Kitobni o'qish: «Сын варджуна»

Предисловие

Наверное, в мире существует не так уж и много стран, история которых уходит корнями в глубокую древность на шесть и более тысяч лет. Еще меньше стран на Земле, отдельные представители народов которых знают хотя бы на один-два процента свою действительную историю.

Индия – одна из тех стран, на территории которой издавна, даже не шесть, а семь-восемь тысяч лет назад уже существовали достаточно развитые государства. Следов деятельности жителей тогдашних государств (княжеств), естественно, не сохранилось.

Даже в преданиях и в Ведах нет ни слова о событиях, которые развернулись преимущественно на территории Куурешта (земли с обеих сторон Инда), Сиатэи и Паджуба – центральных областей Индии чуть больше шести тысяч лет тому назад. События того времени изменили не только судьбу народов, проживающих на территории Индии, но и стали определяющими для населения всего земного шара на последующие тысячелетия.

Книга, с содержанием которой знакомится читатель, о времени завершения завоеваний ариев и арийского периода в жизни народов и наступлении на нашей планете эпохи тьмы, раздора, невежества, постепенного, но последовательного уничтожения людей мыслящих. Приход на Землю черно-плазменного существа – Кали-Кашпии положил начало сворачивания всех производств на основе технологий, доставшихся человечеству от предков – элтов-свободнорожденных – представителей прошлой цивилизации, которую мы, люди, называем Атлантидой.

О событиях, предшествовавших приходу Кали, о том, как устанавливалась Кали-юга, чем жили передовые и знающие жители Куурешта и Паджуба, его столицы – Араваха, называющие себя экзахами, а также риши и апшары, рассказывает на примере своей жизни Пандуарамат, последний риши из рода Панду, а также другие риши и апшары.

Информация, содержащаяся в книге, надеемся, рассеет мрак невежества и забвения, осветит светом сознания те, не очень-то и далекие времена, когда на территории Индии еще сохранялись технологии и знания, соблюдались арийские законы. Хранителями арийского наследия были риши и экзахи – самая продвинутая часть населения Индии, заботящаяся о том, чтобы знания не были затемнены и перекручены так, как это уже по факту произошло в наше время.

Все-таки мы, современные люди, живем во время самого темного периода Кали-юги, и, несмотря на то, что эпоха Кали закончилась чуть больше десяти лет назад, ее наследие никуда не делось и живет в людях, проявляясь в невежестве, дикости, других отклонениях и пороках, зачастую принимаемых за добродетели.

Риши и апшары столетиями поддерживали порядок и дух свободы и равенства на территории Индии. Их позиции особенно усилились в последние пятьсот лет до прихода Кали. По мере упрочения положения ришей и апшар нарастали совершенно противоположные тенденции как в их среде, так и на территории всех индийских княжеств.

Приходит время и все тайное становится явным. Предательство, дождавшись удобного момента, проявилось, причем так, что мир добра и справедливости, который, казалось, был таким крепким и прочным, распался, как карточный домик, а сквозь его осколки протянулась костлявая рука тьмы, злобы и абсолютного подчинения темной силе и воле вновь провозглашенных владык, объявивших себя богами.

Предоставляем слово одному из главных хроникеров – риши Пандуарамату. Его повествование перенесет нас во времена, когда большая часть территории Индии была покрыта густыми и непроходимыми лесами, а культурные зоны с развитым земледелием и ремеслами составляли не более десяти процентов от ее общей территории. Располагались они преимущественно вдоль речек и на побережье.

Глава 1. Во времена перемен

Потомкам, живущим в далеком будущем, я, Пандуарамат, адресую эти строки. Жизнь моя подходит к завершению. Мне уже сто семьдесят два года. Я должен был уйти раньше, но дело, за которое я взялся, обязывает меня жить, поскольку необходимо его вначале завершить, а потом уже, будучи свободным, уйти. Дело это – не личное продвижение, не духовные подвиги, не нахождение в нирване, которое, как я понял, всего лишь умелая ловушка для тех, кто не знает, какие проблемы для личности создает ее прохождение.

История, которую я считаю необходимым довести до сведения потомков – есть история о том, как мы, риши и апшары, – самые продвинутые и знающие представители своего народа, проиграли бой силам тьмы, мрака и тени, которые, прорвав все защиты, ринулись на Землю.

Сейчас, когда я записываю строки своего повествования, черная Кали уже спустилась в земные слои вместе со свитой. Черно-плазменные существа начали свою работу по выкачиванию из воздуха, воды и тела планеты самого основополагающего – их жизненной энергии. Пока что они только начинают свою работу, последствия которой скажутся через тысячи лет. Слуги тьмы пассивны. Их аппетит в новых условиях еще не успел разгуляться.

Хоть Кали и пришла, но она и ее слуги еще не успели поставить под свой контроль все живое на Земле, также еще не успели уничтожить физически и духовно всех учеников ришей и апшар, которые разбрелись по свету в поисках лучшей судьбы. Многие из них решили вернуться в Аратту (Украина), кое-кто пошел на северо-восток в Идшлан (государство в районе Гоби). Немногие остались в Кууреште, Сиатэе и других княжествах, в густых и непроходимых чащах, надежно хранящих секреты. В городах и поселениях, расположенных в непроходимых лесах, еще можно встретить экзахов и учеников ришей, но годы их сочтены.

Слуги вновь провозглашенных правителей методично и шаг за шагом находят убежища беглецов и отшельников. Тогда пощады нет никому. Быстрая смерть в таком случае считается лучшей наградой. Впрочем, тех, кто разбирается в технологиях, в изобретениях и в машинах, оставшихся нам по наследству, щадят. Надо ведь кому-то обеспечивать достойное существование владык, но «счастливчиков», чьи страдания продолжатся в плену, даже не десятки, а единицы. Кровь, смерть, страдания и мучения стали уделом лучших представителей народов, населяющих Куурешт, Сиатэю, Паджуб и Аравах после того, как погибла наиболее подготовленная и знающая часть ришей и апшар. О чем мне и предстоит рассказать вам, потомки.

Я и сам еще недавно хотел умереть в бою, но счел такой поступок недостойным мужчины и звания риши, которое я, Пандуарамат, носил с возраста сорока пяти лет, после того, как прошел все положенные для этого испытания. Сейчас, когда я пишу эти строки, я уже не риши. Я снял с себя это звание и не выполняю все, что приличествует выполнять риши. В то время, когда на моей земле методично убивают или подчиняют темной воле и силе всех, у кого еще светлая голова, я не могу оставаться в стороне.

В возрасте ста двадцати лет я ушел из Араваха – столицы княжества Паджуб в непроходимые леса на север, откуда в дымке уже видны неприступные горы. Долгое время я жил в городе первых людей, отрезанном от всего мира, в обществе помощников и близких мне экзахов, наивно полагая, что меня обойдут творящиеся в мире зло и несправедливость. Но прошло время, и я понял, что этого не произойдет, поскольку законом мира является несправедливость и темная сила, которая год за годом, столетие за столетием устанавливает через своих адептов такой порядок на Земле.

Когда я увидел правду, а потом ее осознал, то понял, что необходимо делать все для того, чтобы представители темных сил не пришли к власти, не получили рычагов управления. Лучше, делая все от тебя зависящее, умереть, чем сидеть и отвлеченно наблюдать за тем, как все то, что сделано руками сотен поколений, в том числе и твоими собственными, сходит в небытие.

Той точкой не возврата, которая определила мою дальнейшую судьбу, стала гибель около тридцати ведущих ришей. Тогда я долго корил себя за то, что не оказался вместе с ними и не принял также, как они, смерть. Небытие все же лучше, чем жизнь опущенного и сломленного существа. Мне было тогда сто тридцать четыре года. Меня считали учителем и ришей, который нашел путь к бессмертию, обрел душевный покой, гармонию и тишину, но как ошибались те, кто так считали. Унижает ведь не сама смерть и не мучения, а то, что ты ничего не можешь сделать для того, чтобы предотвратить череду смертей и уничтожение народа, из которого вышел.

Хуже всего, когда, выигрывая в мелочах, ты понимаешь, что общего исхода тебе не изменить. Можно только достойно умереть или уйти еще дальше в непроходимые леса. Такая возможность есть сейчас у меня, но я осознаю, что бегство в сложившихся обстоятельствах означает полное поражение меня, как личности, как последнего из той семьи, которая еще каких-нибудь сто лет назад задавала тон в большинстве княжеств Индии. Уйти и предать все то, что я делал – недостойно памяти отцов и дедов, учителей, обучавших меня наукам. Поэтому я готовлюсь после написания своих записок умереть достойно с мечом в руках, ведя отряды экзахов в последний бой.

Пока у нас еще есть силы, есть базы, расположенные глубоко в дремучих лесах, куда без проводников может зайти, разве что безумец или самоубийца, есть оружие и, главное, есть люди, которые пойдут в бой и не испугаются смерти. Таким образом, мы, оставшиеся в живых экзахи и наши помощники, затянем время и дадим некоторой части нашего народа уйти еще дальше на восток, далеко за Аруч (Ганг). Еще одна часть наших последователей уйдет на юг, но я предвижу, что вряд ли кто-то из них выживет и не попадет в руки лахваров (воинов-карателей, зачищающих Индию от экзахов). Может, единицам и удастся выжить, но даже им предстоит мрачное будущее. Быть гонимым – не удел ришей и экзахов, но таким станут наши судьбы в дальнейшем здесь, в Индии, на территории, где наши отцы, деды и прадеды были хоть отчасти хозяевами своей жизни.

Мне тяжело писать эти строки, вспоминая былые времена, когда лучшие из экзахов были правителями отдельных земель и княжеств, когда только в Аравахе с ближайшими окрестностями проживало свыше трехсот тысяч жителей. Для обучения подрастающего поколения в Аравахе было несколько школ. Когда в воздухе еще можно было заметить тельшуны (малые самолеты), а на передвижных кузнях изготовляли в считанные часы любое холодное оружие или инструмент. Что я вижу сейчас? От Араваха ничего не осталось. Несколько лет назад я был на месте этого еще недавно цветущего города. Зола, дикие собаки, шакалы и другие животные пробегают по руинам. Даже их уже разобрали.

Праншир – новый правитель Паджуба, приказал ничего не оставлять на месте Араваха. Еще бы, этот город, который поражал своим великолепием, был немым укором ему. Араваху уже было, как минимум, две тысячи лет с того момента, когда он был небольшим городком, а не поселением, пройдя свой путь от поселения до столицы. Здесь собирался цвет Индии, сюда на игры и на соревнования съезжались правители десятков княжеств, почитая при этом Брахмаджигодара – правителя Араваха и Паджуба. Он и его род долгое время правили в здешних местах, заботясь о процветании княжества и всех прилегающих к нему земель.

Брахмаджигодар или Годж, как его по-простецки между собой назвали местные жители, был примером для всех правителей. Он правил твердой рукой и принимал решения, руководствуясь необходимостью. За неуступчивость и не склонность предоставлять кому-то выгоду его в конечном итоге и убрали. А все дело в предательстве, в тех людях, которые были в его окружении и только ждали момента, чтобы проявить свое темное естество.

Некто Руат, больше известный среди жителей, как Урдар Ширват, что переводилось, как Черный Полководец, убил Годжа, несмотря на то, что тот сам, своими руками поспособствовал тому, чтобы Урдар из простого воина стал старшим десятка, потом сотником, а потом и одним из ведущих полководцев Брахмаджигодара.

Так устроен наш мир – кто еще недавно прославлял варджуна (князя), склонял перед ним голову, а иногда становился на одно колено, оказывая ему почести, тот ныне ходит в богатых одеждах, живет во дворце и снисходительно относится к подчиненным. Впрочем, судьба Черного Полководца, предавшего Годжа, уже предрешена. Смерть скоро найдет его, где бы он ни скрывался и какие бы телохранители его не прикрывали. Произойдет это тогда, когда я, Пандуарамат, завершу свой рассказ.

Все уже написано за исключением первых и последних глав. Мне осталось только кое-что подкорректировать и упомянуть в нем про смерть Черного полководца, его помощников и некоторых варджунов, которые еще пока что живы, но только пока. Я знаю, что их смерть не вернет мне моих учеников, ришей Автара, Праджалая, Чаватанга, Санадира и других, не вернет апшар Кайру, Дану, Астэю, Читлию, многих других экзахов, которые сложили свою голову в боях и сражениях, развернувшихся на территории Индии во всех ее княжествах и уделах. Не вернет, но сделав так, что повинные в их смерти лишатся жизни, я хоть как-то поддержу все дело моей жизни, которое скошено смертоносной косой прибывшей Кали и ее сообщников, многочисленных адептов разнообразных орденов тени, смерти, почитателей темного огня, крови и других обожателей черной магии и кровавых ритуалов.

При Годже не было такого безобразия и надругательства над человеческим началом. До сих пор, хотя после смерти варджуна прошли уже десятилетия, не могу понять, откуда в Индии взялось такое количество разного отребья, почитателей кровавых жертв во имя богов, хотя на самом деле энергии существ, которым поклоняются, черны и беспросветны. Они – демоны и асуры, воплощения черных энергий и антидуха, пришедшие на Землю с целью постановки всего ее ресурса под свой контроль.

Недалекость и подхалимство, соединенное с невежеством и глупостью, при дворах варджунов и садхов (мелкопоместный князек) теперь празднуют победу. Еще немного и Кали начнут почитать как мать всех богов, а ее безжалостных помощников нарекут богами и начнут приносить им жертвы и поклоняться. В общем, Индия, та страна, которая мне была так дорога, быстро начнет опускаться во тьму невежества, мистицизма и темноты, духовного и душевного обнищания. Процессы эти будут происходить на протяжении тысяч лет, но уже сейчас им положено начало.

Труд мой – прямое свидетельство о существовании совершенно другой Индии, в которой свобода и равенство, честь и справедливость – не пустой звук. Большую часть моей жизни так и было, пока все то, что было создано и наработано сотнями предыдущих поколений, за несколько десятилетий не превратилось в прах и пепел.

Нет ничего хуже того, как быть свидетелем медленному умиранию всего, что было тебе дорого. Сил может не хватить выдержать все то, что я вижу. Мой труд, мои ученики, дело ришей, – все уничтожено почти что под корень. Вместо ришей вскоре придут адепты, которые окончательно извратят все до неузнаваемости, изменят основу знаний, затемнят их, сделают их зависимыми от «богов» и других черно-плазменных существ.

Радует меня мысль о том, что я, риши Пандуарамат, уже не увижу результатов такой деятельности. Вот только не безразлично мне, что произойдет с моей Родиной. Да, не безразлично, но все, что я могу сделать, перед тем, как достойно уйти из жизни, это написать повесть о том, свидетельством чему я был и рассказать о той Индии, которую никто не знает.

Только таким образом я могу внести свой вклад в будущее, чтобы потомки, а я знаю, что кто-то из них прочитает мои записки, узнают правду и правда эта станет достоянием гласности. Может, я во многом и наивен, может, это уже многим не будет нужно, поскольку к тому времени, когда будут прочитаны мои записки, люди во многом потеряют человеческое подобие, окончательно разложившись и поддавшись порокам, но кто-то все-таки сделает выводы и, возможно, начнет жить по-другому. На это надежды мало, но иных способов для того, чтобы у моих потомков был хотя бы какой-то шанс, я найти не могу.

Я знаю, что моя борьба конечна, что сил у нас слишком мало, чтобы противостоять ставленникам тьмы, асурам и ракшасам в человеческом облике, захватившим власть. Знаю, что, даже, если мы на первых порах одержим победу, то все равно новые силы наших врагов, но уже в большем количестве через несколько лет уничтожат нас, оставшихся в живых экзахов и их помощников. Известно мне и то, что, работая против наших врагов, против представителей сил инволюции, ты работаешь за них, но выхода у меня иного нет, кроме как возглавить войну с ними. Я знаю, как разбить войска варджунов, перешедших на сторону Черного Полководца. Осведомлен я и о его слабых местах.

Время поджимает. Все-таки мой возраст говорит сам за себя. Иногда мне уже трудно передвигаться и я предпочитаю долгое время сидеть, отдыхая и накапливая силы для решающих событий. Предчувствие приближающихся событий, в которых я последний раз проявлю себя, и мой труд, который я вот-вот закончу, радуют мое сердце. Я мог бы уйти хоть сейчас, используя одну из техник и отделив тонкие тела и оболочки от физического тела, но это бегство недостойно меня, как мужчины, которое долгое время вел ришей. Если я поступлю так, то предам себя, дело, которому отдал всю жизнь и память моих учеников, которые все одним за другим уже ушли из жизни в расцвете сил. Некоторые из них даже еще не преступили черту в сто лет.

А что такое сто лет для риши? Это только период наступления второй зрелости. Мы живем до ста пятидесяти – ста семидесяти лет в силе, когда можем еще сами ходить и выполнять специальные упражнения, продлевающие срок жизни физического тела. Тело не вечно, но правильная его эксплуатация, мысли, чувства и состояния, которые продлевают жизнь, знания, позволяющие быть сильным и накапливать в себе силу, а не терять ее, – все это и не только будущие риши и апшары знают с юных лет. Я кратко расскажу о системе нашей подготовки и о том, чем мы занимались, чтобы картина нашей жизни была полной, не было какой-то недосказанности и неясности.

Может, мое вступление несколько сумбурно, но я слишком расстроен смертью моих лучших учеников. Несмотря на всю свою подготовку и стойкость, умение спокойно реагировать на происходящее, чтобы не произошло, смерти Автара и Праджалая, которые произошли семь лет назад, когда мне было сто шестьдесят пять лет, потрясли меня. Я мог все изменить, так я считал, мог успеть им на помощь, но опоздал всего на несколько часов. Их тела уже готовы были после смерти привести в жертву, подвергнув ритуалу, но посланцы ордена вашитов и воины Черного Полководца не позаботились о том, чтобы выставить охранение, уверенные в своей безнаказанности.

Бой был короткий, как это бывает всегда, когда нападения не ждут. В первый раз я, Пандуарамат, не сдерживал воинов и не внял голосам о пощаде. Убийцы Автара и Праджалая были уничтожены. Я торопился. Тела ришей я сжег, совершив прощальный обряд, а пепел рассеял на берегу одного из притоков Ганга. Щемящая боль долго не покидала сердце. Автару исполнилось всего девяносто шесть лет, а Праджалаю – восемьдесят два. Оба риши были еще так молоды. Индия тогда потерла лучших из своих детей. Оба были учителями, оба, когда им не было еще и сорока лет, прошли самадхи и к сорока пяти годам уже стали ришами, что само по себе уже достижение, поскольку ришами обычно становились к шестидесяти годам после ряда испытаний.

Я, когда бездыханные тела Автара и Праджалая лежали передо мной, смотрел на них и думал: «Дело ришей некому продолжить. Ушли лучшие из них. Преемственность прервана. Недоучившиеся ученики ришей разбрелись по свету в поисках лучшей судьбы. Но есть ли она? Ее нет, – отвечал я сам себе. – Везде одно и то же. Даже в Аратте и в той наступили смутные времена, когда лучшие арии вынуждены скрываться или уходить подальше от преследования».

Грустно осознавать, что ты пережил своих учеников, что ничего не смог сделать для того, чтобы в решающий момент помочь им и тем самым сохранить им жизнь. Впрочем, как я разобрался позже, шансов у Автара и Праджалая выжить не было. Слишком многое сделали эти двое после гибели большей части ришей и апшар для того, чтобы отсрочить приход кровавой Кали и ее сообщников. Для того чтобы в течение более тридцати лет вдвоем с помощниками и недоучившимися учениками противостоять армиям варджунов, представителям тайных орденов, которые наводнили своими адептами все аншиты (княжества или области, подконтрольные садхам и варджунам, с которых они собирали дань), необходимо иметь незаурядные способности и силу. Обладать чутьем и выдержкой. Видеть на несколько шагов вперед. Даже в таком случае борьба проигрышна.

Рано или поздно тугой аркан и магическая уздечка спеленают тебя. Нет смысла бороться впрямую. Поступая так, ты только совершенствуешь силы тьмы. Но знание этого факта не радует меня. Я ушел из мира и жалею об этом. Если можно было бы все изменить, то я вошел бы в число ришей, принявших на себя удары Маздара и Тайгы, – черно-плазменных существ, духов тьмы, которые расчищали дорогу для того, чтобы Кали сошла на Землю. Или активно помогал бы Автару, Праджалаю и Чаватангу в их борьбе. Впрочем, уже поздно что-то менять. Жизнь прожита, чаша испита до дна. Предстоит сделать всего лишь полглотка, чтобы она опустела.

Все мы, люди, в этой жизни пьем ее напиток. Только одни умеют пополнять содержимое чаши и жизненные силы, благодаря чему их хватает на большее время, а другие транжирят и расходуют их за пятьдесят-шестьдесят лет. Как никто другой в свои годы я понимаю, что долгая жизнь – не награда, а наказание, особенно тогда, когда видишь конечный результат. Когда все то, что было дорого тебе, растоптано, уничтожено или поругано. Сил и бодрости добавляет лишь тот факт, что я пока еще что-то могу сделать своими руками.

Есть еще несколько садхов и варджунов, которые не слишком подчинены представителям темных сил. С ними еще можно говорить. Они и население этих княжеств, удаленное от центральных областей, – единственная моя надежда на то, чтобы попытаться в очередной раз освободить центральные области, в том числе Паджуб и Сиатэю от ставленников Шакира – варджуна, который является прямым воплощением Кали и проводит ее политику. Его задача объединить под своим руководством всю Индию. Если и не объединить, то поставить на место садхов и варджунов послушных ему руководителей. Черный Полководец служит ему. Впрочем, сейчас большинство варджунов и садхов перекрасилось в черные цвета. А кто не хочет поддерживать и почитать Кали и ее слуг, тот должен умереть. Иного не дано.

Теперь, когда я кратко прояснил ситуацию, обрисовав сложившееся положение, приступлю к повествованию. Начну его с рассказа об Аравахе и о вотчине ришей и апшар – поселении Данжар, где в двух днях пути от Араваха находилась школа, в которой юноши и девушки, с ранних лет обучаясь, готовились стать впоследствии ришами и апшарами. Я, риши Пандуарамат, в юношестве просто Пандар или Панду, также проходил обучение в этой школе, несмотря на то, что был сыном потомственного варджуна – Пандурама, чье справедливое правление сделало Паджуб и Аравах жемчужинами всей Индии. Тогда даже намека не было на трагические события, свидетелем которых я стал позже.

В те далекие времена моей молодости Индия была страной, где строго соблюдался закон. Да, нарушения естественно были, но они не носили такого массового характера, как в данный момент, когда в большинстве княжеств подавляются всякие свободы, а пока еще свободных жителей приучают верить в богов, поклоняться им и считать варджунов и садхов воплощениями светлых энергий и существами, устанавливающими порядок. Я жил в Индии, когда в ней еще не было духовного гнета, а небо над головой жителей было чистым. На нем можно было видеть солнце, а тучи, если они и сгущались, то быстро рассеивались под светом светила. Так было еще лет шестьдесят назад.

Я не видел, правда, той скрытой работы, которая велась на протяжении последних столетий против экзахов и их элиты – ришей и апшар. Не ведал, что процветание Араваха на протяжении вот уже пяти сотен лет происходит на фоне скрытого увядания и создания условий для последующего резкого ухудшения ситуации во всей Индии, а не только в центральных княжествах, ведущим из которых был Паджуб. Он затмевал блеском своего величия, в первую очередь светом знания, не только Сиатэю, но и все княжества Индии. Понимание происходящего пришло ко мне позже, уже тогда, когда я стал риши. И то оно было отрывочным и фрагментарным. Всего того мрака, который скрыто проникал в нас, мы, риши и апшары, тогда не воспринимали. Впрочем, не буду перескакивать с одних событий на другие, последовательно поведу рассказ.

Когда мне было семь лет, мой отец, которого я любил, уважал и чтил, в один из дней вошел ко мне в комнату с незнакомым мужчиной. Он был старше отца на десятки лет. Моему отцу тогда было всего сорок восемь лет. Мужчина, стоявший с ним рядом, был чуть ниже отца ростом, слегка сухощав, но мускулист и жилист. Его лицо было спокойным, когда он взглянул на меня, а добрые и большие глаза, в которых я увидел затаенную печаль, осветились при виде меня светом радости.

– Вот мой сын – Пандар. Он, как я думаю, станет великим воином и достойным правителем. Пандар, как ты знаешь, шестой ребенок, мой самый младший сын.

Незнакомец молчал, глядя чуть мимо меня. Он улыбался мне, но улыбки на его лице я не заметил. Я знал и чувствовал, что отец неспроста привел незнакомца ко мне. Вскоре должно было многое решиться в моей судьбе. Тогда я не знал что, и молчал, искоса глядя на незнакомца. Его уверенность и сила, исходившая из него, выдавала в нем незаурядную натуру.

– Поздоровайся с путником. Он прошел долгий путь, чтобы увидеть тебя, – усмехаясь, произнес отец.

– Пусть день твой будет наполнен силой, а годы содержанием, – негромко произнес я, с интересом глядя на незнакомца и длинный посох у него в руке, заканчивающийся шаром.

Шар наверху посоха слабо светился, испуская при этом зеленовато-золотистую энергию. Мужчина, заметив мой интерес к посоху, усмехнулся. Улыбка контрастировала с его суровым лицом. Мне тогда показалось, что она – редкая гостья на нем.

– Понравился? – спросил он и слегка приподнял посох, шар на котором при этом окрасился еще и в изумрудный цвет с оттенками бордового и распространил свое влияние на мужчину и отца, даже в комнате посветлело. – Когда-то у тебя был такой же. Придет время и ты, если примешь мое предложение, получишь такой же. Он ждет тебя, но для того, чтобы его получить, тебе придется многое пройти и испытать свои силы. Что скажешь?

Я вопросительно посмотрел на отца.

– Говори, – нарушил молчание отец. – Мне и риши интересно услышать твой ответ.

Покидать дом отца мне тогда не хотелось, но в моей душе тогда шевельнулось что-то давно забытое, о чем я себе не отдавал отчет. Перед глазами промелькнули какие-то лица. Одно из них, лицо умудренного годами мужчины, пристально смотрело на меня. Он был спокоен и уверен в себе. Возраст мне было сложно определить. Я, чтобы лицо удалилось, провел рукой перед собой, отгоняя его. Незнакомец усмехнулся снова.

– Не бойся. Ты не привык видеть внутренним взором. Ты видишь прошлое духа, который представляешь в данный момент. Ты был в прошлом воплощении риши. Я пришел за тобой, но ты свободен в своем выборе. Не захочешь, со мной не пойдешь. Тебе решать.

– Что может решить ребенок? – раздался голос отца.

Лицо незнакомца стало строже. Он глубоко вздохнул.

– Есть несколько путей в жизни у Пандара. Я не могу даже тебе всего сказать. Ты прав, он может стать и варджуном, и полководцем, но это будет его поражением. Он обретет себя, пройдя многочисленные испытания, и станет собой, лишь обучаясь, как риши. Когда срок обучения пройдет, я отправлю его домой к тебе. Тогда он сам решит, кем ему дальше стать.

– Если ты видишь такое будущее, то, скажи, к чему мне готовиться?

– Всего не знают даже посвященные мужи.

– А боги и сверхсущества, которые помогают нам?

Лицо мужчины при этих словах отца стало еще строже. Он как-то даже напрягся внутри, после чего произнес:

– Нам, кроме нас самих, никто не поможет. Скажи, почему ты, обучившийся и многое знающий, уповаешь на кого-то постороннего, но не на себя? Ты хочешь, чтобы тобой скрыто или явно управляли? Хочешь не принадлежать самому себе?

– Продолжим нашу беседу в другой комнате, – предложил отец.

Незнакомец еле заметно наклонил голову, соглашаясь с ним.

– Думай Пандар. Хеонар пока что погостит у нас, но это будет недолго. Через семь дней он покинет нас и снова уйдет туда, откуда пришел. К этому времени тебе необходимо будет дать предварительный ответ.

– А куда дэвал (дядя) уйдет? Откуда он пришел? – спросил я.

– Какой ты любознательный, – заулыбался отец.

– Я уйду в Данжар, а потом еще дальше в леса, – пояснил риши.

– А там можно жить? Отец говорил, что там живут одни звери: слоны, тигры и обезьяны в огромном количестве. Там же нет людей!

– Леса, саэн (малыш), умеют хранить свои секреты. Мир велик, а ты только начал его изучать.

– А ты его уже изучил?

Мой нежданный вопрос застал риши врасплох. Он не ожидал такого поворота событий и снова усмехнулся.

– Я только начиню приходить к пониманию ряда вещей, – тихо произнес он.

– Ты не служишь богам, не служишь демонам, кому же ты служишь? – спросил я.

– Так не подобает разговаривать саэну со старшими, – произнес отец.

– Твой сын, как и любой другой житель, имеет полное право задать мне любой вопрос. Другое дело, как я отвечу на него, – со спокойствием и силой в голосе ответил риши. – Я не служу ни богам, ни демонам. Я не состою ни у кого на службе. Я провожу линию первых людей, которые тысячи лет назад пришли в мир после потопа на кораблях-ковчегах и занялись заново его обустройством. Задача моя и таких, как я, помочь большей части людей стать просвещенными и знающими. Еще способствовать тому, чтобы невежество, тьма и насилие не распространились по Земле, как это уже не один раз было.

– То, что ты сказал, слишком сложно для Пандара, – высказал свое мнение отец.

– Твой сын все понял, а что не понял, поймет с возрастом, – негромко, но с силой произнес незнакомец. – Я покидаю тебя, Пандар. Вернусь через семь дней, тогда мы с тобой поговорим на самые разные темы.

– Буду ждать, – прозвучал в тишине комнаты мой звонкий голосок.

После этого отец с незнакомцем ушли, а я занялся своими обычными делами, и думать забыл о нем. Я ничего тогда не решал для себя, жил, как и подобает сыну родителей, занимающих высокое положение в обществе.

К вечеру седьмого дня странное чувство стало овладевать мною. Как сейчас помню, я, резво бегающий в компании сверстников, внезапно прекратил игру и отошел от компании одногодков. Что-то должно было произойти, но что, было неясно. В тот момент я вспомнил, что незнакомец обещал переговорить со мной. Солнце уже клонилось к закату. Оставалось часа два до завершения дня, а никого не было. Я нахмурился и уже хотел снова присоединиться к сверстникам, как вдруг я мысленно услышал чей-то голос: «Ты не забыл, что нам нужно переговорить? Я буду так скоро, что тень от шпиля дома, в котором ты живешь, еще не заслонит собой бассейн».