Kitobni o'qish: «Между Мирами-8: Вероятность конфликта»

Глава 1. Зима

Владимир прекрасен в любое время года. Правда я успел застать лишь лето, осень и вот теперь постепенно осматривался в столице Российской Империи в начале зимы.

Декабрь украсил город белым покрывалом. Местные говорили, что сотню лет тому назад такого и в помине не было. Но изменения Клязьмы, которые провели ради получения дополнительных мощностей и развития судоходства, привели еще и к изменениям климата.

Страдали от них, прежде всего, многочисленные дворники.

Я помнил, как уже в декабре маленькие тракторы, урча допотопными дизелями, вращали щетки на тротуарах и по обочинам асфальтовых дорог. Но это было в моем Владимире. Не имперском, а обычном. Попасть в который мне теперь было совершенно нереально.

Свыкнуться с мыслью о том, что я – попаданец, мне успешно помогала новая реальность. Где-то отличия были критичными настолько, что я до сих пор не мог привыкнуть. Например, то же самое обилие дворников. Страдающих от снега из-за брусчатки на тротуарах – снег требовалось вычищать очень даже тщательно.

Но если неподалеку от Императорского дворца работа кипела – и даже между булыжниками не оставалось снега, то ближе к окраинам старались убрать снег хотя бы с поверхности.

Для вывоза использовали извозчиков – зимой открытые экипажи не пользовались популярностью в столице, поэтому лошадей перепрягали в телеги и неспешно вывозили первые кубометры снега.

Декабрь я встречал в арендованных комнатах – выкупить место, где я жил уже несколько недель, мне не позволяла хозяйка.

– Весной я планирую вернуться сюда насовсем! – заявила она мне по телефону, сохраняя, впрочем, вежливый тон. – А потому прошу меня простить, что не могу удовлетворить ваши желания.

Не в моих правилах было доказывать собеседникам, что я куда ближе к семье императора, чем они подозревают. Анна-Мария лишь в будущем году планировала вернуться в Университет, когда его полностью восстановят. И потому большую часть времени проводила со мной в этих апартаментах.

И мы вместе наслаждались зимой. Я считал это своего рода наградой за то, что происходило в нашей жизни до этого.

После решения относительно Подбельского и брата императора, Сергея Николаевича, в столице стало тихо. Настолько тихо, что даже немного скучно, а потому зима стала своего рода заменой привычной атмосфере яркой осени.

К счастью, снег на улице не сказался на температуре. Чуть ниже нуля – и все жители столицы переоделись в пальто. Все, без исключения. Никаких курток с перепутанными буквами бренда, необъятных пуховиков или кислотных цветов.

Стильно, но неброско. Аккуратно – по большей части даже верхняя одежда была подогнана по фигуре. И это касалось как мужчин, так и женщин.

Это успокаивало, позволяло быстро влиться в толпу, если только что вышел из дома. Не мешало здороваться – никто не тратил время на рассматривание друг друга, потому что в одежде ничего не притягивало взгляд настолько, чтобы пауза перед приветствием затянулась на непристойно большой промежуток времени.

От того, что случившееся в Университете почти не освещалось в газетах, а удостоилось минимальных по объему информации заметок, стрельба в столице и военная техника на улицах быстро забылись.

Свидетелей было немного, а случайные жертвы и вовсе отсутствовали, поэтому уже через пару недель после того, как были схвачены зачинщики, все слухи о событии так и остались слухами. А еще через неделю те же люди, кто распространял эти слухи, и сами поверили в то, что ничего особенного не было.

Только здание Университета служило напоминанием. Но только для горожан. Для меня с Аней таких напоминаний было предостаточно.

С ее стороны – это предательство дяди, Сергея Николаевича, который решил свергнуть брата с трона и занять его место. Впрочем, подробно всю программу мятежников до сих не знал никто. Проблемой занимался комитет, назначенный Алексеем Николаевичем. Старались не напоминать девушке лишний раз о семейных проблемах.

С моей стороны напоминаний было куда больше. Многие из людей, с которыми я познакомился и завел дружбу, погибли от рук зачинщиков и связанных с ними людей. Дитер фон Кляйстер. Павел – одни из наиболее мне близких, кого целенаправленно уничтожили, чтобы заставить меня отступиться.

Но снег заметал прошлое, стирая следы. Лишь в редких снах мне виделось прошлое – иногда далекое, а иногда уже после перемещения в Империю. Пару раз даже приснились родители. Быть может, если когда-нибудь починят машину, с помощью которой и происходило перемещение, я вернусь их навестить. Но судя по разрушениям, произойдет это нескоро.

Чаще всего зимние дни я проводил в помещении. Это были либо съемные апартаменты, либо Галерея, либо музей Искусств. Ане тоже требовалось выходить в люди, поэтому не реже двух раз в неделю мы выбирались в общество.

Непременно по вечерам пятницы собирались во дворце. Семья ужинала в сборе, кроме старшей сестры, которая была слишком занята, чтобы уделить время родителям. Присутствовал и младший брат Ани – Борис.

И за столом настолько далеко обходили тему политики, Университета, Третьего отделения и прочих, что однажды вечером три часа кряду все обсуждали новое полотно, которое вывесили в Галерее.

В зале, где мы сидели, пылал камин. Было тепло и уютно, а после плотного ужина клонило в сон. Но разговор быстро перешел в спор – так ли хороша картина, как ею восхищается Ким, который руководит Галереей. Да, была еще одна своеобразная галерея, которой заведовала бабуля Четти. Но то совсем другая история.

Семейные разговоры действовали успокаивающе на всех. До такой степени, что как-то раз маленький Борис не выдержал и попросился наружу – на горку, которую в Дворцовом районе не просто собирали, но еще и украшали, подсвечивали и делали все, чтобы места на ней хватало всем.

Так разговоры превратились в покатушки. Я радовался тому, что под пальто свободно – нет кобуры, в которой может находиться «стрелец» или «патрия». Мир, спокойствие и тишина, которая нарушалась только разве что веселыми криками людей, что неслись рядом с горок.

Я старательно избегал появления в людных местах в одиночестве. Просто потому, что знал: место Подбельского займет кто-нибудь другой. Рано или поздно. Но не догадывался, что ситуация на самом деле напоминает бомбу с часовым механизмом.

С поправкой на то, что создателя бомбы уже не существует, но никто не может сказать, где она заложена и, что самое опасное – непонятно, как ее обезвредить. Где-то в глубине души все понимали – рано или поздно последствия случившегося все равно проявятся.

Но зима очаровала людей. Всех, кроме дворников.

Глава 2. Пока не доказано обратное

Тем не менее, все хорошее рано или поздно заканчивается. Мирное существование подходит к концу, как заканчивается один сезон и начинается другой. Мне бы очень хотелось, чтобы мир длился дольше, но Империя велика, а контроль за страной несовершенен.

Особенно проблематично заниматься этим в моменты, когда погиб главный Казначей, а его заместитель за прошедшие недели только-только «втянулся».

– Близится следующий год. А бюджета страны как не было, так и нет, – Алексей Николаевич в этот раз решил обойтись без семейного ужина.

Странно было только, что он решил поговорить со мной. У меня не было ни специального образования, ни профильного опыта. Но все же глава семейства Романовых на проблемы с бюджетом жаловался мне.

Даже не жаловался. Это трудно было назвать жалобой. Скорее, непонимание, почему так происходит.

– Вроде же и назначил толкового человека. Ты его не знаешь. Родион Сергеевич Поликарпов. Не слышал, нет? – с легкими нотками надежды в голосе спросил Алексей Николаевич.

– Нет, не слышал, – я передернул плечами. Сегодня в кабинете императора было совсем не жарко. – Точнее, слышал о назначении, но этого человека я не знаю.

– А я знаю, и был о нем лучшего мнения. Во всяком случае, я рассчитывал получить готовый документ в ближайшие дни после его появления в Собрании. Но этого не произошло. А вместо отчетов я получаю лишь отписки.

– Так он не здесь? – удивился я.

Вообще, ситуация была экстренной. Прежний Казначей погиб, а вместе с ним сгорел его дом и множество его заметок. До последнего меня не покидала мысль, что важно было уничтожить не человека, но идею. А идей, как и проектов, было предостаточно.

И новые железные дороги, скоростные, прежде всего, система городов-спутников, чтобы разгрузить столицу и распределить финансовые потоки. За то время, что я крутился в министерском обществе, я понял, что нехватка финансов в этом мире – та же проблема, что и у нас.

– В своем доме близ Клязьмы. Сидит. Работает. Заклязьменский район города.

– Постойте, – воскликнул я. – Близ Клязьмы вроде бы недешевое жилье.

– Так Родион Сергеевич в принципе не бедный. Его родной брат Нифонт управляет двумя металлургическими заводами. А отец все еще руководит «Гласом Империи».

– Неплохое подспорье.

– И Императорский Университет он закончил с отличием по финансам и государственному управлению, – продолжал Алексей Николаевич. – Словом, не мне в нем сомневаться, да и брат хорошо высказывался – все же, свои навыки он сперва оттачивал на заводе, пытаясь сократить расходы. И даже добился определенных успехов.

– Быть может, более широкая область ему не совсем по плечу?

– Вот я и хотел бы, – на миг император замялся. – Воспользоваться твоей помощью в этом вопросе. Он слишком щекотливый. Для меня лично. И для страны тоже. Для столицы в частности…

Он медлил с продолжением монолога, а я не торопил. Хотя статус зятя и спасителя империи допускал какие угодно вольности.

– Третьего отделения сейчас нет. Как бы нет, – тут же поправился император. – Понимаешь, я же не могу целиком уничтожить структуру, которая отвечает за безопасность всей семьи и государства в том числе.

– Конечно, понимаю, – ответил я. И осуждать Алексея Николаевича за это я никак не мог.

Потому что система работала эффективно, пока в ней не было червоточины. Как только в ней завелась гниль, засбоило все. Но стоит от нее избавиться, так и большая часть прежней системы начинает работать с прежней эффективностью.

Насколько я знал, официально Третье отделение никто не распускал. Слишком оно было известным, слишком на слуху – и одни лишь слухи обеспечивали половину безопасности. Если только безопасность можно было вообще поделить пополам.

– Семейство Поликарповых относится к тем, кого нельзя принуждать Третьим. И даже запугивать не стоит. Нет, ты не подумай, что я вдруг боюсь их, – улыбнулся император. – Совсем нет. Я лишь хочу прояснить сей щекотливый момент.

– Аня будет в курсе этих дел? – спросил я. Это волновало меня куда больше, чем недоделанный бюджет страны.

– Нет, конечно! Я отправляю тебя, во-первых, из-за твоего статуса. Все же ты практически член семьи и выше тебя почти никого нет. Я не могу отправить ни дочь, ни супругу. Во-вторых, я думаю, что вы с Родионом сможете найти общий язык.

– Почему же? – я не дождался объяснения, и Алексей Николаевич нашелся с ответом лишь подумав:

– У него сын – твой ровесник. Тоже учился, но не в Императорском.

– Сколько же лет отцу Родиона?

– Семьдесят два, если мне не изменяет память. Родиону сорок восемь, а его сыну – около двадцати пяти, – император встал со своего места и принялся нервно мерять зал, стуча каблуками сапог в пол.

– Что мне предстоит выяснить? Спросить относительно сложностей? Узнать, в чем причина задержки?

– Да. Но сделай это помягче. Прошло не так много времени с известных нам обоим событий, поэтому лучше вообще без угроз. Сообщи, что у императора просьба. И не более того.

– Да, разумеется, – улыбнулся я.

И снова Алексей Николаевич прав. Месяца недостаточно для того, чтобы прийти в себя. Я только-только начинаю наслаждаться жизнью, когда нет угрозы для здоровья мне и близким. Когда не нужно озираться по сторонам. Нет нужды махать саблей – что я, собственно, так толком и не научился делать.

Но если Поликарповы – действительно известная семья, то угрожать там мне никто не будет. Следовательно, и я тоже буду следить за словами. Ни к чему ссорить императора с его народом. «Глас Империи» наверняка читают миллионы.

– Значит, мы договорились? – улыбнулся Алексей Николаевич.

– Что скажем Ане? Она постоянно переживает, что государственные дела, в которые я ввязываюсь, слишком опасны.

– Скажем, что ты отправился в военную академию узнавать насчет обучения. Тебе это будет кстати и не вызовет подозрений.

– Вам бы самому в Третьем отделении было неплохо работать, – пошутил я.

– Жаль, что Павел погиб, – вдруг вспомнил император. – С ним у тебя получилось бы и поработать, и чему-нибудь научиться. Но, что случилось, того не повернуть вспять.

Пятничный ужин мы доели в полнейшей тишине. Еда остыла вопреки всем приличиям, но я не возражал. Быстрее съем – не люблю горячее.

Зато, пока гуляш кусочек за кусочком отправлялся в рот, я пытался обдумать, во что я ввязываюсь. Вроде бы ничего сложного, но, как мне подсказывал прежний опыт, нельзя надеяться на то, что даже самое невинное начинание не приведет к какой-нибудь катастрофе.

Я распрощался с императором и вернулся домой.

– Зачем па решил поговорить с тобой наедине? – поинтересовалась Аня.

– Мы обсуждали планы на будущее. Военная академия, на его взгляд, лучшее решение. Завтра отправлюсь туда.

– А где она находится?

– Не очень далеко, – неопределенно ответил я. – Так что я вернусь обратно, не успеешь и глазом моргнуть.

– Не хотелось бы заскучать без тебя, – она обвила руками мою шею, не позволив даже пальто снять.

Я потянулся к ней и коснулся мягких губ. Как я могу ее обманывать? Но ведь это же ради ее блага. Решаем проблему страны, императора – и все в порядке. К тому же в этом нет ничьей вины. Пока не доказано обратное.

Глава 3. Что-то случилось

Особенность экономики Империи была в том, что большая часть предприятий принадлежала государству. И оттого прибыль накапливалась в бюджете, не распыляясь на золотые парашюты и пенсии, премии в сто окладов и ненужные корпоративные приобретения.

Однако даже император признавал – большая часть экономической активности всей страны сосредоточена в столице. Владимир, который вновь играл первую скрипку в оркестре имперских городов, стал столицей после Большой Войны, которую, из-за подавления революционных настроений, Империя выиграла и разрослась, катастрофически раздавив бывших соперников.

Но даже не это было проблемой. Взять и выделить средства на другие города – можно. Однако Владимир превращался в огромную воронку. Все больше людей стремилось в столицу и все больше денег требовалось на ее развитие и поддержание порядка.

На новом казначее лежала тяжкая задача найти средства. Или все рухнет, рано или поздно.

Поэтому я уже с утра пораньше прочувствовал ответственность за то, что взвалил на меня Алексей Николаевич.

Тихо собрался, оставив Аню дремать наверху, а ароматы свежего кофе витать в воздухе на кухне на первом этаже. Новый день выдался морозным и ясным. Ни снежинки не упало за ночь с неба, оставив тротуары чистыми, а дворников – отдохнувшими.

Пользоваться автомобилем я не стал, но нанял экипаж, чтобы сразу же добраться до правобережья Клязьмы. На том берегу я бывал редко, но предполагал, что вид из квартир и особняков просто шикарный.

Например, в квартире Григория Подбельского вид был великолепный – но был вид со склона, сверху вниз. Следовательно, если смотреть в другую сторону, то жители любовались архитектурой, тогда как пароходы почти не закрывали вид.

Стоило такое жилье немало, но Поликарповы могли себе его позволить. Прежний казначей, к примеру, и вовсе жил в доме предков – ему повезло иметь кусок земли в разумной близости ко Дворцовому району Владимира.

Как я не собирался залезать в карманы других, так и извозчик не задавал лишних вопросов. Ему достаточно было того, что его пассажир из одного элитного района едет в другой. Либо же он попросту был очень вежливым человеком.

Крытый экипаж имел как прекрасное преимущество в виде небольшой электрической печки, так и недостаток из-за малого обзора. Поскольку я впервые ехал так далеко за последний месяц, было интересно посмотреть по сторонам. Но небольшие стеклянные окна оставляли видимым только ближайшую часть дороги да первые этажи зданий.

И если летом тротуары заполняли столики близ кафе и даже некоторые услуги оказывались прямо на свежем воздухе, то сейчас улицы опустели. Но не стали блеклыми – многие заведения украшались флагами и гирляндами. Близость Нового года ощущалась на каждой улице.

– День добрый, – поприветствовал я дворецкого, который открыл мне дверь массивного особняка, который стоял на второй линии, тоже на возвышенности. До двери мне пришлось пройти через небольшой сад, где среди голых кустов стояли белоснежные статуи, почти не отличавшиеся по цвету от снега.

– Чем могу помочь? – дворецкий, мужчина с аккуратно подстриженной каштановой бородкой, одетый в прямые брюки и идеально подогнанный по размеру жилет, долго изучал меня.

– Максим Абрамов, – представился я. – К Родиону Поликарпову.

– Его нет, но должен вскорости прибыть. Вас может принять Аникита Родионович, если пожелаете. Мы всегда рады принять столь высокого гостя. Простите, что не признал вас сразу.

– Я могу войти? – среди потока вежливостей я не разобрал самого главного.

– Разумеется, конечно, – дверь открыли чуть шире, и я вошел внутрь.

Дворецкий забрал пальто и провел меня в большую залу, которая граничила с верандой, что тянулась по всей длине дома. Полностью остекленной и теплой. Поэтому здесь, в отличие от экипажа, вид зимой и летом оставался неизменным, без ограничений.

– Приветствую вас, – Аникита Родионович, который до того стоял с чашкой дымящегося чая и любовался Клязьмой, быстро повернулся, стоило дворецкому назвать мое имя.

Я обратил внимание, что он – левша, но рукопожатие у него было крепким.

– Отец должен приехать через пару часов, – продолжил Аникита. – Лучше всего ожидание скрасить за созерцанием вида реки. Она прекрасна в это время года, вы не находите?

– Нахожу, – улыбнулся я.

Клязьма в Имперском Владимире была на порядок шире и заметно глубже, поэтому прекрасно смотрелась как зимой, так и летом. Ни проплешин, ни островков, которые моментально зарастали зеленью. Ее проще всего было бы сравнить с Волгой где-нибудь в Костроме или Нижнем Новгороде. И, да, она выглядела прекрасно.

– Если вы не знали, – продолжил Аникита, – с предприятий, которые были в управлении моего дяди шли сталь и чугун на половину мостов, что построили за последние пять лет.

– Не знал, – ответил я, чтобы поддержать беседу. – А как ваш отец находит свою новую должность?

– Я вижу его слишком редко, чтобы слышать его мнение, – Аникита допил чай и поставил пару на стол. – А вы здесь…

– Предлагаю перейти на «ты», если не возражаете. Слишком много формальностей всего лишь за пять минут знакомства.

Младший Поликарпов дернул губами, а потом кивнул. Почти сразу же вошел дворецкий, который подал такую же в точности чашку мне, а потом виртуозно подхватил с тележки поднос.

– Сливок? Молока? Сахара?

– Ничего не нужно, спасибо. Я пью несладкий чай, – ответил я.

– Обед подам через час, – предупредил дворецкий и исчез.

На теплой веранде с Аникитой мы провели этот час в беседах ни о чем. Я рассматривал мосты и дома по ту сторону Клязьмы, а он соглашался с тем, что архитектура там хороша. Или спорил. В любом случае, время пролетело незаметно.

К обеду подали рыбный суп, и даже на всякий случай поставили приборы для Родиона, но тарелка осталась пустой до самого конца. Нужный мне человек так и не прибыл.

– Вероятно, задерживается, – пожал плечами Аникита. – Отец постоянно где-то пропадает.

– Насколько мне известно, он работает над государственным документом.

– Понятия не имею. Вам… тебе повезло, что сегодня он планировал показаться дома.

Это показалось мне чрезвычайно странным, однако я не подал виду. Вторая чашка чая, поданная после обеда, не была лишней, несмотря на утренний кофе.

Часом позже Родион так и не появился, и это уже беспокоило меня не на шутку. Аникита не переживал:

– Я же говорю, для отца это в порядке вещей.

– Вероятно, стоит позвонить? – предположил я.

– Час-два задержки он называет «прийти вовремя», – ответили мне.

Когда за окном стало темнеть, младший Поликарпов стал проявлять нешуточное волнение. И вскоре вызвал дворецкого с просьбой позвонить отцу.

– А сам почему не звонишь? – спросил я и получил не слишком убедительный ответ:

– Так сложилось. Мы разговариваем только лично.

На веранду вернулся дворецкий:

– Мне очень жаль, но до вашего отца я дозвониться не могу.

– Никто не берет трубку? – Аникита даже с кресла привстал, на котором он провел большую часть дня, что я находился здесь в гостях.

– Нет. Я звонил пять раз. Но никто не подошел.

– Он сегодня должен быть на заводе? – продолжал уточнять у дворецкого Аникита, но тот покачал головой:

– У дяди на квартире. Он предупреждал меня

– Звонил ему?

– Трижды. Никто не подошел.

Аникита вздрогнул. Потом встал. В том, что что-то случилось, я уже не сомневался.

– Заедем к дяде на квартиру. А потом на металлургический завод, если потребуется.