутся радуги огней… Ну как-то так».

Мы с мамой одного роста и вообще похожи. Она даже называет меня: «Мой двойник». И если платье будет хорошо смотреться на мне, то пойдёт и маме. Вот только лавандовый – явно не мой цвет. В этом платье я какая-то отвратительно бледная, с голубоватым оттенком.

Продавщица, молодая девушка, перехватывает мой взгляд. Я отворачиваюсь. Девица наверняка думает, что я самовлюблённая дура. Из тех, кто станет пялиться на своё отражение в реке, пока не шлёпнется в волны и не утонет.

«А может, Нарцисс был просто несчастным закомплексованным подростком? Смотрел на себя и мучился, что так неудачно выщипал брови. Кто знает, почему он утопился. Вдруг вовсе и не от любви к себе, а замечтавшись о косметическом пинцете».

Нога за ногу я бреду к кассе. Обшарив четыре бутика в поисках идеального платья, при виде которого мама засияет, как весеннее солнышко, признаюсь, что похвастаться мне, прямо скажем, нечем. Отбросив прочь мучительные размышления, протягиваю продавщице банковскую карточку и криво улыбаюсь.

Когда из кассы выползает чек, звонит мой телефон. Это Виола.

– Элис, где ты застряла? Мы должны быть у Тимоти через десять минут.

– Чёрт! – Я бросаю взгляд на часы. – Прости, уже бегу. Поднимайся без меня, скажи ему, что у меня месячные или что-то вроде того. Он покраснеет, запыхтит и забудет рассердиться. Сейчас, минутку… – Схватив сумку с платьем, я невнятно благодарю продавщицу и почти бегом направляюсь к выходу из бутика, огибая вешалки с осенней коллекцией. – Всё, выхожу из магазина.

– Ты ходила по магазинам? – шипит Виола.

– Ну да. Чуть-чуть. Буду у тебя через пару минут. Я совсем рядом. Пока. Целую.

И телефон отправляется в сумочку.

На эскалаторе я пробираюсь мимо стоящих друг за другом парней. Они провожают меня вожделенными взглядами. Ладно хоть слюни не пускают и смотрят молча. Как они мне надоели. После комы я здорово изменилась. С тех пор как из девочки я превратилась в девушку, меня рассматривали только как приложение к парням. Спишь с ними – шалава, отказываешь – динамщица. Свободна – на тебя охотятся, занята – называют «Элис и Ко (вставьте имя парня)».

Похоже, я забыла, каково это – быть просто Элис.

Через десять минут я у кабинета Тимоти, как раз вовремя. Лавандовое платье перекочевало в сумочку, чтобы не провоцировать Виолу. С неё станется прожечь меня обвиняющим взглядом. Ви – моя лучшая подруга, и я её очень люблю, но иногда она всё же перебарщивает со своими ханжескими замашками.

Сейчас она просто с облегчением улыбается, заметив меня. Ей явно не хотелось встречаться с Тимоти в одиночку. И неудачный подарок для мамы уже не кажется мне концом света.

– Доброе утро, – киваю я вечно хмурой секретарше.

Она натянуто улыбается в ответ, приветствуя нас:

– Доброе утро. Вас ждут.

В отделанном дубовыми панелями кабинете Тимоти я всегда чувствую себя как в гробу. В просторном, роскошном гробу. Несмотря на нестерпимую жару – на столе редактора хоть яичницу жарь! – у меня по спине пробегает холодок.

Тимоти радушно улыбается нам.

– Дорогие мои, – мурлычет он, обнимая нас по очереди.

Наш редактор молодится, делает вид, что ему ещё нет тридцати, однако нам-то давно понятно – Тимоти скоро сорок. Под стильным костюмом прячется пивной живот, а Ви однажды разглядела намёк на лысину.

– Как я рад вас видеть, девочки. Садитесь, садитесь… вот сюда.

Он кивает на кожаные кресла в углу, рядом с книжными полками, занимающими всю стену, до самого потолка. Одна из полок явно сделана из крышки большого концертного рояля, где место струн и молоточков заняли ряды книг. Мои родители тоже любят такую вычурную мебель. По мне, так полный отстой.

На столике нас дожидается кофейник, чашки и шоколадное печенье. Я опускаюсь в кресло рядом с Виолой, откидываюсь на спинку и сдвигаю солнцезащитные очки на лоб. С Тимоти надо держать ухо востро, никогда не давать слабину. «Главное, правильно выбрать маску и не снимать её, что бы ни случилось, – как говорит папа. – Пусть мир видит тебя такой, какой ты сама хочешь себя показать».

Тимоти садится напротив.

– Элис, ты восхитительна! – выдыхает он, расплываясь в улыбке. Его зубы так нестерпимо сияют белизной, что мне хочется снова опустить на глаза тёмные очки. – Когда по «Песни повешенных» снимут фильм, мы непременно подыщем тебе в нём роль, хоть бы и небольшую. Кого-нибудь из гемов, естественно. Это привлечёт к тебе новых обожателей.

Я вежливо улыбаюсь в ответ.

«Какие глупости. Всем известно, что мы с Виолой просидели целый год в четырёх стенах, а скоро начинаем учиться в университете».

Тимоти смотрит на Виолу и продолжает:

– Дражайшая Виола, как себя чувствует твой брат?

– Без изменений, – отвечает она.

Я стискиваю её руку в знак поддержки, но мне и самой нужно ощутить рядом родную душу. От тоски по Нейту у меня болит сердце.

Тимоти печально вздыхает.

– Мне очень жаль, правда, я так тебе сочувствую.

Но в следующее мгновение его грустные, как у спаниеля, глазки мгновенно меняют выражение – Тимоти пугающе быстро переходит к делу.

– Итак… я пригласил вас, чтобы обсудить кое-что очень важное с глазу на глаз. – Он берёт кофейник, наклоняет носик над чашкой, но замирает в последний момент, будто собираясь открыть страшную тайну: – Вашу следующую книгу.

«Вот так сюрприз!»

У меня даже голова слегка закружилась.

– Да! Мы с Виолой тоже об этом думали. Наша подруга играет на виолончели, и мы могли бы развернуть сюжет на фоне симфонического оркестра…

Тимоти смеётся.

– Нет, нет, что вы? Пора завершить трилогию «Танец повешенных».

Мы с Виолой ошеломлённо переглядываемся. У Ви странное выражение лица: не понять, о чём она думает. Знаю, что Виола даже говорить о третьей книге боится. Я особо не расспрашивала. Не хотела лишний раз мучить. Ей и так досталось – Нейт в коме, родители сходят с ума от беспокойства.

Виола, кажется, лишилась дара речи, застыла – иначе её гробового молчания не объяснить.

Я отвечаю:

– «Танец повешенных» не трилогия.

Тимоти подаёт мне чашку кофе. Чертовски горячо, но я буду не я, если покажу, что обожглась.

– Да ладно, Элис, – оценивающе глядя на меня, цедит он. – Это антиутопия. Бог любит троицу – и в горе, и в радости.

К Виоле наконец-то возвращается голос, и она прерывисто произносит:

– Третьей книги не будет. Мы написали вторую и заключительную часть дилогии, и вам это известно. Название выбрали соответственно – «Песнь повешенных», что-то вроде лебединой песни. Персонажи теперь живут в мире, который им нравится. Там и Нейту было бы хорошо. Я понимаю, всё это звучит слегка безумно, но…

Тимоти таращится на нас, как будто сейчас завопит: «Да, чокнутые мои, безумнее некуда!»

– Мы хотим, чтобы у книги был счастливый конец, и в этом нет ничего ужасного, – сообщаю я.

Виола благодарно улыбается.

– Но хотя бы выслушайте меня! – Тимоти молитвенно складывает руки. – «Песнь повешенных» вышла всего два месяца назад и мгновенно завоевала международную популярность. Вы превратили антиутопию в утопию. Однако осталась одна маленькая проблемка. – Он отхлёбывает кофе, нагнетая напряжение. – Утопии – отстой.

– Прошу прощения, я не ослышалась? – церемонно интересуется Виола.

С ней такое бывает, если ошарашить хорошенько. Ви как будто стареет лет на пятьдесят и разговаривает как моя бабуля.

– Это общеизвестный факт, – кивает Тимоти. – Вы же видели вчерашнюю рецензию? К мнению «Антиутопии дейли» прислушивается слишком много читателей, и мы не можем притвориться, что ничего не заметили.

– Рецензия – всего лишь чьё-то мнение, – изрекает Виола, вспомнив слова Кейти.

Тимоти скептически поднимает брови.

– Критики в чём-то правы. Наш мир страшен, а будущее неопределённо. «1984» и «Рассказ служанки» побили рекорд популярности не на пустом месте. Читателям не нужен недостижимый, сказочный финал. Они хотят читать о своих страхах, о трудностях в своей, более-менее узнаваемой среде обитания.

Тимоти подхватывает тарелку с шоколадным печеньем и суёт её прямо под нос Виоле.

– Угощайся!

– Ой нет, спасибо, – отвечает она.

Забрав у Тимоти тарелку, я ставлю её на стол. Никому не позволено впихивать еду моей лучшей подруге!

– Тимоти, скажи честно, ты эту речь репетировал перед зеркалом? – саркастически интересуюсь я.

– Да, и не раз. Неужели сразу догадались, милые вы мои?

Вот всегда он так. Говорит гадости самым очаровательным тоном. Как будто заворачивает всякую дрянь в разноцветные обёртки. Развяжешь большущий красный бант, аккуратно снимешь сто слоёв папиросной бумаги, а там – дерьмо. Ни больше ни меньше.

– Мы наблюдали за вашими фанатами и в чатах, и в блогах, отслеживали фанфики, смотрели видеоблоги… и пришли к однозначному выводу. – Тимоти встаёт с кресла и направляется к книжной полке-роялю. Мне бросаются в глаза тёмные волоски, пробивающиеся на его гладко выбритом подбородке. – Фандом голоден. А что делают с голодными?

– Кормят, – отвечаю я.

– Правильно, – кивает он. – И наш фандом жаждет очередной порции драматических событий, борьбы, противоречий.

– Да, жить в нашем мире страшно, – громко и отчётливо начинает Виола, – но разве читатели не ищут в книгах спасения, тепла и доброты? Ведь в самые трудные времена люди обращались к сказкам в поисках лучшей жизни, где есть любовь, дружба и утешение. Волшебные истории всегда дарили надежду.

Тогда Тимоти поворачивается к полке-роялю и одну за другой снимает с неё книги.

– Виола, ты говоришь о сказках для младенцев. Ваша аудитория – в основном подростки, старшеклассники и студенты. – Он театрально раскладывает книги веером на столе, и я читаю названия на обложках: «Дивергент», «Заводной апельсин», «Рассказ служанки», «1984», «Голодные игры». – И этих подростков мучает паранойя. Они постоянно ощущают присутствие Большого Брата, выискивают сюжеты о насилии и настигшей злодеев каре – ведь они видят это каждый день по телевизору, в Интернете и прочих средствах информации. Юные тела жаждут секса, повинуясь буйству гормонов. – Тимоти триумфально выкладывает на стол последнюю книгу, «Танец повешенных» Салли Кинг, и провозглашает: – Читатели ждут вот этого: трагедий, страсти, потерь… Вот почему «Антиутопия дейли» изменила рейтинг вашей книги, дорогие мои, – критики чувствуют, куда дует ветер, они кормят голодного зверя. И вам пора заняться тем же.

– Но мы же предупреждали… – звенящим от напряжения голосом напоминает Виола. – С самого начала мы сказали, что напишем только одну книгу. И вы обещали, что так и будет.

«Ви бледная как смерть. И что она уцепилась за эту “одну книгу”? Надо бы выяснить, что на неё нашло, но потом, пока беднягу не стошнило прямо на столик с кофейными чашками».

Тимоти медленно выдыхает.

– Вот что. Приходите в субботу на «Комик-Кон». У нас с Расселом Джонсом, который играет Уиллоу, назначена встреча с читателями.

– Мы знаем, кто такой Рассел Джонс, – выпаливаю я, но Тимоти продолжает, будто не замечая моего раздражения.

– Приходите, взгляните на ваших страстных поклонников, подпишите пару книг… и сами увидите, как читатели ждут третью часть «Танца повешенных». На «Комик-Коне» всегда необычная атмосфера – там фандом обретает особую силу.

От одной мысли о возвращении на «Комик-Кон» у меня кружится голова, а сердце частит как бешеное. Когда мы отправились туда в прошлый раз, случилось землетрясение, мы потеряли сознание и очнулись в больнице спустя целую неделю. А Нейт до сих пор не вышел из комы. Странные мысли вертятся у меня в голове: обрывки, которые нет сил додумать. Непрошеные воспоминания вгрызаются в мои сны, а к глазам подступают слёзы от титанических усилий НЕ ДУМАТЬ о том, что случилось.

«Нет. Ни за что на свете я не пойду на “Комик-Кон”».

Опустив на глаза тёмные очки (вдруг подступят слёзы!), я поднимаюсь с кресла, расправляю плечи и обращаюсь к Тимоти самым язвительным тоном:

– Дорогой Тимоти, на «Комик-Кон» мы не придём, и не надейся. И если сам не понимаешь почему, значит, в тебе не осталось ничего человеческого.

Я намеревалась выйти из кабинета вместе с Виолой, величественно, по-королевски, облив Тимоти напоследок презрением, однако дорогу загородил письменный стол.

Воспользовавшись заминкой, Тимоти хватает меня за руку сухими сильными пальцами.

– Прошу вас, дорогие мои, не отказывайтесь так сразу. Подумайте. – И когда мы уже стоим на пороге, распахнув дверь, швыряет нам вслед очередную гадость: – Вы такие талантливые! Не хотелось бы отдавать продолжение вашей книги другому писателю.

1.«Комик-Кон» (Comic Con) – ежегодная международная выставка и развлекательная ярмарка, посвящённая «фантастической» поп-культуре: комиксам, играм, книгам, фильмам по мотивам научной фантастики и фэнтези. Проходит в крупных городах всех континентов мира.