Kitobni o'qish: «Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия»

Shrift:

* * *

Пролог

Его разбудили острые колени Меланьи. Она повернулась к нему, поджала ноги, и колени оказались в опасной близости от его печени. При этом жена бормотала что-то на тарабарском словенском. За одиннадцать лет, что прошли после их свадьбы, Трамп так и не выучил ни слова этого чужого, но довольно музыкального языка, хотя всегда прислушивался к ее шепоту во сне. Ему казалось, что жена шепчет гадости в его адрес. Иногда Меланья говорила во сне на английском, но сегодня прерывистое дыхание жены сопровождалось кошачьим музыкальным словенским. Смесь русского с итальянским.

Тем временем огромная спальня в его флоридском поместье стремительно наполнялась светом. Даже через плотные шторы проникали утренние лучи – солнце вставало на этих широтах рано, в восемь утра. Меланья неожиданно всхрапнула, открыла глаза и, словно пытаясь скрыть неловкость, быстро заговорила, продолжая вчерашнюю вечернюю тему.

– Тедди! – Она часто называла его медвежонком. – Русских в стране три миллиона. Только в Нью-Йорке почти 600 тысяч.

Мелкой репликой она хотела скрыть неловкость от храпа. После чего отвернулась от мужа, смотревшего не мигая в позолоченный потолок, на другой бок. Отвернулась и вновь заснула – умела делать это мгновенно, в любое время дня и ночи.

Сам Дональд не один десяток лет мучился бессонницей. Особенно последние месяцы, когда бредовая идея, которой он всегда жил – стать президентом США, – вдруг стала походить на реальность. Съезд Республиканской партии выдвинул его кандидатом в президенты США. После этого он постоянно советовался с Меланьей о том, какие группы избирателей можно еще привлечь на его сторону. Словенцев и прочих бывших жителей Югославии они не обсуждали – те будут голосовать за него, поскольку Меланья – их. А вот русские, которых в стране больше трех миллионов? Причем по привычке ходят на выборы почти все.

Проблема будто бы и пустяковая, но все крепче держала его за яйца.

Трамп боялся связываться с русскими. Был только один человек, который мог профессионально его проконсультировать, – беглый генерал КГБ. Но тому уже за восемьдесят. Скорее всего, давно пребывает в маразме. Авторитетного кагэбэшника посоветовала Меланье одна из ее русских подруг – в умершем четверть века назад Советском Союзе тот едва не стал председателем КГБ. Его зовут Олег Калугин.

Тедди закряхтел и тяжело вздохнул. Во рту, как всегда под утро, пересохло. Уровень влажности в спальне не отрегулировали, язык и гортань стали словно наждачная бумага. Так бывало в молодости, когда иной раз он просыпался под утро после кошмарного сна с одной мыслью – добраться до холодильника и выпить холодную кока-колу. Вот и сейчас тревожные мысли ползали суетливыми муравьями в мозгу, он никак не мог зацепиться ни за одну из них. Разговор с самим собой прервала Меланья – вновь повернулась к нему лицом и резко поджала ноги. Удар острыми коленями по правому боку в районе печени окончательно вывел его из себя. Трамп громко гаркнул Fuck! опустил ноги на пол и зашаркал шлепанцами в ванную. «Это ж надо – пустить на ветер 45 миллионов баксов на свадьбу, чтобы получать по печени каждую ночь!» Новый день начинался плохо, он в который раз пожалел, что одиннадцать лет назад связался с длинноногой манекенщицей. Правда, когда они шли рядом по очередной красной дорожке, многие ему завидовали. Но сколько раз по ночам, даже во время сна Трамп получал от нее жесткие удары по спине и по правому боку – одному богу известно. Миниатюрная японка или модная по нынешним временам худенькая китаянка была бы намного удобнее. Оставалось одно – спать по отдельности, Меланья не против. Но это окончательно будет означать, что он превратился в старого пердуна.

Когда он зашел в ванную, ласковой трелью зазвонил телефон. Трамп снял трубку.

– Господин Трамп, – звонил его секретарь Марко. Он всегда безошибочно знал, что босс уже не спит и находится на расстоянии протянутой руки от телефонного аппарата, которых в доме предостаточно. Трамп даже подозревал, что дом напичкан телекамерами и Марко следит за ним 24 часа 7 дней в неделю. – Я разыскал того русского, как просила вчера вечером ваша супруга.

– Какого черта, Марко? Какого на хрен русского? Она тебе платит или я? Осел! Разве я просил об этом? Ты уволен! – Трамп сел на край серой с черными прожилками каррарского мрамора ванной и вновь подумал, что день как начался плохо, таким и будет. В правом боку кольнуло – уж не почку ли отбила Меланья пять минут назад?

Марко тем временем молчал, только громко сопел в трубку. Он никогда не признавал косяков и всегда находил что ответить. Этим и был незаменим.

– Госпожа Трамп позвонила вечером, сказала, что вы уже спите, и передала вашу просьбу – отыскать русского сукиного сына хоть из-под земли. Я все узнал: в Москве Калугина давно осудили за измену как работающего на ЦРУ. Он давно сбежал из России, я нашел его в Вашингтоне. Оказался сговорчивым парнем. Одним словом, ковбой уже здесь.

– Где здесь? – В районе правой почки боль запульсировала в такт с сердцебиением. Он почувствовал, что под скомканными, нечесанными с утра волосами проступили капли испарины. Они словно сверлили дырочки на коже и быстро охватили всю голову. Лицо побагровело, пальцы рук налились кровью, стали похожи на вареные говяжьи сосиски, которые Трамп обожал есть с тушеной капустой. Немецкие корни…

– Как вы хотели, я заказал ему такси до аэропорта, авиабилет на челнок туда-обратно плюс конверт с кешем, – монотонно пробубнил Марко. Было ясно, что он знал и был готов к тому, что обгадится с этим русским. А значит, ясный хрен, тоже получил от Меланьи конверт с баксами.

– Я, говоришь, велел? Сколько в конверте?

– Десять.

– Сотен?

– Тысяч.

– Марко, сукин сын, билет из Вашингтона до Майами стоит 100 баксов! Ты уволен! – вновь прохрипел Трамп любимую финальную фразу и бросил трубку. Не один десяток раз он говорил эти слова Марко, но другого такого же верного прохвоста с огромным адвокатским опытом даже в его богатой на разного рода криминальные приключения жизни сегодня было не сыскать.

Волны бешенства между тем не последовало. Трамп прекрасно понимал, что друзей и верных помощников в сложном и эмоциональном процессе, что назывался выборами президента США, у него, кроме Меланьи, нет. А у нее тяга к авантюрам развилась от скуки – последние годы он зациклился на девушках из конкурса «Мисс Вселенная» и общался с ней только на официальных мероприятиях и семейных праздниках. Так что злить ее сегодня – упаси бог! В конце концов, можно и поговорить с бывшим генералом КГБ. Но так, чтобы об этом не узнал никто.

Трамп поднял трубку телефона и, не спрашивая, слушает ли его Марко, спросил:

– Кто об этом знает?

– Госпожа Трамп, вы и я. Плюс его московский друг, с которым он пил виски в Вашингтоне, когда я ему позвонил.

Марко давно усвоил повадки хозяина и не отходил от телефона в своем кабинете-спальне флоридского имения Трампа.

– Парень оказался с юмором. Прилетел в два ночи с бородой и усами. Из аэропорта добирались на такси, чтобы не светить ваших автомобилей. Русский спит в доме садовника.

Трамп посмотрел на часы – они висели в доме повсюду – было 8 утра.

– Марко! – Трамп тяжело вздохнул, задумался на секунду и вытянул вперед нижнюю губу точно так, как его копировал этот завистливый комик Алек Болдуин, и медленно произнес: – Иду к нему. Пусть садовник сварит кофе и сделает пару бутербродов. Когда встреча закончится и я выйду, вызови такси и отправь его в Орландо. Пусть улетит не из Майами.

Сын Бэррон еще спал, как и его мать. Трамп решил не рисковать и отправиться в дом садовника на гольф-каре с парусиновой крышей. Но сначала достал из кармана халата мобильник, вошел на свою страницу в твиттере и написал: «Заслуживающий чрезвычайного доверия источник позвонил в мой офис и сообщил, что свидетельство о рождении Барака Обамы – это подделка».

Сразу стало легче, но лишь на мгновение. Утреннее небо не разродилось ни одним облачком, ему вдруг показалось, что все разведывательные спутники США, России и Китая нацелены своими телескопами на его виллу и его красную сонную рожу. Трамп физически ощутил щелчки затворов фотоаппаратов, которые слышал миллионы раз за свою жизнь и как будто привык. Но сегодня он в самом деле крупно рисковал – если в эфир просочится хоть одна даже размытая фотография с русским генералом КГБ – все будет кончено. Хиллари и ее банда спалят его за один день. И ради чего? Чтобы получить совет, как понравиться русским Нью-Йорка, которые почти поголовно даже английского языка не знали. Как индусы, китайцы, албанцы и прочие эмигранты, они жили своим сообществом в строго определенных кварталах, нос не показывая в сопредельные территории.

Трамп бывал когда-то в нью-йоркском районе Брайтон-Бич, в ресторане «Одесса». Было это лет тридцать назад, когда здесь обосновались эмигранты из СССР, чтобы посмотреть на «живых коммунистов». Для всех это было развлечением. Особенно привлекали его красивые молодые еврейки, которых американцы, как и всех прибывших из СССР, считали русскими. Но когда это было? К тому же и тридцать лет назад, и сейчас эмигранты из СССР с их повзрослевшими детьми традиционно голосовали за республиканцев. То есть за партию Трампа. Зачем ему понравиться этим людям?

«Чертова баба», – вновь подумал он о жене, а ноги уже несли его в пристройку к особняку, где под навесом стояли пара десятков гольф-каров для доставки его и гостей на поле с такими любимыми лунками – оно было здесь же. Трамп успел предупредить Марко, чтобы охрана – а она была рассредоточена по всему периметру усадьбы – не особо светилась этим утром. Пусть отслеживает только внешний контур. К тому же Марко придумал для гостя правдоподобную легенду – приехал партийный активист, чтобы рассказать о настроениях среди низовых членов партии в штатах на Восточном побережье. Таких к кандидату в президенты США приезжали во Флориду десятки. Штаб штабом и опросы опросами, но о настроениях в низах могли рассказать только никому не известные старые партийцы.

Озабоченный Тедди влез в ближайший гольф-кар, поднял парусиновый верх и нажал педаль акселератора, что заменяет педаль газа в обычных автомобилях. Электромобиль не тронулся с места: аккумулятор давно не заряжали. Он перешел в другой, затем в третий, четвертый и только пятый автомобиль мягко тронулся с места, выкатился из-под навеса на дорожку. Утреннее солнце ослепило его, эффект добавили солнечные лучи, что преломлялись в тысячах капель воды на листьях кустов после ночной поливки и отражались от стекол дома. Кровь вновь шарахнула по мозгам – он не поднял парусиновый верх гольф-кара и физически ощутил автоматическую фокусировку фотокамер спутников на своем лице! Трамп инстинктивно прикрылся руками, как иной раз делал это, видя, что его скрытно фотографируют папарацци.

– Fuck! Fuck! Fuck! Fuck! – повторил он сквозь плотно сжатые губы, затем резко отбросил парусиновый верх кара в рабочее верхнее положение и повернул игрушечную машинку в сторону, противоположную домику садовника. Земельный участок, где располагалось поместье Трампов, был так размечен и перерезан дорожками, что, куда бы ни шли гости или хозяева и куда бы они ни ехали на электромобильчиках, они передвигались по кругу. Поэтому, как ни хотелось хозяину дома скрыться под кронами деревьев, он все равно оказывался перед развилкой, один из лучей которой вел как раз в строение, где прятался бывший генерал КГБ Олег Калугин.

Тедди медленно подкатил к домику, из входной двери тут же вышел Марко.

– Ты сукин сын, – прошипел Трамп и прикусил в порыве злобы правую щеку, – собирай чертовы шмотки и проваливай!

– Уже собрал, – проговорил Марко, быстро подошел к машинке и помог Трампу подняться на крыльцо садов ничьего домика. Точка остановки машинки была скрыта от ненавистных спутников высокими кронами деревьев, это дало хоть какое-то облегчение. Марко быстро вернулся к гольф-кару и не спеша уехал по дорожке в сторону большого дома.

«Ну вот и приехали!»– с облегчением подумал хозяин поместья перед тем, как открыть входную дверь. Но тот, кого он увидел внутри дома, сначала заставил его застыть на месте, потом едва не броситься сломя голову прочь – с продавленного десятилетиями дивана ему навстречу поднялся человек, как две капли воды похожий на Збигнева Бжезинского – главного советолога США, главного русофоба и теоретика расчленения СССР на 15 отдельных государств.

– Господин Трамп, – с заметным русским акцентом заговорил старик, – меня зовут Олег Калугин, я бывший генерал КГБ СССР. Вижу, вы чем-то испуганы? Меня в самом деле часто путают со Збигом Бжезинским, моим хорошим другом. Но ему уже 89 лет, и он безвылазно сидит дома. А мне всего 82. Я в своем уме и твердой памяти.

Трамп неоднократно встречался и даже когда-то дружил с Бжезинским. То, как русский был на него похож, говорило лишь о чудесах природы. Збиг и вправду не показывался на людях уже лет десять – не мог не то что ходить, даже не говорил. Глядя в глаза сухонькому старикашке, Трамп подошел к нему, протянул руку и сжал его маленькую ладонь. Он был на голову выше Калугина, и, чтобы рассмотреть его лицо, отодвинул руку вместе с генералом. Ладонь старика была сухой, без мокрой и холодной потливости. Не выпуская его руку, он разглядывал вблизи этого русского перебежчика, давно ставшего гражданином США.

Волосы на его голове были явно свои. Калугин не облысел, как большинство современных мужчин. Мешки под глазами выдавали склонность к спиртному, хотя этот грех мог давно остаться в прошлом. А вот ресниц почти не осталось – Тедди всегда профессионально разглядывал ресницы и только потом все, что было ниже. Калугин плотно сжимал губы, отчего они казались ниточками, как и у его двойника Бжезинского. На его левой щеке остались следы клея от бутафорской бороды, но общий вид лица вызывал уважение – Калугин был чисто выбрит, как и положено мужчине. Еще одну деталь Трамп искал в тех, с кем знакомился, – состояние шеи в районе кадыка. Это место у мужчин старше шестидесяти самое проблемное. Складки кожи мешают пробрить его хорошо, у многих стариков здесь фрагменты и даже кусты трех-четырехдневной щетины, что делает их похожими на неощипанных петухов. У Калугина это просматривалось в полной мере. Но сбрить «кустарник» машинкой и даже безопасной бритвой было очень проблематично. Нужна опасная бритва. Но кто согласится на такое бритье в наше время – лично Трамп боялся и тщательно следил за собой сам – горло не доверял никому.

Разглядывание русского генерала затягивалось. Трамп так успокаивал нервы, надеясь, что его гость растеряется и станет податливее – так будет дешевле. Но любое молчание кончается.

– Давайте не будем тянуть кота за хвост, – проговорил наконец хозяин поместья и жестом предложил русскому вернуться на просиженный диван. Сам сел на стул, что стоял при кухонном столе. – Как вы знаете, через полгода в США выборы президента. Один из кандидатов – я.

– Конечно, знаю.

– Одна из проблем – голоса русских в Нью-Йорке, Чикаго, Майами и Лос-Анджелесе. Чем их привлечь?

– Господин Трамп, русские от вас и так без ума!

– Генерал, не отнимайте мое время. О вас отзываются как о серьезном человеке.

Олег Калугин впервые устало потер руками глаза. Всем своим видом давал понять, что его мучает вопрос: какого хрена он сюда притащился? Пенсии на житье и так хватает. Плюс небольшой доход от компьютерной игры, которую он разработал с одним из отставных генералов ЦРУ. Калугин открыл рот.

– На Восточном побережье живут в основном выехавшие еще из СССР. Они любят своих детей, регулярно ездят в Атлантик-Сити просадить пару сотен долларов в казино. Любят крупную слабосоленую селедку с репчатым луком, и шведскую водку «Абсолют». Праздники часто проводят в русских ресторанах на Брайтон-Бич. Смотрят российское ТВ по спутнику, смотрят YouTube. Обожают попсу – русских исполнителей песен. Их имена вам ничего не скажут – Филипп Киркоров, Григорий Лепс, Пугачева с Леонтьевым. Я говорю о русских, кто привык к этим артистам еще в СССР. Они и на выборы ходят. В отличие от молодых русских – тем все по хрену. В России до сих пор модно нанимать музыкантов для выборной кампании. За деньги будут и петь, и перьями трясти. Возьмите парочку, и они поедут по США с криками «Трамп – наш президент!».

– Генерал, вы в своем уме? Я был в Москве и видел Киркорова. Таких певцов в США по дюжине в каждой пивной, включая русские рестораны.

– Это так. Я в своем уме. Это для начала. Но если вы захотите играть вдолгую и без проигрыша – есть один вариант для русских в США, все они будут ваши.

– Не тяните кота за хвост, – вновь повторил Тедди.

– Но мне будет нужна хотя бы пара часов, чтобы рассказать вам историю одной операции КГБ, которая касалась работы по приведению к власти Михаила Горбачева.

– Горбачев – сотрудник КГБ?

– Нет. Но к власти он пришел в результате спецоперации КГБ. Началась эта история в 1966 году, когда Горбачев едва не стал руководителем КГБ по Ставропольскому краю. Продолжилась в 1969 году, когда председатель КГБ Андропов хотел назначить его своим заместителем.

– Откуда вы все это знаете и какого черта здесь Горбачев?

– В начале 60-х годов я был на стажировке в США, где подружился с прекрасными и добрыми американцами, благодаря им я сегодня здесь. Так вот, когда в 1964 году я вернулся в СССР, меня отправили служить в Ставропольский край, и вся операция по внедрению Михаила Горбачева сначала в Политбюро, а потом и в президенты СССР прошла при моем непосредственном участии.

– Какого хрена вы мне все это рассказываете? Плевать я хотел и на Горбачева, и на вашу стажировку!

– Мы говорим о русских, которые должны голосовать за вас. Чтобы вы все поняли и не сочли меня жуликом, я должен коротко рассказать о том, кто поможет вам с голосами русских в США.

– Бог мой! Да кто же это?

– Его зовут Андрей Разин. Он зять Михаила Горбачева, известный музыкант и редкий прохиндей. С уверенностью могу сказать, окажись он в ближайшее время в США с концертами, голоса русских были бы вашими. Встречаться с ним не надо. Я все продумал, но вам придется меня выслушать. Иначе я приехал зря, но в этом случае готов вернуть деньги за вычетом авиабилетов, такси и суточных за два дня.

Сквозь оконную штору пробивался солнечный луч, было видно, сколько пыли летает в этой комнате. Из-за окна послышался треск, напоминающий звук хвостовой погремушки гремучей змеи. Это были цикады – они трещали сотнями особей, раннее утро было их любимым временем. Трамп перенес центр тяжести на левую половинку задницы. На деревянном сиденье старого венского стула правая неожиданно затекла. По ноге растеклись горячие искры. Но он не стал вскакивать, чтобы размять ноги – думал. Уж больно подозрительной была хитрая лисья морда русского генерала. К тому же Калугин не скрывал, что уже 56 лет работал на ЦРУ, где Трампа считали национальной бедой США.

Тедди поднял глаза на генерала, остановил взгляд на его лице. Глаза Калугина, начисто лишенные ресниц, смотрели спокойно, не мигая. Мало того, ему показалось, что зрачки глаз русского вытянулись сверху вниз узкими черными щелочками с золотой искрой посредине. А вместо привычных белков глазного яблока выпирали причудливые полусферы серо-зеленого перелива. Трамп слегка тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, вновь перенес центр тяжести на правую ягодицу.

– Сейчас 8.15 утра. В 9.00 вы отсюда уедете в аэропорт Орландо. И я больше никогда о вас не услышу.

– Обо мне не услышите. – Калугин сглотнул слюну, отчего острый кадык натужно переместился к основанию черепа и вернулся на место. При этом «кустарник» невыбри-той щетины вспучился вместе с дряблой кожей шеи и вновь замер. Зеленоватые, с желтой иглой посредине, зрачки глаз просверлили мозг Трампа. Ему стало не по себе, он вновь сменил опорную ягодицу на жестком стуле.

– Итак, было лето 1972 года…

Глава 1

Портрет человека с огромным родимым пятном на лбу он впервые увидел в кабинете директора детского дома и наивно спросил его:

– Кто это?

Меченый висел рядом с портретом Ленина. Директор сразу подобрался и рассказал, что Михаил Сергеевич-это первый секретарь Ставропольского крайкома партии. В свои восемь лет худой, как все детдомовцы, сирота сразу понял – вот он, самый большой начальник.

Тот смотрел на него с висящего на стене портрета задумчивыми и добрыми глазами. Через засиженное мухами стекло Михаил Сергеевич даже улыбался этому мелкому костлявому существу, что глядело на него снизу вверх в кабинете директора детдома. Горбачев в ту первую встречу явно не догадывался, что перед ним монстр с инстинктом древнего гигантского и ненасытного насекомого!

Второй раз в жизни Андрей увидел портрет меченого человека в доме Марии Пантелеймоновны. Его приемная бабка – баб-Валя – подрабатывала у нее кухаркой, и несчастного сироту пускали в ее крашенную белой известью хату, когда он на лето приезжал из детдома в село Привольное.

Дело было так. В тот день он перебрался через плетень, подошел к веранде соседской мазанки, отодвинул висящую на входе марлю и вошел.

– Теть Маша! Баб-Валя велела принести для борща лук, капусту и помидоры.

– Заходи в дом, – услышал он ответ из-за двери.

На веранде пахло деревенским домом. О стекло билась крупная черная муха, на стуле возле застеленного клеенкой стола сидела рыжая кошка. Она внимательно следила за мухой, не обращая внимания на босого ушлепка, что, закусив нижнюю губу, пробрался на летнюю веранду дома. Андрей открыл входную дверь и шагнул в сени. Тощая кошка, видно, давно хотела проникнуть в дом. Задрав трубой тонкий крысиный хвост, она первой проскочила в сени. Слева на стене висел ситцевый синий халат, на полу стояли резиновые сапоги и калоши. Наглое животное застыло у следующей двери. Оно нагло, с хрипотцой, мяукнуло, дверь открылась. Здесь, в белом от муки фартуке, подперев «руки в боки», стояла хозяйка. Пахло испеченным хлебом, заслонка на чисто выбеленной русской печи закрывала устье, за которым явно что-то томилось.

– Положи. – Мария Пантелеймоновна кивнула сироте в сторону кухонного стола у окна. На желтой клеенке с синими цветочками стоял графин с водой и граненый стакан, стеклянная банка с солью и запечатанная коричневым сургучом бутылка с наклейкой «Московская особая водка». Из серой оберточной бумаги выглядывал светло-коричневый изгиб куска колбасы. Рядом с бутылкой водки лежали три румяных буханки белого хлеба.

Андрей положил сетку с капустой и луком на стол и со святой простотой, тонким сиротским голоском, попросил бабушку Машу пустить его посмотреть на жилую комнату, как говорили в Привольном, зал, куда уходила вторая половина огромной русской печи.

Баба Маша покосилась на его грязные босые ноги, треники с вытянутыми и дырявыми коленками. Самое бы время сказать «брысь»! Но что-то остановило ее – вспомнила, что он сирота, а грязь на полу можно и смыть. Она кивнула на дверь, отворила ее, и Андрей шагнул на тканые половицы. В полутемной комнате, как и положено в настоящей хате-мазанке, тикали ходики. В углу стояла тумбочка с телевизором, рядом радиола. О его ногу шаркнула рыжая кошка и прыгнула на диван, что стоял справа от двери. Андрей невольно проследил взглядом за нахальной тварью, которой позволено делать в этом доме все, потом глазами зацепил икону с божницей поверх нее и фотографию военного в черной гимнастерке, черными волосами и застывшими печальными глазами.

В это время баба Маша включила свет, и вот тут сирота замер в полном изумлении. Напротив входной двери, между окнами, висел портрет человека, которого он видел в кабинете директора детдома. Портрет был другой, но красное родимое пятно на лбу могло быть в этом мире только у одного человека.

– Кто это, тетя Маша? – спросил Андрей шепотом.

– Сынок мой, Миша, – ответила женщина за спиной и замерла, опершись о косяк двери, глядя с любовью на портрет. – Вот борщ с Валентиной готовим, котлеты. Приедет сегодня к вечеру.

После этих слов Андрей-сирота продолжил стоять как вкопанный, вперившись глазами в портрет. Он мгновенно понял: вот его счастливый случай, он почти в раю. Детский организм не выдержал напора чувств, и мальчик пустил в штаны все, что накопилось в мочевом пузыре. Мокрое пятно медленно набухло на половике вокруг грязных ног, драная кошка прыгнула с дивана, принялась обнюхивать пятно. Если бы мама Миши Горбачева была женщиной злой и безжалостной, то непременно треснула бы его сковородой по голове. Но шкету повезло: заметив неладное, хозяйка лишь попросила скатать половик и отдать его Валентине постирать. Этот «косяк» уже не имел для мальца особого значения. Как и положено круглому сироте, он мыслил намного взрослее своих счастливых семейных одногодков. Знал, что не отцепится от дядьки с красным пятном на лбу никогда.

Опустившись на четвереньки, он скатал половик, зажал его под мышкой и виновато поднялся, не смея посмотреть в глаза тете Маше. Затем выскочил на кухню и через сени – на летнюю веранду. Сквозняк колыхал марлевую занавеску, что висела на входе веранды. Черная муха все так же билась о стекло. И тут перед выходом с веранды дорогу ему преградил незнакомый мужик. На нем были черные брюки и белая рубашка с коротким рукавом.

– Стоять! – коротко приказал он и схватил Андрея за ухо. Да так резко вывернул ухо от себя, что сирота невольно задрал нос и встретился глазами с незнакомцем. – Чего скоммуниздил, кто такой?

– Соседский я, Андрей от баб-Вали. – Уху становилось все больнее, но он и не думал выворачиваться – уж больно грозное и каменное лицо нависло над ним. – Принес Марии Пантелеймоновне капусту с помидорами для борща дяде Мише, – выпалил он.

Ухо мгновенно освободилось, на лице незнакомца нарисовался вопрос.

– А чего несем? – Специалист по скручиванию ушей указал пальцем на свернутый трубкой половик.

– Коврик кошка обгадила. Баб-Маша попросила выстирать и высушить до вечера, когда приедет дядя Миша.

– Молодец. Как зовут-то? – спросил уже совсем ласково мужик в белой рубахе с мокрыми подмышками.

– Андрей Александрович Разин, – командирским голосом ответил он на вопрос так, как их учили в детском доме, – сирота. На каникулах у Баб-Вали, моей приемной бабушки.

Пацан в драных трениках не врал. Баб-Валя, потерявшая всех своих родственников и детей, действительно упросила директора детдома отпускать шустрого и умненького Андрюшу к себе в село Привольное на летние каникулы.

– Чего сразу не сказал, – ласково прожурчал мучитель. Его глаза еще заметнее потеплели, металл из голоса улетучился. Он по-отечески погладил сироту по голове. Несколько раз провел потной ладонью сначала против шерсти, потом обратно.

– А я – Олег Данилович Калугин. Можно просто дядя Олег, помощник Михаила Сергеевича Горбачева, сына Марии Пантелеймоновны. – Он присел на корточки и оказался глазами на уровне глаз хитрого шмакодявки, что стоял с зажатым под мышкой половиком. – Давай помогу донести. Куда?

Если бы будущий махинатор знал, что такое оргазм, он тут же понял бы, что уже испытал его дважды за последние несколько минут. Сначала, когда увидел портрет большого начальника с кляксой на лбу и оказалось, что он сын баб-Маши. И второй раз, когда помощник человека с кляксой испугался всего лишь упоминания имени дяди Миши.

– Дяденька, я сам, – ответил шкет.

– Ну что – тогда давай пять! – Олег Данилович, ласково улыбаясь, протянул потную пятерню. – Давай дружить и забудем, что я тебе ухо открутил. Думал: ты вор.

Не дожидаясь, он взял маленькую сиротскую ладонь в свою и крепко сжал. Даже муха, что билась о стекло, перестала противно жужжать. Казалось, она ждет ответ будущего монстра, поняв, что присутствует при рождении главной фантасмагории двадцатого и двадцать первого века.

– Давайте дружить, Олег Данилович, – пропищал Андрей и опустил глаза.

Вдруг Калугин резко встал и вытянул руки по швам.

– Шо это, Олег? Ты чего к ребенку пристал? Когда Михаил приедет?

В дверях стояла Мария Пантелеймоновна. Сирота не стал ждать ответа и проскользнул мимо взмокшего Калугина на двор.

Вечером того счастливого дня он не мог заснуть. Приемная бабка застелила скрипучую раскладушку на дворе, но он все смотрел на дорогу и ждал.

Когда на фоне усыпанного яркими звездами неба над раскладушкой начали бесшумно сновать летучие мыши, к соседской хате подъехала белая «Волга». Она въехала в открытые ворота и остановилась в круге света, льющегося из застекленной веранды. Из машины вышел мужчина в такой же, как у Калугина, белой рубахе с короткими рукавами. На крыльцо тотчас выползла Мария Пантелеймоновна, подошла к сыну и обняла своими распухшими руками. Тут же откуда-то из темноты, как черт из коробочки, к машине подскочил Калугин, поздоровался по имени-отчеству с Михаилом Сергеевичем и открыл заднюю дверцу «Волги». Из нее выползла женщина, за ней девочка.

– Раиса, давай хватаем Иру и бегом спать. – Горбачев обнял жену за плечи и повел ее в дом. Девочка молча засеменила за ними. Калугин открыл багажник машины, достал две пузатые сумки и понес в дом. Через пять минут он вышел, сел в «Волгу», и машина укатила.

Андрюша-сирота как-то разом успокоился, натянул простыню до носа и уставился в звездное небо. В детском доме их научили различать созвездия на ночном небосводе. Большая и Малая Медведицы, Полярная звезда и весь Млечный Путь ласково мерцали только ему.

По небу косо пролетела падающая звезда, и он загадал желание. Читал- если это сделать, то мечта обязательно сбудется. Загадал и крепко заснул.

* * *

Рано утром Андрей сидел на плетне между хатами двух бабулек. Рядом с ним висел половик Марии Пантелеймоновны, который баба Валя еще вчера замочила в воде, прополоскала несколько раз водой из колодца и повесила сохнуть на забор. По пыльной дороге гнали на выпас десяток коров. Они сонно мычали, громко роняли лепешки и выпускали толстые струи мочи. Внутри соседской веранды раздался скрип двери. Из-под марли, что прикрывала вход на веранду, выбежала кошка. Она села на траву и уставилась на Андрея. Рыжая тварь смотрела как-то хмуро, будто не выспалась.

– Кыс-кыс-кыс, – позвал ее детдомовский босяк, решив, что с горбачевской кошкой на руках он будет смотреться гораздо лучше для бабы Маши, а значит, и для ее сына. Но кошка продолжала сидеть с каменной мордой, пока не отвернула ее в сторону ласточкиного гнезда, что приклеилось под крышей. В него то и дело влетала и вылетала суетливая пташка.