Kitobni o'qish: «Выживший-7: Сбившись с пути. Том 1»

Глава 1. Мьелдон

Молодой монах с правильным лицом, высокий, но скрывающий фигуру за широким балахоном с такими большими рукавами, что в каждом из них можно было спрятать не две руки, а, должно быть, минимум четыре, недоуменно смотрел на меня:

– Ты не выбрал систему? – он так надавил на отрицание в вопросе, что смутил меня до крайности:

– К-какую систему?? – спросил я.

– Одну из тех, что сейчас используются в мире, – медленно сообщил мне Мьелдон. – Но ты, конечно же, не в курсе происходящего?

– Я знаю про Пакшен и Мордин, – почти что с гордостью ответил я.

– А еще?

– Еще есть… Улерин? – я с трудом вспомнил название еще одного города. – А, еще есть Веллент. Точнее говоря, был. Но не знаю. Зато есть Рассвет, который я построил и…

– Что. Ты. Несешь? – монах резко выдернул руки и вытянул их вдоль тела. – Какой еще Рассвет??

– Поселение такое есть, к югу от реки Нируды… Вы тут что, здесь совсем без новостей? А как же Ижерон…

– Кто такой Ижерон? – спросил монах. – В монастыре нет человека с таким именем.

– Ну, вероятно, при монастыре есть поселение, в котором он живет. Не знаю, как еще объяснить… торговец, но не выглядит, как торговец.

– А как выглядят торговцы? – настороженно спросил Мьелдон.

– Полные. Толстые. Массивные. Все до единого за очень редким исключением. И вот Ижерон – ни разу не как торговец выглядит.

– Скажи, чем ты занимался? Ты выполнил то, о чем мы тебя просили?

– Торговец…

– Забудь ты про своего торговца! – вскричал Мьелдон. – Не нужен он нам.

– Нужен, он сейчас объезжает земли Пакшена, чтобы провернуть пару сделок…

– Черт… черт, черт, черт!

Я озабоченно посмотрел на монаха. Тот не просто был расстроен или рассержен – он был в ярости. Похоже, что его ряса – или балахон? – оставались последней преградой между его злостью и мной.

Мьелдон сделал несколько глубоких вдохов, старательно сцепил пальцы, да так, что костяшки отчетливо проступили под кожей. Потом его передернуло и монах спокойным, но все же слегка подрагивающим голосом, спросил:

– Гарольд довел тебя, куда вы условились?

Я основательно перестал все понимать.

– Гарольд? Послушай, ко мне приходил один из ваших, дал руну.

– О, нет! Где она? – почти взвыл Мьелдон. – Ты использовал ее? Она почти наверняка опасна. Дай ее сейчас же!

– Да вот она… – я вытащил из кармана маленькую черную штучку и на раскрытой ладони протянул ее Мьелдону. Тот сразу же схватил ее, не забыв обернуть собственную ладонь рукавом. – Ее дал мне человек в кожаной одежде. Он сказал, что он из монастыря, – закончил я уже с чувством полнейшей неуверенности.

– Так, дело плохо. Очень-очень плохо, – Мьелдон сунул руну куда-то в карман, неприметный на вид, но очень глубокий – его рука исчезла в нем почти по локоть. – Ты знаешь Гарольда или нет? Это очень важно.

– Нет, не знаю, – уверенно ответил я. – Но если ты опишешь, как он может выглядеть, я постараюсь вспомнить, кто из встреченных мной людей на него похож.

– Он носит кожаную куртку. Как и ты, он очень…

Я вдруг понял, о ком идет речь. И по моему виду Мьелдон догадался.

– Так где он? Когда ты с ним говорил в последний раз?

– Он… мертв, должно быть, – сказал я.

– Этого не может быть, – ахнул монах. – Чтобы сразить такого опытного воина, нужно… Так когда ты говорил с ним последний раз?

– Я вообще с ним не говорил, – происходящее вызвало у меня живой интерес, и я попытался максимально подробно разузнать о Гарольде.

Это ведь тот самый, с кого я снял куртку и сумку. Сейчас она осталась у седла, а лошадь увели в стойло.

– Еще скажи, что не видел! – закричал монах. – Я тебя знаю в лицо, я тебя здесь обучал год назад, один из многих! А теперь ты называешь себя другим именем, утверждаешь, что не видел своего Учителя, который пошел с тобой помощником, и, получается, что ничего не помнишь вообще?

– Но я действительно ничего не помню с того момента, как очнулся в лесу!

– В каком лесу?

– Который к югу отсюда. Получается несколько дней пути от Рассвета до того места, где я очнулся. Но Отшельник может сказать лучше, он там встретил меня. Давно жил в лесу.

Мне показалось, что монах сейчас упадет. У меня в голове еще слишком многое не складывалось, но ощущение, что я попал куда-то не туда, меня не покидало.

В моем представлении монастырь – это несколько зданий, которые, вероятнее всего, обнесены прочной стеной, чтобы исключить набеги врага. И здесь, скорее всего, должны жить не только монахи, но и простые люди – хотя бы за стенами монастыря.

По факту же я не видел ничего, ровным счетом ничего – с трех сторон в опасной близости виднелись горы, а еще с одной стоял густой темный лес. Как здесь можно было расположить монастырь – я представлял себе с трудом.

– Я боюсь, что к Совету тебя следует представить заново… – задумчиво проговорил Мьелдон. – И все гораздо хуже, чем я то предполагал. Но надо… Надо. Идем. Я не вижу другого выхода. Я сам все выясню, но сперва надо поставить в известность Совет.

Небольшая зеленая площадка, на которой мы стояли, находилась в окружении маленьких зданий. Они могли казаться маленькими на фоне гор или леса, быть небольшими из-за магии – потому что монастырь я считал источником магии в принципе.

Однако пространства вокруг было чуть больше, чем виделось. Маленькие здания – одно с простой дверью, а другое, очевидно, стойло, уходили вдаль, вероятно, даже прятались в скалах.

И Мьелдон подвел меня к маленькой двери, открыл ее и впустил в длинный мрачноватый коридор, который был освещен редко расставленными факелами. Под ногами у меня появился плоский каменный пол, без какого-либо рельефа. Настолько гладкий и отполированный, что местами аж блестел.

Дух не захватывало, но гулкие шаги, чье эхо ритмично отражалось от стен, вмешивались в мысли и не позволяли даже начать разговор. Я шел и пытался понять, туда ли я попал. Что происходит?

Судя по всему, Мьелдон меня правда знает. Но что мне скажет Совет. Надо же, и в монастыре есть свой Совет. Как в Полянах. Как в Пакшене. И Мордине, вероятно, тоже.

Коридор длился не одну сотню метров. При этом я не видел в нем дверей и ответвлений. Скорее всего, он просто прорезал скалу, но что можно увидеть по ту сторону?

Свет в конце тоннеля не забрезжил – просто кончились факелы, и мы уперлись в еще одну толстую дверь. Мьелдон постучал, обогнув меня в самом конце коридора.

Монах по ту сторону потянул за кольцо, и тяжелая толстая дверь повернулась на петлях, впустив нас в огромное пространство, на сей раз по большей части окруженное густым лесом. Впрочем, присмотревшись, я решил чуть позже, что гор и лесов здесь примерно поровну.

Огромное пространство делилось на рощу, огород и большую поляну, на которой в разномастных одеждах сидели монахи и послушники. В нескольких метрах от них кто-то упражнялся с мечом, кто-то с большой палкой.

Завидев Мьелдона и меня, тренировки остановились.

– Не стоит задерживаться, – проговорил монах. – Нам нужно туда, – и он указал вперед, где стояло массивное двухэтажное здание.

Центр его тянулся вверх, но высота составляла два этажа, скрытых колоннами. По бокам расходились флигели, также обильно декорированные уже более узкими опорами.

Черепичная крыша на фоне всех до этого момента увиденных зданий выглядела фантастически современной.

Мьелдон подвел меня к большим колоннам, и я увидел, что центральная часть здания не состоит из двух этажей. Это один большой зал.

– Входи, – пригласил он меня.

Его голос не дрогнул, а вот мои ноги почему-то подрагивали.

Глава 2. Совет из прошлого

– Мьелдон! Неужели к нам пришел наконец-таки наш спаситель! – на противоположной стороне большого зала сидел монах в роскошной одежде, если сравнивать ее с одеянием Мьелдона. – С новостями, я надеюсь? И хорошими?

Зал был немаленьким, но акустика – хорошей. Звуки речи долетали до входа без труда. А вот дойти до их источника стало делом непростым. После долгого перехода мы запыхались.

И тишина с нашей стороны стала настолько очевидным ответом на вопросы сидящего на массивном деревянном стуле монаха, что тот привстал. То же сделали еще двое, по обе стороны от него.

– Новости плохие, – проговорил Мьелдон, когда мы подошли повыше. Я сразу же обратил внимание на уродливую статую позади деревянного стула. Какую-то неестественную, точно половину частей собрали из того, что нашли на свалке.

– Не удалось ничего сделать?

– Я не знаю, удалось ли начать.

– Что??? – загремел монах в центре. Он властно взмахнул рукой и двери в зал тут же захлопнули снаружи. Более никого внутри не было и наша пятерка, в которой я был представлен в полнейшем меньшинстве, быстро превратилась в круг: монахи сошли со своих мест, оставив в одиночестве уродливую статую то ли женщины, то ли мужчины в невнятном одеянии.

– Я полагаю, что это – провал, – протерев лицо ладонью, произнес Мьелдон.

– Может, он сам что-нибудь скажет? – предложил монах.

Я же в бессилии посмотрел на провожатого. Тот еще раз покачал головой.

– Ты же не помнишь… Это Пирокант, Оромир и Левионт. Совет.

Совет дружно уставился на меня. Не хватало только такого же дружного «о-о-о», протянутого всеми тремя.

– Не помнит… – многозначительно протянул Пирокант, тот, что сидел в центре. – Похоже, что нам придется начинать все с самого начала.

Остальные монахи, одетые в такие же багрово-красные одежды, одновременно качнули головами в согласии со своим главным. Я так и не понял, есть ли здесь какой-то Совет или же дела решаются единолично одним единственным монахом.

Мьелдон молчал до тех пор, пока к нему не обратился Пирокант:

– Ты что-то еще выяснил?

– Только то, что он ничего не помнит. Вообще ничего не помнит, – ответил тот. – Ни про Гарольда, ни про свои цели. Ни о чем он не помнит.

– А собственное имя?

– Представился Бавлером.

– Боже… – ужаснулся Пирокант. – Ну и имечко.

– Как будто Артем лучше! – воскликнул я.

– А это уже что-то! – просиял глава Совета, как я себе представил.

– Не стоит грубить Верховному, – добавил Оромир.

– Хорошо-хорошо, просто я видел сны, в которых я делал странные вещи, как будто в прошлом, о котором я ничего не помню, я учился, смотрел какие-то картинки. Странные образы, не знаю даже, как их толком описать можно, – я развел руками и начал перечислять все, что запомнил из своих снов.

А в памяти у меня отложилось довольно много. И люди, и предметы, и обучение в строительном колледже, и обрывки фраз, и какие-то имена. Я перечислял и перечислял, продолжая извергать поток слов до тех пор, пока Пирокант не поднес обе ладони практически к самому моему лицу.

– Хватит-хватит-хватит! Я уже понял, что ты помнишь довольно много из прошлого, которое считаешь своим. Но на самом деле это не твое прошлое. Сразу скажу, не буду скрывать, что едва ли в твоей голове осталось хоть что-то из твоего настоящего прошлого. Скорее всего, мешанина из происходившего здесь, стерла твою память, а вторая потеря… Так, ты ничего не помнишь? А с какого момента что-то можешь припомнить?

– Когда очнулся в лесу, – ответил я, ощущая себя тем самым студентом строительного колледжа, который провинился. Или сдает экзамен по важному предмету одному из самых строгих преподавателей.

– В каком лесу? У нас здесь, – Пирокант обвел руками монастырь, – почти везде лес вокруг. И на многие километры – лес. Сплошной и бесконечный, разве что Нируда севернее течет.

– Где-то к югу или юго-западу отсюда, – ответил я, даже зажмурившись, чтобы получше представить место, где все происходило в момент моего пробуждения.

– Плохие места, плохие, – согласно кивнул Пирокант. – Но там ты должен был находиться. А теперь самое главное – с тобой был Гарольд. Он твой спутник, защитник. Отчасти наставник.

– Гарольд мертв, – ответил вместо меня Мьелдон.

– Мертв? – ахнул Оромир. – Он же был…

– Тс-с-с! – цыкнул на него Пирокант. – Гарольд – один из наших рыцарей, защитников человечества. И то, что он мертв, – большая потеря для нас!

– Как он умер? – продолжил пока что вежливые расспросы Пирокант.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Когда я очнулся, он был уже мертв.

– Когда очнулся ты, а Гарольд мертв. Ты жив, а он – нет, – заговорил Левионт. – Думаю, пара дней в темнице заставит его выдавать другие ответы.

– Ты думаешь, что он переметнулся? – спросил Пирокант, не меняясь в лице.

– Не могло случиться такого, – продолжил Левионт.

– Мы еще слишком мало знаем, мало услышали от него, чтобы судить, – ответил Оромир. Немного подумав, Пирокант поддержал его.

– Надо посовещаться, – и они втроем отошли подальше.

– Да что тут у вас происходит? – спросил я Мьелдона.

– Я не могу ничего говорить тебе до решения Совета, – поспешно ответил тот. – Вот если они согласятся, что с тобой сперва стоит побеседовать, то я присоединюсь к обсуждению. Только сперва отдам руну. Я считаю, что для тебя она пока что опасна.

– А если они решат, что со мной не нужно разговаривать? – испугался я.

– Если решат, что тебя надо подержать в темнице – то подержат в темнице, – неспешно проговорил Мьелдон. – Левионт, кажется, тебе не слишком доверяет.

– А ты? – с надеждой в голосе спросил я.

– Ко мне пришел совершенно другой человек, не тот, кого я когда-то знал. Не тот парнишка, который хотел изменить мир, учился и жаждал знаний.

– Мне хотя бы шестнадцать? – слабо спросил я.

– Хотя бы да, – углы губ у Мьелдона чуть шевельнулись. – Тут все осталось, как прежде. Но большего я тебе говорить пока не могу. Ни подтверждать, ни опровергать.

– Да-да, все только после решения…

– Мы посовещались, – тихо сказал Пирокант. Еще тише они могли лишь подойти к нам, – и решили, что все еще поправимо. Не все потеряно.

– То есть, вы мне верите? – спросил я с нескрываемым любопытством.

– Верим, – подтвердил Оромир, однако Левионт, прищурившись, покачал головой, показывая, что два других монаха его все равно не убедили. – Но ты должен рассказать нам все от начала и до конца.

Глава 3. Допрос

Монахи вернулись на свои места, но попросили меня и Мьелдона подойти поближе. Чтобы говорить тише, без эха. Лишних ушей и так не было, но Совет хотел, что все осталось в тайне.

Когда выяснилось, что рассказывать надо здесь и сейчас, я растерялся. Чтобы история не показалась слишком сумбурной, пришлось рассказывать с самого начала, с момента, как я пробудился в темном лесу.

– В лесу? – уточнил Левионт. – То есть, ты не знал, где ты находился?

– Когда очнулся – нет, – честно ответил я.

– А сегодня говорил нам, что это место находится к югу или юго-западу отсюда.

– Не стоит так сразу давить, – негромко обратился к монаху слева Пирокант.

– Это я выяснил позже, когда добрался до Нируды через леса. Потом выяснил, что здесь находится монастырь. И… – начал с жаром я, но Оромир остановил меня:

– Твоя география нам сейчас особой роли не играет. Ты понимаешь, где ты был?

– Нет, – ответил я. – Что-то не так было с этим лесом?

– Разумеется, не зря же эти места именуются Пустошами, – продолжил монах справа от Пироканта. – Жаль, что ты не помнишь об этом, – он явно выделил эту фразу, так что я не оставил ее без комментариев:

– Я выяснил это позже, когда добрался до первых поселений Пакшена, познакомился с первыми людьми, которые…

– Ты не должен был контактировать… – вздохнул Пирокант. – Не должен был. Не в том была твоя задача. Совсем не в том.

– Я бы хотел услышать более подробно, что происходило в его версии событий, – перебил его Левионт. – Он не должен был отправляться в лес за Пустошами. Даже с Гарольдом. Цель была не там!

– А где была моя цель? Что была за моя цель? Раз я ее даже не помню.

– Мы не знаем, помнишь ты или нет, – Левионт настолько близко наклонился ко мне, что я даже смог рассмотреть, как шевелятся волосы у него в носу. – Я хочу узнать правду, а правды от тебя я пока что не услышал. Надо было бы тебя все же в темницу.

– Левионт! – прикрикнул на него Оромир. Пирокант тихонько хмыкнул.

– Дальше, – повелительно приказал Левионт, откинувшись обратно на высокую спинку своего трона. – Я слушаю, – нехотя добавил он.

– В лесах я столкнулся с Отшельником. Стариком, который тридцать лет прожил к гнилой избушке, – продолжил я.

И, пользуясь тем, что меня наконец-то никто не перебивал, начал рассказывать о тех днях, что я провел с Отшельником, который так и не назвал своего имени. Про встречу огромным волком и медведем.

Когда я рассказывал про больших животных, хмыкнул Оромир, но я тут же добавил:

– Это была не единственная встреча и другие люди могут подтвердить, что помимо них в тех лесах жила еще и огромная ящерица!

Закончив с фразой, я услышал собственное эхо, многократно отражавшееся от стен. И тут же вжался в собственные плечи. Но на эту реплику не последовало ответа или какой-то реакции, поэтому я продолжил.

Плавно перешел к рассказу о том, как попытался добраться до людей на пути к Нируде. И за нее.

– Ты прошел пешком и в одиночку два дня? – уточнил Пирокант.

– Я не помню точно, но, мне кажется, что два. Максимум три. Слишком много времени прошло с тех пор. Сейчас же сентябрь, а там был июль. Три месяца.

– Ну да, если ты забыл все свои прошлые годы, – снова начал Левионт, – то что можно говорить про последние месяцы, когда ты занимался совершенно не тем, что было нужно.

На сей раз «коллеги» не стали мешать Левионту. Похоже, что история про два дня пешком лесами казалась им слишком неестественной. И все же она была правдой.

– Я могу продолжать? – уже раздраженно продолжал я.

– Конечно, – поспешно произнес Пирокант. – Мы же хотим узнать, что случилось с тобой!

Я долго смотрел на главного в Совете, пытаясь понять, что именно у него на уме. Поддерживает ли он меня или же просто прикрывается пустыми фразами, как барон Баризон. И все же решил, что он – на моей стороне.

– Я тогда узнал, что севернее Нируды есть поселения. Но меня ввели в заблуждение.

– Отшельник? – уточнил Оромир.

– Отшельник. Тот самый.

– И все же он остался с тобой?

– Я ушел от него, когда путешествовал к реке.

– А потом? – продолжал расспрашивать Оромир.

– Он согласился стать моим учителем… – отозвался я.

Монахи, как один, вскочили со своих мест.

– Учителем! Отшельник! Безымянный, непроверенный! – заголосили они наперебой. Загрохотали, загремели – да так, что мое эхо показалось лишь бледной тенью их воплей.

– А что в этом такого?

– В темницу! Все правила нарушил! – орал Левионт. – Может, ты сам убил Гарольда??

Я не выдержал.

– Даже если и сам, я этого не помню и не могу знать, что там случилось! Мьелдон сказал, что меня здесь обучали. Когда я ушел??

– В начале весны, – ответил встретивший меня монах, а вот Совет тут же зашикал на Мьелдона:

– Не нужно давать ему никакой информации! – прикрикнул на него Пирокант, и монах тут же затих. – Не стоит! Мы не уверены, стоит ли доверять ему или же он обратился во вражеского шпиона.

– Не обращался я ни в кого! – закричал я.

– Тише! – грубовато бросил Оромир, но я не смог сдерживаться:

– Я пришел сюда за советом, за помощью, потому что послушник, который дал мне руну несколько недель тому назад, сказал, что меня…

И тут же ощутил, что рот у меня стал вялым, как и руки. Но на ногах я остался стоять твердо, удивляясь тому, что со мной произошло.

– Пожалуй, надо было раньше применить это, – проговорил Левионт.

Я попытался спросить, что именно, но язык не слушался, а рот едва шевелился. Второй раз за час я испугался, хотя до этого пугался гораздо реже в Рассвете. И даже встреча с большими животными меня не пугала настолько, как теперь пугали монахи.

– Ты временно онемел, – шепнул Мьелдон. – Но…

– Тише, монах! Или ты тоже хочешь лишиться возможности говорить? – сурово проговорил Оромир.

– Ты так напугал мальца, что он не сможет говорить, вероятно, даже когда ты остановишь действие руны, – сказал Пирокант, всмотревшись в мое лицо. – Не думаю, что такой испуг можно передать, если ты шпион и знаешь и помнишь все наши тайны, – тут он покачал головой и еще раз пристально посмотрел на меня, а затем повернулся в Левионту: – Отменяй. Живо.

Левионт медлил. Похоже, что ему нравилось наблюдать за моей беспомощностью, и потому, прежде чем снять действие руны, он произнес:

– Я применю ее еще раз, если сочту нужным. Так что следи за языком, малыш.

Левионт выглядел не таким старым. На вид – не больше пятидесяти лет. И потому его «малыш» меня взбесил. Но строгий взгляд монаха, дополненный многозначительными кивками со стороны Пироканта и Оромира, заставил меня утвердительно качнуть головой.

Странно, что моя шея сохранила гибкость, тогда как губы и рот не могли двигаться. Но через полминуты к языку вернулась возможность шевелиться. Еще минутой позже я смог внятно говорить.

– Ты понял, как себя следует вести? – наставническим тоном спросил Левионт.

– Понял, – ответил я.

– Дерзит, – покачал головой Оромир. Но на сей раз за меня вступился Мьелдон:

– Я думаю, что нам надо ему поверить, – и он достал из глубокого кармана руну, которую забрал у меня. – Эту вещь ему дал якобы послушник, который хотел, чтобы Бавлер пришел к нам в монастырь. Я не знаю никого, кто мог бы дать ему такую руну.

И он протянул маленький камушек Пироканту. Тот осторожно, на рукав взял руну в ладонь и поднес поближе к лицу.

– Что она делает? – грозно спросил Пирокант.

– Пускает молнии, – ответил я, слегка оробев от его вида. – Я ей пользовался несколько раз. Делал с ее помощью стекло… и помог воинам избежать разгрома. Это плохо? – добавил я после короткой паузы.

Пирокант посмотрел на руну, зачем-то понюхал ее, затем поднес поближе к пламени свечи. Затем сделал легкое движение рукой, направив ее в сторону от нас, и выпустил короткую молнию, которая не долетела даже до ближайшей скамьи. Но все же он остался удовлетворенным и тут же положен руну в карман к себе.

– Кто дал ее тебе? – спросил Пирокант. – Как он выглядел?

– Коротко стриженый, в кожаном костюме. Вроде бы как послушник, но я не уверен.

– У нас все послушники так выглядят, – ответил Оромир. – А их всего больше трехсот!

– Мог ли это вообще быть кто-то из нас, – задумчиво сказал Левионт. – Но вы, мастер Пирокант, хотите предложить нам проверить каждого послушника? Устроить очную ставку?

– Триста очных ставок, – фыркнул Оромир. – Это сложно устроить, но все же реально. Правда, не факт, что мы найдем того самого.

– Ты уже считаешь, что это был наш послушник? – вскипел Левионт.

– То, что они подконтрольны тебе, не гарантирует, что они следуют нашим правилам беспрекословно! И уж тем более нет никаких доказательств, что один из них мог сбежать и вернуться. Сколько времени, Бавлер, – теперь Оромир обратился ко мне, – ты добирался до нас? И, самое главное, откуда ты к нам прибыл? Из какого селения? Ведь три месяца жить на ровной и земле сложно. Не занял же ты лачугу Отшельника, про которого ты рассказывал?

– Я ехал из Рассвета лишь несколько часов. Путь до вас оказался не таким далеким, как я предполагал, – по-простому ответил я, не думая, что мои слова вызовут новый шквал вопросов.

– Рассвета? – поднял голову Левионт.

– Какого Рассвета? – спросил Оромир.

– На наших картах такого поселения нет, – заключил Пирокант. – Значит ли это, что ты..? – и он оборвал сам себя на полуслове.

– Построил новое поселение, – признался я. – Южнее Нируды. Получается, что в Пустошах. Не хотелось занимать чужие земли.

– Интересный поворот событий, – задумчиво проговорил Пирокант. – Интересный. Я не могу сказать, что ты все сделал не так, как мы хотели, но результат… О, боги…

Он первый вернулся к себе на трон, сел, облокотился, подпер голову и начал думать. Другие монахи повторили его движения, разве что не стали подпирать головы. Оромир изучал меня с безопасного расстояния, а вот Левионт смотрел куда-то в сводчатый потолок, почесывая шею.

Меня заинтересовало, что их трое, но обращение «мастер» заслужил только лишь Пирокант. Это и правда выглядело необычно, так как у меня в голове успела сложиться картина, в которой все члены Совета равны. Но выходит так, что даже здесь, в троице монахов есть кто-то выше остальных.

Пирокант думал долго. Но пока он думал, никто не рискнул помешать его размышлениям. Прошел, должно быть, целый час, пока он не произнес:

– Расскажи мне про Рассвет. А потом мы с тобой поговорим начистоту.