Kitobni o'qish: «Секретные материалы. Русские файлы»
Благодарю за любовь
«Больной Дубровский Евгений Павлович, сорока лет, находился в отделении интенсивной терапии ГКБ № ** с 5 по 8 февраля 20** года. При поступлении предъявлял жалобы на давящие и сжимающие боли за грудиной и в правой половине грудной клетки, на одышку, ощущение нехватки воздуха, усиливающееся в горизонтальном положении, на сердцебиение и перебои в сердечной деятельности, сухой кашель, выраженную общую слабость.
За время наблюдения в ОИТ на фоне проводимой терапии состояние пациента расценивалось как тяжёлое».
Врач Чистяков сидел перед компьютером в ординаторской на первом этаже больницы. После ночной смены его клонило в сон, к тому же в кабинете было невыносимо душно и пахло корвалолом.
Чистяков встал из-за стола, подошёл к окну и распахнул форточку.
Морозный бодрящий воздух принёс облегчение.
Под окном, у центрального входа, стояла пожилая женщина. В одной руке у неё была объёмистая сумка, другой она держала за руку девочку лет пяти-шести с нездоровым, желтушным лицом.
– Вот увидишь, это совсем не страшно, Катенька,– сказала женщина девочке и украдкой смахнула слезу.– И я буду приходить к тебе каждый день.
Катя крепче прижала к себе игрушечного клоуна и испуганно посмотрела на стоявшего у окна Чистякова. Тот ободряюще улыбнулся девочке и вернулся к компьютеру.
Утро в больнице шло своим чередом: спешили на пятиминутку врачи; бойко переговариваясь, расходились по палатам санитарки с тряпками и вёдрами; буфетчицы волокли с кухни тяжёлые бидоны с кашей, и уже подтягивались к завтраку больные.
Лишь одному человеку, казалось, не было дела до всей этой суеты.
В подвале, в бельевой, на постеленном на полу коврике, в позе йога, сидела, скрестив ноги, девушка лет двадцати пяти с весьма экстравагантной внешностью. Светлые волосы были сколоты в необычную причёску, на шее висела цепочка с тонкой пластиной, на которой были выгравированы эзотерические знаки, а на лбу виднелась маленькая точка, какие обычно рисуют женщины в Индии.
Сама бельевая походила на кабинет агента Малдера из сериала «Секретные материалы»: те же плакаты с изображением летающих тарелок, гуманоидов и прочих непонятных существ.
Прямо напротив девушки висело изображение странного вида человеческого лица золотистого цвета. Узкие глаза с необычно изогнутыми верхними веками, казалось, неотступно следили за ней.
Девушка, раскачиваясь из стороны в сторону, смотрела на плакат и что-то шептала . Внезапно раздался стук и в дверях показалось милое веснушчатое личико.
– Извините…
Девушка обернулась.
– Я новая санитарка,– страшно смущаясь, сказала вошедшая.– Старшая медсестра велела получить у вас халат.
На вид новенькой было не больше двадцати, и она производила впечатление деревенской простушки, приехавшей покорять столицу.
Досадливо вздохнув, хозяйка бельевой поднялась с коврика и направилась к шкафу.
– Дам два халата, старые… Ладно, один новый. Брючный комплект брать будешь? Сразу предупреждаю- они все маломерки.
Новенькая не ответила.
– Так будешь?
Новенькая, не отрываясь, смотрела на странного вида лицо с плаката и узкие глаза с изогнутым верхним веком.
– Нравится?
– Кто это?– выдохнула новенькая.
– Атланты.
– Кто?!
Девушка не спеша подошла к столу и принялась заполнять карточку.
– Фамилия-имя-отчество,– привычно отчеканила она.
– Астахова Светлана.
– Фу-ты, да мы с тобой тёзки!– девушка окинула новенькую высокомерным взглядом.– Но я всегда представляюсь Ланой. Это как-то интереснее звучит, правда?
– Правда,– поспешно подтвердила новенькая.– Расскажи про атлантов.
– Мулдашева читала?-
Света отрицательно покачала головой.
«Так я и думала. Куда уж тебе, деревенщине!»– явственно отразилось на лице её собеседницы.
– Это была великая цивилизация. Огромные города, летающие машины. Атланты могли поднимать воздух гигантские камни силой мысли, проходить сквозь стены. Могли общаться друг с другом телепатически, на расстоянии. Они даже могли воскрешать мёртвых! Представляешь?!
Света испуганно моргнула и отступила к двери.
– Хотела бы я на них походить,– мечтательно протянула Лана.– Как-нибудь я расскажу тебе поподробнее…
Она вручила новенькой два халата и протянула ручку.
– Распишись. Молодец. Может, всё-таки возьмёшь костюмчик?
Света отрицательно покачала головой и выскользнула из комнаты.
Заперев за гостьей дверь, Лана снова уселась на коврик и, не отводя глаз от лица атланта, принялась снова шептать мантру.
К лестнице вёл длинный узкий полутёмный безлюдный коридор с обшарпанными стенами и змеящимися по потолку трубами.
Шёпот Ланы был слышен даже здесь.
Света поёжилась.
– «Покойницкая»,– гласила табличка на комнате напротив бельевой.
Света остановилась у ничем не примечательной двери с облезшей коричневой краской и прислушалась.
За дверью послышался шорох и скрип, будто кто-то скрёб дверь с другой стороны. Через минуту раздался глухой отчётливый стук.
Стук услышали в расположенном на первом этаже приёмном отделении. Медрегистратор, оформлявшая больничную карту, подняла голову и вопросительно посмотрела на врача. Сидевшая напротив неё Катя испуганно прижалась к бабушке.
Чистяков оторвался от компьютера и замер.
Из коридора доносились голоса медсестёр.
– Тоже мне, догадались,– возмущался низкий женский голос,– наклеить в больнице не моющиеся обои! Вот и пожалуйста: бабушка прошла, супчиком плеснула- след, коляска проехала- след, лекарство пролилось…
Стук повторился, уже громче и настойчивее.
Голос смолк.
– Это ещё что?– буркнул низенький седоволосый вахтёр у входа.
– В подвале кто-то стучит,– ответил его напарник, мужчина лет сорока с длинными отвислыми усами.
– Заперли что ли кого?
– Да там сейчас только одна дверь заперта,– ответил усатый.
– Какая?
– Какая, какая!– распалённый закончившейся пять минут назад стычкой с неурочным посетителем зло буркнул усатый.– Покойницкая- вот какая!
Чистяков мягко помассировал виски. Надо было сосредоточиться.
« 18.02.** г. в 6 часов 5 минут на фоне нарастающей недостаточности кровообращения и дыхательной недостаточности состояние пациента резко ухудшилось, развился выраженный цианоз лица и верхней половины туловища, после чего произошли остановка дыхания и сердечной деятельности. Реанимационные мероприятия в полном объёме- непрямой массаж сердца, ИВЛ мешком «Амбу», повторное введение в/в растворов адреналина, атропина, кардиоверсии разрядом 200-280-300 Дж в течение 45 минут- без эффекта. 18.02.0* в 6 часов 50 минут констатирована смерть больного Дубровского Евгения Павловича, 40 лет».
Дверь покойницкой содрогалась от ударов. Кроме Светы здесь уже стояла медрегистраторша из приёмного отделения, такелажники, любопытная гардеробщица и несколько медсестёр. Усатый вахтёр трясущимися руками перебирал ключи. Наконец дверь открылась. Тусклый свет из коридора проник в комнату, и присутствующие , ахнув, испуганно попятились- на пороге стоял совершенно голый мужчина с биркой на большом пальце правой ноги.
– Люсинда! Люсинда! Вот несносная псина!
Артём свистнул и показал вертевшейся на газоне грязно-белой болонке конфету. Собака и ухом не повела.
–Люсинда!
Артём ещё раз взглянул на фотографию. Похожа? Вроде, похожа. Неужели за неделю забыла свою кличку?
Болонка наконец заинтересовалась конфетой и соизволила подойти. Не успела она и глазом моргнуть, как Артём коварно сгрёб её, запихнул в большую хозяйственную сумку и направился к автобусной остановке неподалёку. В этот момент из продуктового магазина вышел средних лет мужчина с батоном хлеба в руках. Болонка громко тявкнула- мужчина беспокойно завертел головой и потрусил следом за Артёмом в сторону автобусной остановки.
Артём запрыгнул в подошедший автобус. Болонка взвыла. Мужчина ускорил шаг, но было уже поздно- двери захлопнулись, и автобус тронулся с места.
– Ах, ты, щенок! Куда! Верни собаку!– закричал мужчина.
Ему ничего не оставалось, кроме как бежать за автобусом, грозно потрясая батоном хлеба.
– Печень, тьфу-тьфу, отошла, Сергей Николаевич.
Преклонных лет дама подлила чаю своему гостю- седоватому плотному мужчине под пятьдесят, похожему на университетского профессора, и придвинула к себе огромный кусок торта.
– Про диету только не забывайте,– ответил мужчина, размешивая сахар.
– Так теперь новая напасть- пожаловалась дама, подцепляя ложкой пышную кремовую розочку.– Люсинда пропала. В магазин на пять минут забежала, выхожу- уже нет. Ладно бы, какая ценная порода, а то ведь болонка!
Она отправила розочку в рот и продолжила.
– Уж я и живодёрни обошла, и все дворы окрестные. Пришлось частного детектива нанять.
– Частного детектива?– оживился гость.
– Некий Артём Шереметьев. В газете по объявлению нашла. Уже неделю ищет.
– А может, её корейцы того… на мясо?– не то в шутку, не то всерьёз предположил мужчина.
Дама обиженно поджала губы.
Неловкую паузу прервал звонок в дверь.
Дама поправила халат и отправилась открывать.
В прихожую ввалился худощавый, нескладный, рыжеволосый молодой человек, чем-то внешне напоминавший братьев Грим из одноимённой группы. За собой он тащил упиравшуюся всеми четырьмя лапами болонку.
– Что такое, Люсенька?– запричитала дама.– Ты не узнаёшь свою мамочку? Ай-я-яй!
Болонка зло гавкнула.
Дама провела рукой по спутанной грязно-белой шерсти.
– Что-то шерсть больно длинная,– с сомнением сказала она.
– Так неделя же прошла,– не растерялся Артём.– Выросла.
Дама внимательно оглядела собаку. Ей в глаза бросилась одна интимная деталь телосложения, которая обычно принадлежит особям мужского пола.
– Это тоже выросло за неделю?
Артём понуро шагал к метро, когда его нагнал седоватый мужчина профессорского вида, пивший чай с дамой.
– Погодите! Стойте!
Артём остановился.
– У меня к вам дело.
– Больше никаких собак!
– Ни в коем случае!– пообещал мужчина, пряча улыбку.
Артём окинул попутчика снисходительным взглядом.
– Жена?
– Не угадали.
– Бизнес- партнёр?
– Опять не угадали. Я не занимаюсь бизнесом.
Артём расстроенно махнул руками.
– Мне пора на пенсию.
– Нельзя ли нам на несколько минут присесть вон на ту скамеечку?– предложил мужчина.
Они смахнули снег и уселись на холодные доски. Мужчина закурил, и с минуту молчал, бросая на Артёма испытующие взгляды.
– Скажите,– наконец начал он не совсем уверенно,– вы верите в инопланетян, магию, древние разумные цивилизации?
«Вот ещё сумасшедший на мою голову»,– подумал Артём.
– Только не подумайте, что я сумасшедший,– будто угадав его мысли, сказал мужчина.– Так верите?
– Чушь собачья.
– А в воскрешение из мёртвых? Как в Новом Завете? Я верю.
Артём поднялся со скамейки.
– Всего хорошего. Я верю только в то, чему сам был свидетелем.
– И я тоже,– ответил мужчина, вставая вслед за Артёмом.– Разрешите представиться- главный врач ГКБ № ** Попов Сергей Николаевич.
– Помилуйте, Сергей Николаевич, ну что я вам, студент-первокурсник что ли? Не могу покойника от живого отличить?
Чистяков нервно мерил шагами блестящий паркетный пол. В кабинете главврача недавно был сделан ремонт, новая мебель стояла нераспакованной в углу, отчего кабинет выглядел необжитым.
– На старуху, как говорится, бывает проруха.
– Да ну какая проруха!– воскликнул Чистяков, морщась от едва ощутимого запаха краски.– Я всё, как положено сделал. Не в первый раз ведь с покойником дело имею. Пульса у Дубровского не было, зрачки широкие, давление ноль на ноль, на мониторе- прямая линия. Два часа в палате выдержал, потом в покойницкую отправил. Родственникам позвонил. Я правила знаю.
Чистяков раздосадовано хлопнул ладонью по упакованной в серую обёрточную бумагу тумбочке. От хлопка бумага порвалась, обнажив полированную, тёмно-коричневую поверхность.
– Ладно, иди,– разрешил Попов.
– Погодите. А вы ничего необычного не заметили?
Чистяков с удивлением посмотрел на рыжеволосого нескладного верзилу, чинно сидевшего в глубоком кожаном кресле по правую руку от главврача.
– Что там может быть необычного?
Артём поднялся и внимательно заглянул Чистякову в глаза.
– Ну вот я читал- однажды вскрыли могилу одной доисторической барышни, а она лежит целёхонькая, да ещё с румянцем на щеках.
– К нам с румянцем не привозят,– огрызнулся Чистяков.– Всё? Меня пациенты ждут.
Не дожидаясь разрешения, он быстрыми шагами направился к двери.
–Кирюхина, позови ко мне Куликова и Ветлицкого,– распорядился главврач, когда Чистяков вышел.– Срочно, Зиночка.
– Он хороший врач?-осведомился Артём, доставая блокнот и ручку.
– Чистяков?
Сергей Николаевич задумался.
– Год работает. Никаких нареканий не было. А там чёрт его знает…
– А сам… гм… воскресший… что из себя представляет?
Попов откинулся в кресле и повёл головой из стороны в сторону, разминая шею.
– Дубровский? А ничего особенного не представляет. Бизнесмен средней руки. Около сорока. Жена моложе. Ребёнок недавно родился. Я сам с Дубровским почти не знаком.
– А с чем он лежал?
– Скорая привезла с инфарктом. В тяжёлом состоянии.
В кабинет заглянула строгая женщина в очках.
– Пришли, Сергей Николаевич. Под мухой, как всегда.
– Ох, уж эти мне работнички!– вздохнул Попов, придвигаясь к столу.– Зови.
В дверь робко протиснулись два небритых взлохмаченных субъекта неопределённого возраста.
– Догадываетесь, зачем позвал?– грозно спросил главврач.
Субъекты дружно кивнули.
– Нас теперь за другим и не зовут.
– Тогда рассказывайте!
Субъекты нерешительно переминались с ноги на ногу.
– Так рассказали уже всё, Сергей Николаевич. Позвонил врач, велел забрать этого… ну как его… короче, покойника из палаты,– наперебой зачастили они.– Мы на вахте взяли ключи от покойницкой, каталку с третьего этажа прихватили, на грузовом лифте спустили его, сердечного, в подвал и заперли.
– А он не… не… ну… не сопротивлялся?
Артём понял, что сморозил глупость.
– Да что же мы, изверги какие?– изумились субъекты.– В покойницкую никого насильно не возим.
– Я имел в виду- не шевелился?– поправился Артём.
– Не шевелился,– насторожённо ответили субъекты.
– Идите, работайте, – разрешил Попов.
Субъекты переглянулись.
– Премию бы нам, Сергей Николаевич. Это же ведь фильм ужасов какой-то. Нервы расшатались.
– Будет вам премия,– пообещал Попов.
Едва субъекты покинули кабинет, Попов сморщился и махнул у носа рукой.
– Работнички! Набрались с утра. Зарплата маленькая, вот и приходится всякую шваль санитарами брать. Эти и живого в подвал снесут- не заметят… На чём мы остановились?
– На Дубровском,– напомнил Артём.– Можно с ним побеседовать?
– Нет. Уже выписали. После этой истории мы его, разумеется, обследовали. Знаете, никаких следов инфаркта, клинической смерти. Абсолютно здоровое сердце. Будто по ошибке положили.
– Он помнит, как в покойницкой оказался?
– Нет. Говорит, заснул вечером в палате, утром открыл глаза- какая-то комнатёнка, железная каталка, ни матраса, ни подушки, ни одеяла, темно, дверь заперта. Он и давай стучать. Ему только потом рассказали, что это за комнатёнка и как там оказываются.
– В полицию жаловаться не стал?
– Некогда ему. Да и зачем? Жив-здоров и ладно.
Артём внимательно посмотрел на Попова.
– А вы? Не хотите заявить в полицию? Представьте, если бы его, живого человека, успели отвезти в морг и вскрыть? Это же вопиющая халатность! Вдруг что-то подобное повторится?
– А вот, чтобы не повторилось, я вас и нанял.
Когда Артём вышел от Попова, строгая женщина в очках что-то печатала. Несколько раз она украдкой взглянула на молодого человека и, встретившись с ним взглядом, поспешно отвела глаза.
Артём подошёл к Кирюхиной и уткнулся кулаками в стол.
– Зинаида…
– Александровна.
– Зинаида Александровна. Позвольте вопрос.
Женщина напряглась, и он это заметил.
– Что вы думаете по поводу истории с воскрешением Дубровского?
– Халатность. И ничего более,– не раздумывая ответила Кирюхина.
– Вы врач?
– Что?
– Кто вы по специальности?
Кирюхина поправила очки и пожала плечами.
– Машинистка-стенографистка. А что?
– Как определить, мёртв человек или жив?
– Это не моя специальность.
– А говорите- халатность…
Кирюхина ожесточённо застучала по клавишам компьютера.
Медсестра провела рукой по клавишам компьютера и озадаченно потёрла подбородок.
– Знаете, у нас тут был сбой. Вирус попал. Кое-что стёрлось… Погодите.
Девушка нырнула в заваленные больничными картами стеллажи.
Уже час Артём торчал в регистратуре. Медсестра деловито сновала туда-сюда с горами карт- всё без толку.
– Может, в архив сдали?– предположил Артём.
– Да вроде не должны,– ответила медсестра, вытирая пот со лба.– Но давайте посмотрим, на всякий случай. Архив у нас в подвале.
– В подвале?
В воздухе повисла зловещая пауза.
– Не так уж тут и страшно,– неестественно бодрым голосом убеждала Артёма медсестра, пока они шли по длинному узкому полутёмному коридору с обшарпанными стенами.– Это только кажется, что здесь место глухое. А на самом деле тут и кондиционерщик дежурный, и бойлерная, и щитовая, и бельевщица…
Артём на мгновение задержался перед покрытой облезшей коричневой краской дверью покойницкой.
В бельевой Лана осторожно приникла к двери.
– А вот и архив.
Медсестра загремела ключами.
Архив представлял собой крохотную комнатку без окон, уставленную отслужившими свой век шкафами и коробками.
Медсестра достала с полки пачку больничных карт и передала половину Артему. В воздух взлетели клубы пыли.
– Нет, это совсем старые,– сказала медсестра, перебирая карты.– Ничего не понимаю. Никогда такого не было.
– Может, он её домой забрал?
– Мы на руки больным карты не выдаём. А вам чего там, собственно, надо?
– Хотя бы адрес,– понуро ответил Артём.
– Это я вам так скажу.
– Вы у всех пациентов адреса запоминаете?– ехидно поинтересовался Артём.
– Нет,– совершенно серьёзно ответила медсестра.– Просто у него фамилия, как у меня, вот я и обратила внимание.
«Может, телефончик спросить?»– подумал Артём, пока медсестра старательно выводила адрес.
Знакомства с девушками давались Артёму нелегко, и потому, несмотря на свои двадцать с хвостиком лет, он всё ещё жил один в доставшейся от дяди трёхкомнатной квартире.
Дядя всю свою сознательную жизнь проработал в милиции, а, выйдя на пенсию, обзавёлся собственным детективным агентством. Когда Артём окончил школу, и ребром встал вопрос о профориентации, дядя, учитывая полную неспособность племянника ни к гуманитарным, ни к точным наукам, взял его к себе. Пять лет Артём был на подхвате, а потом вдруг дядя решил удалиться на покой и выехал на постоянное место жительства в глухую деревню под Владимиром, оставив племяннику квартиру и семейный бизнес.
– Держите!– медсестра протянула Артёму листок с адресом.– Надеюсь, с ним всё в порядке.
Артём поблагодарил и направился к двери.
– Подождите меня,– умоляюще сказала медсестра.
Она поспешно собрала карты и бросила их в ящик.
«И всё-таки ей страшно»,– отметил про себя Артём.
Вместе они прошли по коридору и поднялись наверх.
В холле на первом этаже Света мыла полы. Холл был огромным, к тому же посетители нанесли с улицы снега и грязи,– так что работа предстояла не из лёгких. Рядом вертелась девочка лет пяти-шести с нездоровым, желтушным лицом.
Света выпрямилась и вытерла пот со лба.
– Вы устали?– участливо спросила девочка, прижимая к себе игрушечного клоуна.
– Нет.
– Устали,– констатировала девочка и предложила:
– Хотите, я вам помогу?
Света выжала тряпку.
– Меня Катя зовут, – не отставала девочка.– Я вообще-то бабушку жду. Мама с папой уехали. Не совсем, но надолго. Мы вдвоём с бабулей.
Света улыбнулась проходящему мимо Артёму и взялась за швабру.
На крыльце Артёма окликнули.
– Извините…
Артём обернулся и замер в восхищении: на него с интересом смотрела девушка лет двадцати пяти со сколотыми в необычную причёску волосами, цепочкой с тонкой пластиной, на которой были выгравированы эзотерические знаки, и маленькой точкой на лбу, какие обычно рисуют женщины в Индии.
– Меня зовут Лана. Я работаю в больнице и хотела бы с вами поговорить. Только не здесь, пожалуйста.
Утро выдалось почти весенним. Щебетали воробьи, капало с крыш, огромная сосулька на соседнем доме угрожающе накренилась.
После отъезда дяди в квартире ничего не изменилось. Маленькая комната, самая тёплая и уютная, по-прежнему служила спальней и гардеробной. Причём в гардеробе, кроме джинсов, футболок, свитеров и строгого костюма-тройки, висело несколько женских платьев, парик, шикарное меховое боа и убогое старушечье пальто,– детектив должен уметь перевоплощаться.
Во второй комнате располагались библиотека и архив, опять таки доставшийся по наследству от дяди. Немалую часть библиотеки составляли всевозможные научные издания и справочники, из которых можно было узнать ответ на любой интересующий вопрос.
Третья комната была переоборудована под офис- большую её часть занимал внушительных размеров письменный стол с компьютером, телефоном, принтером, стеллажи с документами, сейф и чёрный кожаный диван для посетителей. В этой же комнате обитало единственное в квартире, не считая самого Артёма, живое существо- маленький круглый кактус, стоявший между монитором компьютера и телефоном, и норовивший при всяком удобном случае впиться в руку своему хозяину, за что получил прозвище «Колючка». Несмотря на зловредность кактуса, Артём и не думал его убирать: во-первых, он, по всеобщему мнению, которое, впрочем, кое-кто из учёных оспаривает, поглощал вредное излучение, идущее от монитора; во-вторых, с ним можно было поговорить. Завести кошку или собаку Артём себе позволить не мог из-за крайне хаотичного образа жизни.
После завтрака Артём отправился к Дубровскому.
Дверь открыл мужчина, на вид лет тридцати с небольшим, цветущего вида, подтянутый и бодрый.
– Я от Попова. Могу я видеть Евгения Павловича Дубровского?– нерешительно осведомился Артём.
– Да, он звонил. Проходите,– пригласил мужчина.
Он провёл Артёма в гостиную и усадил в рыжее, видавшее виды кресло.
Артём почему-то считал, что бизнесмен, пусть и средней руки, непременно должен обитать в шикарных, комнат в пять, хоромах, обставленных дорогущей антикварной мебелью времён Людовика 515-го и оснащённых самой передовой техникой, способной включаться-выключаться от одного взгляда владельца.
Квартира Дубровского оказалась весьма скромной: три небольшие комнаты, стандартная стенка, старенький телевизор «Панасоник».
Мужчина принёс чай с печеньем и уселся напротив гостя.
– Угощайтесь.
– Спасибо,– Артём из вежливости отхлебнул из чашки.– Так могу я видеть Дубровского…
– Евгения Павловича,– закончил мужчина.– Это я.
Артём изумлённо воззрился на своего собеседника.
– Удивлены, что у меня такая непрезентабельная квартира?– Дубровский усмехнулся и покачал головой.– Просто я предпочитаю вкладывать все свободные деньги в бизнес. К сожалению, у меня их не так много. Пока.
Он посерьёзнел и нахмурился.
– Да нет же,– воскликнул Артём.– Я удивлён вовсе не этим. Скажите, вам сорок?
Мужчина кивнул головой.
– Вам никогда не говорили, что вы слишком хорошо выглядите для своего возраста?
Мужчина пожал плечами.
– Инфаркт?
Мужчина снова кивнул.
Артём сделал паузу.
– Клиническая смерть?
Дубровский пристально посмотрел на него.
– Вы никуда не обращались?
– Имеете в виду милицию, или как она там сейчас называется?
– Или в вышестоящую инстанцию.
– Нет.
– Нет?
Дубровский нервно постукивал ложечкой о блюдце.
– Вы «ожили» за пятнадцать минут до приезда так называемой «труповозки». Вас не трясёт от мысли, что, если бы вас успели отвезти в морг и вскрыть…
– Мысль, разумеется, не из приятных,– перебил Дубровский,– но, во первых, я уверен, что Сергей Николаевич тут ни при чём, а, во-вторых, я с ним хорошо знаком и, честно говоря, мне его искренне жаль.
– Хорошо знакомы?– переспросил Артём.– А он наоборот утверждал, что едва знаком с вами.
– Да у него, поди, таких как я много,– Дубровский ничуть не удивился.– В своё время я оказал ему одну услугу…
– Услугу?– оживился Артём.– Какую?
– Не волнуйтесь,– махнул рукой Дубровский.– С моим так называемым воскрешением это никак не связано.
– Так называемым? Вы не верите, что воскресли? Почему?
Дубровский отложил ложечку. После минутной паузы он поднял голову и посмотрел на Артёма, будто собираясь что-то сказать, но тут из соседней комнаты донёсся громкий плач ребёнка. Мужчина вскочил и бросился туда. Через пять минут плач стих.
– Извините, у меня грудной ребёнок. Жена ушла по делам, и мне самому приходится за ним присматривать,– объяснил Дубровский, вернувшись.– Так на чём мы остановились?
– Вы не верите, что воскресли?– тихо повторил Артём.– Почему?
Дубровский привстал в кресле и пристально посмотрел ему в глаза.
– Вот именно,– сказал он, усмехаясь.– Вы тоже не верите.
Дубровский отхлебнул чаю и захрустел печеньем.
– Я ж не кликуша какая-нибудь,– продолжил он.– Я полагаю, имела место обычная врачебная ошибка.
– Расскажите всё по порядку,– попросил Артём.– Как попали в больницу, что было потом.
Дубровский минуту помедлил, собираясь с мыслями.
– Самое интересное,– наконец начал он,– я и в больнице-то до этого никогда не лежал. И на сердце никогда не жаловался. Ничего не болело. А тут вдруг инфаркт… Накануне я поругался с моим компаньоном и…
– Стоп,– перебил Артём.– Теперь подробнее. С каким компаньоном? Почему?
– Поверьте, это тоже совершенно к делу не относится.
– Позвольте мне, наконец, решать, что к делу относится, а что нет,– взвился Артём.
В этот момент ему в голову пришла мысль, что Дубровский вовсе не обязан отвечать на вопросы частного детектива, и он, уже мягче и тише, добавил: «Пожалуйста.»
Мужчина кивнул.
– Хорошо. Мой компаньон, Силаев Юрий Викентьевич… адрес говорить?
– Пока не надо.
– Силаев Юрий Викентьевич вознамерился заключить один очень крупный контракт. Но мне кое-что показалось подозрительным, и на этой почве мы слегка повздорили.
– Ясно. Дальше.
– Ночью я проснулся от боли в груди. Отдавало в руку, лопатку, плечо, даже в нижнюю челюсть. Я то задыхался, то кашлял. Жена вызвала «скорую». Меня отвезли к Попову. Дальше- реанимация, капельница, уколы.
Дубровский поморщился.
– А потом я… умер!
Дубровский грустно посмотрел на Артёма.
– Вы… вы… видели тот знаменитый чёрный тоннель?– хрипло выдохнул Артём.
– Нет!
– Свет?
– Нет!
– Ангелов?
– Нет!
Артёму стало стыдно за своё излишнее любопытство.
– Я проснулся ночью,– тихо сказал Дубровский.– Стояла какая-то жуткая, могильная тишина. В палате обычно никогда не бывает тихо: кто-то храпит, кто-то ворочается, в коридоре ходит медсестра,– а тут- ни звука. Потом я почувствовал, как напрягаются мышцы, как они немеют и леденеют. Я хотел позвать на помощь, но, стоило мне открыть рот, как я стал задыхаться. Потом раздался ужасный грохот и вспышка… Больше я ничего не помню. Очнулся уже в покойницкой… Вот и всё…
Он поднялся и поставил на поднос чашки с недопитым чаем.
– Силаев навещал вас в больнице?
– Разумеется, навещал. Он нашёл общий язык с кем-то из медперсонала, и его пропускали даже в неурочные часы.
– В тот вечер он приходил?
– Да.
Дубровский унёс поднос на кухню.
– Я всё же хотел бы с ним встретиться,– крикнул Артём ему вслед.
В прихожей Дубровский протянул Артёму листок из блокнота.
– Вот адрес. Завтра с утра я буду в офисе.
Он помедлил.
– Но… Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы вы там появлялись. Я ведь уже с ним помирился. Контракт оказался в самом деле выгодным.
– Я должен с ним поговорить,– не отступал Артём.
– Если бы он действительно хотел меня убить, – сказал Дубровский, выпуская Артёма на лестничную клетку,– он бы просто нанял киллера. В чёрной шапке с прорезями для глаз и с пистолетом.
– Может быть, он и нанял,– ответил Артём.– Только в халате и со шприцем.
«Надо бы пробить этого Силаева по базе,– подумал Артём, выходя из подъезда.-Чем чёрт не шутит».
– Постойте!
За ним, в тапочках на босу ногу и накинутом в спешке пальто, бежал Дубровский.
– Я никому не говорил… В ту ночь я видел… женщину. Только не помню- в палате или уже в покойницкой.
– Наверное, это была медсестра.
– Мне показалось, что нет.
– Что она делала?
– Там было темно… Кажется, она просто… просто смотрела на меня.
– Вы её узнали?
Дубровский отрицательно покачал головой.
– Я не разглядел её лица.
– Во что она была одета?
– Не знаю.
– С чего же вы взяли, что это вообще была женщина?
Дубровский неловко переступил с ноги на ногу.
–У неё были длинные распущенные волосы. Кажется, светлые. Это единственное, что я запомнил.
Несмотря на поздний час, клуб был полон. В зале царил полумрак; несколько десятков пёстро одетых молодых людей дёргались в такт ритмичной музыке.
С трудом протиснувшись между танцующими, Артём уселся на высокий стул около барной стойки.
– Что желаете?– поинтересовался бармен.
– Кофе,– небрежно бросил Артём, доставая мобильный телефон.
Бармен презрительно посмотрел на него и зло загремел чашками.
Артём набрал номер Попова.
– Сергей Николаевич? Я вас не разбудил?
– Нет-нет. Что-то случилось?– встревожился Попов.
– Просто я, кажется, напал на след. В деле, похоже, замешана женщина. Вы не помните, кто-нибудь из ваших врачей или медсестёр носит длинные распущенные волосы? Предположительно, светлые.
– В наше время длинные распущенные волосы нечасто встретишь,– помолчав, ответил Попов.– Надо подумать…
– Я ношу!– с вызовом произнёс чей-то женский голос.
Артём вздрогнул и обернулся- совсем рядом, повернувшись к нему спиной, сидела высокая стройная девушка с длинными распущенными светлыми волосами.
Девушка повернула голову, и Артём узнал Лану.
– Не узнали?
Она поправила волосы и рассмеялась.
– Вчера в больнице у вас, кажется, была другая причёска.
– Давай на «ты»? Я не думала, что ты придёшь. Но, раз пришёл, может, потанцуем?
– Вообще-то я прошу медперсонал убирать волосы под шапочку,– задумчиво произнёс Попов.– Но…
В этот момент гитарист на маленькой сцене посреди зала вывел оглушительно громкое соло; забухал барабанщик, и невозможно было уже разобрать ни слова.
– Я вам перезвоню!– выкрикнул в трубку Артём, отключил телефон и бросился вслед за Ланой в самую гущу танцующих.
В больнице было тихо. Больные уже легли спать, свет в палатах и коридорах выключили, только негромко шушукались медсёстры в курилке.
Света мыла полы перед реанимацией.
В четырёхместной палате на втором этаже крепко спала Катя. Рядом, на тумбочке, сидел игрушечный клоун. Казалось, он не спускает глаз со своей хозяйки.
Света отжала тряпку и прислушалась.
В реанимации, на высокой, неудобной кровати лежала, тяжело дыша, женщина с широко раскрытыми глазами. Она пристально смотрела прямо перед собой. Внезапно её губы зашевелились, будто женщина хотела что-то сказать. Но дежурная медсестра её не слышала- она спала, положив голову на стол.
