Kitobni o'qish: «На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку – утопить»

© А. Рискин, 2016

* * *

Выпускникам Калининградского высшего военно-морского училища, сослуживцам, всем, кого качало на морской волне, кто «кормил рыбок», но нес вахту, кто служил и служит Родине

Вместо предисловия

Говорят, что не бывает бывших разведчиков. Но, как мне кажется, и бывших моряков не бывает (и уж тем более среди тех, кто служил на кораблях радиотехнической разведки). И без разницы, сколько лет ты отдал службе – два года, десять, двадцать или еще больше. Потому что в любом случае это те годы, о которых вспоминаешь всегда. Даже если это были нелегкие годы. Потому что со временем плохое забывается, а хорошее помнится всю жизнь.

Хорошее – это флотская дружба, верность товарищей, их готовность стоять за тебя, защищать тебя, не сдавать тебя. Это девушка или жена, которая ждет, когда ты вернешься из похода. Это извечный флотский юмор, без которого служба невозможна (людям, у которых нет чувства юмора, на флоте не место). Хорошее – это когда после визита к начальству ты приходишь на корабль, обвешанный, как елочка, взысканиями, а сосед по каюте тебе говорит: «Не волнуйся, Андрюха, не ты первый, не ты – последний. Начальство останется на берегу, а мы по-прежнему будем ходить в море. И чихать нам на начальство. Нам надо дело свое делать».

И мы его делали, это самое дело. Ходили в море, несли вахту, воспитывали любимый личный состав, изредка хулиганили, нарушая Корабельный устав (играли в карты, выпивали в свободное от вахты время и т. д.). Но, главное, служили по совести.

А это дорогого стоит.

Часть 1. На флоте бабочек не ловят

В офицере главное не содержание, а форма

Чем выше у генералов тулья, тем хуже положение дел в армии и на флоте

Такое впечатление, что все реформы в армии и на флоте сводятся к новой форме одежды. Хотя давно подмечено: чем выше у генералов тулья на фуражке, тем хреновее положение дел в Вооруженных силах. Упомянутая тулья стала расти как на дрожжах после того, как в Российской армии в 1994 году вместо маленьких кокард со звездой ввели двуглавых орлов с мечом и лавровым венком в когтях. На прежних фуражках орел просто не помещался. Вскоре выяснилось, что высота фуражки не равна уровню интеллекта.

Хотя, конечно же, форма одежды для человека с ружьем – дело не последнее.

К примеру, для флотского офицера что главное? Правильно – стройность и молодцеватость (то есть внешний вид). А также шестое чувство. То есть высокое чувство ответственности за порученное дело. Остальные пять чувств (осязание, обоняние, слух, зрение и уж тем более вкус) офицеру нужны, прямо скажем, чисто символически. А вот стройность и молодцеватость – крайне важны. Они вырабатываются посредством строевых смотров и утренних построений.

Флот – слава богу, не пехота, строем на флоте ходят реже. Но зато если уж строевой смотр – то это полный геморрой. За день до смотра приходит в штаб бригады телефонограмма. Мол, завтра в 11. 00 всем быть на плацу, ожидается флотская инспекция. Комбриг рассылает свою цидульку – прибыть на место смотра в 10. 30. Начальник штаба, кабы чего не случилось, корректирует – быть на плацу в 10. 00. Командир дивизиона вносит поправку – в 9. 00. Ну а командир корабля всех выгоняет на мороз (а смотры у нас, как правило, именно при минус 20 любят проводить) на полчаса раньше. Красота. Кстати, называется вся эта лепота – «ефрейторский зазор», хотя на флоте звания ефрейтор нет. На флоте, как известно, есть звание старший матрос, хотя одну лычку на погонах никто носить не желает. Как говорят моряки, «лучше иметь дочь проститутку, чем сына младшего матроса».

К смотру на морозе надо готовиться. Вот загадка, которую уже не один десяток лет разгадать не могу… В советское время младшим офицерам, которым, как известно, в молодые годы никакой мороз не страшен (да и неудобно как-то, прибыв в гости к даме, фигурировать в голубом исподнем), выдавались как холодные кальсоны, так и теплые – с начесом. А вот старшим офицерам, которым уже пора бы и поберечь свои яйцеклетки, – только холодные. Став капитаном 3 ранга, то есть старшим офицером, очень был возмущен этим фактом. Кстати, лучшая команда на свете, когда на морозе ждешь проверяющих: «Разрешается курить. С мест не сходить, бычки – в карман соседу».

После публикации этой заметки в «НГ» однокашник по калининградской бурсе прислал письмо: «Андрюха! По поводу подштанников. Это вопрос к бывшему к министру культуры СССР Екатерине Фурцевой. По легенде, у нее был плохо закончившийся роман с одним адмиралом. Поэтому на очередном заседании Совета министров, когда обсуждали бюджет Минобороны страны, товарищ Фурцева якобы сказала, что нехрен тратить деньги «на ихнее нижнее белье» – там, мол, и утеплять-то нечего…»

Крайне важно во время смотра, чтобы у тебя не был «зашит зад». Ну, в смысле того, чтобы разрез на шинели был распорот. Нерасшитый задник – это практически преступление. Ведь если задник зашит – офицер в шинелке строен и подтянут, а если расшит – он уже как в мешковине ходит. Но офицер в нераспоротой шинели почему-то страшно раздражает проверяющих. Впрочем, их вообще все раздражает.

Вот, к примеру, звездочки на погонах. Они в советские времена были скромные такие, почти плоские. Но некоторые разгильдяи заказывали себе в неких чуть ли не подпольных мастерских (за очень по тем временам большие деньги) звездочки из меди, высокие, с четкими гранями. Проверяющие за них нещадно карали. А вот дамам нравилось. Я лично, когда прибыл на первое свое место службы в Лиепаю, тут же был отправлен командиром корабля в парикмахерскую – ликвидировать неуставную стрижку (волосы отросли за первый лейтенантский отпуск). Так девушка в парикмахерской, положив мне на плечи скатерку, провела ласково пальчиками по погонам и заметила: «Ой, какие острые звездочки! О такие не жалко и чулочки порвать…» Ну так это ж Лиепая, чудный город, который, как мы тогда говорили, спит под одним одеялом.

Кстати, о тулье. Это у генералов она «на высоте». На флоте высокая тулья – дурной тон. Настоящие моряки летом носят грибан (потому что похоже на гриб), а зимой – черную, шитую по спецзаказу фураньку (15 рублей в советское время). Грибан – это вам не созданная отечественными мастерами кройки и шитья фуражка (давящая на последние мозги и уродливая, как утюг). Это фуражка, переделанная умелыми ручками флотских специалистов. Верхняя часть у грибана не натянута, тулья опущена, пружина удалена. На строевой смотр в грибане никто не ходит – некоторые заматеревшие проверяющие в высоких званиях любят сбивать грибан с головы офицера и яростно топтаться на нем.

Еще у офицера должны быть ордена на груди. Ну, не то чтобы ордена, но хотя бы медали, то есть тоже «высокие награды Родины». Носят их только на парадах, а так на тужурке должны быть орденские планки. «Ордена» нам, кстати, давали регулярно. Первую медаль, как правило, получали «За 10 лет безупречной службы». Потом 15 лет этой самой «непорочной» службы, потом 20 лет. В перерыве случалось что-то вроде «70-летия Советской Армии и Военно-морского флота». Наконец, флотским долгожителям вручали медаль за «25 лет безупречной службы», прозванную в народе «гробовой». Беда в том, что пришивать на мундир планки всем было лень, поэтому даже седовласые ветераны порой ходили с одной единственной, пришитой еще в капитан-лейтенантские годы, планкой. Что почему-то очень возмущало проверяющих. Мол, как же так, Родина вас наградила, а вы не цените. Ну, с Родиной все ясно: она сказала «вольно!», но не сказала «разойдись!».

Конечно, важнейшая часть флотского туалета – носки. Они должны быть черного или темно-синего цвета. По команде «ногу на носок ставь» выставляешь вперед на полшага свои копыта и поддергиваешь штанину. Проверяющий внимательно изучает цвет твоих «карасей» – так на флоте носки называют. Почему – до сих пор не пойму.

Кстати, возвращаясь к фуражкам. В стародавние времена даже у носильщиков на вокзале на фуражке были золотые шнуры. Офицер флота получал их, только став капитаном 3 ранга. Потом, правда, дело поправили – шнуры всем повесили, даже мичманам, которых с высоких трибун называли «золотым фондом Военно-морского флота», а мы – простые офицеры – «золотым песком в подшипниках коммунизма». Да, еще о «золоте». Младшим офицерам листья дуба на козырьке фуражки не положены (только при парадной форме). Отсюда и поговорка: «Прослужил я 20 лет, дубом стал, а листьев нет».

Одно радует – листья дубовые на фураньке у меня к концу службы все-таки появились…

Родине вечно не хватает героев

О некоторых нюансах воспитания патриотизма в армии и на флоте

У нас воспитание патриотизма всегда развивается по одной и той же схеме. Сначала вице-премьер Борис Немцов пересаживал чиновников с иномарок на отечественные «Волги». Помнится, тогдашний губернатор Новгородской области Михаил Прусак, разъезжавший по бедной своей губернии как раз на «Волге», говорил: «Была бы возможность, назло пересел бы на джип какой-нибудь». Теперь вот вице-премьер Дмитрий Рогозин заказал себе полицейский броневик российского производства «Тигр». Инициативу уже поддержал коллега Рогозина, министр по вопросам Открытого правительства (знать бы еще, что это такое и с чем его едят) Михаил Абызов, правда, с оговоркой: «Идея абсолютно правильная, патриотичная, главное, чтобы он не пересадил нас на танки».

Мне, видимо, идеальным патриотом никогда уже не стать. Мало того что не чиновник, так еще и не автомобилист. Ни отечественного «тазика» у меня, ни иномарки. Кстати, о «тазиках». Тут судостроители наши доблестные решили новую дизельную суперсубмарину создать. И назвали ее «Ладой». Не удивительно, что в итоге у них полная фигня получилась. Они бы подлодку еще «Ладой-Калиной» назвали!

Но это к слову. Вернемся к патриотизму. Его во мне воспитывали с детства. Но лишь когда в 17 лет на меня напялили тельняшку, то есть когда я поступил в калининградскую военно-морскую бурсу*, мне патриотизм стали вбивать, ежедневно стуча по темечку. Впрочем, через пять лет, став лейтенантом, «Родину любить» учил любимый личный состав уже я.

Лучше всего патриотизм воспитывает гауптвахта

Учили просто. Но со вкусом. Так как для моряка на корабле очередной наряд на службу наказанием не являлся (все равно через день на ремень, как говорится), лучшим средством воспитания патриотизма была гауптвахта. Но там очередь на два месяца вперед. Правда, если принесешь коменданту пару литров шила*, можешь без очереди арендовать камеру на месяц. Но с одним условием – как только моряк (а командир корабля 3 ранга мог объявить только пять суток ареста) выходит, аренда заканчивается. В общем, посадил на губу одного, а уже ждешь, кого следующим определить, чтобы камера не пустовала. Так что в день выхода с губы очередного раздолбая буквально бегаешь по кораблю в поисках следующего кандидата на посадку. Благо, что пристебаться можно и к телеграфному столбу, а уж к матросу…

Не знаю, как сейчас, а в мое время главными воспитателями патриотизма в армии и на флоте, конечно же, были политработники. На флот они приходили из Киевского высшего военно-морского политического училища. Грызли гранит науки в своей бурсе четыре года (в отличие от нас, пять лет трубивших в командных училищах), а старшего лейтенанта получали также через два года. Одно только это уже не прибавляло любви к политработникам. К тому же «руководящая и направляющая» (то есть партия наша вечная – КПСС) додумалась написать в Корабельном уставе, что не старпом, а именно замполит является первым заместителем командира корабля. В итоге, к примеру, замполит имел допуск в радиорубку, а старпому, который, как правило, и есть будущий командир, вход туда был запрещен. Хотя, конечно же, дело не в этом. Просто иной замполит был на корабле своим (но тогда его с утра до ночи перчили в политотделе), а другой – чужим (офицеры на борту его ненавидели, зато в политотделе ценили). Но особо не любили работников политотделов, этих «представителей партии на флоте». Зато они очень любили нас инспектировать.