Kitobni o'qish: «Красный меч»

ПРОЛОГ

Сан-Франциско утопал в весенней жаре. Город накрыла душная пелена пустынного зноя, и он стал похож на огромную раскаленную сковороду, медленно сползающую в синюю глубь океана.

Обливаясь потом, я быстро шагал сквозь вязкий кисель горячего воздуха и предвкушал кондиционированную прохладу отчего дома. Каникулы в колледже только начались, и меня ожидали несколько недель отдыха от бурных забав студенческой жизни.

Двигаясь привычным маршрутом, я настраивался на дежурное общение с родителями и обдумывал предлог, под которым смогу улизнуть в свою комнату. Там можно сесть на широкий подоконник с чашкой кофе в руках и любоваться залитым ночными огнями городом.

Я остановился у подножия холма, утер пот со лба и посмотрел на дорогу, зигзагами поднимающуюся к вершине. За лето клумбы с декоративной растительностью разрослись и скрыли окна первых этажей респектабельных особняков. Свет тусклых фонарей едва разгонял вечерний полумрак, и припаркованные у домов машины жались к кирпичным стенам, будто опасаясь опускающейся на город тьмы.

Подсвеченный красным, наш флюгер в форме сказочного дракона возвышался над крышами и призывно светился вдали. Я взялся за лямки рюкзака и начал подъем. В детстве этот извилистый путь казался мне Дорогой из желтого кирпича¹, в конце которой в один прекрасный день откроются врата, ведущие в волшебную страну.

Мои наивные мечты так и не сбылись. Много лет я останавливался на вершине холма в ожидании чуда, но воображаемый портал в иной мир оставался запертым. Опечаленный, я медленно плелся домой, открывал резную деревянную дверь, на которой красовалась бронзовая цифра семь, и погружался в чтение историй об отважных героях и путешественниках.

Мои воспоминания прервал раздавшийся из-за спины раскатистый гул и яркая вспышка, разогнавшая вечернюю тьму. В мостовую справа от меня ударил огненный шар и мгновенно превратил асфальт в кипящую лужу. Зажмурившись, я инстинктивно отпрянул влево, и рядом пронесся поток раскаленного воздуха – впереди полыхнул еще один сгусток огня. Громкие взрывы оглушили и окатили ноги брызгами расплавленного битума. Я обернулся, совершенно не понимая, что происходит.

Ярко освещенная улица была пуста. Я задрал голову и увидел на крышах домов темные силуэты людей. Их черные одежды развевались на ветру, а обнаженные лезвия мечей мерцали отраженным светом луны. Четыре фигуры как по команде синхронно прыгнули вниз и неправдоподобно медленно полетели к земле. Они мягко опустились на асфальт с высоты трех этажей и побежали ко мне.

Я понял, что нужно уносить ноги, развернулся и рванул к дому. Преградив мне дорогу, на мостовую бесшумно приземлился седой бородатый старик. Он присел на корточки, гася энергию падения, а затем резко выпрямился. Под белой длиннополой накидкой проступили очертания короткого меча, висящего у него на поясе.

Старик схватил меня за плечи, отшвырнул за спину и шагнул навстречу бегущим за мной воинам. Лезвия их мечей со звоном рассекли воздух, и фигуры преследователей растворились в пространстве, превратившись в движущиеся вихри. Старик бросился вперед и размазался в череду белесых силуэтов.

Бой, напоминающий танец привидений, гипнотизировал и завораживал. Сражающиеся были подобны безликим полупрозрачным призракам, они перемещались в пространстве, оставляя за собой размытые следы, а их острые клинки с режущим слух свистом рисовали в воздухе светящиеся зигзаги, диски и конусы.

Я застыл в полной неподвижности и с отвисшей челюстью наблюдал за сюрреалистическим действом, не в силах отвести взгляд. Шаровые молнии, выжигающие дыры в асфальте, ниндзя, вооруженные мечами и прыгающие с огромной высоты, сражения на нечеловеческих скоростях – все это не могло случиться в двадцать первом веке во Фриско² и вызывало сомнения в реальности происходящего.

Я огляделся по сторонам в поисках прохожих, но шансы встретить кого-либо поздним вечером в тихом спальном районе равнялись нулю. Окинув тупиковую пустынную улицу полным отчаяния взглядом, я обернулся на звук падающих тел и приглушенный звон металла. Поверженные воины неподвижно лежали на земле, сжимая в руках гарды мечей.

Передо мной материализовался окровавленный старик. Его седые волосы растрепались, одежда была буквально изрезана на ленты и лоскуты, а струящаяся из глубокой раны на лбу кровь заливала красивое аристократическое лицо. Он улыбнулся, быстрым движением собрал волосы в хвост и склонил голову в легком полупоклоне.

Я, будто пригвожденный к земле, не мог оторвать взгляд от его серых, слегка раскосых глаз и почему-то совершенно не чувствовал страха. Старик положил горячие ладони мне на плечи, толкнул и хрипло крикнул: «Хразри!». Я услышал это сочетание гортанных звуков впервые, но сразу понял, что оно означает: «Беги!».

Разворачиваясь, я успел заметить, что за спиной старца приземлились еще несколько вооруженных мечами воинов. Не обращая внимания на боль в обожженных ногах, я молнией понесся вперед. Возможно, мне показалось, но я ощутил теплую волну, наполнившую тело энергией и силой.

Я бежал напрямик, срезал повороты извилистой дороги, и с криком прорывался сквозь рвущие кожу колючие ветви кустов и деревьев. Ночные фонари слились в две тянущиеся справа и слева полосы, светящиеся прямоугольники окон мелькали словно кадры засвеченной кинопленки, и уже через минуту я увидел смотровую площадку в конце улицы.

Летящий мне вслед файерболл я то ли услышал, то ли почувствовал. Я дернулся в сторону и ушел с его траектории. Сгусток огня с грохотом врезался в припаркованный автомобиль. Раздался взрыв, я метнулся в противоположном направлении, споткнулся и, обдирая ладони, упал на асфальт. Вторая огненная сфера с шипением пролетела надо мной, задела рюкзак и обожгла спину.

Я с воплем сорвал с плеч горящие лохмотья, проводил взглядом оранжевый шар и бросился бежать следом за ним, петляя, словно заяц. Сначала слева, а затем чуть выше головы пронеслись еще два файерболла и взорвались в зарослях пышной растительности. Меня явно хотели убить, и заявиться домой, подвергнув опасности родителей, я не мог, просто не имел права.

Мне не хватало воздуха, сердце отчаянно рвалось из груди, по исцарапанным щекам и рукам текла кровь, но я упорно мчался вперед. Задыхаясь, я выскочил на освещенную фонарями смотровую площадку на вершине холма, остановился у невысокого каменного парапета и посмотрел вниз на залитый ночными огнями город. Дальше дороги не было – только отвесный обрыв.

Я обернулся и увидел двух приближающихся преследователей. Полы их длинных черных одеяний развевались во встречных потоках воздуха, словно огромные крылья. Казалось, что воины не бежали, а плавно скользили по зигзагообразной дороге, легко перепрыгивая декоративный кустарник полутораметровой высоты. Из-за их спин сквозь дым занимающихся пожаров в мою сторону летели еще несколько пылающих шаров.

Передо мной снова возник седой старик. Стоя спиной ко мне, он что-то крикнул преследователям и широко расставил открытые ладони. Между ними появилась ярко светящаяся голубая сфера. Она начала быстро увеличиваться и превратилась в полупрозрачный, мерцающий диск, который закрыл нас, словно щит.

Сгустки огня врезались в него, взорвались алыми вспышками и пылающими брызгами осыпались на землю. А затем старик растворился в воздухе. Серым колеблющимся маревом он метнулся сначала к одному, а потом к другому воину, и они бесформенными грудами черного тряпья осели на мостовую.

Я не верил своим глазам, все происходящее напоминало безумно красивый фантастический фильм или компьютерную игру, но и вооруженные мечами воины, и сумасшедший старик, и взрывающиеся файерболлы были частью реальности.

Старец материализовался передо мной, поднял руки к лицу и, пристально глядя в глаза, надел мне на шею серебристую цепочку со светящимся фиолетовым кулоном. Окровавленные ладони мягко коснулись моей груди, и неведомая сила бросила меня через парапет спиной вперед. Запоздало взмахнув руками, я заорал во все горло и полетел вниз. Низко гудя, с крыш близлежащих домов ко мне неслись новые огненные шары.

В начале фильма «Матрица: Перезагрузка»³ Тринити падает с небоскреба очень плавно, в режиме slow motion. Вокруг нее, прессуя и закручивая воздух в спирали, медленно движутся пули, а она так же неспешно отстреливается от летящего следом за ней агента Смита. Я же, сопровождаемый пылающими алыми сгустками, провалился в черную пустоту за считаные секунды.

Умереть, вспоминая культовый фильм пятнадцатилетней давности, никогда не было пределом моих мечтаний.

ГЛАВА 1

Сознание вернулось внезапно, еще в падении. Удар о землю был сильным, но боль я испытал по другой причине: черное звездное небо сменилось пронзительно голубым, и глаза резанул яркий солнечный свет. Я зажмурил веки, но уже через мгновение широко их раскрыл и вскочил на ноги, будто ошпаренный – мне обожгло спину. Ступни тоже обдало невыносимым жаром, и на этом открытия не закончились.

Я стоял совершенно обнаженный на вершине песчаного холма посреди бескрайней пустыни. Живописные дугообразные дюны безбрежным океаном расстилались до самого горизонта. На синем небе не было ни облачка, и солнце в зените немилосердно жгло, наполняя воздух тягучим зноем.

Выйдя из состояния секундного замешательства, я оглянулся. Панорама за моей спиной порадовала и насторожила одновременно. На расстоянии нескольких километров я увидел огромную по высоте и протяженности каменную стену. Если бы не прямоугольные башни, чередой расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, ее можно было бы принять за естественное скальное образование. Вот только стена была не кирпичной, а красной, как и башни, увенчанные остроконечными коричневыми крышами с загнутыми кверху краями.

Ни высоту, ни ширину этого циклопического сооружения я не мог определить даже приблизительно – оно занимало весь видимый горизонт. Пространство перед стеной было покрыто сплошным ковром из разномастных домов, хижин и лачуг. Они уступами спускались к поверхности пустыни под небольшим углом, постепенно редели, и, наконец, растворялись в безбрежных песках.

Из ступора меня вывел неясный шум, донесшийся из-за спины. Я обернулся и увидел группу всадников на расстоянии нескольких сотен метров от себя. Они спускались по склону огромной дюны, поднимая за собой шлейф мелкой песчаной пыли. Кавалькада явно двигалась ко мне, но из-за разделяющей нас дистанции я не сразу понял, почему эта картина вызывает у меня ощущение диссонанса.

Всадники ехали не на лошадях. Остромордые, покрытые блестящей чешуей ящеры были похожи на мутировавших, позеленевших и чуть подросших кенгуру. Они уверенно неслись по песку красивыми длинными прыжками, отталкиваясь от поверхности мощными лапами. В высоких седлах сидели облаченные в яркие разноцветные доспехи и вооруженные мечами воины.

Состояние оцепенения сменилось паникой, и я побежал к стене. Горячий песок больно обжигал ступни, я утопал в нем по щиколотку, но упорно двигался вперед. Из-за спины доносились гортанные крики наездников и громкое рычание динозавров. Я понимал, что моя попытка спастись обречена на провал, но ничего не мог поделать с собственным страхом, он подстегивал словно кнутом и гнал прочь от преследователей.

Воины настигли меня довольно быстро, к этому моменту я окончательно выдохся, но все еще продолжал бессмысленный бег. Сердце лихорадочно стучало в груди, воздуха не хватало, и, несмотря на жару, меня буквально трясло от страха.

– Руку давай! – раздался громкий крик из-за спины.

Я оглянулся на бегу и увидел, что один из преследователей несется прямо на меня, свесившись со спины ящера и протягивая мне руку. Это не было похоже на нападение, а скорее напоминало спасательную операцию. Я остановился и обреченно протянул руку навстречу.

Ящер слегка замедлил бег, его громадная нога зарылась в песок в полуметре от меня, и всадник крепко сжал мою ладонь. Он поднял меня с земли как пушинку, и одним уверенным движением усадил в седло перед собой.

Ящер резко ускорился, и меня отбросило назад. Я ожег спину о раскалившиеся на солнце доспехи воина, отпрянул от него и закричал от боли.

– Это не самое страшное, посмотри назад, – сказал всадник, отреагировав на мой крик.

Обернувшись, я вгляделся вдаль и поначалу не заметил ничего необычного. Но пристально рассмотрев пустынный пейзаж, обратил внимание на движущийся за нами песчаный бугор. Песок косыми волнами расходился по обе стороны от него, и, судя по размерам наплыва, перемещающийся под поверхностью объект был огромен.

– Что это? – спросил я и ощутил, как по обожженной спине стекают струйки холодного пота.

– Червь, – ответил всадник. – Местный, мать его, Шаи-Хулуд! Если останемся живы, будешь должен!

Всадник пришпорил ящера, зверь недовольно взревел, покосившись на нас желтым глазом, и галопом понесся вперед. Ветер свистел в ушах, мелкие песчинки слепили, попадая в глаза, но я не обращал на это никакого внимания.

Шаи-Хулуд? По-моему, так называли гигантских пустынных червей в романе «Дюна». Если всадник за моей спиной читал Герберта, то мы на Земле. Вот только ни ящеров, ни гигантских червей у нас нет! Черт! Где же я все-таки оказался?

Охарактеризовать мое состояние как шоковое, означало бы не сказать вообще ничего. Не было смысла себя щипать или дергать за ухо, чтобы проснуться – все происходило на самом деле. Ощущения были слишком реальны, чтобы убедить себя в том, что я нахожусь во сне или в коме.

Мы неслись вперед, красная громада стены заполняла все видимое пространство, и на ее фоне оседланные динозавры вокруг нас казались игрушечными ящерицами в детской песочнице. Вот только прыгали они как гигантские покрытые чешуей кенгуру, и я болтался в седле, словно дерьмо в проруби. Воин правил ящером одной рукой, другой он придерживал меня, и только поэтому я все еще сидел на огромной спине, а не валялся на песке с переломанными костями.

Неведомый подземный хищник приближался, это было заметно не только по равномерному гулу, но и по легким вибрациям песка, которые ощущались даже через тело ящера. Воин за моей спиной натянул поводья, зверь недовольно заурчал, повернул голову и начал разворачиваться, балансируя хвостом. Впереди такой же маневр совершали остальные всадники.

Я потерял равновесие и схватился за две вертикальные ручки, торчащие слева и справа от седла. А затем снова началась бешеная скачка. На этот раз ящеры не прыгали по пустыне, как кенгуру, а бежали, переваливаясь с ноги на ногу, будто страусы. Они неслись, поднимая тучи песка, которые летели мне в лицо, потому что мы были в арьергарде группы.

От рева, прозвучавшего сзади, заложило уши, ящер под нами вздрогнул и припустил еще быстрее. Мы догнали остальных и оказались на правом фланге шеренги. От каждого толчка мощных трехпалых лап о песок покрытое чешуей тело вздрагивало и возносило седло на полметра вверх, со следующим шагом оно проваливалось вниз, а затем возвращалось в исходное положение. С непривычки меня начало мутить, но рев за спиной повторился, и я рискнул обернуться.

Нас преследовал гигантский кольчатый червь, его зубастая пасть была на поверхности, и я с ужасом понял, что он может проглотить оседланного ящера вместе со всадником, даже не пережевывая. Меня бросило в холодный пот, в кровь хлынул адреналин, но вместе со страхом смерти пришел азарт. Это была довольно неожиданная смесь ощущений, и я решил, что обязательно разберусь с самим собой, если выживу.

Охотник приближался и явно мог выиграть гонку, но местные двуногие лошадки не собирались сдаваться. Они рьяно неслись во весь опор, вытянув вперед короткие массивные шеи.

Меня болтало и трясло, желудок, казалось, подпрыгивал к самому горлу, и я чувствовал себя объездчиком диких мустангов в техасских прериях. Если бы не железная хватка моего спасителя, сидящего за спиной, я бы уже давно вылетел из седла. Он умудрялся не только править ящером, но еще и придерживать меня, когда зверь совершал особенно резкие прыжки.

Громада стены и граница поселения у ее подножия быстро приближались. Уже был виден ряд высоких каменных столбов, но расстояние между преследователем и нами уменьшалось еще стремительнее. Червь ревел за спиной все чаще и громче, и я четко осознал, что мы проигрываем.

Не доскакав несколько сот метров до линии столбов, наша шеренга нарушила строй и разделилась на две части: одна половина всадников повернула налево, а другая – направо. Теперь мы ехали в авангарде, а еще двое воинов следовали за нами.

Слева на фоне красной стены мелькали дома и лачуги, а справа – покрытая барханами пустыня. Цель маневра была очевидна: подземный хищник должен выбрать для преследования одну из двух групп, и тогда у половины всадников появится реальный шанс выжить.

Я обернулся и убедился, что теория вероятности работает против меня – червь выбрал нашу тройку. Мною овладел панический страх, и разум посетила отвратительная мыслишка о том, что мы следуем во главе группы и, значит, имеем шанс унести ноги, пока змей будет разбираться с другими всадниками позади нас.

Вдруг ящеры замедлили ход, разворачиваясь по широкой дуге, затем остановились, и я понял, что мое знакомство с дивным новым миром⁴ будет недолгим. Я опять попрощался с жизнью, на этот раз с мыслью о фильме «Дюна»⁵.

– В построение! – слегка оглушив, закричал всадник за моей спиной, и наездники рассредоточились в правильный полукруг.

Покорившись судьбе, я смотрел на смерть, пришедшую в образе жителя песчаных глубин. Будучи зажатым в тисках сильных рук, держащих поводья, я даже из седла не мог выпрыгнуть.

Червь приближался, снизив скорость и распахнув огромную пасть. В ее глубине были видны тонкие и острые, похожие на иглы, белые зубы, концентрическими окружностями уходящие к пищеводу. Большая часть подземного хищника была скрыта в толще песка и о его истинных размерах оставалось лишь догадываться.

Сумев оторвать взгляд от смертоносных клыков, я заметил, что трое других всадников не улепетывают от опасности, а скачут следом за червем, заключая преследователя в кольцо. Змей остановился, задрал морду к небу и громко заревел, отчего тело пронзили неприятные вибрации.

А в следующую секунду я оказался на песке. Мой спаситель выбросил меня из седла так же легко, как до этого в него поднял. Если бы дело происходило на твердой земле, я переломал бы себе все кости, а здесь, на мягком белом песочке, отделался лишь болью в ушибленном копчике.

Змей возвышался над поверхностью на десяток метров и раскачивался над землей, словно кобра, почему-то медля с атакой.

– Печать Неподвижности! – выкрикнул мой новый знакомый, и окружившие червя воины выбросили руки вперед.

Я увидел, как с пальцев парней сорвались десятки стремительных темных сфер. Они точно шрапнель разлетелись в разные стороны и взорвались в полёте, превращаясь в чёрную ловчую сеть. Через секунду тело змея покрылось полупрозрачной пленкой, которую пронизывали толстые нити. Монстр застыл как одноцветная детская пирамида, собранная из одинаково серых кольчатых сегментов в гигантской песочнице.

А затем в бой вступила тяжелая артиллерия. Помощь пришла с ближайшей башни, возвышающейся над красной стеной. Стреловидный белый предмет длиной несколько метров пронзил шкуру змея чуть пониже головы, и черная сеть, удерживающая его в неподвижности, исчезла. Червь вздрогнул и начал медленно оседать на песок.

Командир сорвал ящера с места и, мгновенно оказавшись рядом с монстром, вонзил в него серебристый клинок. Вокруг раны возникло яркое голубое свечение, и многочисленные трещины разорвали исполинское тело. Серая плоть начала терять цвет и осыпаться на песок мелкими фрагментами, которые быстро истончались, а затем таяли в воздухе без следа.

Остальные пятеро всадников восторженно заголосили и спешились. Они обнимались, смеялись и поздравляли друг друга совсем как хоккеисты, забросившие решающую шайбу в финале Кубка Стенли.

Бой и ожидание смерти остались позади, биение сердца пришло в норму, и я почувствовал легкое жжение в районе груди. Только сейчас я обратил внимание на кулон, который надел мне на шею загадочный старик. Камень в серебристой оправе довольно сильно нагрелся и стал прозрачным. В его глубине мерцали кроваво-красные сполохи.

Цепочка с камнем была единственной вещью, перенесшейся в этот мир вместе со мной, но ирония состояла в том, что она не имела никакого отношения к моей прошлой жизни.

От созерцания кулона меня отвлекли ящеры, которые начали задирать головы, смешно выгибая шеи назад, и глухо урчать. Вблизи они казались еще более страшными, чем на расстоянии. Особенно впечатляли непропорционально большие по отношению к размерам тела головы и пасти, полные острых зубов. Звери вели себя довольно смирно: лишь переминались с ноги на ногу, вяло помахивали хвостами, и шумно фыркали, кося янтарного цвета глазами с вертикальным зрачком.

Всадников закончили с поздравлениями и направились ко мне. Приблизившись, они окружили меня и сняли шлемы. Парни оказались обладателями вполне человеческих европеоидных лиц, и я вздохнул с облегчением во второй раз.

Всадники молча разглядывали меня, а я – их. Молчание затягивалось, и я не нашел ничего лучше, чем встать в позу футболиста, ожидающего штрафной. Синеглазый парень в отливающей серебром кирасе подошел ко мне и протянул аккуратно сложенный кусок материи.

– Оденься, – с кривой усмешкой сказал он, – ты наших узгунов смущаешь.

– Спасибо, – промямлил я, чувствуя, что страх отступает, и взял сверток.

Мне вручили серый холщовый халат, довольно толстый плетеный пояс из кожи и кожаные же сандалии. Косясь на воинов, я оделся и с облегчением обулся, защитив ступни от нагревшегося на солнце песка.

Прикрыв наготу, я почувствовал себя чуть более уверенно и настороженно уставился на бойцов. Они равнодушно смотрели мне в глаза и не произносили ни слова. Их взгляды не выражали эмоций, в них не было враждебности, теплоты или сопереживания.

Полное отсутствие любопытства говорило либо о способности жестко контролировать собственные чувства, либо о том, что голые люди здесь появляются так же часто, как туристы в Калифорнии.

А еще все солдаты были смазливы, словно модели от какого-нибудь Calvin Klein или Benetton. И так же немногословны, как парни на огромных рекламных плакатах.

Я вдруг осознал, что абориген говорил на совершенно незнакомом языке. Незнакомом даже по звучанию. А я не только понимал его речь, но и отвечал ему, причем не на английском. Пауза затягивалась, грозя перерасти в угрожающее молчание, и я решил опробовать свои неожиданно проявившиеся лингвистические таланты еще раз.

– Где мы находимся? – спросил я, медленно формулируя слова и внимательно прислушиваясь к звукам собственной речи.

– Говорить будем позже, сейчас отсюда нужно валить, – ответил стоящий передо мной парень.

– А ты молодец! – похвалил меня синеглазый.

Только теперь, вслушавшись в его баритон, я понял, что ехал на ящере вместе с ним.

– Меня зовут Ник, я командир отряда, – представился он.

– Алекс! – ответил я и протянул руку. – Почему «молодец»? Пока вы бились с червем, я сидел на жопе ровно и трясся от страха?

– Потому и молодец, что сидел, а не бежал со всех ног, я бы драпал куда глаза глядят! – ответил Ник, надевая шлем.

Он с места запрыгнул в седло, находящееся на двухметровой высоте, и, глядя на мое замешательство, нагнулся и протянул правую руку. Преодолев страх, я шагнул вперед, ухватил крепкую жилистую ладонь и взлетел в воздух, будто легкая тряпичная кукла. Над зеленым чешуйчатым крупом парень ухватил меня левой рукой за торс и мягко усадил в седло перед собой.

Остальные парни так же легко запрыгивали в высокие седла, но я этому уже не удивлялся. Ник натянул вожжи, ящер всхрапнул и побежал по направлению к стене.

– Скажи, где мы находимся, – спросил я, болтаясь в седле из стороны в сторону.

– В Харриссе, – ответил Ник, перекрикивая дующий в лицо ветер, – и это – не Земля.

– Но вы же с Земли? – с надеждой уточнил я.

– А мое имя тебе незнакомо? – усмехнувшись, спросил Ник и уже в который раз удержал меня от падения, когда ящер пересек границу, отмеченную рядом каменных столбов.

– Мы говорим не на английском, и я предположил, что это – лишь созвучие, – промямлил я, борясь с тошнотой. – Бой с червем – это обычный скучный вторник в этом мире?

– Обещаю, что скучать тебе здесь не придется, – ответил Ник, натянув поводья, и сухо добавил. – Если выживешь!