Kitobni o'qish: «Испанец»

ЧЕ ГЕВАРА

Может быть ты в душе Эрнесто Гевара,

И тебя ждут латинские страны?

В Перу остановишься ненадолго

и женишься на креолке

из знатного испанского рода.

В Уругвае объявишься премьер-министром,

чтобы назначить войну империалистам,

а пройдя по горам Гватемалы,

окажешься на палубе «Гранмы»,

Батисты к чертям пошлёшь конституцию,

чтобы громогласно объявить

свою Революцию!

Долой узурпатора и власть олигархов!

Свобода и равенство, всем понятно!

На знамя славного коменданте!

Герои революции сгорают в огне,

превратившись в идолоподобных мучеников,

распятых на пятиконечной звезде.

А ты не преклонный и всеми преданный,

с винтовкой на перевес,

в одиночку штурмовал Боливийскую армию,

презирая бесславный конец.

Твоя война не окончена,

пока хоть один солдат

идёт под красным знаменем,

не делая шаг назад.

ИСПАНЦЫ

Мы Испанцы, да испанцы, не какие-то засланцы,

как Колумба моряки не растратим жизни дни

на бесплодные мечты до берёзовой доски,

с просьбами о лучшей доле.

Воля, пуще той неволи, от сиденья на печи,

поедая куличи, среди жён, детей и тёщь,

слишком скоро ты помрёшь.

Загружают мужика повседневные дела,

добывание еды лишь доводит до тоски.

Нету рыбки золотой, что бы дом наполнить твой,

а сварливая жена пилит с ночи до утра,

уж забыла про корыто у которого была

и как сивая кобыла закусила удила.

Ты ж в соседском гараже, жилы все порвав уже,

выпив рюмочку с устатку грустно воешь при луне.

Обрастёшь баластом скарба, от ненужного добра

и однажды, вот те на, приключиться вдруг беда,

или может быть прозренье совершится у тебя, —

Шестикрылый Серафим ненароком посетит,

вспомнит видно про тебя и откроются глаза,

вспомнишь как в далёком детстве поднимался в небеса,

– распростёрши две руки, лишь толкнувшись от земли.

И тогда в твоём сознании вдруг возникнет берег дальний,

среди Средиземноморских вод, где живёт чудной народ,

вдруг представится тебе на турецкой стороне,

полуостров АККУЮ, где найдёшь свою мечту

о заморских чудесах, кладах сказочных в горах,

ветрах вольных в парусах.

СТИХОТВОРЕНИЕ НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ

Что то то не сложилось с родиной моей,

что нас закружило в вихрях февралей.

Грохнула Аврора, пали юнкера,

а ведь как красиво матушка жила.

Вера православная, царские орлы,

где же вы остались в те шальные дни.

Вышел на арену лысый мужичок,

быстренько запрыгнул на бронивичок,

голосом картавым сладко говорил,

тем кто не был чем-то, злата посулил…

Полилася кровушка русская рекой,

долго будем помнить мы большевиков.

Кожаные крутки, в кабуре наган,

– Кто тут не партийный?

К стеночке вставай!

Истребили напрочь беленькую кость,

пароходы плача уносились прочь.

Пароходы плача русских увезли,

русскую культуру, русские стихи…

Время лихолетья, голод и цинга,

не приходит как-то к нам беда одна..

Продразвёрстка, бунты, чёрные кресты,

быстро находились партии враги.

– Кто там не согласный?

Быстро в воронок!

Этих сразу к стенке, этих в лагерёк…

Павлики Морозовы стали во главе,

всё перевернули вихри в феврале…

АСТЕРОИД B-612

Как эфемерна жизнь

и в вечности миров,

мы как песчинки млечного пути,

сгораем среди звёзд.

Движение планет

сменяет день на ночь,

и трудно в тёмном небе рассмотреть

фонарщика фонарь,

что честно исполняя договор,

старается успеть за круговертью дней.

Лишь в вечности покой.

Кто устремлён быть королём

и властью опьянён,

желает править всем и всеми,

по справедливости.

Так что б не дай-то бог

не свергли раньше срока.

Вторые честолюбцы,

гордынею своею загнаны по кругу,

живут лишь в ожидании

похвал и должностей,

и званий, и чинов.

А третьи льют в себя без устали,

как в ненасытную утробу,

сгребая всё, что могут ухватить,

и накопительство их

с пьяницей роднит.

Другие на чужом горбу

попасть стремятся к богу!

Любимый милый мальчик

мой, мой белокурый принц,

с глазами полными от слёз,

летишь ты среди звёзд.

Ты счастлив, что познал любовь,

не плачь и не грусти.

Любовь вот чудо из чудес,

что дарят нам цветы.

Где мне найти свою змею,

что б к звёздам унестись,

и злато променять миров

на милые черты.

Дышать с тобой,

давать воды и протирать шипы,

и стать стеклянным колпаком

от всех невзгод судьбы.

МЕСТЕЧКО

В медвежий угол на Руси, среди болот и рек,

в лесу дремучем, сослан был в изгнании человек.

В расколе церкви обвинён, по широте души,

не смог он щепотью сложить скорузлые персты.

Собрав пожитки и родню, с толпою бедолаг,

он отчий дом оставил свой с слезою на глазах.

Скрижали старые вели в раскольников обоз,

и образ мироточил тот, что инок малый нёс.

За веру и покой отцов страдали мужики,

и бабы выли по лесам, стеная от тоски.

Прошли не мало истоптав тропинок ходаки*,

пока монах не указал низину у реки.

Там тот велел им возвести часовню из сосны,

и крест восьмиконечный встал как знак конца пути.

В местечке нашем тишь да блажь, погосты да кресты,

четыре церкви вековых осталось из восьми.

Старообрядцы обнеслись оградою стальной

и прячут от мирян свой быт с надеждой на покой.

Местечко наше хорошо для созерцания дней,

текущих вялою тоской под сенью тополей.

Столичный лоск от нас далёк, и едут мужики,

собрав пожитки в узелки, на дальние посты.

*ходаки – повседневная обувь простолюдина, сапоги из одного куска грубой кожи.

РЕКВИЕМ ТИХОМУ ЧЕЛОВЕКУ

Как мимолётна жизнь

и вечности покой

неумолимо время торопит.

Шумят листвой погоста тополя

и вверх летит душа,

под мерный звон лопат

могильщиков твоих

и слезы матери

пускай облегчат путь.

P.S.

Вот допустим жил не земле человек,

и всем другим

он казался немого странным,

а может быть он просто

родился не в то время.

Он любил слушать старые песни

на виниловых пластинках

и любил рисовать дождь.

Может быть он

просто не способен был

хватать, загребать

и расталкивать других локтями,

а все во круг считали

за это его робким чудаком.

А у него просто болела душа

и рвалась улететь.

И в один из дней,

наперекор всем запретам,

он решился помочь ей улететь.

В ПУТЬ

Плитка серая, плитка красная,

ели-елочки, купола.

По Базарной площади я шагал,

а пришёл в конец Октября!

Городишко мой новозыбленький,

до чего ж ты мне надоел,

тихим омутом затянул меня,

суетой своих бренных дней.

На погостах твоих

частокол крестов,

где родня моя полегла

и остался один я,

как перст один

и седеет уже голова.

Как же хочется мне

в руки взять топор

и кряжастой доской забить

окна дома отчего моего

и дорогу прочь проторить.

Зашагать с котомкою за спиной

по росным, заливным лугам,

и пойти-дойти в даль,

на самый на край земли,

где во снах своих я летал…

Я НЕ ЛЮБЛЮ СВОИХ ЧАСОВ

Я не люблю своих часов,

спортивный рыжий «Tissot»,

Где за рубиновым стеклом

две механические стрелки,

бездушно и неумолимо,

Как счётчик не оплаченный в такси,

отсчитывают равномерно

простой моей души…

Их равномерный ход

стремителен и вечен,

и чёток и трагичен каждый шаг.

Две стрелки кольцами

стирают жизнь мою, по кругу

и гонят дни и годы второпях…

В ОБЛАКАХ

Чистое небо и воля до края,

сердце тревожат и кровь горяча,

где же найти это место на свете, г

де к облакам устремится душа.

Шёл я, пошёл бы, куда и не знаю.

Счастье искать, может быть повезёт?

Там за годами вдруг встретил тебя я,

и не узнал, и прошёл поворот.

Мне бы как в прежде раскинуть бы руки,