Kitobni o'qish: «Семь предложений»
– Нет-нет-нет!
Марк потер виски, скинул на темный кафель ванной джинсы с бурыми пятнами, черные трусы, носки, белую рубашку в бордовых разводах. Зашел в душевую кабину. На него обрушилась ледяная струя, он стиснул зубы, но не добавил горячей. Опустил голову, внимательно следя, как вода, попадая на лицо и руки, окрашивается в алый и уносится в слив. Вскоре стекала только прозрачная. Не в силах и дальше терпеть жгучий холод, Марк закрыл кран. Он выскочил из душевой кабины, как из поезда, мчащегося в обрыв. Схватил полотенце и принялся себя растирать. Неистово. Беспощадно. Кожа раскраснелась, стала гореть – этого он и добивался.
Марк влетел в спальню, забрался под одеяло, сжался, начал шептать:
– Нет. Нееет…
Всю ночь он пролежал так, не сомкнув глаз, поглядывая на, казалось, замершие, отливающие зеленовато-желтым стрелки часов. В пять сорок семь пошел в туалет. Голова раскалывалась, в глазах рябило. Взгляд упал на груду одежды, в животе забурлило, Марк ощутил кислый привкус подступающий рвоты и в последнюю секунду успел склониться над унитазом. Извержение длилось не больше минуты. Нажал на смыв, зажмурившись, собрал в кучу вещи и заставил их, в черном мусорном пакете, скрыться за дверью. Будто ничего и не было. Умылся еле теплой водой, почистил зубы, оделся.
На кухне, в предрассветном полумраке, Марк вцепился в мобильный, дрожащей рукой пролистал список ближайших аптек – все открывались в восемь. Поехать в ночную? Марк вспомнил, что припарковался не у дома. Придется ждать. Он включил по привычке кофемашину – она тихо зажужжала, заклубился пар. Переместил белую чашку с полки на металлическую платформу, нажал на «эспрессо» – резкий рык отозвался пульсирующей болью в висках. На стенку чашки с шумом брызнула и поползла вниз бурая капля.
