Kitobni o'qish: «Пробел в биографии»

Глава 1

С плывущего по Сене прогулочного корабля донеслась музыка и взрывы смеха, и Лавиния очнулась от размышлений. Были они не слишком приятными: вместо ленивого отпуска дома, с книгами и музыкальными кристаллами ей предстояло отправляться в Провенс. Конечно, там тоже вроде как дом, но… вот именно, что вроде как.

Поместье «Лаванда» было куплено много лет назад вместе с покойным мужем. После его смерти госпожа Редфилд иногда туда приезжала, в основном же жила в Лютеции, оставив все дела поместья на давнишнего управляющего, господина Тезье. Эжена Тезье сменил его сын Клод, хозяйка по-прежнему приезжала в «Лаванду» раз в два-три года, и всё шло как шло.

Даже самой себе госпожа Редфилд не часто признавалась, что неприязнь к поместью вызвана не только горем после смерти мужа – что уж там горевать, прошло слишком много лет! – но и устоявшейся нелюбовью к жизни вне города. Что делать, Лавиния была урбанисткой до мозга костей.

К тому же, она всегда терпеть не могла лаванду.

Однако полученное с магвестником письмо нарушило все планы.

Писал ей мэр ближайшего городка, Жансона, в чью сферу интересов входили также поля и виноградники, принадлежавшие Лавинии.

«Глубокоуважаемая госпожа Редфилд, с глубоким прискорбием сообщаю вам, что вчера, 25 июня 2187 года, скончался управляющий вашего поместья „Лаванда“ господин Клод Тезье. Похороны состоятся 28 июня на городском кладбище Жансона. Поскольку господин Тезье не оставил наследника или преемника, я был бы счастлив увидеть вас, чтобы решить вопрос о новом управляющем. Остаюсь неизменно к вашим услугам, Жан-Люк де Брюссоло, мэр Жансона».

– Странно… – Лавиния перечитала письмо, словно там могли появиться ещё какие-то слова. – Мне казалось, что Тезье был ещё молод, вроде года два назад ему исполнилось сорок. Или пятьдесят? Ну, неважно, этот самый Брюссоло прав, поехать нужно. Бакстон! – дворецкий возник рядом с креслом, словно вышел из тени между шкафом и камином. – Мне придётся уехать. Позовите мне эту новую девушку, как её зовут?

– Жюли, мадам.

– Очень хорошо, значит, Жюли. И потом попросите подойти госпожу Олесунн.

– Да, мадам. Можно спросить, какое время вы планируете отсутствовать?

– Тьма его знает, Бакстон… – рассеянно произнесла Лавиния. – Отправлюсь порталом завтра утром, надеюсь отсутствовать не более недели, а там – кто знает.

– Да, мадам. Осмелюсь заметить, господину Тезье было сорок шесть лет, – почтительно заметил дворецкий.

– Спасибо.

Горничная говорила еле слышным голоском, к манерам хозяйки она пока не привыкла. Впрочем, этого Лавиния от неё и не требовала: Жюли должна была вовремя вытирать пыль и укладывать багаж для поездок, чем она и занялась, выслушав указания. Сложнее было с Марджори Олесунн, верной секретаршей: Лавинии решительно не хотелось тащить её с собой. С другой стороны, Марджори как раз «Лаванду» любила и могла обидеться, если ей не предложить присоединиться.

«Ладно, разберёмся!» – махнула рукой госпожа Редфилд.

Ну, и разобралась, конечно.

Утром двадцать седьмого июня в мощёном дворе поместья «Лаванда», что располагалось в двадцати километрах близ города Жансон, раскрылось портальное окно, и через него на каменные плиты вышли две женщины. Одна – пухленькая брюнетка в годах, в льняном голубом платье. Вторая – высокая и худая, с очень светлыми голубыми глазами и почти белыми волосами, в лёгких брюках и шёлковой рубашке. Она осмотрелась и сказала своей спутнице:

– Смотри, Марджори, такое впечатление, что умер не только Тезье, а вообще никого живого в поместье не осталось.

– Вполне возможно, что они просто заняты делами, – пожала плечами Марджори. – Зайдём в дом и поглядим. Она решительно поднялась по ступенькам крыльца и дёрнула за ручку двери. Та не открылась.

Лавиния пожала плечами.

– Я же говорила!

– А ключ у тебя есть?

– Есть. Хозяйка я тут или кто?

Она выудила из пространственного кармана деревянную коробку, в которой действительно лежал блестящий, словно ни разу не использовавшийся ключ такого размера, будто им предполагалось запирать королевскую казну.

Впрочем, Лавиния точно знала, что как раз королевская казна закрыта вовсе не на обычный замок: там была установлена сложная магическая система охраны и сигнализации. Она сам принимала участие в установке.

Вот только здесь ключ к замку не подошёл. Вставить его в скважину получилось, а вот повернуть – уже нет.

Марджори хмыкнула.

– Да Тьма тебя побери! – пробормотала Лавиния, сунула ключ на место, приложила к замку ладонь и пошевелила губами, проговаривая заклинание. Внутри что-то хрупнуло, скрежетнуло, и дверь медленно раскрылась.

– Вот так, – сказала она удовлетворённо и подула на ладонь.

В холле было промозгло, словно и не стояла в Провенсе тридцатиградусная жара. Марджори принюхалась и уверенно сказала:

– На кухне точно кто-то есть, пахнет хлебом.

– Пошли посмотрим.

И они свернули из холла в левый коридор, здесь располагались кухня, кладовые, вход в подвал и в винный погреб, а также комнаты слуг.

Да, здесь и в самом деле пахло хлебом. А ещё на кухне трудилась крупная, даже толстая женщина, резавшая овощи, и две молоденьких девушки.

– МадамТома, вас ли я вижу? – спросила Лавиния с порога.

Толстуха развернулась, всмотрелась в вошедших и всплеснула руками.

– Великая Матерь, да как же это? Ваша милость, что ж вы не сообщили, что приедете, мы бы хоть комнаты подготовили и обед праздничный!

– Всё нормально, мадам Тома, – улыбнулась Лавиния. – До ночи ещё далеко, всё можно успеть.

– Ну-ка, Мари, Катрин, бегом – привести в порядок спальни, – скомандовала кухарка. – Окна открыть, проветрить, свежие цветы…

– Цветы я поставлю, – сказала Марджори. – А вот почему входная дверь не открывалась?

– Так господин Тезье, бедняга, – мадам Тома осенила себя знаком Великой Матери. – Он приказал поменять все замки, и парадную дверь держать запертой. Оно правда, мы через неё и не ходим никогда, через сад-то сподручнее.

– А почему понадобилось менять замки? – Лавиния уселась у стола и утащила из-под полотенца булочку.

– Влезли к нам какие-то… В начале весны, в марте. Ночью открыли двери и весь второй этаж обшарили.

– Прямо весь? – подняла брови хозяйка.

Она точно знала, что не хранит в этом доме ничего мало-мальски ценного. Ну, не за чиньскими же вазами ростом ей до плеча полезли в дом? А столовое серебро хранится в кладовых…

– Две гостевых спальни, бальный зал и гостиную, потом-то Катрин проснулась, услышала, что кто-то ходит и шум подняла. А, и ещё в оранжерее пытались покопаться, это уж в другой раз, но там Люсьен, садовник, маху не дал, ружьё-то у него всегда солью заряжено, – и толстуха хихикнула, как девочка.

Марджори и Лавиния переглянулись.

– Н-да, – тихо сказала секретарша. – Понятно, что ничего не понятно.

– Разберёмся, – ответила Лавиния. – Странно, что Тезье мне ничего не сообщил… Скажите, мадам Тома, на похороны кто-то из поместья поедет?

– Так все поедут, здесь сторож останется. Правда, господин мэр экипаж обещал прислать только за этой… – и она с явной неприязнью кивнула в сторону флигеля, где были апартаменты управляющего.

– За какой?

– Так за вдовой его, прости меня святая Бригита, – и кухарка сплюнула.

– Разве Тезье был женат? – Марджори удивилась. – Я считала, что он развёлся с женой лет двадцать назад!

– Четырнадцать, – припечатала мадам Тома́. – Четырнадцать лет тому, и всё это время та дрянь сюда и носу не казала! А стоило господину Тезье покинуть этот свет, она сразу прискакала, и кто только сообщил? И как так быстро успела, не порталом же она пользовалась? Это вашей милости прилично через порталы-то ходить, а не этой щучке. Сейчас вон к нотариусу отправилась в Жансон, словно ей хоть медная монетка положена… Ох, а бульон-то у меня перекипит! – кухарка резво кинулась к плите и стала помешивать в большой сверкающей кастрюле.

– Ладно, не будем вам мешать, – забросив в рот последний кусочек булки, Лавиния встала. – Пойдём, Марджори, бросим вещи в наши спальни, и ты обещала заняться цветами.

Секретарша молча последовала за ней в холл, по лестнице на второй этаж и в правый коридор, где все двери были распахнуты, и девушки носились вспугнутыми птицами из одной комнаты в другую, готовя дом к жизни.

* * *

Жансонское кладбище находилось за городской стеной, и от Южной башни к нему вела платановая аллея. Правда, городок был так невелик, что пройти его от Северных ворот до Южных можно было минут за сорок неспешного хода, ну, зато он гордился своей древностью. Построен Жансон был ещё во времена короля Рене Доброго, и с тех пор так и оставался в тех самых стенах, что заложили в середине пятнадцатого века.

Прощание с покойным назначили на полдень, но Лавиния отправилась на кладбище заранее: здесь был похоронен её последний муж, и ей хотелось наведаться к могиле в одиночестве.

Накануне, после обеда, она открыла портал на центральную городскую площадь и вместе с Марджори посетила мэрию, после чего вернулась в поместье и сообщила кухарке – а значит, и всем прочим, потому что новости внутри мадам Тома не удерживались – о том, что два экипажа специально для служащих будут поданы за час до начала церемонии.

Госпожа Редфилд положила букетик фиалок на скромную плиту серого мрамора, где было высечено лишь имя и годы жизни, вздохнула и побрела по аллее в сторону ворот. Ей хотелось понаблюдать за участниками церемонии.

Похороны были, в общем, обычными: всхлипывающие женщины, вянущие на жаре цветы, гулкие удары колокола… Три вещи удивили Лавинию, несмотря на выработавшуюся за много лет привычку к неожиданностям: во-первых, оказалось, что господин Тезье, традиционалист до мозга костей, вовсе не был почитателем церкви Единого или Великой Матери. Его провожал в последний путь священник из храма всех богов, Пантеона, и гимн он пел в честь Тора Триждырождённого, бога грома и молний, защищающего разумных от великанов и чудовищ.

Во-вторых, вдова – или женщина, которая так себя называла – присутствовала. Стояла у гроба, прикладывала к глазам под вуалью платочек. Вуаль, кстати, была из валансьенских кружев, которые не всякая дама себе может позволить…

И, наконец, в-третьих, в стороне от могилы стояла девушка – вся в чёрном, и под чёрным же кружевным зонтом. Расположилась она так, чтобы взгляд вдовы неизменно на неё падал, и к концу гимна всех присутствующих занимал не столько покойный, сколько девушка с зонтиком.

Лавиния нашла взглядом мадам Тома и потихоньку подошла к ней.

– Кто это такая? – спросила госпожа Редфилд.

– Вы о ком, мадам? А, та девица с зонтиком? Понятия не имею. Вроде она похожа на кого-то, черты лица знакомые… А может, мне это только кажется. Возраст, знаете, даёт себя знать, глаза уже не те…

Не дослушав, Лавиния кивнула ей и снова ввинтилась в толпу. Отошла за ближайшую мраморную урну, прикинула расстояние и открыла мини-портал неизвестной за спину.

То ли та была магом, то ли всё же портальное окно открылось не полностью бесшумно, но девица оглянулась и поздоровалась.

– Хорошо бы нам с вами поговорить, – быстро произнесла Лавиния. – Часа в два в городе – устроит?

– Нет, это плохой вариант, – нисколько не удивилась неизвестная. – Лучше приходите ко мне. Улица Ла Рош, дом 12. Меня зовут Андреа.

– Я…

– Знаю, – кивнула девушка, быстро развернулась и ушла.

По окончании службы возникла некоторая заминка: полагалось бы каждому из присутствующих пройти мимо могилы, бросив туда цветок, потом подойти к вдове и выразить сочувствие. Вот только никто не был уверен в том, что вдова и в самом деле таковой является. Лавиния подошла к мэру, стоящему возле ямы якобы в глубоком горе, и произнесла шёпотом:

– Господин Брюссоло, как владелица поместья, я могу представлять семью покойного.

Невыразимое облегчение отразилось на лице мэра. Он склонился к руке госпожи Редфилд, потом чмокнул воздух возле её щеки и негромко спросил:

– Могу ли я пригласить вас на ужин? Сегодня в половине девятого. Я пришлю за вами экипаж.

– Буду рада, – Лавиния величественно склонила голову.

Следом за Жан-Люком де Брюссоло горожане один за другим бросали на гроб цветы – букетики лаванды, связанные лиловыми ленточками, тёмно-красные июньские розы, крупные садовые ромашки и синие дельфиниумы – после чего подходили к госпоже Редфилд. По счастью, город был, как уже говорилось, совсем небольшим, и поток скорбящих иссяк довольно быстро.

Дама под валансьенскими кружевами несколько минут кусала губы, затем резко развернулась и решительно пошла к воротам. Её никто не останавливал.

Ушёл последний из тех, кто пришёл проводить Клода Тезье. Лавиния несколько минут наблюдала, как два рабочих лениво орудуют лопатами, забрасывая землёй последнее пристанище её управляющего, потом пошла в контору. Ей нужно было найти директора, оплатить работу и принадлежности, выбрать плиту, которую по истечении времени положат на холмик.

Наконец все печальные дела были окончены.

Госпожа Редфилд посмотрела на часы.

– Половина второго, – пробормотала она. – И где она находится, эта самая улица Ла Рош?

Первый же прохожий на вопрос ткнул пальцем себе за спину, обозначая направление. Потом добавил:

– Идите в сторону Северных ворот, не ошибётесь. Дойдёте до канала, поверните направо, там и будет вам эта самая улица.

* * *

Дом номер тринадцать оказался симпатичным городским особнячком в два этажа, выкрашенным в приятный жёлтый цвет, с высоким крыльцом и сдвоенными полуциркульными окнами по обе стороны от него. Ступени стерегли не львы или грифоны, а две бронзовые совы, достававшие Лавинии до пояса. Их перья от времени стали слегка зеленоватыми, а круглые глаза и заострённые клювы ярко блестели. Перед домом цвели несколько кустов роз. Лавиния не особо разбиралась в сортах цветов, но эти показались ей необычными; в конце концов, видеть сиренево-голубые розы или ярко-белые в оранжевую крапинку ей доселе не доводилось.

Она с уважением кивнула совам, поднялась по ступенькам и постучала молотком в виде изящной женской руки. Судя по тому, что дверь открылась моментально, загадочная девушка по имени Андреа посетительницу ждала.

– Проходите, – сказала она и зачем-то выглянула за спину госпожи Редфилд, словно проверяла, не следили ли за гостьей.

– По-моему, никого не интересовал маршрут моей прогулки, – сказала Лавиния. – Я бы почувствовала.

Следом за юной хозяйкой она прошла в гостиную и села в кресло, с любопытством оглядываясь.

Ей показалось, что дом этот когда-то любили, ухаживали за ним и старались украсить, а потом… Потом не то хозяйки не стало, не то она потеряла к этому интерес. На полках лежала пыль, люстра была укутана белым полотном, да и чехлы сняли всего с двух кресел. Во второе опустилась Андреа, в упор поглядела на Лавинию и прямо спросила:

– Итак?

– Господин Тезье работал на меня. Его смерть показалась мне… несвоевременной, а ваше появление на кладбище – слишком эффектным, чтобы оказаться случайностью.

– Ну, оно и не было случайным, – улыбнулась девушка одними губами.

– Кроме того, было ещё кое-что, чего не должно было быть, – продолжала Лавиния.

– Так называемая вдова?

– Именно. Не знаю, в курсе ли вы, кто я такая, помимо того, что хозяйка «Лаванды»? Ага, значит, нет. Я коммандер Службы магической безопасности Галлии, и это моя основная работа.

– А есть дополнительная? – Андреа явно заинтересовалась.

– Есть. Ещё я преподаю в Коллеже Сорбонны, моя специальность… ну, скажем в общем, расследование преступлений, совершённых с помощью магии.

– И вы считаете, что в смерти Клода Тезье есть что-то подозрительное?

– Вы же тоже так считаете. Поэтому, прежде чем открыть дело, я должна знать обстоятельства, действующих лиц и их побудительные мотивы. Откуда вынырнула вдова, если Клод развёлся много лет назад? Оставил ли он завещание, и если да, то что в нём написано? Кто забирался в мой дом и шарил на втором этаже? Кто вы такая и какое отношение имели к господину Тезье? – она загибала пальцы, наблюдая за девушкой.

На интерес коммандера к вдове та слегка усмехнулась, о завещании – легко кивнула, слова о таинственном воре заставили её глаза слегка расшириться, ну, а после вопроса о её личности Андреа откинулась на спинку кресла и сложила ладони на коленях.

– Я согласна, – сказала она просто. – Что вы хотите знать?

– Первый вопрос я задала минуту назад.

– Ну что же… Меня зовут Андреа Монтанари. Нетрудно догадаться, что отец мой был родом из королевства Лаций. Точнее, из Ломбардии, из Бергамо. Впрочем, я его не знала, вернее, не помню: когда мне было два с небольшим года, мама развелась с ним и уехала сюда, к бабушке.

– Сколько вам лет сейчас?

– Двадцать четыре, – Андреа слегка улыбнулась. – Я знаю, что выгляжу младше. Иногда это удобно, а иногда нет. Например, в университет мои документы не сразу приняли, только после сличения аурограммы в паспорте с моей аурой.

– Какой университет вы закончили? – Лавиния ещё в начале разговора незаметно сжала в кармане записывающий кристалл, и теперь слегка беспокоилась, что ёмкости его не хватит на весь разговор.

– Лугдунский. У меня странные магические способности, есть все четыре стихии, но все очень слабые, от двенадцати до восемнадцати единиц.

– Бытовая магия, – кивнула госпожа Редфилд. – Да, в этом случае Лугдун – отличный выбор. И когда вы его закончили?

– Три года назад.

– Хорошо, давайте вернёмся к вашему детству. Вы сказали, что ваша матушка переехала сюда, потому что здесь жила её мать, ваша бабушка.

– Да, в этом самом доме. Он вообще довольно старый, первому этажу уже больше трёхсот лет. Но, конечно, его много раз перестраивали и перетделывали. У мамы магии не было, а бабушка владела стихией земли, и довольно сильной. Она выращивала растения…

– О, те розы перед домом – это её разработка?

– Её, – девушка снова заулыбалась; Лавинии вообще показалось, что та совершенно успокоилась и отвечает на вопросы куда охотнее, чем в самом начале. – Ну вот, мы прожили здесь восемь лет, а потом мама собралась и уехала в Геневу. Моментально, в один день. И виновата в этом та дрянь, которая сегодня изображала из себя скорбящую вдову! – тут в голосе её зазвенели слёзы, она замолчала и сделала глубокий вздох.

Потом вздёрнула подбородок:

– Я совсем забыла о долге гостеприимства. Боюсь, предложить обед я не в силах, но бокал вина или чашку кофе…

– Благодарю. Давайте продолжим, у меня на сегодня большие планы.

Лавиния опасалась, что улыбается она примерно так же, как улыбался бы крокодил, завидевший жертву в пределах досягаемости своих челюстей, но поделать с собой ничего не могла. О, да, планы у неё были! Нотариус, мэр, вдова – в этом порядке или в любом другом. Никто не смеет поднимать руку на то, что принадлежит семье Редфилд, а Клод Тезье ей принадлежал.

– Хорошо, – кивнула Андреа. – Эту женщину звали тогда Луиза Камуан. Клод вернулся в Жансон в две тысячи сто шестьдесят шестом…

– То есть, вам было четыре года?

– Да. Его отец был жив и здоров, служил управляющим в «Лаванде», а Клод стал начальником городской стражи.

– Простите, что всё время вас перебиваю, но я не совсем поняла: он приехал в город и сразу был назначен на такую должность?

Андреа улыбнулась.

– Мне было четыре года, так что я не слишком интересовалась такими деталями. Но у него с моей мамой завязались… отношения. Они стали поговаривать о свадьбе, но она всё колебалась, говорила, что уже обожглась однажды и не хочет повторения. Потом вроде бы смягчилась… Понимаете, это тянулось довольно долго, но я-то не сомневалась ни минуты. Как бы странно это ни звучало, Клод Тезье был моим лучшим другом, и оставался им до самой своей смерти. Меня не волновало то, что он женился на Луизе, а не на моей маме… Нет, неправда, – перебила девушка сама себя. – Волновало, конечно. Но было неважно. Простите, я путано объясняю…

– Нормально, я поняла. У вас с ним были свои отношения, и появление Луизы Камуан их не испортило.

– Нет, не испортило. Ни её появление, ни наш с мамой переезд в Геневу. Мы переписывались, а потом, когда у меня появился личный коммуникатор – разговаривали, иногда подолгу. Мама делала вид, что ничего об этом не знает, даже не догадывается. Пока я была совсем маленькой, он со мной играл и учил меня драться, мы ходили удить рыбу и ездили к вам в «Лаванду» собирать виноград. Потом стал помогать мне с математикой, она плохо давалась. Когда его брак с Луизой закончился – довольно быстро, они и года вместе не прожили! – я думала, что мама его простит…

– Не простила? – в голосе Лавинии прозвучало искреннее сочувствие.

– Нет. Наверное, если бы у неё было больше времени, в конце концов она бы сменила гнев на милость, но её не стало шесть лет назад. Я как раз закончила первый курс…

– Болезнь?

– Нет, несчастный случай. Взорвался осветительный кристалл, и один из осколков попал ей в шею, в какую-то артерию. Она почти мгновенно истекла кровью.

Лицо девушки почти не изменилось, но руки она сжала так, что костяшки побелели. Госпожа Редфилд не стала сейчас говорить о том, что осветительный кристалл не может взорваться практически никогда, для этого нужно совершенно дикое стечение обстоятельств: сперва она всё проверит, а уж потом…

– Понятно, – произнесла она после недолгого молчания. – И сейчас вы приехали сюда?…

– Пришлось, – Андреа усмехнулась, явно овладев собой. – Бабушка поехала к сестре, в Нувель-Орлеан. Там живёт её сестра-близнец, и они решили вместе отметить своё столетие поездкой по Империи Новый Свет. А потом планируют всласть попутешествовать уже по Галлии, Лацию, Элладе, Дойчланду, заедут в Бритвальд. Но цветам не объяснишь, что у хозяйки юбилей, поэтому я оставила работу и вот… Сегодня с шести утра поливала, удобряла и рыхлила.

– С господином Тезье вы встретились?

Девушка помотала головой.

– Не успела. Он собирался приехать в Жансон двадцать шестого…

* * *

Выйдя на улицу Ла Рош, Лавиния почесала в затылке… «Итак, нам нужен план. Нотариус, вдова, мэр… А ещё здешний врач, который осматривал тело, и городская стража. Подозреваю, что отделения Службы магбезопасности в Жансоне нет, слишком уж маленький городок. Интересно, сколько вообще тут магов? – она повернула в сторону центра города по мощёной булыжником улице. – Нотариус наверняка работает до пяти, с него и нужно начинать. Сейчас уже почти четыре часа… Тьма, опять я обед пропустила! Ну ничего, отыграюсь на ужине у мэра. Интересно, удалось ли Марджори что-то узнать? – секретарше она поручила собрать у всех, кто работает в поместье, максимальное количество информации о жизни и смерти Клода Тезье. – Конечно, с медиком надо было поговорить ещё вчера, готова поставить бутылку лучшей аква-виты против кружки кислого молока, что вскрытие не сделали… Эх, старая ворона, как же я прошляпила?»

Долго предаваться самобичеванию она, разумеется, не стала. Кто ж мог предположить ещё вчера, что со смертью управляющего {настолько} всё не в порядке?

Дом городского нотариуса, господина Дюрока, находился в тихом переулке совсем рядом с мэрией. Было в нём два входа – на левой двери было написано, что это частное владение, а возле правой висела табличка, извещавшая, что мэтр Ансельм Дюрокведёт приём с десяти утра до четырёх часов дня и исключительно по предварительной записи. Лавиния тихонько выругалась: до четырёх оставалось каких-то пятнадцать минут. Поднявшись по ступенькам, она вошла и оказалась в небольшой приёмной, где и помещались-то только стол со стулом и скамейка напротив. За столом сидела девица, смотрелась в зеркальце и тщательно красила губы алой помадой. На посетительницу она взглянула с некоторым пренебрежением, вскинула брови и хотела что-то сказать. Госпожа Редфилд подобных секретарей на дух не переносила, поэтому щёлкнула пальцами, бросив на девицу пятиминутное молчание, и спокойно прошла к солидной дубовой двери кабинета.

Мэтр Дюрок тоже не тратил зря последние рабочие минуты: он как раз поднёс к губам серебряную чарку, в которую точно был налит не компот. При появлении незваной гостью рука его дрогнула, и на лаковую поверхность стола плеснулась капля тёмно-коричневой жидкости. «Келимас!» – поняла Лавиния.

В отличие от девицы с помадой, нотариус моментально посетительницу узнал, да и госпожа Редфилд вспомнила, что он подходил к ней на кладбище.

– Да вы пейте, пейте, мэтр, – усмехнулась она. – Прошу простить, что вломилась к вам под самый конец работы, но…

– Ну что вы, госпожа баронесса! – замахал пухлой ручкой нотариус. – Я всё понимаю! А могу я предложить вам присоединиться?…

– А давайте!

Келимас был хорош, лимон к нему порезан тонко, шоколадные конфеты, которые мэтр достал из своего стола, тоже оказались не лишними… Лавиния прислушалась к тому, как прокатилась по телу тёплая волна, и благосклонно кивнула.

– Отличный напиток, мэтр!

– С моего собственного виноградника, мадам! – просиял тот. – Но… к делу. Предполагаю, что вы хотели узнать, у меня ли завещание господина Тезье?

– Ваша проницательность делает вам честь, мэтр Дюрок.

– У меня. Конечно, оглашение его назначено на послезавтра, но я думаю, мы с вами никому не скажем о таком небольшом нарушении, – говоря всё это, хозяин кабинета открыл книжный шкаф, вынул несколько толстых томов, за которыми обнаружилась дверца сейфа.

Со щелчком она отворилась, открыв взгляду две полки, плотно уставленные разноцветными папками. Нотариус вытащил лиловую, довольно тонкую, и положил на стол. На обложке было крупно написано «Семья Тезье».

Выходила Лавиния успокоенная: ничего неожиданного в завещании не было. Слава всем богам, никакая вдова там не упоминалась, а банковский счёт – не такой и большой, к слову – после выплаты мелких сумм доставался госпоже Монтанари. То есть, Андреа.